Апостол Павел был одним из умнейших людей не только своего времени, но и, пожалуй, всех времен и народов. Его природный интеллект соединился с божественной мудростью, даруемой Святым Духом настоящим подвижникам. "Мы имеем ум Христов", - эти слова апостола Павла в особенной степени могут быть отнесены к нему самому.
"Апостол язычников" так сформулировал главный принцип своего поведения в окружающем мире: "Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1 Кор., 9:20-22). Таким образом, для спасения людей апостол Павел прилагал все силы, стараясь найти ключик к душе каждого человека. И находил. Об этом свидетельствуют тысячи обращенных им. Десятки тысяч не принявших его проповеди свидетельствуют о нерушимости свободной воли человека, которая может предпочесть зло добру вопреки любым призывам.
Проповеди и послания апостола Павла безупречно риторически выстроены, хотя в них и есть, по словам апостола Петра, "нечто неудобовразумительное" (2 Петра, 3:16). Последнее неизбежно, когда речь идет о мировых проблемах бытия, блага, спасения, над разрешением которых билась вся предшествующая философия. Тем не менее, апостол Павел стремится передать язычникам Божественное Откровение не только адекватно, но и убедительно, понятно, красиво. Он говорит с людьми на им доступном языке.
В этом отношении представляет огромный интерес его речь в Афинах, тогдашнем центре образованности и философии, о чем нам повествуют "Деяния святых апостолов" (Деян., 17:16-34). Это выступление являет собой прекрасный пример проповеди языческому миру с его скептицизмом и снобизмом.
"Деяния" повествуют нам о том, что, ожидая своих друзей в Афинах, "Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов". Можно представить себе состояние богобоязненного человека в языческом капище. Заметим, что апостол Павел отнюдь не был принят с рапростертыми объятиями: "Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: `что хочет сказать этот суеслов?', а другие: `кажется, он проповедует о чужих божествах', потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение".
После этого его пригласили в ареопаг для выступления, ибо "афиняне все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое". Простое любопытство и любовь к словесным битвам - вот что двигало жителями Афин. Как же обратился к ним апостол Павел?
"И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано `неведомому Богу'. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам".
Итак, апостол Павел начал свою речь не с обличения "нечестивых идолослужителей", не с филиппик в адрес "богоборцев и беззаконников" и даже не с благовестия истинного Бога. Он начал с похвалы афинянам за набожность и предложил сделать их богопочитание неанонимным. Он проповедывал не новое, разрушающее старое, а новое, преображающее старое ("Сего-то, Которого вы, не зная, чтите..."), осмысляющее мир на другом уровне.
Далее апостол Павел рассказывает афинянам, изощренным в спорах о космологии и первоединстве, нечто близкое их уму:
"Бог, сотворивший мир и всЈ, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: `мы Его и род'".
Отметим этот важный момент. Благовествуя о Боге, апостол Павел апеллирует к признанным авторитетам своих слушателей - стихотворцам. Это многократно усиливает убедительность его слов и располагает афинян к доверию. Свои дальнейшие рассуждения апостол Павел строит именно на приведенной им "цитате из классиков":
"Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого".
Поисками главного элемента, обеспечивающего единство мироздания занималась вся языческая философия. Основной вопрос античной философии можно сформулировать так: "Существует ли единый принцип связи в окружающем мире?" Например, Фалес избирал в качестве первоначала воду, Анаксимен - воздух, Гераклит - огонь, Пифагор - число, Демокрит - атом, и т.д. Многие философы прямо говорили о Боге, поисками которого, по большому счету, и занималась античность. Апостол Павел свои рассуждения о Божестве строит из представления о человеке - поскольку мы являемся родом Божиим. Он утверждает, что пришло время не туманных и абстрактных представлений, но истинного богопознания, для которого необходимо покаяние:
"Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых".
Апостол Павел был умнейшим человеком. Он прекрасно понимал, как воспримут идею воскресения древние греки - изощренные в метафизических спорах, воспитавшие в себе строгую систему мышления, не допускающую ничего сверхестественного, не поддающегося пониманию. "Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время".
Апостол Павел прекрасно понимал, что будет осмеян и непонят большинством, но тем не менее не мог умолчать о краеугольном камне христианства - даже чтобы понравиться слушателям. Ибо "если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша" (1 Кор., 15:14). Как много проповедников, стремясь к успеху у почтенной публики, применяются к ее вкусам и пристрастиям, обходя всЈ, что может ей не понравиться (в том числе основополагающие истины веры). Порой такие проповедники достигают своей цели: мир называет их открытыми, терпимыми, настоящими лучами света в темном царстве. Однако их речи ничего не меняют в жизни людей и не приводят последних ни к покаянию, ни к истинной вере, а разве что к вере в конкретного человека. Между тем, по словам Псалтири, "всяк человек лож".
Настоящая проповедь языческому миру всегда лежит в поле напряжения между двумя полюсами: максимальной доходчивостью и бескомпромиссным свидетельством; опорой на признанные слушателями авторитеты и возведением к принципиально новому пониманию вещей; похвалой слушателям и ненавязчивым обличением их нравов. И в этом случае, как и в любом искусстве, отличие таланта от бездарности измеряется миллиметрами...
Апостол Павел не обратил всех афинян в истинную веру: большая часть как раз осталась при своих взглядах. Казалось бы, это провал проповедника, неудача, ошибка. Но слова апостола о воскресении все же не были тщетными: "Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними".
"Апостол язычников" так сформулировал главный принцип своего поведения в окружающем мире: "Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" (1 Кор., 9:20-22). Таким образом, для спасения людей апостол Павел прилагал все силы, стараясь найти ключик к душе каждого человека. И находил. Об этом свидетельствуют тысячи обращенных им. Десятки тысяч не принявших его проповеди свидетельствуют о нерушимости свободной воли человека, которая может предпочесть зло добру вопреки любым призывам.
Проповеди и послания апостола Павла безупречно риторически выстроены, хотя в них и есть, по словам апостола Петра, "нечто неудобовразумительное" (2 Петра, 3:16). Последнее неизбежно, когда речь идет о мировых проблемах бытия, блага, спасения, над разрешением которых билась вся предшествующая философия. Тем не менее, апостол Павел стремится передать язычникам Божественное Откровение не только адекватно, но и убедительно, понятно, красиво. Он говорит с людьми на им доступном языке.
В этом отношении представляет огромный интерес его речь в Афинах, тогдашнем центре образованности и философии, о чем нам повествуют "Деяния святых апостолов" (Деян., 17:16-34). Это выступление являет собой прекрасный пример проповеди языческому миру с его скептицизмом и снобизмом.
"Деяния" повествуют нам о том, что, ожидая своих друзей в Афинах, "Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов". Можно представить себе состояние богобоязненного человека в языческом капище. Заметим, что апостол Павел отнюдь не был принят с рапростертыми объятиями: "Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: `что хочет сказать этот суеслов?', а другие: `кажется, он проповедует о чужих божествах', потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение".
После этого его пригласили в ареопаг для выступления, ибо "афиняне все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое". Простое любопытство и любовь к словесным битвам - вот что двигало жителями Афин. Как же обратился к ним апостол Павел?
"И, став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано `неведомому Богу'. Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам".
Итак, апостол Павел начал свою речь не с обличения "нечестивых идолослужителей", не с филиппик в адрес "богоборцев и беззаконников" и даже не с благовестия истинного Бога. Он начал с похвалы афинянам за набожность и предложил сделать их богопочитание неанонимным. Он проповедывал не новое, разрушающее старое, а новое, преображающее старое ("Сего-то, Которого вы, не зная, чтите..."), осмысляющее мир на другом уровне.
Далее апостол Павел рассказывает афинянам, изощренным в спорах о космологии и первоединстве, нечто близкое их уму:
"Бог, сотворивший мир и всЈ, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: `мы Его и род'".
Отметим этот важный момент. Благовествуя о Боге, апостол Павел апеллирует к признанным авторитетам своих слушателей - стихотворцам. Это многократно усиливает убедительность его слов и располагает афинян к доверию. Свои дальнейшие рассуждения апостол Павел строит именно на приведенной им "цитате из классиков":
"Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого".
Поисками главного элемента, обеспечивающего единство мироздания занималась вся языческая философия. Основной вопрос античной философии можно сформулировать так: "Существует ли единый принцип связи в окружающем мире?" Например, Фалес избирал в качестве первоначала воду, Анаксимен - воздух, Гераклит - огонь, Пифагор - число, Демокрит - атом, и т.д. Многие философы прямо говорили о Боге, поисками которого, по большому счету, и занималась античность. Апостол Павел свои рассуждения о Божестве строит из представления о человеке - поскольку мы являемся родом Божиим. Он утверждает, что пришло время не туманных и абстрактных представлений, но истинного богопознания, для которого необходимо покаяние:
"Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых".
Апостол Павел был умнейшим человеком. Он прекрасно понимал, как воспримут идею воскресения древние греки - изощренные в метафизических спорах, воспитавшие в себе строгую систему мышления, не допускающую ничего сверхестественного, не поддающегося пониманию. "Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время".
Апостол Павел прекрасно понимал, что будет осмеян и непонят большинством, но тем не менее не мог умолчать о краеугольном камне христианства - даже чтобы понравиться слушателям. Ибо "если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша" (1 Кор., 15:14). Как много проповедников, стремясь к успеху у почтенной публики, применяются к ее вкусам и пристрастиям, обходя всЈ, что может ей не понравиться (в том числе основополагающие истины веры). Порой такие проповедники достигают своей цели: мир называет их открытыми, терпимыми, настоящими лучами света в темном царстве. Однако их речи ничего не меняют в жизни людей и не приводят последних ни к покаянию, ни к истинной вере, а разве что к вере в конкретного человека. Между тем, по словам Псалтири, "всяк человек лож".
Настоящая проповедь языческому миру всегда лежит в поле напряжения между двумя полюсами: максимальной доходчивостью и бескомпромиссным свидетельством; опорой на признанные слушателями авторитеты и возведением к принципиально новому пониманию вещей; похвалой слушателям и ненавязчивым обличением их нравов. И в этом случае, как и в любом искусстве, отличие таланта от бездарности измеряется миллиметрами...
Апостол Павел не обратил всех афинян в истинную веру: большая часть как раз осталась при своих взглядах. Казалось бы, это провал проповедника, неудача, ошибка. Но слова апостола о воскресении все же не были тщетными: "Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними".
