Манипулирование молодёжью в советский период отечественной истории

Одним из важных и перспективных направлений современных социологических исследований является изучение целенаправленного воздействия на молодёжь различных, не однозначных субъектов общественной жизнедеятельности, использующих её, в силу отсутствия у значимой части молодых людей соответствующих знаний, опыта и экономической независимости, как объект манипуляций, а также апробаций на ней политических, социально-психологических технологий и экспериментов[1]. Иными словами, речь идёт о часто встречающемся на практике использовании молодёжи в качестве привлекательного, малозатратного средства для достижения определённых своекорыстных целей. Например, для осуществления так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве, для экстремистских выступлений, для участия в деятельности деструктивных политических сил, религиозных сект и культов на территории Российской Федерации.

Эффективное противодействие подобного рода негативной практике и деструктивного воздействия на процесс социализации, воспитания и социального развития современной российской молодёжи, является в настоящее время одной из главных задач, стоящих перед российским обществом, государством и наукой. Для её решения, прежде всего, необходима систематизация знаний по данной проблематике, а также учёт имеющегося опыта по изучению подобного рода негативных явлений, наработанного в предшествующие периоды отечественной истории - имперский и, в большей степени, интересующий нас, - советский периоды.

При этом следует отметить, что в советский период российской истории молодёжная проблематика рассматривалась в СССР, ввиду отсутствия инакомыслия, исключительно в рамках постулатов марксистко-ленинской идеологии и классового подхода. В соответствии с озвученным в выступлении В.И. Ленина «Задачи союзов молодёжи» тезисом «Учиться коммунизму!», молодёжь должна была стать строителем коммунистического общества. И в этом процессе ей отводилась особая роль, поскольку, по мнению В.И. Ленина, «именно молодежи предстоит настоящая задача создания коммунистического общества»^[2]. Соответственно, социальные характеристики молодёжи подводились под политические идеалы, цели и задачи коммунистической партии.

Подтверждением тому служит следующий фрагмент из выступления на Первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников И.В. Сталина: «Молодежь - наша будущность, наша надежда, товарищи. Молодежь должна сменить нас, стариков. Она должна донести наше знамя до победного конца. Среди крестьян имеется немало стариков, отягощенных старым грузом, отягощенных привычками и воспоминаниями о старой жизни. Понятно, что им не всегда удается поспевать за партией, за Советской властью. Не то наша молодежь. Она свободна от старого груза и она легче всего усваивает ленинские заветы. И именно потому, что молодежь легче всего усваивает ленинские заветы, именно поэтому она призвана вести вперед отстающих и колеблющихся. Правда, у нее не хватает знаний. Но знания - дело наживное. Сегодня их нет, завтра они будут. Поэтому задача состоит в том, чтобы учиться и еще раз учиться ленинизму. Товарищи комсомольцы и комсомолки! Учитесь большевизму и ведите вперед колеблющихся! Болтайте поменьше, работайте побольше - и дело у вас выйдет наверняка»^[3].

Такая постановка и трактовка сущности молодёжного вопроса неизбежно привела к тому, что молодёжь в СССР стала изначально рассматриваться в двух ракурсах. Во-первых, как объект социалистического воспитания, опора коммунистического режима и проводник коммунистической идеологии; во-вторых, как мощный трудовой ресурс в процессе социалистического строительства. Затем уже в трёх ракурсах - ещё и как жертва тлетворного буржуазного влияния и одновременно объект идеологических диверсий со стороны Запада и различных субъектов общественной жизнедеятельности. Рассмотрим эти ракурсы подробнее.

Именно на молодёжь, посредством комсомола, делалась ставка коммунистической партией в процессе управления обществом, продвижения коммунистической идеологии, установления тотального контроля над всеми сферами жизнедеятельности российского общества и государства. Так, И.В. Сталин в 1924 году отмечал: «Коммунистический союз молодежи - резерв, резерв из крестьян и рабочих, откуда черпаются партией пополнения. Но он вместе с тем и инструмент, инструмент в руках партии, подчиняющий своему влиянию массы молодежи. Можно было бы более конкретно сказать, что союз есть инструмент партии, подсобное орудие партии в том смысле, что активный состав комсомола есть инструмент партии для воздействия на молодежь, находящуюся вне союза. Эти понятия друг другу не противоречат, и они не могут быть противопоставлены одно другому»^[4].

Вслед за И.В. Сталиным партийными функционерами, а вслед за ними - учёными-коммунистами была поставлена задача активно привлечь молодежь к установлению норм «пролетарской этики» и построению нового коммунистического быта «которые придут на смену умершей и гниющей «старой нравственности»^[5], о чём, в частности писал известный советский психолог и педагог А.Б. Залкинд. Основной задачей молодёжи, на его взгляд являлось: «как и во всем - быть инициаторами, пионерами, застрельщиками, показательным примером. Конечно, молодежь должна в первую голову, раньше всех, лучше всех - быть особо глубоко материалистически сознательной, организованной, смелой, коллективизированной. Дух классового товарищества, боевой решительности, деловой плановости, - критического, острого знания должен пронизать собою все переживания, все поступки, весь быт нашей молодежи. Остальное уже отсюда. Молодежь должна "заболеть" непрерывным зудом пролетарской совести. Всегда напряженно-внимательная, всегда на-чеку, всегда на страже интересов пролетарской революции, - всегда, во всем, всякому пример. Начать надо с себя, в первую голову надо "этически" перестроить свой собственный быт»^[6]. Этот быт «красного молодняка», по его мнению, олицетворяет «непримиримая ненависть ко всякому индивидуализму, самообособлению, мещанству; неугомонная, жадная, острая, научная критика всего»^[7].

Установление «пролетарской этики» и «нового быта» должно было произойти по мнению А.Б. Залкинда на базе четырёх столпов: коллективизма, организации, активизма и диалектического материализма, являющихся одновременно и своеобразными критериями целесообразности совершения того или иного поступка «с точки зрения интересов революционного пролетариата»^[8]. Идеалом молодого человека в советском обществе был «старый большевик». «Каков, по своей революционной этике, старый костяк нашей партии, - такова должна быть и наша красная молодежь»^[9]. Идеальным примером «старого большевика», естественно, провозглашался В.И. Ленин, - «мощный прообраз, сверхконцентрированный тип большевика»^[10].

Процесс формирования социалистических идеалов молодого поколения и их соответствие революционным традициям отцов, т.е. усвоение норм и ценностей социалистического общества, должен был осуществляться системно, целенаправленно и организованно. Как отмечал в уже более поздний период отечественный социолог М.Н. Руткевич, «жизненные планы молодёжи нередко складываются стихийно, случайность здесь весьма велика. Но этот процесс при социализме является управляемым. Решающим фактором управления здесь выступает воспитательная деятельность партии, государства, комсомола, профсоюзов, учительских коллективов, семьи, всех передовых сил общества»^[11]. С ним соглашался другой известный ученый И.С. Кон, утверждая, что КПСС проявляла и проявляет «постоянную заботу о воспитании молодёжи и росте её социальной активности. <...> Совершенствуется система профессиональной ориентации и подготовки молодёжи к труду, а также руководство её трудовой деятельностью. <...> При этом молодежь рассматривается не как пассивный объект заботы и воспитания, а как активная творческая сила социального обновления и развития»^[12].

Подрастающие молодые кадры нового коммунистического общества, по мнению А.Б. Залкинда, должны были во всей полноте быть задействованы в борьбе с традиционными ценностями российского общества, нормами морали, традиционной семьёй, религией, различными социальными-политическими институтами, структурами и организациями, рассматриваемыми им как своеобразные пережитки прошлого. Например, не имея возможности полностью уничтожить институт семьи, большевики, как считал А.Б. Залкинд, должны были семью «революционизировать», ломая при этом традиционные устои её жизнедеятельности, что было необходимо для построения нового типа общества.

Фактически речь шла о целенаправленных действиях большевиков по осуществлению того, что впоследствии будут именовать «сексуальной революцией» и «сексуальным просвещением», то есть об упрощении процедуры разводов, регистрации браков и легализации абортов, пропаганде сексуальной раскрепощённости и т.д. В частности, А.Б. Залкинд писал в своей работе «Этика, быт, молодёжь»: «красный молодняк не может ограничивать свой этический быт лишь рамками собственного молодого общежития. Он должен энергично вторгнуться в быт семьи, в жизнь предприятия, в работу клуба, библиотеки, избы-читальни и, что особенно важно, в дело воспитания идущей вслед за ним смены, младшей пролетарской ребятни»^[13].

Этот исследователь призывал «революционизировать и пролетаризировать» семью посредством: во-первых, обновления «духа семьи», путем установления «равенства между мужем и женою, общественным воспитанием женщины, жены ("социальное воспитание женщины", по великолепному выражению т. Крупской) и мужа, борьбы с религиозным душком внутри семьи, <...> с излишнею любовью к мещанскому домашнему уюту»^[14]; во-вторых, за счёт «переноса наиболее ярких и радостных элементов семейного бытия в клуб, в общественную обстановку»^[15]; в-третьих, что самое важное, при помощи прививания семье «хороших политических классовых навыков»^[16].

Подобного рода идеологические установки, очевидно, были направлены на то чтобы взять под тотальный контроль все сферы жизнедеятельности коммунистического общества и, особенно молодёжную среду. При этом, когда они, в частности, касались «полового вопроса», то ситуация доводилась до полного абсурда. Примером тому служат такие идеи А.Б. Залкинда о классовом элементе в половом влечении: «Класс, в интересах революционной целесообразности, имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая»^[17]. «Половое влечение к классово враждебному, морально противному, бесчестному объекту является таким же извращением, как влечение человека к крокодилу, к орангутангу»^[18].

Не отставала от него и известная революционерка-феминистка А.М. Колонтай, проповедуя «свободную любовь» и сексуальную раскрепощённость пролетариата: «для рабочего класса большая "текучесть", меньшая закрепленность общения полов вполне совпадают и даже непосредственно вытекают из основных задач данного класса»^[19].

Такие радикальные призывы со стороны ряда советских деятелей и ученых в первые годы советской власти в отношении института традиционной семьи и семейных ценностей сопрягались с не менее враждебным и радикальными выпадами в сторону института религии. Это представляется вполне естественным, ибо для построения тоталитарного общества и государства на взгляд советских руководителей необходимо было взять и искоренить все независимые от них структуры и институты. В функционировании института религии, - одного из базовых и традиционных институтов социализации российской молодёжи, - советские идеологи, пропагандисты и ученые усматривали особую опасность для процесса воспитания советской молодёжи в нужном правящим кругам направлении. Следует отметить, что такое отношение к религии было характерно для всех этапов существования коммунистического общества, что находит своё подтверждение в работах советских ученых начала 80-х годов XX века и «перестроечного» периода.

Например, известный политолог Б.Л. Прозоров в своей книге «Идеологическая диверсия против советской молодёжи» отмечал негативную в его представлении роль, которую оказывают институт религии и религиозная сфера жизнедеятельности на процесс коммунистического воспитания советской молодёжи: «Религию пытаются использовать и как средство мировоззренческого разоружения советской молодёжи, и как канал для проникновения в сознание молодых людей тех антикоммунистических идей, которые уведут в сторону от теории и практики строительства нового общества»^[20].

В.Т. Лисовский, негативно оценивая обращение части русской молодёжи после первой русской революции к религии и ассоциируя данный факт с образом «эпидемии», в частности писал: «Религиозно-идеалистическая эпидемия ширилась и нарастала, она далеко вышла за пределы печатных теологических трактатов и стен научных аудиторий»^[21]. «За этими внешне безобидными словами скрывались совсем небезобидные замыслы - отвлечь народные массы от революции»^[22].

Н.М. Блинов в своей книге «Контпропаганда и молодёжь» также подчеркивал негативную роль института религии и религиозных организаций в процессе воспитания советской молодежи. В частности, он отмечал: «объектом проповеднической деятельности религиозных организаций является прежде всего молодёжь, с которой церковники и сектантские проповедники связывают своё будущее. Буржуазные идеологи тоже делают ставку на оживление в сознании некоторой части советской молодёжи религиозных суеверий. Поэтому обработка её в духе религиозной идеологии и морали, приобщение к церковным обычаям, ритуалам и обрядам - один из распространённых приёмов идеологических диверсий империализма в борьбе за умы молодёжи. Классовый подход к атеизму и религии означает понимание её реакционной социальной роли в жизни общества и людей, правильную оценку политики Коммунистической партии и социалистического государства по отношению к религиозным организациям, готовность бороться против пережитков»^[23].

При этом, тот же автор был вынужден констатировать значимые неудачи в антирелигиозной пропаганде и в процессе принятия всей советской молодежью антирелигиозных установок, сетуя на то, что: «Примиренческое и индифферентное отношение со стороны отдельных групп молодёжи к религиозным взглядам окружающих ограничивает круг лиц, которые являются или могут стать активными пропагандистами атеистических знаний, последовательными борцами против религиозных суеверий и предрассудков, против происков буржуазной клерикальной пропаганды»^[24].

Иными словами, в советский период, молодёжь являлась тем слоем населения, который советские руководители и идеологи с переменным успехом стремились противопоставить традиционным институтам её социализации, сделав проводником своей идеологии и политики, а также новой этики и морали.

Как уже было отмечено выше, в качестве строителей нового общества, в СССР молодёжь рассматривалась одновременно ещё в одном ракурсе, в заведомо потребительском плане - как мощный трудовой ресурс, в задачи которого входило непосредственное выполнение программ индустриализации страны и развития хозяйственных отраслей. И эта установка получала закономерное идеологическое обоснование. Как утверждал, например, В.Т. Лисовский, «КПСС ставит задачу поднять активность молодежи в решении всех вопросов жизни нашего общества, ещё шире развивать её инициативу. Особое внимание партия уделяет необходимости формирования у молодежи коммунистического мировоззрения, воспитания в духе коммунистической идейности и преданности Советской России. Коммунистическая партия рассматривает молодёжь как созидательную, творческую силу в борьбе за построение коммунизма и во многом связывает успехи дальнейшего развития страны и успешное выполнение величественных задач десятой пятилетки с инициативой, целеустремлённостью, трудовой активностью молодого поколения»^[25].

Запросы на новую рабочую силу, по мнению М.Н. Руткевича, неизбежно порождали «потребность вовлечения подрастающего поколения в жизнь общества <...> прежде всего потребность во включении его в процесс производства <...> Обществу нужно не просто привлечь к труду столько-то миллионов новых граждан, но иметь людей, подготовленных к выполнению определённых видов труда, притом в пропорциях, которые определяются существующими пропорциями в народном хозяйстве и, что особенно важно, перспективами их изменения»^[26].

Вовлечение молодёжи в процесс производства на практике осуществлялось командно-административными мерами и методами социальной инженерии. В частности, М.Х. Титма писал, что: «социальная инженерия, безусловно, важна для практической политики, так как на её основе осуществляется сознательное регулирование социально-профессиональной ориентации молодёжи в быстро изменяющемся социалистическом обществе»^[27]. «Определённую значимость в ориентации молодёжи приобретают пути определения себя в ряды рабочего класса, колхозного крестьянства, служащих и специалистов»^[28].

Различного рода структуры выполняли задачи активного вовлечения молодёжи в трудовую деятельность и улучшения её подготовки к труду в сфере материального производства. При этом, вопреки декларируемому официальной пропагандой тезису о равенстве возможностей молодых людей в советском обществе, на практике речь шла совсем не обо всей советской молодёжи, а о её определённых «непривилегированных» слоях.

Как справедливо отмечал А.А. Зиновьев, в отличие от русских писателей и ученых-эмигрантов, хорошо изнутри знавший советскую действительность, «миф коммунистической пропаганды о равных возможностях для молодежи избирать свой жизненный путь в коммунистическом обществе» не имел ничего общего с реальностью, в которой действовали «социальные законы, по которым дети представителей привилегированных слоев удерживаются в этих слоях и очень редко опускаются вниз. Дети же представителей низших слоев в большинстве своем так и остаются в этих слоях или опускаются на еще более низкие уровни»^[29]. Аргументируя это утверждение, А.А. Зиновьев говорил об изначально различных уровнях образования в городах крупных и маленьких, столице и провинциях, в городе и деревне, специальных школах для детей привилегированных слоёв советского общества, куда далеко не все желающие могли попасть. Он также подчеркивал разницу в уровне школьных программ и требований при поступлении в высшие учебные заведения, невозможность детей рабочих, крестьян и мелких служащих «получать дополнительное домашнее образование» и поступать в вузы, «в которые могут поступить только дети высокопоставленных чиновников и дети лиц, имеющих полезные связи», разницу в стартовых возможностях и реализации жизненных шансов молодых людей, относящихся к привилегированным и непривилегированным слоям советского общества, принадлежность к которым фактически становилась наследственной^[30].

А.А. Зиновьев анализировал структуру советского общества и подчеркивал значимость спускаемой сверху установки для партийных органов и органов государственной власти по реализации определённой политики в отношении непривилегированных слоёв советской молодёжи, суть которой состояла в том, что: «В какой бы словесной формулировке она ни принималась, огромному аппарату всякого рода чиновников ясен ее смысл: любыми средствами удерживать молодежь в деревнях, а городскую молодежь, не имеющую привилегий и связей, принуждать к работе, на которую она добровольно идет весьма неохотно. Эта установка реализуется в бесчисленных действиях властей, каждое из которых по отдельности вроде бы заурядно, а все вместе они выражают серьезную социальную линию руководства, однообразное и согласованное поведение всех звеньев и представителей власти»^[31].

Иными словами, на его взгляд, распределение и процесс подготовки молодёжи к её будущей профессиональной деятельности проходили совсем не в соответствии с лозунгами о социальной справедливости и равенстве возможностей молодых людей в советском обществе, в котором возможность социального лифта была до крайности ограничена. Имевшиеся единичные исключения, в том числе, продвижения в ряды элиты, посредством успешной карьеры в КПСС, через производство, рабфаки или армию, только подтверждали это правило. Например, многие молодые люди, задействованные в производстве, отслужив в армии, поступив в высшие учебные заведения через систему рабфаков, не могли освоить программы обучения, в виду отсутствия или утраты базовых знаний.

В советском обществе, писал А.А. Зиновьев: «дети рабочих и крестьян <...> будут рабочими и крестьянами. Дети номенклатурных работников, генералов, академиков, директоров, писателей, профессоров в сферу материального производства не пойдут. Для них есть особые учебные заведения, есть средства для домашнего образования, есть нужные связи. Для детей непривилегированных слоев ничего подобного нет. Для них - демагогия, подкрепляемая насилием. Их просто вынуждают идти в сферу материального производства, препятствуя попыткам поступления в высшие и специальные средние учебные заведения в городах, оказывая давление через комсомол, удерживая образование для них на уровне, недостаточном для конкурирования с детьми привилегированных групп»^[32]. Тем самым этот учёный подтверждал идеи П.А. Сорокина о слабой социальной мобильности в закрытых обществах^[33].

На наш взгляд, в рамках такого подхода к рассмотрению молодёжи в СССР, она, как и в первом случае, оказывалась фактической жертвой коммунистический пропаганды и советской действительности, а также объектом манипулятивного воздействия на неё со стороны коммунистической номенклатуры.

Третий аспект рассмотрения молодёжи в СССР, столь же идеологизированный как и два предыдущих, стал обретать свои очертания с началом «холодной войны» - полномасштабного противостояния капиталистической и социалистической систем, принявшего форму информационно-психологической войны, а также поэтапного утверждения на Западе олигархической модели капитализма. Окончательно же он оформился в контексте осмысления причин «молодёжных бунтов» 60-х годов XX века, возникновения различных молодёжных субкультур и контркультур, а также возрождения в СССР в 60-е годы XX века социологии как науки и социологии молодёжи как её отдельной отрасли.

В рамках данного ракурса, исходя из идеологем марксизма-ленинизма, молодёжь рассматривалась как потенциальная жертва западной пропаганды, тлетворного влияния Запада, объект идеологических диверсий различного рода сил, с которыми необходимо было бороться посредством осуществления контрпропаганды, объединяя усилия комсомола, партии и правительства. При этом советские идеологи, пропагандисты и ученые пытались сопоставить положение молодёжи в буржуазном и социалистическом обществах, а также цели, задачи и методы пропаганды, направленные на молодёжь со стороны как буржуазных стран, так и стран социалистического блока.

Идеологическое и информационно-психологическое противостояние социалистических и капиталистических государств по ходу «холодной войны», на взгляд советской стороны, приобретало тотальный характер, с масштабным использованием различного рода ресурсов, пропагандистских методов и приемов. Подобного рода воздействие осуществлялось каждой из сторон, как на «внутреннюю», так и на «внешнюю» молодёжную аудиторию. При изучении такого воздействия советские ученые и идеологи научного коммунизма, выполняя социальный заказ со стороны коммунистической партии и советского правительства, громогласно провозглашали и «доказывали» безоговорочное моральное превосходство социалистического строя, успешную социализацию советской молодёжи, её моральную устойчивость, верность коммунистическим идеалам, критиковали зарубежные теории молодежи, бедственное положение молодёжи в странах Запада, западный образ жизни и действительность^[34].

Они акцентировали особое внимание на том, что молодёжь в странах Запада и социализма является, по сути дела, объектом деструктивного манипулятивного воздействия антикоммунистической «буржуазной» пропаганды. И известная доля правды в этом действительно присутствовала, если обратить внимание на определённые процессы, которые происходили в послевоенный период в странах Запада. Речь идёт о трансформации западных обществ из индустриального типа в общества постиндустриальные, что было сопряжено с торжеством и утверждением стандартов общества потребления.

Естественно, что западноевропейская молодёжь, в это время как самая активная часть общества, в массе своей была обречена на бесперспективное, жалкое существование и могла стать своеобразной угрозой для власть предержащих, обратившись к коммунистическим идеям, как своеобразной альтернативе капиталистическому олигархату. Поэтому элитам этих стран необходимо было взять под контроль молодёжь, направив её энергию совсем в другое русло, чтобы она реально не смогла стать неподконтрольным олигархам участником политических процессов. Для этого надо было отбить у подавляющей массы молодежи стремление участвовать в политической жизни общества, увести её в сторону - в некий иллюзорный, подконтрольный и прибыльный этим олигархам мир.

Решением этой задачи и занялась целая сеть западноевропейских научных институтов и центров (среди которых наиболее известными и значимыми, что следует из книги бывшего высокопоставленного офицера британских спецслужб Д. Колемана^[35], были Тавистокский институт человеческих отношений и Стэнфордский исследовательский центр), активно финансируемых олигархатом и правительствами данных стран. Целью деятельности подобного рода структур являлись не теоретические и научные исследования различных аспектов поведения человека, малых и больших социальных групп, а разработка социальных и политических технологий по управлению обществом и манипулированию индивидуальным, групповым и массовым сознанием. Как отмечает И.М. Ильинский, «трудно даже вообразить, насколько изощренной является тематика исследований этого института, в 10 центрах которого действует 400 филиалов в разных странах и 3000 групп изучения и "мозговых центров". Однако эти знания необходимы для воспитания целых народов и наций в интересах нового мирового порядка»^[36].

С помощью социальной инженерии и закрытых экспериментов, в стенах подобных заведений поэтапно формировались различные проекты по созданию молодёжных субкультур, контркультур; совершенствованию манипулятивных технологий, методов управления личностью, группой, обществом; осуществлению операций спецслужб по смене режимов (например, режима Шарля де Голля во Франции) или организации революций, бунтов и иных катаклизмов, контролю над рождаемостью, духовным здоровьем нации. Расчёт делался и на извлечение прибыли из подобного рода проектов.

Возникшие на Западе молодёжные контркультуры активно и в скрытой форме рекламировались и раскручивались СМИ. Они быстро коммерциализировались и стали неотделимой частью, продвигаемой СМИ индустрии рок-культуры, «сексуальной революции» и мира наркотиков, как «мощного орудия, позволяющего повернуть сознание людей к возможностям альтернативного общества»^[37]. Все эти действия СМИ, шоу-бизнеса и индустрии потребления целенаправленно вели и ввергали институты и сам процесс социализации западной молодёжи в перманентное кризисное состояние, в ущерб чаяниям и интересам самой молодёжи и всего общества в целом.

Результатом реализации подобного рода проектов на Западе в 50-60-е годы XX века стал полный контроль олигархата и западных спецслужб над молодёжными движениями и социокультурной средой. Руководствуясь принципом «если не можешь остановить движение, то его надо возглавить», они направили энергию социального протеста молодёжи не против системы капиталистического олигархата и власти «золотого тельца», а в нужное для них русло - тупиковые ветви развития (субкультуры, контркультуры, антисистемы и экстремистские движения), используемые для «выпуска пара», свержения неугодных режимов или политиков, предотвращения возможных и опасных для них демократических преобразований.

Осуществляя эти манипулятивные действия и социальные эксперименты, их руководители и кураторы, использовали известные истины и знания о социальных, психологических и физиологических особенностях возрастных периодов становления и развития молодёжи. При этом, в целях прикрытия своих действий, они часто создавали наукообразные, но по своей сути псевдонаучные теории, объясняющие феномены молодёжных бунтов, контркультурной и сексуальной революций бунтарским, «прогрессивным», протестным, революционным настроем, присущим молодёжной среде.

Советские же ученые вынужденно трактовали эти процессы, происходящие в Западном мире, исключительно в контексте коммунистических идеологем, постулируя неизбежность победы социализма и крах капиталистической системы. Они подвергали критике с марксистских позиций, появившиеся за границей исследования, посвященные осмыслению конфликта поколений, «молодёжных бунтов» 60-х годов XX века, социальных проблем молодёжи (кризису образования, безработице, потреблению наркотиков, политическому экстремизму), исследования молодежных субкультур и контркультур, как теоретического, так и эмпирического характера.

В свою очередь, необходимость полномасштабного изучения этих явлений, а также анализа новых зарубежных теоретических концепций в рамках молодежной проблематики, стимулировали появление большого количества работ советских учёных этому посвящённых, в целях совершенствования процесса и механизмов социалистического воспитания молодёжи, а также недопущения возникновения подобного рода негативных явлений в СССР^[38].

При этом особенности молодости как возрастного цикла (проявляющиеся, например, в молодежной субкультуре и молодежных движениях) или иные формы поведения, не вписывающиеся в навязываемые советским гражданам шаблоны поведения, трактовались советскими социологами того времени как формы девиантного поведения и тлетворного влияния западного мира, с которыми беспощадно вели борьбу комсомол, партия и правительство.

Эта борьба велась, прежде всего, на идеологическом, пропагандистском уровне. Так, известный ученый С.А. Чибиряев в своей книге «Буржуазное государство и молодёжь» акцентировал внимание на роли и месте молодёжи в социальной структуре и политических системах капиталистических и социалистических государств: «За последние десятилетия молодежная проблема в капиталистических странах стала рассматриваться как острейшая политическая проблема. Она уже всерьез принимается в расчет господствующими классами при определении как внутренней, так и внешней политики <...> Политические силы отживающего общественного строя пытаются использовать молодёжь в своих интересах - в интересах сохранения этого строя, социальной несправедливости и эксплуатации. Буржуазное государство выступает не только как аппарат принуждения и насилия, но и как инструмент экономического, социального и идеологического воздействия на подрастающее поколение. Оно маневрирует во всех сферах общественной жизни, мобилизует в целях сохранения своего влияния на молодёжь материальные ресурсы, проявляет политическую изворотливость. Оно объединяет свои усилия с экономической властью монополий, буржуазными политическими партиями, идеологической службой, церковью, различными реакционными организациями»^[39].

На взгляд С.А. Чибиряева, «если социализм рассматривает подрастающее поколение как активную созидательную силу в рамках общества и государства, то капитализм деформирует, ограничивает, искажает роль и место молодёжи в социальной структуре и политической системе общества, что является неизбежным следствием капиталистических отношений эксплуатации и антидемократической политики буржуазного государства»^[40]. При этом как отмечал политолог Б.Л. Прозоров, «пытаясь взять реванш в борьбе с социалистическим содружеством и вернуть утраченные позиции на мировой арене, классовый враг постоянно активизирует информационно-пропагандистские усилия, направленные на обеспечение своих агрессивных планов, мобилизует все имеющиеся у него средства»^[41].

На взгляд Н.М. Блинова, капиталистическая система и государство, являющиеся «классовым противником» социализма, фактически «превращают идеологическую борьбу (с СССР и странами социалистического блока - С.Е.) в тотальную психологическую войну», обращаясь в полемике «не к научным доводам и фактам», а «к явным фальсификациям»: «На службу психологической войны поставлены телевидение, радио, кино, литература, мода и музыка, международный туризм, выставки и реклама. Именно поэтому надо научить молодых людей различать за красивыми словами и демагогическими разглагольствованиями буржуазных идеологов их подрывные намерения и действительные цели. У молодёжи должно быть выработано идеологическое чутьё, умение самостоятельно вскрывать классовую подоплёку вражеской пропаганды, её приёмы, которые сводятся к завуалированному нарушению законов логики и аргументации, различным видам психологического давления, игре на эмоциях и чувствах людей, незаметному проникновению в их души»^[42].

Особое внимание советские идеологи, пропагандисты и ученые обращали, как уже было показано выше. на критику различных зарубежных концепций молодёжи, с позиций марксизма-ленинизма. Как отмечал Н.М. Блинов, «Естественные различия между поколениями, сам процесс чередования, т.е. предшествование одних и наследование другими, буржуазные ученые возвели в концепцию "конфликта поколений", призванную подменить анализ действительных социальных конфликтов и реальную проблему взаимоотношения между поколениями. В этом выражается стремление затушевать классовую суть противоречий современного капитализма, подменить их психологическими и нравственными различиями между молодыми и старшими поколениями. Буржуазные идеологи тщатся распространить и на социалистическое общество свои выводы, которые сводятся к главному: молодёжь должна вести борьбу против мира взрослых»^[43].

В.Т. Лисовский, критически оценивая в советский период суть концепции «конфликта поколений» и «молодёжных бунтов», объяснял их активное продвижение в западной научной мысли «стремлением «убедить западного читателя в том, что советская молодёжь якобы отрицает революционные идеалы старших поколений, сворачивает с пути, конечной целью которого является построение коммунистического общества, погружается в узкий мирок бесцельного существования»^[44], что по мнению этого автора не соответствовало советской действительности. На его взгляд, это было необходимо для того, чтобы «доказать, что кризис в воспитании молодёжи существует якобы не только в капиталистических странах, но и во всех индустриальных странах, независимо от их социального строя. <...> Одной из наиболее пагубных иллюзий, проникших в сознание молодых людей Запада, был так называемый "романтический бунт", нашедший своё выражение в увлечении наркотиками, сексом, порнографией. Сторонники этого "бунта" оставались в рамках буржуазного общества, нередко слепо подчиняясь его законам и его прогнившей морали»^[45].

Таким образом, по мнению советских идеологов и учёных, концепции «конфликта поколений» и «молодёжных бунтов» не имели под собой никакой научной основы и закономерно потерпели крах, точно также, как потерпели крах «не только само движение, но и идеология и движение «новых левых»^[46], в рамках которого проводилась идея о «новой роли молодёжи», как «единственной революционной силе современности»^[47]. Подлинной целью подобных концепций, а по сути манипуляций, по их мнению, было «выработать у молодёжи иммунитет к марксизму»^[48], а также изолировать «молодёжь от прогрессивных сил, и прежде всего от коммунистического и рабочего движения, посеять вредные иллюзии в молодёжной среде относительно особой революционной миссии молодёжи и, пользуясь всем этим, нейтрализовать её, вывести из решающих классовых битв современности»^[49]. При этом «вся мощь средств массового воздействия, принадлежащих государственно-монополистическому капиталу, - телевидения, кино, радио, иллюстрированной прессы», - была «направлена сегодня на то, чтобы отвлечь, запутать, одурманить молодёжь, лишить её способности к самостоятельному мышлению и коллективным действиям»^[50].

Не только собственная молодёжь, но и молодое поколение стран социалистического лагеря, по мнению советских исследователей, становилась объектом манипулятивного информационно-психологического пропагандистского воздействия со стороны стран Запада. При этом они всячески подчеркивали тщетность усилий западной пропаганды нарушить верность советской молодёжи коммунистическим революционным идеалам и советскому строю. Как писал Н.М. Блинов: «Школу коммунистического воспитания прошло уже не одно поколение советских людей. Идеологический противник тщетно надеется, что появится наконец поколение, которое прервёт эту преемственность, создаст оппозицию социалистическому строю, приведёт его к разложению изнутри. Однако его надежды так и остаются несбыточными. Наша молодёжь верна коммунистическим идеалам, революционным традициям, упорно трудится на общее благо»^[51]. Следует отметить, что эти прогнозы не сбылись, а надежды наших идеологических противников, к сожалению, оправдались. Когда КПСС оказалась на гране развала, когда начались дискуссии об упразднении ст. 6 Конституции СССР о руководящей роли КПСС, большое количество коммунистической молодёжи сразу же вышло из рядов ВЛКСМ и КПСС.

В.П. Култыгин многократно подчеркивал тщетность усилий западной пропаганды подорвать ценностно-нормативную систему и основы существования советского общества: «основным объектом нападок наших идеологических противников является историческая миссия рабочего класса и его авангарда - коммунистической партии. К каким только ухищрениям не прибегает буржуазная пропаганда и её социал-реформистские, ревизионистские, гегемонистские, сионистские и иные союзники. Здесь и попытки противопоставления рабочего класса и его партии, и теории особой миссии интеллигенции в современном мире, и всяческие нападки на социалистическую демократию, и спекуляции на национальных чувствах, и многое другое»^[52].

В тоже время советские исследователи и пропагандисты, вынуждены были признать, что существовали отдельные личности, которые выпадали из процесса коммунистического воспитания и оказывались подвержены влиянию буржуазной пропаганды. В частности, Н.М. Блинов писал: «Однако не секрет, что рядом с большой жизнью нашей молодёжи существует пока убогий мирок пустых людей и узеньких, себялюбивых интересов. Немало ещё встречается "политических недорослей" с запоздавшим гражданским становлением. Произрастают сорняки иждивенчества, инфантилизма и боязни самостоятельности, поклонения сомнительным «кумирам» импортного происхождения»^[53]. «Именно эта часть молодёжи в силу её социальной незрелости, неразвитости политического мышления, привычки к потреблению результатов чужого труда, ориентации на досуг, игровую деятельность, только складывающейся системы мировоззренческих взглядов была и остаётся основной целевой аудиторией буржуазной пропаганды. Цепляясь за имеющиеся в сознании и поведении части молодых людей изъяны, противник старается насадить в нашей среде аполитичность, общественное равнодушие, посеять ядовитые семена индивидуализма и эгоизма»^[54].

Иными словами, отсутствие социальной справедливости, неудачи в построении идеального социалистического общества всеобщего равенства, становящуюся очевидной разницу между декларируемыми коммунистическими лозунгами и окружающей реальностью, закономерно вызывающие сомнения в правильности коммунистической идеологии у части молодёжи и, как следствие проявления в ее среде различных форм девиантного, с точки зрения партийных чиновников и идеологов, поведения, советские исследователи объясняли масштабной пропагандисткой кампанией стран Запада против СССР.

Действительно, в рамках ведущейся против СССР информационно-пропагандистской войны, с целью создания внутри советского государства «пятой колонны», страны НАТО нередко прибегали к так называемой, в том числе и советскими исследователями, стратегии - «политики акцента на молодёжь». Основными задачами, а также механизмом этой политики, являлись, сначала - «моральное разложение и идейное разоружение молодого поколения»^[55], затем - «заполнение образующегося вакуума в сознании молодёжи враждебными социализму идеями»^[56] и, наконец, направление «навязанных им (критических - С.Е.) настроений и чувств в русло политического негативизма»^[57] и вовлечение «отдельных лиц в антиобщественную и враждебную социализму деятельность»^[58].

Именно по обозначенной схеме осуществлялось, на взгляд советских учёных, манипулятивное воздействие в виде идеологических диверсий со стороны враждебных государств, посредством пропаганды и с помощью СМИ.

«Навязать молодому поколению нашей страны отрицательные оценки политической линии партии, заменить классовый подход к социальной действительности мещанским, обывательским взглядом на жизнь, ослабить чувство патриотизма, нейтрализовать систему ценностей, определяющих положительное отношение человека к проводимым в стране социально-экономическим и политическим мероприятиям»^[59], - вот неполный перечень задач, которые решает западная пропаганда, - писал Б.Л. Прозоров. При этом «конечный результат враждебной идеологической обработки части молодёжи определяется тем, в какой степени удастся трансформировать её политическое поведение, установить над ней контроль и направить её социальную энергию в русло противоправной деятельности»^[60].

Вещание западных радиостанций, «распространение на территории СССР антисоветских и политически вредных печатных материалов, ввозимых к нам по нелегальным и легальным каналам из-за рубежа, путем враждебной обработки отдельных советских граждан эмиссарами западных центров идеологической диверсии, использующих в неблаговидных целях туристский, научный и культурный обмен», были направлены, на взгляд автора, на внедрение, в том числе и в молодёжную среду «ценностей буржуазного образа жизни, образцов массовой культуры, искусства и моды, потребительских идеалов и мещанских вкусов, религиозных и националистических предрассудков»^[61].

В частности, Б.Л. Прозоров, например, отмечал ряд направлений идеологических диверсий с позиций сионизма, ведущихся против советской молодёжи еврейской национальности. «Такими направлениями сегодня являются: разжигание эмиграционных и просионистских настроений у советских евреев, в частности под лозунгами консолидации всех евреев, в том числе и из социалистических стран, вокруг Израиля, и создание различного рода сионистских и националистических формирований, выполняющих роль "очагов оппозиции", "пятой колонны" империализма в социалистическом обществе» <...> Если инспирирование и стимулирование эмиграционных произраильских настроений направлено прежде всего на переселение евреев в "своё" государство, то активизация враждебных действий еврейских националистов преследует цель подорвать социалистическое общество изнутри»^[62].

Для того, чтобы успешно противодействовать этим враждебным действиям, советские идеологи, пропагандисты и ученые отмечали необходимость осуществления масштабной контрпропаганды. Под контрпропагандой ими понималось «специализированное направление идеологической деятельности, содержанием которой является разоблачение целей, методов и аргументов враждебной социализму пропаганды, нейтрализации идеологических диверсий»^[63]. Посредством осуществления контрпропагандистской деятельности, на взгляд Б.Л. Прозорова, молодёжь должна была овладеть «знаниями, позволяющими распознать политические цели, которые ставит перед собой классовый враг, вскрывать изощрённый, замаскированный характер применяемых им форм и методов подрывной деятельности, новые тактические приёмы по более эффективному воздействию на молодое поколение СССР, вырабатываемые в многочисленных советологических центрах Запада»^[64]. А также стать непримиримой по отношению «к чуждым коммунистическому мировоззрению взглядам, концепциям»^[65].

Следует отметить, что при этом, советские исследователи, отмечали значимость процесса политической социализации, как правило, завершающегося в стадии молодости^[66], акцентировали внимание на изучении особенностей и характеристик данного возраста, в частности, подчеркивая ориентацию молодых людей «преимущественно на умозрительные представления о мире, почерпнутые не из собственного опыта, но из передаваемых юношеству идеальных, логических построений»^[67], «настоятельное стремление к овладению собственной личностью, к поискам наиболее эффективных способов сознательного регулирования собственных и эмоциональных процессов, тягу к самоконтролю, самопознанию и самовоспитанию. В содержательном плане для мышления молодого человека типична своеобразная форма продуктивного мышления, при которой лёгкость возникновения и своеобразие хода мыслей уживаются с нечаянностью и наивностью сравнений и предположений, оригинальных идей и обыденных домыслов»^[68]. «При этом иногда ими преуменьшается объективно имеющаяся потребность в опыте, поддержка, напутствие старших, преувеличенно представляется собственная способность к самостоятельной деятельности»^[69].

Эти особенности и психофизиологические характеристики молодёжного возраста позволяли советским исследователям сделать вывод о том, что молодежь является «наиболее чувствительным объектом по отношению к пропагандистскому воздействию из числа различных социальных групп»^[70]. Однако коммунистическую и антикоммунистическую пропаганду они оценивали, по существу, совсем в различных величинах. Например, сопоставляя цели и задачи буржуазной и коммунистической пропаганды, В.П. Култыгин писал: «При социализме пропаганда - необходимая и благородная функция, способствующая общественному прогрессу в самых различных сферах, при капитализме пропаганда - ругательное слово, обозначающее циничную и эгоистическую попытку оболванить массы, внушить им идеи, ценности, представления, не имеющие ничего общего ни с собственными интересами, ни с истиной»^[71]. Соответственно, на их взгляд, различно было и положение молодежи в процессе идеологической борьбы. Молодёжь могла стать жертвой манипулятивного воздействия буржуазной пропаганды, если не сопротивлялась ей, оставаясь пассивной и идеологически безразличной (индифферентной). Однако, если молодые люди являлись убеждёнными марксистами-ленинцами, то они не только не подвергались какому-либо буржуазному влиянию, но и оказывали ему активное сопротивление.

Как видно из данного обзора различных источников, привнесение в науку идеологии, догматизация марксизма-ленинизма, конечно же, не способствовали объективности оценок тех или иных явлений в молодежной среде, взвешенному, научно-обоснованному, ценностно-нейтральному изучению молодёжи как объекта манипулятивного воздействия. В условиях отсутствия идеологического плюрализма и запрета на инакомыслие, советские ученые просто-напросто не могли открыто сказать то, что они думали на самом деле. В полной мере, кто-то из них смог это сделать уже после падения тоталитарного режима.

Тем не менее, изучение молодежи как объекта манипулятивного воздействия различных, не однозначных субъектов общественной жизнедеятельности, использующих её, в силу отсутствия у значимой части молодых людей соответствующих знаний, опыта и экономической независимости, в корыстных целях, имело своё место. Осуществлялось оно исключительно с позиций марксистко-ленинской идеологии, а субъектами такого воздействия признавались все враждебные коммунистическому режиму силы, как внутренние (например, традиционные институты социализации российского общества и организации), так и внешние (страны капиталистического блока, буржуазные государства и институты).

В условиях «холодной войны», отечественная молодежь рассматривалась как жертва западной пропаганды, манипулятивного воздействия и экспериментов, тлетворного влияния Запада, объект идеологических диверсий различного рода сил, с которыми советскими учеными и пропагандистами предлагалось бороться посредством осуществления контрпропаганды, объединяя усилия комсомола, партии и правительства. Естественно ни о какой объективности в оценках того или иного явления, речи просто не шло. В условиях социалистического строя молодёжь волей-неволей часто оказывалась жертвой манипулятивного воздействия не только со стороны Западной пропаганды (что тоже имело место), но и жертвой коммунистический системы и советского режима, что, однозначно, сказывалось на процессе её становления и последующего развития.

Елишев Сергей Олегович, доктор социологических наук, доцент, доцент кафедры современной социологии социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

2017, 2018 гг.

---

[1] Елишев С.О. Молодёжь как объект социализации и манипуляций (2-е издание с изменениями и дополнениями). М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2015.

[2] Ленин В.И. Задачи союзов молодёжи (речь на III Всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодёжи 2 октября 1920 г.) // Ленин В.И. Полное собрание сочинений в пятидесяти пяти томах. Издание 5. Т. 41. М.: Издательство политической литературы. 1981. С. 298.

[3] Сталин И.В. Речь на Первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников. 19 февраля 1933 г. / Сталин И.В. Cочинения. Т. 13. М.: Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 252-253.

[4] Сталин И.В. О противоречиях в комсомоле: Речь на совещании по вопросам работы среди молодежи при ЦК РКП(б) 3 апреля 1924 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 6. М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947. С. 65-66.

[5] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 50.

[6] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 63-64.

[7] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 64.

[8] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 52.

[9] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 64.

[10] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 65.

[11] Руткевич М.Н. Социология образования и молодежи: Избранное (1965-2002). М.: Гардарики, 2002. С. 166.

[12] Кон И.С. Молодёжь // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. 1983. С. 385.

[13] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 66.

[14] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 67.

[15] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 67.

[16] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 67.

[17] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 90.

[18] Залкинд А.Б. Молодёжь и революция. М.: Издание коммунистического университета имени Я. Свердлова, 1924. С. 80.

[19] Колонтай А.М. Новая мораль и рабочий класс. М.: ВЦИК сов. р., с., к. и к. д., 1919. С. 59.

[20] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 42.

[21] Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980. С. 127.

[22] Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980. С. 127.

[23] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 44.

[24] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 48.

[25] Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980. С. 197.

[26] Руткевич М.Н. Социология образования и молодежи: Избранное (1965-2002). М.: Гардарики, 2002. С. 44.

[27] Титма М.Х. Социально-профессиональная ориентация молодёжи в развитом социалистическом обществе // Социально-профессиональная ориентация молодёжи в условиях развитого социалистического общества в СССР. Таллин. 1977. С. 20.

[28] Титма М.Х. Социально-профессиональная ориентация молодёжи в развитом социалистическом обществе // Социально-профессиональная ориентация молодёжи в условиях развитого социалистического общества в СССР. Таллин. 1977. С. 24.

[29] Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Пара беллум. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 191.

[30] См.: Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Пара беллум. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 190-191.

[31] Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Пара беллум. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 247.

[32] Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Пара беллум. М.: АСТ: Астрель, 2012. С. 194.

[33] См.: Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С. 376.

[34] См., например: Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986; Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983; Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980; Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986.

[35] См.: Колеман Д. Комитет 300. Москва: Витязь, 2011. С. 66-99.

[36] Ильинский И.М. Образование в целях оглупления// Знание. Понимание. Умение. № 1. 2010. С. 27.

[37] Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры. М., 1980. С. 61.

[38] См., например: Кон И.С. Буржуазное общество и молодежь // Новое время. 1968. №25; Кон И.С. Студенческие волнения и теория конфликта поколений // США: Экономика. Политика. Идеология. 1971. №3; Кон И.С. Студенчество на Западе как социальная группа // Вопросы философии, 1971. № 9; Розенталь Э.М. Парадоксы протеста. Очерки о молодежи Запада. М.: Изд-во Агентства печати «Новости», 1985.

[39] Чибиряев С.А. Буржуазное государство и молодёжь. М.: Юридическая литература, 1984. С. 3-4.

[40] Чибиряев С.А. Буржуазное государство и молодёжь. М.: Юридическая литература, 1984. С. 5.

[41] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 3.

[42] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 5.

[43] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 22-23.

[44] Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980. С. 106-107.

[45] Лисовский В.Т. Что значит быть современным? М.: Политиздат, 1980. С. 107.

[46] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 22.

[47] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 22.

[48] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 28-29.

[49] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 7.

[50] Соболев Р.П. Запад: кино и молодежь. М.: Издательство «Искусство», 1971. С. 9.

[51] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 11.

[52] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 28.

[53] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 4.

[54] Блинов Н.М. Контрпропаганда и молодёжь. Л.: Лениздат, 1986. С. 12.

[55] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 17.

[56] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 18.

[57] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 18.

[58] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 18.

[59] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 25.

[60] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 24.

[61] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 8.

[62] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 38-39.

[63] Иванов В.Н. Социология пропаганды: некоторые аспекты содержания // Социологические исследования. № 3. 1983. С. 41.

[64] Прозоров Б.Л. Идеологическая диверсия против советской молодёжи. Л.: Лениздат, 1986. С. 7.

[65] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 13.

[66] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 20.

[67] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 46.

[68] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 23.

[69] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 24.

[70] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 46.

[71] Култыгин В.П. Молодёжь как объект идеологических и пропагандистских манипуляций современного империализма. М.: ЦК ВЛКСМ, 1983. С. 36.