В ближайшее время пройдет Архиерейский собор Русской православной церкви. На нем, в частности, планируется канонизация Николая II. В этом вопросе нет единства церковного народа. Не слишком ли мы торопимся с утверждением того, что он свят и славен и пребывает в Небесной России рядом с преподобными Сергием, Серафимом и другими духовными светильниками? Есть серьезные возражения против этого, на которые еще не дано удовлетворительного ответа (об этом см. "МН" N 41 за 1996 г.; N 2 и 8 за 1997 г.; N 28 за 1998 г.).
Если бы Николай Романов был не императором, а рядовым гражданином и ему, как и многим сотням тысяч соотечественников, пришлось бы пострадать от рук большевиков, нашлось бы не много желающих прославлять его как страстотерпца. Безусловно, очень жалко человека, чья жизнь была насильственно оборвана. Кстати, еще больше жалко его невинных сына и дочерей. Но ведь канонизируют не из-за трагической судьбы, хотя страдание и пролитая кровь действительно смывают множество грехов.
В самой гибели царя в результате переворота тоже, увы, нет ничего необычного: эта "профессия" возглавляет группу риска, и едва ли не более половины всех государей умерли не своей смертью. Среди них мы встречаем самых разных людей: Лжедмитрий, Павел I, Михаил Тверской, Федор II Годунов, еще больше имен во всемирной истории.
Не хочу перечислять все аргументы "против": их неприятно повторять и тем более слушать. Справедливость, однако, требует упомянуть известное обстоятельство, которому, по-моему, не придают достаточного значения. Я имею в виду связь Николая II и его супруги с Григорием Распутиным - конокрадом, распутником и т.п. Покаялась ли в отношениях с Распутиным царская чета? Бог весть... Похоже, что миссией хлыстовского "саваофа" было расшатать церковную власть и дискредитировать государственную. Как можно в таком случае называть Николая II "святым символом России" (выражение прот. Шаргунова)?!
Я не стремлюсь доказать невозможность канонизации Николая II - для этого следовало бы получить прямое откровение относительно его судьбы. Думаю, что это просто преждевременно, и некоторое ожидание ни ему, ни нам не повредит. Нилу Сорскому - кроткому молитвеннику и нестяжателю, защитнику гонимых - пришлось ждать 400 лет. И наоборот, Иосиф Волоцкий в XVI веке был канонизирован трижды, но и сейчас, при всей его известной благотворительности, вызывает у многих неодобрение. Все объясняется просто: весьма часто церковь судит слишком по-земному; то, что ей близко, она может оценить вполне, но святые необыкновенного масштаба или имевшие особенную миссию познаются и признаются ею с трудом. Признание святости человека - не только утверждение о его месте в Церкви, но и вопрос о нашем месте рядом с ним.
Николай II - не единственный человек, кого хотелось бы канонизировать. Сегодня известны тысячи более достойных, хотя и менее знаменитых имен, давно заслуживающих всецерковного почитания, в том числе имена мучеников. Упомяну здесь хотя бы Мать Марию (Скобцову), русскую монахиню, в годы Второй мировой войны спасшую множество людей и самую душу положившую за "други своя". А вот другой, формально не церковный человек - Александр Матросов (он родился в 1924 г. и вполне мог быть крещен, что, наверно, можно выяснить, а если и не было такового, то было "крещение кровью"). Его подвиг в 19 (!) лет тем более велик, что советскому человеку не полагалось надеяться на посмертное воздаяние, то есть это было абсолютное самопожертвование. Почему же им и множеству других предпочитают Николая II?
Ответ прост: он - император! В глазах желающих его канонизации это сразу делает его человеком особого сорта. Сияние нимбов меркнет рядом с сиянием короны. Между тем даже Основатель христианства носил лишь венец из колючек. Массовому сознанию помазанник на царство видится священной фигурой - вспомним афоризм: "На Небе - Бог, на земле - царь". Здесь проявляется идущая исстари спутанность в сознании величия земного и небесного. Монархи и впрямь особенные люди, но не в смысле "полубоги", а в смысле особенной ответственности. От действия государя зависят не только несколько судеб его родственников, но сотни миллионов судеб его подданных. Такой "коэффициент усиления" - 100 000 000 - делает положительные поступки сверхположительными, ошибочные - сверхошибочными, а всю ситуацию - сверхсложной. Именно этим грузом ответственности, с которым Николай II не справился (да и вряд ли мог бы), и объясняется массовое сомнение в его святости, несмотря на ряд заслуг во время царствования и добродетельную жизнь после отречения.
Но разве не был Николай II помазанником Божиим и в этом смысле особенным человеком, чьи поступки и судить надо по-особенному? Ощущения современников от пышной церемонии коронации и от неудачного царствования заставляют усомниться в том, была ли действительно дана Высшая санкция на его царствование? Бог - не автомат, чтобы обрядом можно было всегда добиться желаемого результата. Николай II был совсем не той личностью, которая в критические времена могла бы спасти страну от катастрофы, в чем и состоял его долг как государя. Христианином он был, лучше одних и хуже других, помазан святым миром был, но боговенчанным царем в точном смысле слова, то есть некогда осененным и после поддерживаемым Духом Святым,- сомнительно. Да, "сила Божия в немощи совершается", и немощь была, но где же плоды силы Божией? Что ж, раз прославляется олицетворение принципа земного государства (а не верность Царству Небес), то, возможно, Борис Ельцин изрек не шутку, а пророчество, наименовав себя "святым президентом". Получается, что вопрос о канонизации Николая II стоит в одном ряду с подъемом державнических настроений и даже с ползучей реабилитацией Сталина - как гениального вождя крепкой и великой России.
Не могу понять: как же люди, читающие Евангелие хотя бы по долгу службы, не замечают, что церковь все больше порабощается государством? Или они сознательно стремятся в железобетонные объятия кесаря? Подобное "движение" выглядит особенно странно сейчас, когда из года в год канонизируют все новые жертвы. Лучше не спешить в сомнительных случаях.
В обоснование канонизации Николая II ссылаются на множество чудесных случаев. Их обилие (вышло уже четыре книжки "Чудеса царственных мучеников") перекрывает рекорды чудес св. Николая Мирликийского и св. Серафима Саровского, что заставляет насторожиться. Православная аскетика учит не слишком доверять видениям, откровениям, необычным материальным явлениям, исследовать, от какого они духа, и не рассматривать их как неопровержимые доказательства святости. Явные чудеса укрепляют веру, но, основанная преимущественно на них (что характерно для широкой народной веры пополам с суевериями), вера непрочна. Причин может быть много.
Чудеса могут иметь естественное объяснение. Например, бесполезная таблетка при определенных условиях может излечивать, особенно если речь идет о психических заболеваниях... Многие "видения", "голоса" и проч. бывают следствием расстроенной психики: она становится более чувствительной, но часто неадекватно трактует необычный опыт... Есть чудеса совсем не христианские. Это не значит, что они сатанинские - просто есть тонкий мир, его законами некоторые умеют пользоваться, причем с весьма добрыми целями. С другой стороны, грядущий антихрист сотворит такое количество чудес, что померкнут рядом с ними даже евангельские, - что и поможет ему соблазнить "даже и многих верных"... Случаются и подлоги "ради пользы дела", а то и просто из меркантильных интересов (вроде смазывания икон ароматным маслом), которые стали острым оружием в руках воинствующих безбожников - к стыду верующих...
Подлинно христианские чудеса никогда не бывают ради впечатления или для славы кого-либо из святых, которые для этого слишком скромны. Они происходят для изменения жизни и в большинстве случаев тайно (замечаемое нами - малая доля), чтобы не поработить свободу верующего прямым вторжением. Спаситель не злоупотреблял чудесами, хотя, казалось бы, так естественно произвести впечатление на как можно более широкие массы, просил "идти и никому не рассказывать".
Только безупречная и совершенно правдивая, без умолчаний и преувеличений подготовка к канонизации способна предотвратить две опасности: первая - явное нарушение масштабов святости, когда Николай II займет непропорционально большое место в современном церковном сознании; вторая - привнесение в христианство чуждых ему элементов (увы, их и без того предостаточно).
Способствуют ли подобные канонизации усилению религиозных чувств? Да, конечно, но религия здесь самого низшего сорта, что-то вроде христианского язычества. Нельзя не учитывать психологию народного почитания, сильно отличающуюся от богословски правильного. Вспомним, как почитались Ленин и Сталин (и даже почитаются сейчас, вопреки ужасающим фактам). Власть завораживает, ее носителей боготворят. Церковь не может пренебречь этими осложнениями. Иначе... "По плодам их узнаете их" (Мф. 7, 10). Результаты двусмысленной канонизации можно предсказать уже сейчас.
С одной стороны, значительная часть верующих и еще большая - неверующих, но с вниманием смотрящих на религию и церковь, не сможет согласовать всем известное прошлое Николая II и его новый статус. Это вызовет разочарование и отторжение от церкви.
С другой стороны, Николай II сделается знаменем национально-державных движений в церкви и вне ее. Это вызовет усиление противохристианских настроений и уведет православие не то что в неверном - в опасном направлении. В частности, из кафолической (вселенской) религии наше православие может превратиться - и, чего греха таить, уже превращается - в религию, ограниченную национальными и государственными рамками. Так излучина реки превращается сначала в старичное озеро, а потом в болото рядом с основным руслом.
Очевидно, что новая глубокая язва в нашем слабом церковном теле еще больше его ослабит. Тем сильнее разовьются болезни, тем разрушительнее скажутся новые испытания. Православие в нашей стране пока еще привлекательно, но действительно верующих мало, и вряд ли обсуждаемая канонизация улучшит дело - скорее наоборот.
