Генерал Рузский

Вечером 2 марта 1917 года Император Николай II в своем дневнике оставил запись, рассказывающую о событиях этого злополучного дня: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!».

Император Николай II принимает рапорт генерала Рузского

А будучи уже в эмиграции, известный адвокат Николай Карабчевский записал в своих мемуарах: «Вдова казненного Великого Князя Иоанна Константиновича, Елена Петровна, будучи, в феврале 1919 г., проездом в Копенгагене, передавала мне, что когда она содержалась в тюрьме в г. Екатеринбурге, ее навещал доктор Деревенькин (Деревенко - лейб-хирург - А.О.), лечивший наследника, и потому имевший доступ к Николаю II-му, который, с семьею, был также в Екатеринбурге, во власти большевиков. Между прочим, он сообщил ей отзыв последнего относительно генерала Рузского, сыгравшего решительную роль при его отречении. Пленный царь, томившейся в тяжкой неволе, сказал Деревенькину: "Бог не оставляет меня, Он дает мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя еще в одном: генерал-адъютанта Рузского я простить не могу"!»[1].

Этими слова Государь отметил особую роль в свершившемся предательстве командующего армиями Северного фронта, члена Государственного и Военного советов Империи, генерала-от-инфантерии генерл-адъютанта Николая Владимировича Рузского. Впрочем, Рузский не только не скрывал своей роли в событиях мартовского переворота, но и считал, что она преуменьшена современниками, как это было в одном из интервью:

«- Ваше высокопревосходительство, - обратился наш корреспондент к генералу Рузскому, - мы имеем сведения, что свободная Россия обязана вам предотвращением ужасного кровопролития, которое готовил народу низложенный царь. Говорят, что Николай II приехал к вам с целью убедить вас, чтобы вы послали на восставшую столицу несколько корпусов.

Генерал Рузский улыбнулся и заметил:

- Если уже говорить об услуге, оказанной мною революции, то она даже больше той, о которой вы принесли мне сенсационную весть»[2].

___________________________

Сегодня мы уже доподлинно знаем, что спустя несколько месяцев после памятных слов Государя своему верному доктору, воздаяние настигло Иуду в предгорьях Машука.

На первой странице № 157 «Известий ЦИК Северо-Кавказской советской социалистической республики», от 2 ноября 1918 года (по новому стилю) в статье «Красный террор», был опубликован приказ № 6 Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией следующего содержания:

«Вследствие покушения на жизнь вождей пролетариата в городе Пятигорске 21 октября 1918 года в силу приказа № 3 от 8 октября сего года, в ответ на дьявольское убийство лучших товарищей, членов ЦИК и других, по постановлению Чрезвычайной комиссии расстреляны нижеследующие заложники и лица, принадлежащие к контрреволюционным организациям...»[3]. Первым в приведенном списке указано имя генерала Н.В. Рузского.

После освобождения Пятигорска от большевиков белогвардейским следователям удалось детально восстановить картину жестокой казни:

«Началась рубка. Рубили над ямой, шагах в пяти от нее. Первым убили старика небольшого роста. Он, вероятно, был слеповат, и спрашивал, куда ему идти к яме. Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. Вслед за этим наносились удары шашками. Палачи были неумелые и не могли убивать с одного взмаха. Каждого заложника ударяли раз по пять, а то и больше. Некоторые стонали, но большинство умирало молча. Только один казнимый отрывистым голосом выкрикнул: "Товарищи!" - и умолк. Обрезов и Васильев отошли в сторону. До них отчетливо доносился хруст разрубаемых костей. Помимо неопытности палачей, нанесению метких ударов в шею, очевидно, препятствовала темнота. После того как было покончено с первыми четырьмя жертвами, старший команды приказал: "Беритесь теперь за генерала Рузского. Довольно ему сидеть, он уже разделся".

Свидетель Васильев показал, что генерал Рузский перед самой своей смертью ничего не говорил. Это показание находится в противоречии с показаниями свидетелей Вагнера и Тимрота.

Свидетель Вагнер утверждает со слов присутствовавшего при казни Кравеца, бывшего председателя Чрезвычайной следственной комиссии гор. Кисловодска, что генерал Рузский перед самой смертью сказал, обращаясь к своим палачам: "Я - генерал Рузский (произнеся свою фамилию, как слово "русский") и помните, что за мою смерть вам отомстят русские". Произнеся эту краткую речь, генерал Рузский склонил свою голову и сказал: "Рубите".

Свидетель же Тимрот удостоверил, что он был свидетелем разговора бывшего председателя "Чрезвычайки" Атарбекова, Стельмаховича и политического комиссара 2-й армии с подошедшим к ним неизвестным Тимроту лицом. Разговор имел место в кооперативе "Чашка чаю". Подошедший спросил Атарбекова, правда ли, что красноармейцы отказались расстрелять Рузского и Радко-Дмитриева. Атарбеков ответил: "Правда, но Рузского я зарубил сам, после того, как он на мой вопрос, признает ли он теперь великую российскую революцию, ответил: "Я вижу лишь один великий разбой". "Я ударил, - продолжал Атарбеков, - Рузского вот этим самым кинжалом (при этом Атарбеков показал бывший на нем черкесский кинжал) по руке, а вторым ударом по шее". На эти слова Атарбекова Стельмахович или политический комиссар заметил, как ему не надоело об этом рассказывать.

Генерал Рузский, согласно показанию свидетеля Васильева, скончался после пяти нанесенных ему ударов, не издав при этом ни единственного стона»[4].

Позднее, «при экспертизе трупа № 6, в котором впоследствии было опознано тело генерала Рузского, врачи констатировали пролом правой стороны черепного свода, рубленые повреждения левой половины затылочной и левой скуловой костей, а также многочисленные следы кровоизлияния на череп, кои свидетельствуют о не менее трех сильных ударах, нанесенных острорежущим орудием по черепному своду справа, по левой щеке и в область затылка, а также о многочисленных ударах тупым орудием по черепному своду, повлекших за собою многочисленные кровоизлияния, от чего и последовала смерть»[5].

___________________

Но как складывалась жизнь и карьера одного из высокопоставленных русских военноначальников периода Великой войны, впоследствии запятнавшего своё имя изменой?

Дошедшие до наших дней послужные списки Николая Владимировича Рузского лаконично рисуют нам портрет типичного успешного штабиста той поры: «В службу вступил (05.08.1870); подпрапорщик (17.07.1872); прапорщик (11.08.1873); подпоручик (30.08.1875); поручик (27.03.1877); штабс-капитан (16.04.1878); капитан (05.12.1881); подполковник (28.03.1882); полковник (24.03.1885); генерал-майор (13.12.1896); генерал-лейтенант (06.04.1903); генерал от инфантерии (29.03.1909)»...

Генерал-адъютант Н.В. Рузский

Родился 6 марта 1854 года[6]. Отец - Владимир Дмитриевич Рузский (1829-1855), чиновник XII класса (губернский секретарь)[7]. Рано лишился отца и был взят под покровительство Московского опекунского совета[8].

В 1865 году поступил в 1-ю Петербургскую военную гимназию, которую окончил по первому разряду в 1870 году. Окончил Константиновское военное училище в 1872 году по первому разряду. В период обучения был произведен в портупей-юнкеры.

Служил в лейб-гвардии Гренадерском полку. Участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., командуя ротой. При взятии крепости Горный Дубняк был ранен. За отвагу и мужество был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

В июле 1878 года прикомандировывается к запасному батальону для подготовки к поступлению в Николаевскую Академию Генерального Штаба. В 1881 году окончил Николаевскую Академию Генерального Штаба по первому разряду.

С 5 декабря 1881 года помощник старшего адъютанта штаба Казанского военного округа.

В 1884 году женился на дочери отставного капитана Зиновии Александровне Боржезовской. Имел трех дочерей.

С 11 марта 1882 по 26 ноября 1887 года - старший адъютант штаба Киевского военного округа.

В мае - октябре 1881 года командовал батальоном 131-го пехотного Тираспольского полка.

С 26 ноября 1887 года - начальник штаба 11-й кавалерийской дивизии.

С 19 марта 1891 года - начальник штаба 32-й пехотной дивизии. С 23 июля 1896 года командир 151-го пехотного Пятигорского полка.

С 13 декабря 1896 года - генерал-квартирмейстер штаба Киевского военного округа.

С 10 апреля 1904 года - начальник штаба Виленского военного округа.

Во время русско-японской войны 1904-1905 гг. - начальник штаба 2-й Маньчжурской армии. Участвовал в сражениях при Сандепу и при Мукдене.

С 6 октября 1909 года - командир 21-го армейского корпуса.

Отчислен от командования ввиду слабого здоровья.

С декабря 1909 - член Военного совета при военном министре.

7 февраля 1912 года - помощник командующего войсками Киевского военного округа.

Открытка времен Первой мировой войны

С 19 июля по 3 сентября 1914 года командовал 3-й армией. За бои с австрийцами и в первую очередь за взятие Львова награждён орденом Святого Георгия 4-й и 3-й степени (Высочайший Приказ от 23 августа 1914 года).

За Галицийскую битву награждён орденом Святого Георгия 2-й степени (Высочайший Приказ от 22 октября 1914 года), став одним из трёх награждённых высших военачальников этой высокой наградой.

С 3 сентября 1914 года - Главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта. 13 марта 1915 года Рузский заболел и покинул фронт, сдав командование генералу М.В. Алексееву.

17 марта 1915 года назначен членом Государственного, а 20 мая 1915 года также Военного советов[9].

Открытка времен Первой мировой войны

С 30 июня - командующий 6-й армией.

С 18 августа 1915 года - Главнокомандующий армиями Северного фронта.

В декабре 1915 года Рузский вновь заболел и 6 декабря сдал командование фронтом.

Позже вернулся на должность Главнокомандующего армиями Северного фронта 1 августа 1916 года.

Генерал Рузский с группой офицеров своего штаба

Именно на этой должности Николай Владимирович и вошел в историю, навсегда запятнав свой род предательством и изменой, и предопределив в будущем свою печальную участь.

За время службы Н.В. Рузский был награжден русскими орденами: Святой Анны IV ст. (1877) и III ст. с мечами и бантом (1878); Святого Станислава II ст. (1883); Святой Анны II ст. (1888), Святого Владимира IV ст. (1891) и III ст. (1894), Святого Станислава I ст. (1899), Святой Анны I ст. с мечами (1905); Святого Владимира II ст. с мечами (1905); Белого Орла (06.12.1911), Святого Александра Невского (06.12.1913); Святого Георгия IV ст. (23.08.1914), III ст. (23.08.1914) и II ст. (22.10.1914). Кроме того он был кавалером Румынского Железного Креста (1878), большого офицерского креста румынского Ордена Звезды (1899), персидского Ордена Льва и Солнца I ст. (1902), большого креста Ордена Святых Михаила и Георгия (Великобритания, 1915).

По состоянию на 1906 год его денежное содержание составляло 6000 рублей в год, из которых 1800 руб составляло жалованье и 4200 руб - столовые деньги[10].

_______________________

Но откуда же пошел, собственно говоря род Рузских и кто был предками будущего генерала? Ведь, доподлинно известно, что дворян Рузских на Руси в раньше не было, но зато в Подмосковье исстари известен уездный городок Руза. Как оказалось, фамилия Рузских и впрямь «говорящая», а обязаны ею будущие носители любвеобильности одного из родственников нашего замечательного поэта М.Ю. Лермонтова - Алексея Михайловича Лермонтова, бывшего в чине коллежского советника, городничим города Руза.

Алексей Михайлович Лермонтов по завершении военной службы в 1775 г. в чине капитана, служил в Московском гусарском полицейском батальоне, затем уездным казначеем в Серпухове, а в 1782 г. был назначен городничим в Рузу. Женат он был дважды, вторая его жена - Елизавета Семеновна (род. ок. 1751). У него четверо законных детей: Михаил (род. ок. 1774), Клеопатра (род. ок. 1775 ), Лия (род. ок. 1777) и Аполлон (род. ок. 1789).

По всей видимости, в Рузе ни для кого не было тайной, что у их городничего долгие годы была и фактически вторая, побочная семья. От многолетней внебрачной связи с купеческой дочерью Маврой Козминичной Калашниковой (род. ок. 1777) он имел по меньшей мере девять детей. При этом все сыновья А.М. Лермонтова носили фамилию «Рузский», происхождение которой таким образом становится совершенно очевидным.

Их мать - дочь купца Козмы Николаевича Калашникова и его жены Евдокии Дмитриевны. Согласно исповедной ведомости Воскресенского собора города Рузы за 1802 год семья проживала в Никольской слободе. Глава семьи - купеческая вдова Евдокия Дмитриевна Калашникова (род. ок. 1752), у нее дети: Мавра (род. ок. 1777), Пахом (род. ок. 1782), Яков (род. ок. 1785), Агафья (род. ок. 1785), Филипп (род. ок. 1786) и Наталья (род. ок. 1793).

У девицы Мавры трое детей: Ольга, Арсентий и Дмитрий[11].

А теперь рассмотрим фрагмент исповедной росписи Московской епархии города Рузы

Воскресенского собора за 1821 год:

«Никольской слободы купцы и мещане:

Двор № 41

Вдова Авдотья Дмитрова Калашникова - 69

дочь ее Мавра Козмина - 44

дети ее незаконнорожденные:

Олга - 23

Арсений - 21

Димитрий - 19

Петр - 18

Николай - 15

Вит - 11

Работница и солдатка Мавра Гаврилова - 50»[12].

Позднее, в 1830-е годы, Мавра Козминична числилась в рузских мещанах, что подтверждает исповедная ведомость тамошнего Воскресенского собора за 1834 год:

«Никольской слободы купцы и мещане:

Двор № 39

Мещанка Мавра Кузьминишна - 57

сын ее Рузского уездного Казначейства концелярист

Вит Алексеев Рузский - 24»[13].

Последние годы Мавра Козьминична жила в семье своего младшего сына Вита, служившего уже тогда в Рязанской губернии. В архиве сохранилось ее духовное завещание, составленное в мае 1852 года[14].

Надо отметить, что сам рузский городничий принимал деятельное участие в судьбе своих многочисленных отпрысков-бастардов.

Осенью 1807 года городничий Рузы, надворный советник Алексей Михайлович Лермонтов (ок. 1750 - 5.3.1815), обратился в Московское губернское правление с доношением, в котором писал, что «неположенный в подушный оклад Арсений Алексеев сын Рузской желает заступить на праздную копеистовскую ваканцию в Рузское городническое правление»[15]. Разрешения на это из Москвы не последовало. Через три года в губернское правление пришло новое доношение рузского городничего - почти точная копия предыдущего[16]. Это доношение уже вызвало интерес у столичных чиновников - кто такой этот Рузский, откуда он взялся, и не состоит ли он в подушном окладе. От городничего Лермонтова в Московское губернское правление тотчас пришел рапорт - фактическое признание в отцовстве[17]:

«В Московское Губернское Правление

от Рузского Городничего Лермонтова

Рапорт

Московским Губернским Правлением сего 1811 года минувшего Мая от 26-го с № 80121-м предписано мне указом учинить оккуратнейшую выправку о представляемом мною воспитаннике Рузском, из какого состояния и от кого рожден, и не состоит ли он положенным в подушном окладе; на который указ сим Московскому Губернскому Правлению донесть честь имею, что помянутый Арсений Рузской есть мой сын прижитый незаконно, который по рождении воспитан мною и обучен в гимназических училищах разным наукам, что и свидетельствует в представленном от него Аттестате, данном от Гимназии Народных Училищ, а потому он и в подушном окладе не положен.

Июня 27 дня 1811-го года

городничий Лермантов»

Немного позже пришло аналогичное доношение и от матери Рузского[18]:

«В Московское Губернское Правление

Московской Губернии города Рузы от купеческой дочери

девицы Мавры Кузминой дочери Калашниковой

Доношение

Рузской городничий Коллежский Советник Алексей Михайлович Лермантов представлял оному правлению о определении в штат тамошнего Городнического Правления воспитанника своего Арсения Алексеева по прозванию Рузского, но не определено еще по недоказательствам о настоящем его происхождении; почему и объясняю: что он Рузской действительно рожден мною и в подушном окладе нигде не состоит по розположению его определиться в статскую службу. В чем удостоверяют и подписавшиеся здесь свидетели.

Сентября _ дня 1811 года

К сему доношению купецкая дочь девица Мавра Кузмина дочь Калашникова, а за неумением ее грамоте и писать по ее личному прошению Коллежский Регистратор Дмитрий Зимин руку приложил.

Что подлинно, Арсений Алексеев по прозванию Рузской, рожден купеческою дочерью девицею Маврою Козминою Колашниковою и в подушном окладе нигде не состоит, в том свидетельствую подписуюсь Титулярный Советник и Кавалер Василий Егоров сын Хотянов.

В том же свидетельстве подписуюсь Надворный Советник Николай Антонов сын Матвеев.

В том же свидетельстве подписуюсь Надворный Советник Василий Дмитриев сын Брыкин».

Во многих современных публикациях происхождение Рузских связывалось со следующей легендой, пошедшей, судя по всему со слов костромского историка-краеведа и генеалога Александра Александровича Григорова:

«Поведал мне Григоров и о тайне Алексея Михайловича Лермонтова - капитана Московского гусарского полка, родовая усадьба которого находилась в селе Новинское Солигалического уезда Костромской губернии. В 1791 году он служил городничим в живописном подмосковном городе Рузе. У Алексея Михайловича были два сына и две дочери. И... один незаконный сын. Вот что записал о нем в архиве Григоров: «В г. Рузе А.М. Лермонтов имел внебрачного сына, именем Витт Алексеевич, которому была дана фамилия «Рузский» Необычное имя Витт для внебрачного сына не удивило меня, когда я посмотрел в родословной, какими именами он наградил родных детей - один из сыновей был назван Аполлоном, и дочери - одна Клеопатрой, другая - Лией. Остальные Лермонтовы, как правило, нарекали своих детей простыми русскими именами».

Как городничий добился того, чтобы в дворянских родословных книгах по Костромской и Киевской губерниям появился новый род - осталось неизвестным. Обычно такие вольности допускались только со стороны Царей и великих князей, которые записывали своих незаконнорожденных детей в дворянские книги под чужими фамилиями. Но чтобы такое удалось простому городничему?... Возможно, в этом ему посодействовал двоюродный брат Матвей Юрьевич Лермонтов, флигель-адъютант Павла I. Но так или иначе, Рузские стали потомственными дворянами»[19].

Ошибочное предположение о том, что у городничего Лермонтова был единственный незаконный сын, и все последующие Рузские являются его потомками, привело к тому, что были придуманы и внедрены в родословную Рузских никогда несуществовавшие в действительности «Витт Виттович» и «Владимир Виттович», тем не менее фигурирующие во вполне серьезных генеалогических исследованиях[20].

По составленной А.А. Лукьяновым максимально полной родословной росписи можно проследить изменение сословного статуса Рузских. Если в первом поколении это чиновники от низшего XIV до IX класса, то лишь во втором и третьем поколениях некоторые из Рузских были уже возведены в потомственное дворянское достоинство лишь за их собственные заслуги и, конечно же, ни о каком внесении незаконного потомства городничего Лермонтова в губернские родословные книги речи не шло[21].

В первом поколении все персоны названы автором именно так, как они именованы в документах: у незаконнорожденных детей отчества и фамилии появлялись только в процессе определения дальнейшего их статуса, но многие из незаконнорожденных детей до того момента не доживали.

Итак, документально подтверждены следующие незаконные дети М.А. Лермонтова:

1. Ольга Алексеевна. Незаконнорожденная дочь (ок. 1798 - 20.08.1836), была замужем за титулярным советником Львом Ивановичем Орловым (род. ок. 1803);

2. Арсентий Алексеевич Рузский (Рузских). Незаконнорожденный сын. (ок. 1800 - 17.04.1841). Из воспитанников. Коллежский регистратор.

3. Дмитрий Алексеевич Рузский (ок. 1802-6.03.1834). Незаконнорожденный сын. Из воспитанников дворянского сословия. Титулярный советник. Женат на Анне Лукиничне.

4. Петр (род. 21.08.1803). «Зазорный» сын.

5. Николай Алексеевич Рузский (род. 1.04.1806). «Зазорный» сын. Губернский секретарь. Женат с 9.06.1826 г. на дочери дворового человека Марии Трофимовне (род. ок. 1808);

6. Александра (ок. 1808-1.08.1810). «Зазорная» дочь;

7. Вит Алексеевич Рузский. (род. 16.05.1810). Незаконный сын. Из воспитанников коллежского советника Лермонтова. Коллежский секретарь. Женат на Анне Трифоновне (ок. 1818-27.04.1896);

8. Красида (10.03.1812-1.06.1812). Незаконнорожденная дочь;

9. Манефа (1.11.1813-26.03.1816). Незаконнорожденная дочь.

Многочисленное потомство в дальнейшем оставили потомки трех «зазорных» сыновей Лермонтова - Дмитрия, Николая и Вита Рузских.

Таким образом, генерал Николай Владимирович Рузский был сыном губернского секретаря «из обер-офицерских» детей Владимира Дмитриевича Рузского (1.02.1829-13.10.1855) и внуком титулярного советника, «из воспитанников дворянского сословия», «незаконнорожденного сына» Дмитрия Алексеевича Рузского (ок. 1802-6.03.1834).

____________________________

Сегодня нам уже не понять, что заставило встать на путь измены и отступничества правнука рузского городничего. Можно лишь предположить, что оказавшись в среде столичной аристократии, высшего офицерства и генералитета, Николай Владимирович Рузский так и не смог никогда избавиться от детского комплекса - «человека второго сорта», корни которого таятся как раз в незаконнорожденности его предков.

Недаром, его сослуживцы всегда отмечали в Рузском заносчивость по отношению к подчиненным, на фоне подобостастия перед начальством. Например, генерал Генерального штаба М.М. Адариди вспоминал: «Трудно понять, как такой знаток людей, каким был Драгомиров, мог его (Рузского - А.О.) выдвинуть, так как ни особым талантом, ни большими знаниями он не обладал. Сухой, хитрый, себе на уме, мало доброжелательный, с очень большим самомнением, он возражений не терпел, хотя то, что он высказывал, часто никак нельзя было назвать непреложным. К младшим он относился довольно высокомерно и к ним проявлял большую требовательность, сам же уклонялся от исполнения поручений, почему-либо бывших ему не по душе. В этих случаях он всегда ссылался на состояние своего здоровья».

Вторит ему и генерал А.А. Брусилов: «...человек умный, знающий, решительный, очень самолюбивый, ловкий и старавшийся выставлять свои деяния в возможно лучшем свете, иногда в ущерб своим соседям, пользуясь их успехами, которые ему предвзято приписывались».

В марте 1915 года Н.В. Рузский, сославшись на болезнь, покинул фронт, сдав командование генералу М.В. Алексееву. Начальник штаба Северо-Западного фронта генерал М.Д. Бонч-Бруевич, писал тогда: «Весной 1915 года генерал Рузский заболел и уехал лечиться в Кисловодск. Большая часть "болезней" Николая Владимировича носила дипломатический характер, и мне трудно сказать, действительно ли он на этот раз заболел, или налицо была еще одна сложная придворная интрига».

Видимо, обостренное с детства самолюбие и склонность к участию во всевозможных интригах, и привели генерала Рузского к тому, что, по словам церемониймейстера Двора Р.А. фон Штакельберга: «Имя Рузский, ‒ будет во всем мире символом измены русских генералов, русских дворян, русских солдат и всех слоев русского народа своему Императору».

---

[1] Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Т. 2. Революция и Россия. - Берлин: Издание Ольги Дьяковой и Ко, 1921.

[2] Рузский Н.В. Беседа с журналистом В. Самойловым об отречении Николая II / Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев. - 2-е изд., доп. - Л.: Красная газета, 1927. - С. 142-145.

[3] Акт расследования по делу о захвате и убийстве заложников в Пятигорске в октябре 1918 года / Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Ред., сост. Ю.Г. Фельтишинский и Г.И. Чернявский. М., 2004.

[4] Там же

[5] Там же

[6] Формулярный список В.Д. Рузского за 1855 год. - РГВИА ф. 400, оп. 9, д. 9083, л. 151-152.

[7] Там же

[8] Багдасарян А.О. Военно-государственная и общественно-политическая деятельность Н. В. Рузского (1854-1918). - М.: Наука, 2013. - 290 с.

[9] Список генералам по старшинству. Исправлен по 10 июля 1916 года. - Спб., 1916.

[10] Список генралам по старшинству. Составлен по 1-е июля 1906 года. - Спб., 1906. - С. 341.

[11] Центральный государственный архив Москвы, отдел хранения документов до 1917 г. (далее - ЦГАМ, ОХД до 1917 г.). Ф. 607. Оп. 1. Д. 1056. Л. 16 об.

[12] ЦГАМ, ОХД до 1917 г. Ф. 607. Оп. 1. Д. 1072. Л. 16 об.

[13] ЦГАМ, ОХД до 1917 г. Ф. 607. Оп. 1. Д. 1088. Л.6.

[14] ЦГАМ, ОХД до 1917 г. Ф. 43. Оп. 1. Д. 651. Л. 2-3.

[15] ЦГАМ, ОХД до 1917 г. Ф. 54. Оп. 2. Д. 10194. Л. 1.

[16] ЦГАМ, ОХД до 1917 г. Ф. 54. Оп. 5. Д. 5353. Л. 1.

[17] Там же. Л. 4.

[18] Там же. Л. 5-5 об.

[19] Чекалин С.В. Завещание Шамиля. Кавказские войны в лицах. - М., 1998. - С. 235-236.

[20] См., например: Воронцов И.В. Поколенная роспись рода Лермонтовых. - М., 2004. С. 59, 80, 190.

[21] Лукьянов А.А. О происхождении Рузских / Генеалогический вестник. - Спб., 2017. - № 54. - С. 133-143.