Как-то спросили меня:
- Ты почему про Олю Фокину ничего не напишешь? Ты же знаешь ее?
Знаю, да. Но не больше других, кто о ней уже написал. Да и вряд ли я напишу лучше их.
Вспомнился тут же рязанский писатель Алексей Хлуденев. Он когда-то жил в Вологде, работал вместе со мной в редакции «Вологодского комсомольца». Наши столы стояли друг против друга. Потом он уехал к себе в Рязань. Часто Вологду вспоминал. Как-то даже в одной статье добрым словом упомянул Рубцова с Беловым. Вспомнил и Ольгу Фокину: «Она, словно луч солнышка, заглянет в редакцию, такая доброжелательная, милая, и станет от этого всем светлее...»
Об Ольге Александровне и сейчас говорят немало. А вот о муже ее, бывшем выпускнике Литинститута, прозаике от Бога, друге Николая Рубцова Александре Чурбанове вряд ли уже кто расскажет. Поэтому я о нем - хотя бы кусочек воспоминаний.
В Вологду Александр приехал вместе с Ольгой Александровной сразу же после учебы в Литературном. Импульсивный, горячий, он как-то быстро оброс общительными друзьями. Кто только средь них и не был! Герман Александров, Олег Кванин, Сережа Чухин, Леонид Патралов, Герман Цветков. Всех и не перечислишь. Чурбанов был прирожденный рассказчик, к тому же большой шутник и душа-человече. Липли к нему, кто вышел где-то с первым стихотворением, кто умел писать что-то в прозе. Да и сам Чурбанов к себе притягивал чем-то необъяснимым. Красивое, к чему-то взывающее лицо. Спортивно сложенная фигура. В темно-карих его глазах было что-то от знающего о судьбах.
На первых порах Вологда встретила Александра гостеприимно. Здесь он писал повесть «Море соленое», которую вскоре опубликовал журнал «Север». Вологжане читали повесть, спрашивая друг друга: «Кто автор? Кто он такой? Во бы, встретиться с ним!»
Чурбанов был счастлив! Вскоре он окунулся в колхозную жизнь. Уехал к поэту Олегу Кванину в деревню Большое Денисьево, где написал остросюжетный очерк о гуртоправах, тех самых скотоводах-погонщиках, кто за десятки верст сопровождает животных к месту убоя. Получилось страшное по своей откровенности повествование. Оно тоже нашло свое место в журнале.
Собирался Чурбанов осесть в Вологде навсегда. Но для этого предстояло где-то найти работу. Не жить же ему, как иждивенцу, за счет гонораров жены. Потому он однажды и появился в обкоме партии. Заведующий сектором печати Василий Тимофеевич Невзоров, человек, не для каждого благосклонный, имевший прозвище Вася Тёмный, принял его хорошо, пообещав трудоустроить в одну из многотиражек.
Александр сразу же, не откладывая, - в эту многотиражку. Но спешил он туда напрасно. От обкома партии до завода, где собирался писатель работать, минут 30 ходьбы. За это короткое время Василий Тимофеевич успел снять телефонную трубку и тайно предупредить:
- Сейчас к вам придет некто Чурбанов. Будет устраиваться на работу. Подумайте, прежде чем посадить его за редакторский стол. Человек он себе на уме. Беспартийный. С моралью не всё в порядке. Одним словом, не наш...
Не получилось с работой у Александра. Что делать? Что делать? Чаще всего в такие тоскливые дни приходил он в нашу редакцию. Здесь были не только пташки коротенького полета, но и подлинные орлы. Здесь можно было прийти в себя от непредвиденных потрясений. В один из таких тусклых дней в редакцию позвонили, сообщив из роддома, что в семье Чурбановых пополнение.
О, как засиял от радости Александр! Сразу же из редакции и метнулся. Вместе с ним разделить его радость метнулся и Коля Рубцов, находившийся в это время в редакции. Я к ним - тоже присоединился. Втроем к роддому и подвалили.
В приемную нас не пустили: был мертвый час. Тогда мы чего? В садик перед роддомом! К окну. Но, то на втором этаже. Остановились против палаты. Шампанского бы сейчас! Однако и без него было нам превосходно. В три голоса объявили на всю Чернышевскую улицу:
- Позд-рав-ля-ем!!!
Кинули вверх три шапки. Одна из них на пару секунд засела в ограде балкона.
К окну с комнатной стороны подошла Оля Фокина. В руках у нее - развернутый лист из школьной тетради, где гигантскими буквами, как для маленьких:
ИНГА!
У поэтессы родилась дочка! Событие из событий! Не только в тот день, но и позже мудрый голос судьбы строго спрашивал: кем она станет? Тот же голос, но годы спустя так же строго и отвечал:
- Той, кто маму свою повторит...
О, время, время. Уйдет однажды в свое бессмертие неукротимый Коля Рубцов. Уйдет туда же и Саша Чурбанов. А Инга останется. С мамой. И вот она скажет:
...А жить не страшно не уметь! -
Писали из военучилищ...
И не боялись умереть,
Как будто жизнь уже случилась.
Сказала Инга, кажется, за Рубцова. Сказала и за отца. А если быть поточнее, сказала она за тех, кто из свершившихся дней в будущие - восходит.
Далекое, но незабываемое. Как видение, оно всегда возле сердца. День свадьбы Ольги Фокиной и Александра
(Продолжение следует)
