Осенью 1915 года, под воздействием военных неудач, российские газеты все меньше и меньше писали о подвигах русских воинов, сосредоточившись на тяготах войны, которые коснулись обывателя практически во всех сферах жизни. Дороговизна товаров первой необходимости, лекарственный и дровяной «голод», продолжающиеся падение курса рубля, рост спекуляции и, как следствие всего этого, заметное снижение уровня жизни. Одной из таких проблем, приковавшей внимание прессы осенью 1915 года, стал острый дефицит серебряной и медной монеты, которую обыватель стал откладывать на «черный день».
«"Голод" с разменной монетой. Психоз масс», ‒ писала газета «Курская быль», автор который тщетно пытался убедить соотечественников, что серебра в билонной разменной монете меньше, чем ее номинальная стоимость, а потому и хранить ее нет никакого смысла. «Наивная публика думает, что накопляя запасы разменной монеты, она собирает нечто гораздо более ценное, нежели бумажные рубли, но ведь это далеко не так, ‒ поясняло издание. ‒ На основании утвержденной министром финансов в 1900 г. таксы, Государственный банк и казначейства принимают испорченную монету по стоимости находящегося в ней чистого серебра и при этом платит за 20 коп. - 6 к., за 15 к. - 4 ½ и за 10 к. - 3 к. Нельзя себе представить, чтобы курс русского рубля упал до 30 коп., между тем лица, запасающиеся билонной монетой, накопляют серебра только на 30 проц. вместо 100. Таким образом, соображения о накоплении драгоценного металла становятся чистою нелепостью».
Однако эти, в общем-то здравые доводы (в 20, 15 и 10 копеечных монетах Российской империи содержания серебра составляло лишь 50%), на настроения обывателя не повлияли и к октябрю 1915 года перед страной встала серьезная проблема ‒ разменных денег катастрофически не хватало. Полноценные же золотые и серебряные монеты и вовсе превратились в товар ‒ в конце 1915 года золотой червонец продавался на «черном» рынке за 16-17 бумажных рублей.
Выход был найден министром финансов П.Л.Барком, предложившим использовать в качестве разменной монеты... почтовые марки. В проекте, предложенном министром финансов Сенату, отмечалось: «ввиду стеснения населения от возрастающей недостачи разменной серебряной и медной монеты и невозможности для монетного двора немедленно изготовить ее в достаточном количестве, мною будет сделано распоряжение выпустить в обращение вместо разменных денег почтовые марки образца юбилейных к трехсотлетию Дома Романовых достоинством в 1, 2, 3, 10, 15 и 20 копеек с надписью на обороте: "Имеет хождение наравне с разменной серебряной /или медной/ монетой"». Проект был утвержден и вскоре в оборот были пущены марки-деньги достоинством в 10, 15 и 20 копеек.
Для изготовления денежных суррогатов использовалось клише почтовых марок, с портретами российских государей, выпущенных к 300-летнему юбилею Дома Романовых. За два года до этого, в 1913 году, эти марки уже были в центре общественного внимания, невольно спровоцировав скандал ‒ многие почтовые чиновники отказывались их гасить, не смея ставить печать на царские лики. Теперь же им нашлось новое применение ‒ заменить разменную монету. С виду это были обычные почтовые марки с перфорацией, но выполненные на более плотной бумаге и с государственным гербом на обороте, а также с надписью, уравнивавший их с разменной серебряной монетой. В 1916 году эту серию дополнили марки и мелких номиналов (3, 2 и 1 копейки), что должно было помочь справиться с дефицитом медной монеты. Как сообщала пресса, частные лица обязывались принимать марки-деньги до трех рублей при каждом платеже, а правительственные кассы должны были брать данный суррогат денег у населения без всяких ограничений. При этом марки-деньги можно было использовать и как традиционное средство почтовой оплаты, в соответствии с их номиналом.
Управляющий Государственным банком И.П.Шипов в интервью «Биржевым ведомостям» признавал, «все их неудобство в качестве орудий обмена», но вместе с тем, призывал общество признать, «что разменные марки содействовали устранению затруднений, связанный с недостатком разменной монеты», подтверждением чему служат «поступающие со всех концов России требованиями разменных марок». Как отмечало издание, «требования на юбилейные марки по-прежнему громадны и достигают в среднем свыше 100 000 рублей в день, которые уходят исключительно на удовлетворение столицы».
Несмотря на некоторое недоверие к данному денежному средству, марки-монеты стали приживаться, так как разменивать купюры было действительно нечем. Но, как и следовало ожидать, авторитетом такие суррогатные деньги у населения не пользовались. Обывателю было очевидно, что это «ненастоящие деньги», к тому же марки были неудобны ‒ они быстро изнашивались, мялись, терялись из-за своего малого размера, а порывы ветра уносили пестрые бумажки с прилавка. «Мотыльки» ‒ такое меткое иронично-презрительное название дал обыватель новым «монетам». Поэтому не удивительно, что на совещании монархических деятелей в Петрограде, состоявшемся в конце ноября 1915 года, одной из мер, направленных на снижение инфляции и борьбу с дороговизной, было требование «установить выпуск мелкой разменной монеты низкопробного сплава и изъять из обращения существующие марки».
Эти затруднения российской финансовой системы, Германия решила использовать в пропагандистских целях, выпустив фальшивые марки-монеты, имевшие, в отличие от оригинала, следующие издевательские и малограмотные надписи на обороте: «Имеет хождение наравне с грабежом обманом правителей» и «Имеет хождение наравне с банкротом серебряной монеты». Правда осуществить массовый вброс таких фальшивок-агиток, немцам так и не удалось.
Понимая, что выпуск марок-денег есть мера вынужденная и временная, Управляющий Государственным банком заверял население страны, что в скором времени марки будут заменены другими, более удобными денежными знаками. И действительно, уже в конце 1915 года в оборот были пущены небольшого размера ассигнации, уравненные в правах с разменной серебряной и медной монетой. Однако и марки никуда не делись, продолжая играть роль платежного средства вплоть до 1917 года...
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
