"Выйти замуж - не напасть, как бы замужем не пропасть", - говорили в народе. Однако трудности ("напасти") начинались для сватающихся задолго до заветного дня, особенно если невеста - крепостная или дворовая девка - была из другой деревни.
Прежде всего, за "вывод" невесты из чужой деревни (вплоть до отмены крепостного права) требовалось заплатить род выкупа - "выводные деньги". Составлялось "выводное письмо", подписываемое "договаривающимися сторонами" - владельцем крепостной и женихом. Составление письма также влекло расходы: государственная пошлина, плата писцу и возмещение стоимости бумаги и чернил (последнее так и называлось - "плата за расход").
Сохранившиеся документы за период с 1711 по 1841 год1 рисуют следующую картину. "Выводные деньги" в разное время составляли от полутора до десяти рублей, причем дворовые девушки "стоили дороже". Государственная пошлина взималась в размере пяти копеек с рубля. "Расход" колебался в пределах от четверти до трех четвертей копейки. Бывали и исключения, правда, редко. Так, княгиня Акулина Енгалычева и адмиральша Анна Меншикова однажды отпустили своих девушек "бесплатно" - но потому лишь, что отдавали их в вотчины своих сыновей. В первом случае формулировка выводного письма весьма необычна: "...к отдаче в замужество за кого он (сын. - Е.П.) ее отдать пожелает".
Вообще же выводное письмо обязательно содержало имя и фамилию жениха. Письмо представляло собой, как уже сказано, договор между владельцем крепостной девушки и женихом. Первый отпускает "на вывод в замужество" или дозволяет "выйти в замужество", а другой платит за это "выводных денег" 1,2,3,5 и т.д. рублей. Невеста почти нигде и ни в каком качестве не фигурирует. А если в редких случаях и фигурирует, то указанием вроде: "По желанию ее".
Подписание выводного письма означало отказ прежнего владельца крепостной от своих прав: "Впредь господин мой и наследники его в оную девку вступаться не будут"; "Впредь мне, жене, детям и наследникам до той девки дела нет"; "Мне, княгине, и наследникам до оной отпущенной девки дела нет и по-прежнему к себе в крестьянство не возвращать". Эти записи делались для "четвертой стороны" договора - нового владельца выводимой крепостной. Иногда для него же уточнялось: "А напредь сей отпускной вышеписанная девка иному никому не продана и не заложена, ни в каких крепостях не укреплена, ни за какие средства не уступлена..."
Постепенно "выводные деньги" образовали устойчивую статью дохода помещичьих бюджетов. Уже в хозяйственных отчетах за 1741 год можно встретить записи типа: "За отпуск в замужество Александровской слободы крестьянской девки выводных и пошлин 2 руб. 25 коп."2 По свидетельству историков К.В.Сивкова и Н.А.Рожкова, в начале XIX века эти суммы за одну девушку уже составляли от 200 до 250 рублей и проводились в усадебных приходно-расходных книгах по статье "нерегулярные доходы"3.
Однако вряд ли только благодаря получаемой помещиками выгоде число крестьянских браков множилось так, что с 1724 по 1763 год население России выросло на 46 процентов, а с 1763 по 1783 - на 35 процентов. Например, Екатерина Романовна Дашкова, считая "богоугодным делом снабжать и поощрять новые семейства", распорядилась в своем духовном завещании "выдавать ежегодно на шесть пар сочетавшихся браком крестьян на каждую пару по 50 руб., всего 300 руб. И чтобы таковые шесть пар избираемы были из недостаточных крестьян..."4
После отмены крепостного права крестьяне стали, в числе прочего, свободны и от... денег. Появилось множество "недостаточных" невест. Разрешение на брак получали теперь уже не у помещика, а у священника. Речь шла не только о "благословении образом" в замужество с подтверждением "хорошего поведения" невесты. "Свидетельство о благословении" служило теперь и иной цели: оно давало право начать сбор пожертвований (зачастую, в сущности, милостыни)5. Соответствующие записи, как правило, на обороте, гласят: "Дано на приданое 3 руб.", "От неизвестного подарено - 1 руб.", "Дано единовременно неизвестным 1р.", "Дано от неизвестного 1 рубль и шерстяной платок", "Подано два рубля", "Христа ради - 50 коп." Почерк этих записей (в основном карандашных) иной, нежели почерк, которым написаны свидетельства. Скорее всего, их делали сами невесты.
В Москве в 1881 - 1882 годах подобные свидетельства получили 12 девушек, живших в приходах церквей Спасской Петра и Павла у Яузских ворот, Спасо-Преображенской в Каретном ряду, Преображенской, Николаевской в Столпах, Успенской в Кожевниках, Рождественской на Бутырках... Самой удачливой оказалась невеста чиновника казенной палаты И.И.Орлова, дочь умершего от ран капитана Людмила Александровна Толмачева, 18 лет, из прихода Преображенской церкви, собравшая на приданое целых 9 рублей.
Иногда призыв о вспомоществовании содержится в самом свидетельстве: "Заслуживает христианской помощи"; "Решительно нет никакого родства" (то есть родных); "Родители живут в бедности"; "Нуждается в благотворительной помощи, дабы устроиться с приданым..."
На благородной этой ниве, однако, подвизались и мошенники, изготавливавшие с целью сбора средств якобы в пользу бесприданницы фальшивые свидетельства, подделывая подписи священников и церковные печати. Вот документ с записями об уже собранных деньгах и с негодующей припиской священника московской церкви Петра и Павла у Яузских ворот Василия Цветкова: "Сим удостоверяю, что сие свидетельство, выданное от моего имени, фальшивое и честь имею благодарить контору господина Бахрушина за ее внимание к подобным подделкам подозрительных лиц.
P.S. Я прикладываю печать тушевую, а не копотью сделанную". Действительно, на других документах священника Василия Цветкова печать проставлена зеленой тушью. Вдобавок поддельщики перепутали инициал - вместо "В" стоит "П"...
1Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ). Ф.1, ед. хр. 63.
2Архив князя Воронцова. Кн.1 М., 1870. С.16 - 17.
3ОПИ ГИМ. Ф.54, ед. хр.613.
4Архив князя Воронцова. Кн.21. С.426.
5ОПИ ГИМ. Ф.1, ед. хр.95.
