«Шок был невообразимо глубоким»

25 февраля 1956 года на закрытом заседании XX съезда КПСС Н.С.Хрущевым был зачитан секретный доклад «О культе личности и его последствиях», посвященный осуждению сталинского курса, массового террора и проблеме реабилитации партийных и военных деятелей, репрессированных в 1930-1950-е гг. Съезд этот стал «звездным часом» Хрущева, а секретный доклад - событием, с которого началась хрущевская «оттепель».

Н.С.Хрущев выступил с докладом в последний день работы съезда, на закрытом утреннем заседании, на которое не были приглашены присутствовавшие на съезде представители зарубежных коммунистических партий. «ХХ съезд подошел к концу, - вспоминал Л.М.Каганович. - Но вдруг устраивается перерыв. Члены Президиума созываются в задней комнате, предназначенной для отдыха. Хрущев ставит вопрос о заслушивании на съезде его доклада о культе личности Сталина и его последствиях. Тут же была роздана нам напечатанная в типографии красная книжечка - проект текста доклада. Заседание проходило в ненормальных условиях - в тесноте, кто сидел, кто стоял. Трудно было за короткое время прочесть эту объемистую тетрадь и обдумать ее содержание, чтобы по нормам внутрипартийной демократии принять решение. Все это за полчаса, ибо делегаты сидят в зале и ждут чего-то неизвестного для них, ведь порядок дня съезда был исчерпан».

В своем выступлении Хрущев, опираясь на цитаты классиков марксизма, критиковавших «культ индивидуума», категорически осудил культ личности Сталина; опираясь на т.н. «ленинское завещание» и заметки Н.К.Крупской, давал нелестные оценки «отцу народов»; обвинял Сталина в нарушении принципов коллективного руководства и возлагал на него личную ответственность за массовые репрессии в отношении членов партии и за другие преступления режима; возмущался преувеличением роли Сталина в победе над германским фашизмом и возлагал на него ответственность за поражения в первые месяцы войны; оглашал факты депортации отдельных народов, «дела врачей» и «Мингрельского дела».

Впрочем, достаточно трудно с уверенностью судить о том, что именно и в какой форме было сказано Хрущевым, руководствуясь лишь текстом доклада, поскольку печатный вариант заметно отличается от того, что слышали очевидцы и не передает эмоционального настроя оратора и слушателей. Так, например, в опубликованном тексте доклада Хрущева есть такие фразы: «Бесспорно, что в прошлом Сталин имел большие заслуги перед партией, рабочим классом и перед международным рабочим движением. Вопрос осложняется тем, что все то, о чем говорилось выше, было совершено при Сталине, под его руководством, с его согласия. Причем он был убежден, что это необходимо для защиты интересов трудящихся от происков врагов и нападок империалистического лагеря. Все это рассматривалось им с позиций защиты интересов рабочего класса, интересов трудового народа, интересов победы социализма и коммунизма. Нельзя сказать, что это действия самодура. Он считал, что так нужно делать в интересах партии, трудящихся, в интересах защиты завоеваний революции. В этом - истинная трагедия». Однако, по словам тех, кто слышал выступление Хрущева, тезис этот совершенно потерялся на фоне заявлений о преступлениях и злодеяниях сталинизма.

Ответственный работник аппарата ЦК КПСС Владимир Суходеев отмечал, что в докладе у Хрущева были импровизации, например, по поводу харьковской операции: «ею командовали Тимошенко, Баграмян и Хрущев как член Военного совета, а последний всю вину за поражение свалил на Сталина, представив этот эпизод делегатам в извращенном виде». При этом, замечал Суходеев, «есть 11 редакций этого доклада - в правленой стенограмме появились ремарки "аплодисменты", "бурные аплодисменты", хотя весь доклад прошел при полном молчании зала...»

«Когда Хрущев стал читать доклад, я улавливал только некоторые абзацы, которые я сделал, - рассказывал Д.Т.Шепилов, принимавший участие в подготовке доклада. - Фразы, раздельчики... Ну, и по стилю если взять, то можно найти... Кто писал ему этот доклад, я до сих пор не знаю, говорят, Поспелов, но я сомневаюсь, потому что не найти более лютого сталиниста, для него Сталин был иконой».

Сведения, которые озвучивал Хрущев, были настолько неожиданными, что буквально ввергли слушателей доклада в ступор. Не последнюю роль играло и то, что, по свидетельству Д.Т.Шепилова, «раньше все, что говорил Сталин, Хрущев наиболее горячо поддерживал». «Съезд выслушал меня молча, - вспоминал Хрущев. - Как говорится, слышен был полет мухи. Все оказалось настолько неожиданным. Нужно было, конечно, понимать, как делегаты были поражены рассказом о зверствах, которые были совершены по отношению к заслуженным людям, старым большевикам и молодежи. Сколько погибло честных людей, которые были выдвинуты на разные участки работы! Это была трагедия для партии и для делегатов съезда». Подтверждает это и один из слушателей доклада, будущий «прораб Перестройки» А.Н.Яковлев: «в зале стояла глубокая тишина. Не слышно было ни скрипа кресел, ни кашля, ни шепота. Никто не смотрел друг на друга - то ли от неожиданности случившегося, то ли от смятения и страха. Шок был невообразимо глубоким».

Председатель Госплана СССР Н.К.Байбаков так передавал свои впечатления от выступления Хрущева: «Хорошо помню и свидетельствую, что не было тогда в зале ни одного человека, которого этот доклад не потряс, не оглушил своей жестокой прямотой, ужасом перечисляемых фактов и деяний. Для многих это все стало испытанием их веры в коммунистические идеалы, в смысл всей жизни. Делегаты, казалось, застыли в каком-то тяжелом оцепенении, иные потупив глаза, словно слова Хрущевских обвинений касались и их, другие, не отрывая недвижного взгляда от докладчика. С высокой трибуны падали в зал страшные слова о массовых репрессиях и произволе власти по вине Сталина, который был великим в умах и сердцах многих из сидящих в этом потрясенном зале».

Несмотря на то, что вместе с оглашением реальных фактов, увлекшийся Хрущев говорил в запале и откровенные нелепости, зал молча и без возражений внимал оратору. Делегат съезда, начальник Главленинградстроя В.Я.Исаев вспоминал: «От закрытого доклада, конечно, было ошеломляющее впечатление. Когда Хрущев оторвался от текста и, в запале жестикулируя, произнес: "А он, Сталин, руководил фронтами по глобусу", все молчали, даже военачальники. Им-то было что сказать, чем возразить. В другой бы партии, наверное, крикнули бы, не выдержали: "Неправда!", а тут смолчали. Прений по этому докладу не было. Никто не думал: "Они что, обалдели?"».

Об этом же писал и Н.К.Байбаков: «что-то смутно настораживало, особенно какая-то неестестественная, срывающаяся на выкрик нота, что-то личное, необъяснимая передержка. Вот Хрущев, тяжело дыша, выпил воды из стакана, воспаленный, решительный. Пауза. А в зале все также тихо, и в этой гнетущей тишине он продолжил читать свой доклад уже о том, как Сталин обращался со своими соратниками по партии... Изображаемый Хрущевым Сталин все же никак не совмещался с тем живым образом, который мне ясно помнился. Сталин самодурствовал, не признавал чужих мнений? Изощренно издевался? Это не так. Был Сталин некомпетентен в военных вопросах, руководил операциями на фронтах "по глобусу"? И опять очевидная и грубая неправда. Человек, проштудировавший сотни и сотни книг по истории, военному искусству, державший в памяти планы и схемы почти всех операций прошедшей войны? Зачем же всем этим домыслам, личным оценками соседствовать с горькой правдой, с истинной нашей болью? Да разве можно ли в наших бедах взять и все свалить только на Сталина, на него одного? Выходила какая-то густо подчерненная правда. А где были в это время члены Политбюро, ЦК, сам Н.С.Хрущев? Так зачем возводить в том же масштабе культ - только уже "антивождя"? Человек, возглавлявший страну, построивший великое государство, не мог быть сознательным его губителем. Понятно, что, как всякий человек, он не мог не делать ошибки и мог принимать неправильные решения. Никто не застрахован от этого... В сарказме Хрущева сквозила нескрываемая личная ненависть к Сталину. Невольно возникала мысль - это не что иное, как месть Сталину за вынужденное многолетнее подобострастие перед ними. Так, в полном смятении думал я тогда, слушая хрущевские разоблачения».

То, что хрущевскому докладу не хватало логики и стройности, отмечают и историки. Очевидно, что построен он был таким образом, чтобы все преступления 1930-х - начала 1950-х годов приписать исключительно Сталину, заранее сняв возможные обвинения со сталинского руководства (в том числе и самого Хрущева), а жертвами репрессий представить преимущественно коммунистов. В этом плане очень показательны слова, сказанные Хрущевым накануне XX съезда на Президиуме ЦК КПСС: «Ягода, наверное, чистый человек. Ежов - наверное, чистый человек. Сталин - преданный делу социализма, но все варварскими способами. Он партию уничтожил. Не марксист он. Все своим капризам подчинял. На съезде не говорить о терроре. Надо наметить линию - отвести Сталину свое место (почистить плакаты, литературу). Усилить обстрел культа личности. Взять - Маркса - Ленина».

«Надо сказать, - свидетельствовал Каганович, - что еще до XX съезда Президиум ЦК рассматривал вопрос о незаконных репрессиях, о допущенных ошибках». Но, продолжал он, даже беглое ознакомление с докладом Хрущева показывает, что «документ односторонен, ошибочен». «Деятельность Сталина нельзя освещать только с этой стороны, необходимо более объективное освещение всех его положительных дел», - отмечал Каганович. «Историю обманывать нельзя. Факты не выкинешь, - говорил Каганович на Президиуме ЦК, предшествовавшем съезду. - Правильное предложение товарища Хрущева доклад заслушать... (...) Но мы были бы нечестны, если бы сказали, что эта вся борьба с троцкистами была неоправданна».

После окончания выступления председательствовавший на заседании Н.А.Булганин предложил прений по докладу не открывать и вопросов не задавать. Положения доклада были единогласно молчаливо одобрены и затем, в несколько смягченной редакции, опубликован для ознакомления членами и кандидатами в члены Президиума ЦК КПСС и секретарями ЦК КПСС. С содержанием доклада также были ознакомлены руководители делегаций иностранных коммунистических государств, после чего сокращенная версия доклада была разослана руководителям остальных коммунистических партий мира. Несмотря на свою «секретность», доклад скоро стал широко известен и привлек к себе внимание всего мира. В июне 1956 года он был опубликован в США на английском языке, а затем стал распространяться в других странах, в том числе и на русском языке (в переводе с английского). Однако официально хрущевского доклада как бы и не было... «...Официально мы его существование не подтверждали, - сообщает в своих воспоминаниях Хрущев. - Помню, как меня спросили тогда журналисты, что, мол, Вы можете сказать по этому поводу? Я ответил им, что такого документа не знаю, и пусть на этот вопрос отвечает разведка США, господин Аллен Даллес». Простым гражданам СССР ознакомиться с содержанием доклада довелось только в 1989 году, когда он был впервые официально опубликован в ходе горбачевской «перестройки», тем самым еще раз сослужив службу в деле десталинизации на новом витке идеологической борьбы.

Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук