На мой взгляд, вопрос об отношениях коммунизма и христианства - один из важнейших в современном мире. Собственно, таковым он был всегда, с тех пор, как в мир пришло учение Христа. Ведь первые последователи этого учения - Нового Завета, отверженные и гонимые как "ветхозаветными" правоверными иудеями, так и языческими властями Римской империи, жили в коммунистических общинах, что, разумеется, не случайно. Именно коммунистические принципы устройства земной жизни изначально были признаны наиболее близкими тому, чему учил Христос, что заповедал Он людям.
В год двухтысячелетия Рождества Христова есть необходимость снова и снова обратиться к этой великой, вечной и поистине неисчерпаемой теме: как выполнять Его Завет? Почти за двадцать столетий существования христианства толкованию Его учения применительно к земной жизни посвящено огромное количество книг. Их авторы - богословы и философы, историки и писатели, поэты и публицисты. Кто только не брался за исследование вечно волнующих человечество проблем или за художественное их воплощение! И далеко не во всем, надо признать, эти исследования, эти художественные воплощения совпадают. Далеко не во всем авторы согласны друг с другом, а подчас резко, даже диаметрально расходятся.
Думаю, взгляд моего сегодняшнего собеседника (впрочем, как и мой собственный) тоже вызовет резкие возражения некоторых читателей. Прежде всего потому, что он во многом покажется непривычным и нетрадиционным. Но, может быть, многое, ставшее слишком привычным, нуждается в ином взгляде? Важно только, чтобы исходил этот взгляд из того, что заповедал сам Христос, а не из последующих напластований, которые, хотя и восприняты были как канонические, нередко входили в противоречие с Его заповедями.
Итак, мой собеседник сегодня - Михаил Федорович Антонов. Член Союза писателей России, кандидат технических наук, известный публицист и экономист, он человек не только глубоко верующий, но и в свое время пострадавший за веру. В моем представлении это придает его убеждениям особый вес, и не сомневаюсь - в чем-то весьма существенном они найдут немало согласных и сочувствующих.
Виктор Кожемяко. Михаил Федорович, мы с вами беседовали на страницах "Правды" в январе 1996 года, и вы тогда выразили убеждение (совпадающее и с моим), что коммунизм и религия, социализм и Церковь не только могут взаимодействовать во имя высших идеалов, которые и те и другие провозглашают, но обязаны делать это перед лицом наступления темных сил, людоедского "нового мирового порядка". С тех пор прошло четыре года - по нашим временам, большой срок. Не изменились ли ваши взгляды на этот вопрос?
Михаил Антонов. Не только не изменились, но стали еще более твердыми. Во-первых, я получил тогда много откликов читателей, выражавших согласие с моей точкой зрения, и, что особенно радовало, - положительные суждения нескольких священнослужителей, в том числе настоятеля одного из московских монастырей. Во-вторых, все эти годы я много занимался изучением подлинной истории христианства от его возникновения, в особенности истории Церкви в России и в СССР. При этом я имел возможность осмыслить некоторые исторические страницы, сейчас почти никому не известные, а между тем дающие обильную пищу для размышлений не только о прошлом, но и о дне сегодняшнем и завтрашнем. Наконец, в-третьих, в печати появилось немало выступлений священнослужителей и мирян, где по-новому освещаются вопросы церковной жизни в прошлом и настоящем, в той или иной мере подтверждающих мои идеи.
В.К. Давайте в тезисной форме напомним читателям, что вы говорили четыре года назад.
М.А. Я - русский православный советский человек. Так о себе говорю. К сожалению, многие из тех, кто считают себя православными, придерживаются антисоветских взглядов и представляют "Россию, которую мы потеряли", то есть царскую Россию, чуть ли не раем на земле, а большевиков - каким-то исчадием ада. Соответственно многие, кто по-прежнему относят себя к советским людям, начинают историю страны с октября 1917 года. Я же утверждаю, что православие в предреволюционной многонациональной и многоконфессиональной России превратилось из религии в квазирелигию, в православную идеологию, обоснование служения "Богу, царю и Отечеству" - это было приемлемым не только для христианина, но и для мусульманина, буддиста, иудея, только Бога они понимали по-разному. А если бы Россия на деле была "православным царством", в котором каждый житель обязан быть православным, она скоро распалась бы в результате межконфессиональных войн. И вот та православная идеология, своего рода светская религия (точнее, квазирелигия), насаждаемая и поддерживаемая государством, сочеталась с господством обрядоверия, очень далекого от сущности учения Христа. Об этом открыто писали тогда и деятели Церкви, и известные публицисты - люди глубоко православные.
В.К. Насколько я понимаю, такое положение сложилось исторически.
М.А. Конечно. Вот и надо в контексте истории на все это взглянуть.
Господь дал Своим ученикам новую заповедь, чтобы они любили друг друга вплоть до самопожертвования друг за друга и основал Свою Церковь, первоначально в виде общины Своих учеников и их последователей в Иерусалиме. А христианская Церковь (я имею в виду не Небесную Церковь, а земную организацию, исторически развивавшуюся) с того времени, когда она из гонимой правоверными иудеями и языческими властями Римской империи превратилась в Византии в государственную, вполне срослась с государственным аппаратом. На протяжении веков она учила, что земная монархия - это отражение небесного строя, мирилась с ужасами рабовладения и крепостничества, призывала народ к терпению. Словом, всемерно поддерживала эксплуататорский строй и освящала его авторитетом Христа.
В России (реальной России, очень далекой от книжного идеала "Святой Руси") она поддерживала антинародный режим Романовых, стремившийся вкупе с либеральной интеллигенцией "европеизировать" страну, что грозило полным закабалением ее иностранным капиталом. Хотя в лоне Церкви не исчезли христианские подвижники, в целом в начале ХХ века ни правящие верхи, ни основная масса священнослужителей не могли дать народу идеал святой жизни, бескорыстного и всестороннего служения людям.
В.К. Именно поэтому, надо полагать, народ и пошел за большевиками?
М.А. Да. Ведь они призывали на борьбу за всеобщее братство трудящихся и, провозглашая себя материалистами и атеистами, взялись строить идеальное общество социальной справедливости. В конце концов большевики создали свою квазирелигию - с собственными "святыми" и святынями. Замечу, что Октябрьская революция была не только социальной революцией, но и национально-освободительной войной, которая спасла Россию от полного подчинения западному капиталу. А борцы за социальную справедливость, даже если они считали себя атеистами, в глазах народа выглядели гораздо большими христианами, чем эгоистические буржуа-кровососы, прилежно посещавшие храм, служившие молебны и, замаливая свои грехи, ставившие перед образами пудовые свечи; или чем белогвардейские офицеры, воевавшие за возвращение отнятых у них революцией богатств и привилегий. Да и Христу, я думаю, горячие борцы за правду, пусть и считавшие себя нехристианами, были ближе теплохладных "верующих", безразличных к страданиям обездоленных, хотя и не соглашусь с утверждениями некоторых "красных попов", будто "Христос был первым коммунистом".
В.К. Извините, Михаил Федорович, но в моем представлении тоже: Христос - истинный коммунист. Мы беседуем в год 2000-летия христианства, когда особенно актуально осмысление того, в чем же состоит сущность этого учения, оказавшего столь громадное влияние на весь ход мировой истории, на судьбы человечества. Так вот я считаю, что Христос был прежде всего поборником Справедливости с большой буквы, то есть справедливости во всем, в том числе и в социальных отношениях. Разве это не так?
М.А. Не совсем. Господь учил высшей праведности, высшему благородству, святости, тому, что даст человеку воскресение после смерти и жизнь вечную. Эта праведность охватывает отношения человека к Богу и к ближним, причем любовь к Богу должна стоять выше всего земного. А справедливость - лишь часть этого нового жизнепонимания, определяющая отношения между людьми. Дав вечные заповеди достойной человека жизни, Христос не оставил нам норм идеального устройства общества и государства, поскольку они определяются конкретными условиями того или иного исторического периода. Это уж впоследствии появились якобы христианские учения о богоустановленной власти, о царе (короле, императоре) как помазаннике Божием и тому подобные человеческие измышления, не вполне бескорыстно сочинявшиеся.
Христос обращался к душе каждого отдельного человека, призывая его к совершенству, к тому, чтобы изжить в себе "ветхого человека" и воспитать "человека нового"... Задача, которую поставили на ином историческом этапе и коммунисты: воспитание нового человека. Не так ли?
М.Ф. Да, но Он не создавал христианскую партию и не ставил перед Своими последователями задачу взятия власти. Он знал, что без преображения души человеческой никакие изменения социального строя не сделают людей счастливыми, а души всех одновременно и в одном направлении преобразиться не могут. Поэтому идеальное общество на земле невозможно.
В.К. Но разве это можно толковать так, будто Ему было безразлично, каковы условия земной жизни людей, или, как писал наш великий сатирик, "мне все равно, Ярослав побил Изяслава или Изяслав Ярослава"? Все же общество, пусть и не идеальное, может быть более справедливым либо совсем не справедливым. Для большинства людей несправедливым - как у нас сегодня. А ведь идеями Христа, согласитесь, нередко прикрывалась и прикрывается совсем не христианская жизнь общества.
М.А. Соглашусь. Как говорится, сплошь и рядом. Изворотливый человеческий ум, к тому же руководствующийся корыстью, много чего напридумывал для оправдания греховного бытия. О христианстве за 2000 лет написаны даже не тома, а целые библиотеки, и все же великий русский святой епископ Тихон Задонский, живший во второй половине XVIII века, счел необходимым написать несколько книг об истинном христианстве. Значит, святитель Тихон знал, что есть христианство, так сказать, обычное, а есть истинное. К сожалению, об этом истинном христианстве до сих пор знают весьма немногие...
В.К. Повторюсь, простите: и все-таки, хотя полностью идеал Христа на земле не осуществим (Он Сам говорил, что Царство Его не от мира сего), люди разве не должны стремиться к предельно возможному осуществлению этого идеала в земных условиях? А то ведь многие почему-то считают, что социализм или коммунизм, с точки зрения христианства, невозможны, а вот капитализм не только допустим, но и представляется чуть ли не единственно мыслимым, "естественным" общественным строем.
М.К. Ну это обычная подмена понятий, причем произведенная в интересах эксплуататорских классов. Конечно, социализм - это не христианство...
В.К. Вы имеете в виду, что утверждался он на практике как учение атеистическое?
М.Ф. Да. Но уж капитализм-то тогда и вовсе не христианский строй, скорее даже антихристианский. Если Христос учил собирать сокровища не на земле, где их моль и ржа истребляют и воры подкапывают и крадут, а собирать сокровища на небе, то капитализм с его культом золотого тельца, страстью к обогащению любой ценой - это воплощение антихристианского начала. Причем лицемерное, поскольку "хозяева жизни", присваивающие себе плоды труда рабочих, скажем, на миллионы долларов, затем подкидывают тысчонку-другую на цели благотворительности, чтобы выглядеть "примерными христианами". Христос изгонял торгующих из храма. Он предупреждал: "Горе вам, богатые..." Он говорил, что не примет того, кто якобы призывал Его, а на деле творил беззаконие, пренебрегал нормами христианской морали.
В.К. Насколько я знаю, некоторые православные богословы признают, что идеалы социализма гораздо ближе к христианству, чем идеи капитализма.
М.Ф. Совершенно верно. Вот что писал, например, профессор протоиерей В.Зеньковский в своей книге "Апологетика" (Париж, 1957): "..и на Западе и на Востоке христианство утеряло влияние на организацию социально-экономических отношений... Так... стал... развиваться "капитализм" - тот экономический порядок, в котором есть много логики "сребролюбия" и ни грамма христианского учения... Социализм как бы взял в свои руки оставшиеся исторически бездейственными призывы к правде и братству: то, чего не сумела воплотить, превратила в чистую риторику Церковь, то обещает осуществить социализм" (с. 201 - 203). Теме "христианского социализма" посвящены многие работы ученого и богослова протоиерея о. Сергия Булгакова. Могли ли написать при царе что-нибудь подобное святители Феофан Затворник (Говоров) или Игнатий (Брянчанинов), либо так возносимый сегодня репрессированный большевиками протоиерей Иоанн Восторгов (он долго разоблачал социализм, но так и не нашел слов осуждения язв капитализма)?
В.К. Хотелось бы попросить вас прокомментировать следующее высказывание А.И. Солженицына. Когда он возвращался в Россию, на вокзале в Иркутске во время импровизированного разговора кто-то сказал ему: "А ведь признайте, Александр Исаевич, коммунизм и христианство - это по сути одно". Писатель с возмущением ответил: "Что вы, как можно! Христианство - это любовь, а коммунизм - насилие".
М.А. Здесь мы опять сталкиваемся с подменой понятий - уже иного рода. Писателю сказали о схожести идеалов христианства и коммунизма, а он в ответ противопоставил идеалу христианства не идеал коммунизма, а его историческую практику. Но, во-первых, если посмотреть на исторический путь и практику христианства, то мы увидим там и костры инквизиции, на которых сжигали еретиков (бывало это и на Руси, хотя и не в таком масштабе, как на Западе), и религиозные войны, и расправы с "неправильно молящимися" (вспомним хотя бы Варфоломеевскую ночь). А во-вторых, само существование имущественного, социального неравенства возможно только тогда, когда власть предержащие опираются на насилие, а следовательно, нужно бы осудить вообще всю практику жизни в "христианских" странах с их воинами, социальным угнетением, культом богатства, денег, неблаговидными деяниями "благоверных" государей, "святейших" пап и патриархов.
В.К. Конечно, на отношения православия и коммунизма в нашей стране, если иметь в виду сегодняшний день и перспективу, наложили черную печать гонения на Церковь в послереволюционные годы. Можно высказать лишь глубочайшие сожаления, что все тогда сложилось именно так. Противники коммунистов вспоминают это постоянно, используют как своего рода "козырь", хотя ныне отношение КПРФ к вере, к Церкви совсем иное...
М.А. Исследователи, как советские, так и антисоветские, чаще всего освещали события прошлого с позиций сегодняшнего дня. А какой была обстановка на момент взятия власти большевиками? Они сами не вполне были уверены в том, что удержат власть, а уж недруги-то пророчествовали им свержение если не через неделю, то самое большее через месяц. В этом было уверено и большинство участников проходившего тогда в Москве Поместного Собора Православной Российской Церкви (так она в то время называлась). Большинство участников Собора - это священнослужители (среди которых были "батюшки" в четвертом, а то и в пятом поколении) и монахи, а мирян представляли, в частности, бывшие депутаты Государственной Думы и члены Государственного Совета.
Большевики поначалу не проявляли агрессивности по отношению к Церкви - возможно, просто из-за занятости более важными делами. Они даже выделили деньги на продолжение работы Собора, но его большинство, возмущенное декретом об отделении Церкви от государства и школы от Церкви (меры вполне оправданной), объявило войну Советской власти. Собор восстановил в России патриаршество, упраздненное Петром I, и избрал патриархом митрополита Тихона (Белавина), уже в наши дни причисленного Церковью к лику святых. Тихон, монархист по своим убеждениям, предал большевиков анафеме, написал дерзкое письмо Совнаркому с обвинением новой власти во всех грехах перед Россией, разразился обличительным посланием по поводу заключения Брестского мира (хотя это дело вряд ли было в компетенции Церкви), призвал верующих противиться изъятию церковных драгоценностей для помощи голодающим в Поволжье. Естественно, после этого священнослужители и монахи по всей стране в большинстве своем заняли враждебную Советам позицию, прямо или косвенно участвовали во многих контрреволюционных заговорах (не говоря уж о прямой помощи белогвардейцам в занятых теми областях). И как новая власть должна была относиться к Церкви?
Конечно, большевики не скрывали своего атеизма, рано или поздно две противостоящие друг другу идеологии, претендующие на роль идеологии общенациональной, должны были так или иначе столкнуться, но агрессивная позиция церковников серьезно все осложнила. На судебных процессах иные священнослужители и миряне называли Советскую власть сатанинской, хотя еще недавно, перед революцией, учили народ, что всякая устойчивая власть - от Бога. (Да и с богословской точки зрения, как нельзя в земной жизни стать полностью святым, так и до прихода антихриста не может быть ничего чисто сатанинского). Поэтому, когда сегодня говорят о десятках и сотнях тысяч "новомучеников российских", надо отнестись к этому критически: было немало действительно мучеников, отдавших жизнь за веру в Христа, но было и множество пострадавших за свои политические взгляды. Мой уже покойный духовный отец схииеромонах Сампсон (в миру граф Эдуард Сиверс), которого многие считают святым, хотя он еще не канонизирован Церковью, называл таких пострадавших лжемучениками, чего Церковь не должна одобрять.
В.К. Надо, наверное, для тех, кто не знает, отметить эволюцию взглядов святителя Тихона. Ведь его отношение к Советской власти достаточно скоро и очень существенно изменилось!
М.А. Было так. Человек великого и трезвого ума и благородного характера, святитель под влиянием своего старорежимного окружения начал с обличения большевиков, но затем, увидев действительный ход событий, заявил, что он Советской власти не враг. А закончил призывом ко всем православным слиться с ним "в горячей молитве Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти в ее трудах для общенародного блага". Это было не только проявлением политического здравомыслия (а уж в трусости или в прислужничестве власти этого мужественного и независимого человека вряд ли кто рискнул бы обвинить), но и свидетельством верности патриарха церковным канонам, ибо и христиане первых веков, подвергавшиеся страшным гонениям со стороны языческой власти, молились, по завету Господа, о гонящей их власти. Тихон и его преемник митрополит (впоследствии патриарх) Сергий (Страгородский) заложили основы советской Русской Православной Церкви, которая не просто выстояла, а и сделала большой шаг вперед по сравнению с Церковью романовской России в деле христианизации народа.
В.К. Вы так считаете?
М.А. Конечно. Если сами церковники говорят о множестве мучеников за веру, то есть святых, в советский период, то тем самым они признают невиданный подъем Церкви, ибо ее задача заключается как раз в воспитании не просто "верующих" ("И бесы веруют, и трепещут"), а именно святых, готовых отдать жизнь за Христа. (Современный философ, пишущий и на богословские темы, Виктор Тростников даже утверждает со ссылками на Священное Писание, что только святые и попадут в рай). Далее, отказавшись от антисоветизма, Церковь стала ближе к своей пастве, то есть к советским людям, она становилась народной Церковью. Русские богословы как в СССР, так и за границей (не причастные к антисоветской зарубежной Церкви), создали труды, выведшие Русскую Церковь на первое место во всем православном мире (хотя это тема отдельного разговора). С другой стороны, обострился интерес богословов к социальным проблемам.
Тут я выскажу мысль, с которой многие церковники вряд ли согласятся. На мой взгляд, расцвет православной мысли приходится на 20-е годы, когда Церкви пришлось столкнуться с движением так называемых "обновленцев, которые, правда, впоследствии были так дискредитированы, что до сих пор малейшие попытки что-то исправить в церковной идеологии и практике клеймятся как "неообновленчество", и его сторонники испуганно умолкают.
В православном богословии 50 - 80-х годов появились новые теории: "богословие революции и развития", "богословие освобождения" и т.п. Можно привести десятки цитат из официального органа Церкви "Журнала Московской патриархии", где говорится, что "социальные революции - это дело Божественного Промысла", что идеи свободы, равенства, братства, справедливости взяты из Евангелия, что идеалы коммунистического общества близки религиозным представлениям о Царстве Божием на земле, а "из наличных этических идеалов" надо отдать предпочтение идеалу бесклассового человеческого общества. Так что в советский период Церковь успешно развивалась, хотя ее деятельность была ограничена оградой храма, что, может быть, и к лучшему: "батюшки" служили Богу и окормляли своих прихожан, а не сидели в президиумах торжественных собраний и не благословляли преуспевших в жизни. Проявить же любовь к ближнему, посетить больного и нуждающегося, то есть заниматься не показной благотворительностью, и тогда никакой закон не мешал, да только до этого и тогда частенько руки не доходили, как недосуг многим заниматься такой "мелочевкой" и сейчас.
В.К. Но, судя по всему, при современной власти Церковь играет более заметную роль в жизни общества?
М.А. Что более заметную - да, но вряд ли более положительную. Нынешняя российская власть взяла курс на построение в нашей стране капиталистического общества, притом по западным лекалам. А я уже говорил, что капитализм - общество скорее антихристианское. Власти центральная и московская соревнуются между собой, какая из них заручится в большей мере поддержкой со стороны Церкви, во имя этого спешат передать ей отнятые когда-то храмы, помогают строить новые. Ельцин и Лужков не раз стояли в храме со свечками в руках, вот и Путин перекрестился перед телекамерой. Но, скажите, похожи они на людей, исполняющих евангельский завет: "У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же"? Вы можете себе представить, что Ельцин вышел из Кремля и стал раздавать неимущим свои костюмы? А Лужков, увидев из своего лимузина стариков, роющихся в помойке в поисках остатков пищи, усадил их в свою машину и привез к себе на дачу, посадил за стол и пообедал вместе с ними? А руководители правоохранительных органов и таможенных служб, разные высокопоставленные чиновники, заботящиеся об укреплении связей с Церковью, выполняют завет: "Ничего не требуйте более определенного вам"? Тогда откуда у чиновников, получающих несколько тысяч рублей в месяц, особняки стоимостью в миллион долларов, миллионы на счетах в банках и наличными?
Пришедшие к власти в России "демократы" по самой своей западнической направленности (на Западе христианство по существу изгоняется и заменяется новой религией "светского гуманизма" с культом "прав человека") враждебны Церкви, но им было важно использовать ее для протаскивания идеи возвращения собственности прежним (в том числе некоторым дореволюционным) владельцам. Вот они и начали с передачи Церкви в собственность храмов и икон. А "батюшки" с жаром взялись за восстановление и украшение храмов - занятие похвальное, затем стали требовать возвращения земельных участков... Многие из них сейчас больше строители и снабженцы, чем духовные пастыри, помогающие пасомым правильно понять высшие вопросы человеческого бытия - о смысле жизни, предназначении человека, месте человека в мироздании. Не удивительно, что у таких "пастухов" "волки хищные" - разные сектанты и оккультисты - таскают "овец".
Помогают "батюшкам" материально не столько малоимущие прихожане (много ли может подать на украшение храма старушка-пенсионерка?), сколько "новые русские", "отстегивающие" Церкви от своих наворованных капиталов (в обмен на благословение дел, которые оказываются часто не вполне чистыми, и освящение казино и "мерседесов"). Но ведь Христос не зря предупреждал: "...где сокровище ваше, там будет и сердце ваше". Церковь все больше оказывается там же, где и преуспевающие в нынешней несправедливой жизни, а ее иерархи - рядом с ненавистной народу властью.
В.К. Но все-таки, наверное, не все иерархи? Можно ли обо всех столь категорично говорить?
М.А. Священник Александр Борисов в своей замечательной книге "Побелевшие нивы" выделил три основные группы наших священнослужителей. Большинство "батюшек", так сказать, "центр" - это батюшки вполне здравой и, что называется, "простой" веры, наиболее чтимые "бабусями", еще составляющими преобладающую часть церковной паствы. "Правые" - это духовенство крайне консервативных, ортодоксальных взглядов; у этих "православных фундаменталистов" преобладает установка на уход от реальности в замкнутый мир идеализированного (дореволюционного) прошлого. Наконец, "левые" - это сравнительно небольшая прослойка духовенства, стремящаяся к живому христианству нынешнего дня, понимающая свою деятельность не как службу ("солдат спит, а служба идет"), но как служение Богу и людям.
В советское время общий тон церковной жизни задавали здравомыслящие батюшки, примером которых для меня всегда был священник Димитрий Дудко, хорошо известный в патриотических кругах как духовник газеты "Завтра" и автор десятков умных и содержательных книг, многие из которых переведены на иностранные языки (кстати сказать, сам о. Димитрий при Советской власти был репрессирован, но нисколько не озлобился и никогда ту власть не проклинал). Но с началом в СССР "перестройки" в нашей Церкви "делает погоду", по словам о. Александра Борисова, группировка "правых" (к ним принадлежит большинство монашествующих, а следовательно, и епископата, потому что в Православной Церкви епископом может быть только монах), удерживающая Церковь в состоянии крайнего консерватизма. Эта группировка вновь повернулась в сторону буржуазных идеалов и восхваления "России, которую мы потеряли", и видит в советском периоде нашей истории один только разгул воинствующего безбожия, "70-летний вавилонский плен Церкви".
В.К. Если вы так досконально изучили эти вехи в истории Церкви в ХХ веке, то почему не поделитесь результатами ваших исследований с общественностью?
М.А. Я сейчас заканчиваю работу над книгой "Третье рождение христианства" и одновременно готовлю ее журнальный вариант. Название может показаться необычным, поэтому поясню его.
Первое рождение христианства - это, естественно, жизнь и проповедь Христа, образование первохристианской общины в Иерусалиме, члены которой жили так, будто у них была одна душа, и никто ничего из имения не называл своим, но все было общее (так сказать, пример "первохристианского коммунизма"); а далее - три столетия существования таких христианских общин в Римской империи, периодически подвергавшихся жестоким гонениям со стороны правоверных иудеев и языческой государственной власти. За свою верность Христу тысячи и тысячи христиан тогда заплатили жизнью, стали мучениками за веру. В той Церкви не было централизации, общины возглавлялись епископами, которым помогали пресвитеры (старейшины). По мере необходимости епископы съезжались на соборы и сообща решали назревшие вопросы.
Вторым рождением христианства стал момент, когда император Константин Великий объявил его государственной религией. В Церковь хлынули миллионы вчерашних язычников, в том числе тех, кто хотел с помощью этого сделать карьеру (нам хорошо известно, как рвутся карьеристы в ряды правящей партии). И эти язычники подчинили себе Церковь, протащили свои языческие представления (об императоре как помазаннике Божием, о молитве не как об общении человека с Богом - любящим Отцом, а как о магическом заклинании, о "специализации" отдельных святых и икон на помощи различным категориям страждущих и пр.). Современные богословы признают, что в Церкви есть "язычествующие", только забывают добавить, что их очень много.
Однако такое положение не может дольше продолжаться. Христос обещал, что Его Церковь пребудет до конца света, и она будет действовать в миру. В свою очередь мир, оставшийся без света Христова учения, быстро катится к вселенской катастрофе, а потому, хотя бы из чувства самосохранения, человечество должно снова обратиться к Христу. Вот это и будет третьим рождением христианства, когда Евангелие будет понято именно так, как оно было написано, а не так, как его толковали записные толковники. На основании исторического опыта и, что называется, менталитета нашего народа естественно предположить, что прежде всего это произойдет в России.
Действие Промысла Божиего в истории - это как бы продолжение творения мира Богом, и человек призван стать его помощником в этом воистину всемирно-историческом и даже космическом деле. И сейчас, когда миру грозит новое рабовладение, навязываемое радетелями за "права человека" (в том числе за права гомосексуалистов и за право бездомных в богатейших странах ночевать на скамейке в парке), подлинные христиане просто обязаны встать в один ряд с революционерами, отстаивающими реальные права каждого члена общества на достойную жизнь.
В.К. Значит, и рядом с коммунистами. То есть сами православные христиане, постигая все это, будут все больше становиться в ряды коммунистов и их сторонников. А как же иначе отстаивать на земле справедливость, заповеданную Христом?
М.А. Думаю, это найдет отклик в душах миллионов русских людей, истосковавшихся по истинной правде - "правде без лжи", в том числе и по правде о христианстве, Церкви, социализме и коммунизме.
 СПЖ кв.jpg)
