Россия на марше
Что-то такое носится в нынешнем политическом воздухе - победоносно-решительное, торжественно-фанфарное, бодрящее кровь обывателя, возвращающее ему утраченный за последние десять лет исторический оптимизм.
Россия опять на марше. В России стали вдруг решаться застарелые проблемы. Она показала кузькину мать непокорным чеченцам, она грозит "надменному соседу", в ней наблюдается всяческий рост - производства, золотовалютных запасов, пенсий, а главное - рейтинга президента, то есть совершенно непредставимого года полтора назад "доверия к власти". Уж как она, эта самая власть, упала за годы реформ в глазах подавляющего большинства населения, а вот поди ж ты - будто и не было целой эпохи перманентного импичмента и вялого безразличия - бодра, величава, быстра на "исторические решения" и без устали рубит "гордиевы узлы". Любо-дорого посмотреть.
Тут надо сказать, что народ наш веками тяжелой российской истории приучен только к одному типу отношения к верховной власти: он ее либо любит, либо не любит. Ну не может русский человек относиться к своему высшему начальнику с рациональной прохладцей, как к какому-нибудь топ-менеджеру: наняли - уволили, позовем другого. Нет, он испытывает потребность в отношениях погорячее. Поэтому представьте себе облегчение, которое испытывает обыватель: над ним снова власть, которую он может и готов полюбить! И теплая волна народной благодарности возносит решительного правителя все выше и выше.
Перечитывал я тут на днях замечательную книгу академика Тарле о Наполеоне и прямо вздрогнул, наткнувшись на такие вот слова: "18 апреля 1804 г. Сенат вынес постановление, дающее первому консулу, Наполеону Бонапарту, титул наследственного императора французов. Формальность плебисцита была проделана с еще большей легкостью, чем в 1799 г., после брюмера". Последняя фраза означает, что всенародный опрос, на основании которого сенаторы провозгласили Наполеона императором, выявил безоговорочное единодушие французов "за".
А вот из другой книжки: "22 октября 1721 г. в Троицком соборе Петербурга в присутствии двора, высшего дворянства, чиновничества и генералитета было объявлено о решении Сената присвоить царю титулы "Император", "Отец Отечества" и "Великий". Российское государство стало империей". Это Александр Каменский, "Россия в XVIII веке", год издания 1999-й.
Ну надо же! На что намекают! Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Да и зачем? Ну, предположим, царя Петра увенчали дополнительным титулом на волне эйфории (не понадобилось и плебисцита, в отличие от Наполеона, Петр I уже был самодержцем) - Россия победила в Северной войне и стала великой державой. Первый консул Франции Наполеон Бонапарт тоже находился на пике могущества и славы, да и спецслужбы подсуетились: почти что инсценировали роялистский заговор Жоржа Кадудаля, напугали полюбивших Наполеона французов, убедили их, что недурно бы добавить военному вождю нации "легитимности".
Но у нас, на пороге XXI века? Непонятно! А с другой стороны - благодарный народ налицо, в принципе послушный Сенат (Совет Федерации) тоже есть, не говоря уже о спецслужбах, для которых инсценировать какой-нибудь наглядно-показательный заговор - раз плюнуть. Организовать победы тоже можно. Были бы золотые перья и послушные телеканалы.
Самое главное - у нас по-прежнему есть империя.
С чужого плеча
Действительно, что такое Россия по своему административному и территориальному устройству? Президентская республика? Федерация? Формально, по нынешней конституции, которой всего семь лет,- именно это самое. Но вот и Франция - президентская республика, и Германия - федеративная, однако им эти определения, что называется, "идут", прилагаются к ним без напряжения, адекватно отражают внутреннее и внешнее состояние этих стран. О России с уверенностью этого никак не скажешь.
Все время чувство какого-то неудобства: здесь мешковато и пузырчато, а там, напротив, перетянуто и жмет. Будто бы маскарадный костюм, взятый напрокат: шито на скорую руку и чуть ли не белыми нитками - отплясать карнавальную ночь, скинуть и облачиться наутро в свое, привычное, по фигуре подогнанное.
Но какое же - свое? Предыдущее? Однако попробуешь на вкус слово "союз" - и тут же выплюнешь, поскольку фальшивка и вранье: никогда государство, располагавшееся на шестой части мировой суши, "союзом нерушимым республик свободных" не было, что и определилось в 1991 году. А вот брякнул как-то грубиян Рейган про "империю зла", и что-то в каждом русском сердце отозвалось на эти слова законной гордостью. "Зло" мы, конечно, решительно отмели, поскольку всякое государство и всякий народ вполне искренне чувствуют себя белыми и пушистыми, но вот "империя" нам явно польстила.
Что такое, в сущности, империя? Справочники и энциклопедии докладывают сухо - "монархическое государство", а дальше приводятся примеры: Римская империя, Византийская империя, империя Карла Великого, еще две французские: настоящая наполеоновская и бутафорская, Наполеона III. Ну, Австро-Венгрия называла себя с 1804-го (по примеру, должно быть, Франции) империей; неофициально империей считали Британию со всеми ее колониями и доминионами; империей и формально, и фактически была Россия. Отчетливые имперские амбиции были у германского рейха (перевести это слово можно и как "империя", и как "государство", и даже как "мир"). Китай и Японию называли империями разве что по аналогии: самоизоляция противна имперскому духу. Только первую половину нашего века Япония вела себя вполне по-имперски, завоевав чуть ли не всю Юго-Восточную Азию, но история не простила ей позднего старта. И был один анекдот: в 70-е годы империей провозгласила себя Центрально-Африканская Республика. Император-людоед Бокасса был одно время большим другом Советского Союза.
Словом, империя - это государство, отличающееся от других не столько по формально-структурным особенностям (что, впрочем, тоже важно), сколько по идеологии и поведению. Одна из самых навязчивых имперских идей - власть над пространством, то есть непрерывное и беспредельное (вплоть до "мирового господства") расширение, территориальная экспансия. Исторические империи жили, как правило, тогда, когда раздвигали свои границы. Само собой разумеется, что непрерывная война и даже просто готовность к войне предполагает наличие немалых ресурсов и способности государства их мобилизовать. Поэтому в империях никогда не прекращался процесс государственного строительства, и рано или поздно любая империя превращалась в жесткое полицейское государство, где жизнь подданного была строго регламентирована и он интересовал начальство главным образом как рекрут и налогоплательщик.
Частная жизнь в таких условиях проблематична, и житель империи волей-неволей обзаводился специфической психологией, был едва ли не с рождения "мобилизован и призван", а на базис личных "интересов" строго-обязательно ложилась надстройка имперских "идеалов" (официально вообще провозглашалось главенство надстройки). Рано или поздно любая империя ясно и понятно формулировала цель своих непрерывных войн. На вульгарном грабеже соседей идеологию не построишь, поэтому цели выдвигались, естественно, благие - Рим нес миру закон, порядок и цивилизацию; Наполеон объединял христианскую Европу; Россия тоже объединяла и освобождала - славянские народы.
Империя обходилась своим жителям, как правило, дорого, имперская жизнь расточительна во всех смыслах, но человек иногда готов заплатить за прикосновенность к чему-то большему, чем просто сыто и безопасно существовать. К тому же беспокойная жизнь империи гарантированно обеспечивала ей богатую, разнообразную историю с множеством великих дат, героев, полководцев, мифов. Все это составляло предмет гордости и пример для подражания многих поколений, поддерживая имперский стереотип внутри метрополии даже тогда, когда бывшие имперские земли отделялись и начинали самостоятельную жизнь.
Территория любви
К середине XX века на планете осталось только два государства со сверхидеей и мессианским комплексом: Америка, декларировавшая свободу, и Советский Союз, провозгласивший своей целью построение коммунистического общества. Недолгая (по историческим масштабам) борьба "свободы" со "справедливостью" закончилась убедительной победой свободы, каковая победа, впрочем, пошла этой идее не сильно на пользу. Что же касается России, то она отнюдь не стала Америкой и, даже придя в некоторый упадок, пережив распад "нерушимого союза", все-таки осталась империей.
Разумеется, нынешняя Россия в сравнении с СССР выглядит слабой и дряхлой, нищей и зависимой. Цели, которые она сейчас перед собой смиренно ставит, не идут ни в какое сравнение с прежним размахом (один только проект поворота северных рек на юг вспомнить - дух захватывает!). Но вот ведь в чем дело: и те самые северные реки, и те самые чудовищные запасы всевозможного сырья в недрах по их берегам - все это никуда не делось, не отошло с Эстонией или Украиной. Россия по-прежнему потенциально богатейшая страна в мире - причем ресурсы ее по-имперски универсальны, и при большой нужде или сильном желании она может позволить себе "автономное плавание", "железный занавес" и прочие суровые вещи. Уже само это богатство ресурсов и связанные с ними возможности как бы давят на сознание и вызывают вопросы: если Бог дал нам все это, значит, ему (или нам) это зачем-то нужно?
Однако главный "имперский ресурс" России - это, конечно, ее население, психология которого как была имперской, так и осталась. Отдавать или не отдавать Японии Курильские острова? И по закону, и по расчету выходит - отдавать. Но по закону и по расчету пускай живут датчане и шведы, а у нас любой пенсионер, нетвердо знающий географию собственной области, решительно ответит: никак нельзя отдавать! То же самое и с Крымом - прямо-таки зияющая рана национального сознания, хотя, ежели трезво задуматься, кто же мешает любому обывателю навестить незабвенную Ялту, коль уж он легко освоил дорожку в Хургаду и Анталью? Но это опять же неодушевленная "шенгеннская география". Имперский же россиянин привык настолько идентифицировать себя с территорией, что утрата самой отдаленной провинции ощущается им как болезненная ампутация жизненно необходимого органа.
Относительно мало изменились у нас отношения населения и государства, и это поразительно. В последние десять лет был поставлен грандиозный, жестокий опыт: обессиленное государство практически ушло, предоставив жителям полную свободу спасаться кто как может. Обрадовались этой свободе и сумели воспользоваться ее возможностями считанные проценты активного населения. Остальные испытали страх беззащитности и тоску сиротства, всем своим поведением буквально умоляя государство вернуться к привычной роли ответчика за все, распределителя милости и немилости. Всю свою невостребованную и неиспользованную свободу они готовы с благодарностью вернуть, только бы не мучиться проблемой выбора и не принимать самостоятельных решений.
Сказку - былью!
Есть империя, дело только за императором-самодержцем, ибо империя - сооружение строго пирамидальное, предполагающее сосредоточение всей возможной власти в одних руках. При этом нужно соображать, что имперская идея - пластинка, как правило, долгоиграющая, и рассчитывать на ее претворение в жизнь на протяжении каких-нибудь несчастных четырех-восьми и даже двенадцати лет просто смешно. Имперские идеи в идеале вообще упираются в вечность, а на практике жить с ними приходится не одному поколению. Стало быть, нужно что? - правильно, не только сосредоточение всей власти в одних руках, но и придание ей всей возможной фундаментальности, стабильности, преемственности. А какая же власть может быть стабильнее и преемственнее, чем проверенная веками наследственная монархия?
Фантастика? Это как посмотреть. Времена нынче постмодернистские, к смешению стилей и эпох нам не привыкать, и как раз фантастическое чтиво и фантастические фильмы, где "империя наносит ответный удар",- любимейший продукт народного потребления.
Опять же и в администрации нынешнего президента есть теперь люди молодые, горячие, амбициозные и в то же время начитанные, даже, можно сказать, творческие. В головах у них возникают самые разные - в том числе и, на первый взгляд, фантастические - проекты. Ведь делать сказку былью (на что у них имеются силы и возможности) куда как интереснее, чем эти сказки просто сочинять.
Скажем наконец прямо - в недрах президентской администрации, среди последовательных путинцев, пока совсем тихо обсуждается такая замечательная мысль: Путина - в императоры! Перед Россией стоят великие задачи; Россия не может позволить себе такую роскошь, как периодические кризисы власти, которыми чревата всякая, особенно недоношенная, демократия; России нужны стабильность и уверенность в завтрашнем дне; народ устал от верхушечных перетрясок - ну, словом, пропагандистски убедительно подать и раскрасить самую невероятную идею при нынешнем уровне монополизации средств массовой коммуникации очень даже можно. А ежели простых разъяснений будет недостаточно - можно, как уже было сказано, воспользоваться опытом Наполеона и подпустить какой-нибудь чрезвычайщинки, и, как следствие, необходимость консолидации нации вокруг признанного лидера.
Техническая (то есть как бы правовая) процедура всего этого дела тоже не бином Ньютона. Еще раз напомню: Сенат у нас есть - Совет Федерации называется; "формальность плебисцита", вспоминая книжку Тарле о Наполеоне, пройдет, надо думать, так же легко, как и мартовские выборы - то есть и демократию можно заставить поработать собственным могильщиком.
Таким образом, первый шаг будет сделан. Появится президент-император, он же президент-властитель, он же президент - протектор режима. При этом слово "император", тесно связанное со словами "государь", "царь", начнет потихоньку утверждаться в массовом сознании.
А потом дойдет и до главного. Можно, кстати, обойтись и без этих поименований: "царь-государь". Вполне достаточно остановиться и на слове "император". Главное не слово, а процедура.
И если уж говорить о последующем воссоздании монархии, то надо помнить, что монарх - это Божий помазанник, поэтому обязательным будет участие в процедуре церкви. Наполеон, например, был рационалист и прагматик, но и ему мало показалось волеизъявления французов и решения Сената - пришлось выписать папу римского в Париж.
Так вот, отчего бы Поместному собору, который уже проявил свои монархические симпатии, не поручить патриарху короновать нового императора - царя - государя - отца отечества? Церковь сама организована по имперскому принципу, а подобному с подобным всегда легче иметь дело.
И вот представим себе на минуту, что все это нашими многоумными и решительными администраторами проделано, Россия объявлена (в порядке восстановления ценной исторической традиции) империей, Путин коронован на вечное царство, срочно задумывает наследника. Что дальше?
Внутреннее брожение в стране вряд ли будет значительное. Ко всему привычный народ пожмет плечами и, ежели ему не будут особенно (хотя бы на первых порах) мешать делать свои дела, привыкнет к новому наименованию своего государства и к новому поименованию своего правителя. Либеральная интеллигенция устроит, разумеется, истерику, но либеральной интеллигенции у нас, по моим наблюдениям, гораздо меньше, чем интеллигенции, которая охотно и даже с радостью назовет себя имперской.
Гораздо сложнее со всем остальным миром. "Безыдейная" Россия, конечно, внушает миру определенные опасения, но поскольку она слаба и на большие роли и цели явно не претендует, ее теснят и давят сейчас как бы на всякий случай. Но одно дело - слабая, становящаяся демократия, ориентированная на западные ценности, и совсем другое - набирающая силу империя, заявляющая о своем особом пути и высоком предназначении.
Вот тут-то "однополюсный мир" быстро перестанет скучать и воевать на Балканах или Ближнем Востоке, ибо откроется настоящее дело и начнется настоящее давление на Россию. На которое она, разумеется, ответит "внутренней консолидацией", дальнейшим "укреплением государства" - и далее по известному уже кругу.
