Несгибаемая воля Донбасса

Выпуск альманаха "Воля Донбасса" приурочен к своего рода юбилею: пять лет назад, 7 апреля 2014-го года, была образована Донецкая Народная Республика. Через двадцать дней, 27 апреля, состоялось учреждение Луганской Народной Республики. На референдуме 11 мая 2014-го года народ обеих республик единодушно проголосовал за свою независимость. Что изменилось за эти годы? По-прежнему, Донбасс - самая "горячая точка" и самая кровоточащая рана на бывшем постсоветском пространстве. По-прежнему, не прекращаются обстрелы и рвутся снаряды на линии соприкосновения с профашистской Украиной, унося жизни мирных жителей и защитников республик, для которых, кажется, повторилась Великая Отечественная война. По словам первого народного губернатора Павла Губарева, путь Донбасса оказался долгим, тернистым и кровавым.

Но, как и в те роковые сороковые, стойко сражается с врагом героический Донбасс, ни на миг не капитулируя перед противником, повторяя подвиги отцов и дедов, давая всей России наглядные уроки мужества. Вновь в полную мощь заявила о себе воля непокорённых. За пять лет осознанного выбора и борьбы создана новая, подлинно народная литература - глубокая, правдивая и талантливая.

Новый альманах стал органичным продолжением двух предыдущих - "Время Донбасса" и "Выбор Донбасса", где сами названия - красноречивое свидетельство волеизъявления борющегося народа. Представленные в сборнике поэзия, проза и драматургия позволяют прочувствовать всё пережитое жителями республик за эти пять лет. Понять весь накал борьбы за собственные духовно-нравственные ценности, за русский язык, за свою многовековую историю и культуру. Примечательно, что некоторые из авторов сборника неоднократно побывали в Донбассе за эти годы: таковы поэтесса Юнна Мориц, прозаик Николай Иванов, председатель правления СП России, ряд других писателей, оказавших жителям республик неоценимую гуманитарную помощь и духовную поддержку.

Большинство произведений переносят читателей в трагическое лето 2914-го года, когда враг вплотную подступил к Луганску и Донецку, бои шли в городской черте. Все стихи в обширном поэтическом разделе поражают своей экспрессией и драматическим накалом: многие из них - маленькие поэмы о пережитом. Такова "Последняя обойма" Елены Заславской:

Последняя обойма разрывных...

Кто выживет, тем долго будут сниться

Война, однополчане-пацаны,

И скифских баб обветренные лица.

В подборке стихов москвички Натальи Макеевой донбасская Голгофа воплотилась в православной символике: "На блокпостах - сиянье горних крыл..." и в драматических женских судьбах. Поэзии сборника присущ глубинный историзм - от времён завоёвания русскими казаками земель Дикого поля до обороны их в дни Великой Отечественной войны и в наши дни. Красноречивы строки в стихотворениях Александра Сигида "Братская могила": "На Донбасс вернулся 41-й год..." и "На рассвете 4-30": "Воют собаки да бабы и догорают хлеба...".

Разумеется, не все стихи равнозначны в художественном отношении, но все они пронизаны болью от пережитого и состраданием к безвременно погибшим. Своеобразной поэтической находкой раздела стало стихотворение Алины Баевой (Донецк) "Потанцуем, малыш?" - сатанинская "игра" врага, обращение украинского снайпера к ребёнку, загнанному во дворе дома в круг, что очерчен вражескими пулями:

Мне же скучно порой, снайпер - для терпеливых работа,

Поиграю с тобой - серой зоны невинный жилец...

Стихи Юрия Беридзе, постоянного автора альманахов, - это неизбывная горечь от потерь и твёрдая вера в победу: "Нас проста так не взять", "Господняя причуда", "Нужен сорок пятый":

Только в этот самый сорок пятый

Через сорок первый нам идти.

В поэзии Ирины Горбань (Макеевка) возникает образ антимира, порождённого войной, ощутимы традиции "рубленых" четверостиший Марины Цветаевой, где частое употребление тире - это устремлённость поэтической мысли на главный объект внимания:

В зоне видимости - АТО,

В зоне страха - моя землица.

Как и в предыдущих сборниках, основным художественным приёмом становится контраст, переходящий в антитезу, резкое противопоставление. В стихотворении Марка Некрасовского противопоставлена любовь как наивысшее человеческое чувство и смерть на войне. У Марины Орловой антитеза развёрнута в сравнение улиц Москвы, на которых всё чаще звучит иноязычная речь, со школой в Донбассе с исконным русским языком:

Там все слышнее английский, немецкий, турецкий,

Тут говорят на исконном в простуженных классах...

Только столица сейчас прорастает в Донецке,

Как и Великая Русь - прорастает в Донбассе.

Под пером поэтессы воюющий Донбасс становится центром Русского мира, что глубоко символично. В поэзии Светланы Сеничкиной контрастна цветовая гамма: чёрный цвет зимы и земли, обожжённой войной, и белый цвет любви и молитвы.

Стихи разнообразны по поэтическим размерам, ритмам, особенностям рифм и даже по своему пафосу, - лирическому, драматическому, героическому, порой ностальгическому, - что придаёт им неповторимое своеобразие. Поэзия Юнны Мориц насквозь публицистична, громка, набатна, она призывает читателей к борьбе:

Фашистов я люблю, когда они в гробу,

Зарыты глубоко - и зарастают травкой.

У Владимира Скобцова каждая мысль многослойна, ассоциативна, развёрнута в образах и сравнениях, как и в стихах Людмилы Гонтарёвой, Михаила Афонина, Сергея Тесла, Григория Егоркина, Виктории Шатохиной, Андрея Соболева да и других поэтов.

Проза альманаха, без преувеличения, представлена на сей раз самыми яркими и значимыми произведениями о войне в Донбассе, созданными за последнее время. Отрывок из романа Алексея Ивакина "Чернухино. ИК-23" потрясает читателей мощью повествования, динамикой развертывания сюжета, перипетиями судеб героев. Главная проблема - глубокое исследование всех форм и способов чудовищной лжи и преступлений карателей. Неординарно её художественное решение - сквозь призму судеб двух заключённых по "погонялам" "Боцман" и "Хохол", чудом выживших после обстрела исправительной колонии, учиненного, якобы, по приказу Москвы. Обещанная заключённым амнистия на деле превратилась в сафари, в охоту нелюдей-снайперов на идущих к "сепаратистам" людей. Предсмертный вой, головы, что разлетались кровавыми облаками, облитые бензином и заживо сгорающие раненые - всё это создаёт в повествовании зримую картину ада на земле.

А.Ивакин - признанный мастер психологического портрета: Потапова-Боцмана, сидевшего за нетяжкие провинности, и Хохлова-Хохла, хладнокровно убившего нескольких предателей и доносчиков, сблизили посещения библиотеки да неубитая в глубине их душ жажда справедливости. Герои, претерпевшие духовную эволюцию, спасённые разведгруппой, делают единственно правильный выбор, встав на сторону защитников Донбасса. Разведчик, бывший артиллерист, и бывший зэк гибнут, прикрывая отход группы: "Российский пиксель Белоснежки и черная униформа Боцмана потом дала повод в очередной раз украинским СМИ заявить, что на Донбассе воюют только зеки и российские войска"

Повесть Дмитрия Митрофанова "Луганск. Жаркое лето 14-го" создана в жанре мемуарной прозы, герой-повествователь которой, будучи водителем на станции скорой помощи, даёт объективную картину событий трагического лета 2014-го года. Каждый эпизод этой картины - испытание людей на прочность, мужество, на преодоление очередной опасности: такова поездка в чужой, оккупированный Киев за ранеными на майдане луганскими "беркутовцами", таковы выезды скорой по вызовам. Хроника тех страшных дней - минные обстрелы, разрушенные дома, поваленные линии ЛЭП, чёрные от сажи развалины. "Героизм медиков, которые работали в тех условиях, невозможно переоценить", - утверждает автор. Впечатляющи натуралистические детали от посещения морга: "Запах просто валил с ног. В связи с отсутствием электроэнергии холодильники морга не работали, да и при всем желании такое количество трупов поместить в них не представлялось возможным. Несколько тел лежали прямо на улице. Заносить их было некуда. По асфальту кругом ползали опарыши, их было столько, что ходить приходилось, наступая прямо на них. Мне казалось, я слышал, как они хрустят под ногами. На одном дыхании мы погрузились и уехали. Как это часто бывало, ехали молча".

"Те, кто не сбежал, это особенные люди!" - таков героический пафос повести, и с этим невозможно не согласиться.

Рассказ Василия Бокаева (Киев) "Цена коррекции" поражает своеобразием детективного сюжета и художественной условностью. Киевские сыщики ломают головы над серией загадочных убийств в разных городах: смерть шоколадного магната и тогда ещё не известных никому Тягнибока, Парубия и Турчинова. В угрозыске не могут найти объяснения дате выпуска патронов луганского завода и мотивам убийств. Герой рассказа, командир разведгруппы, у которого в Горловке погибли под обстрелом жена и дочь, переносится в прошлое время, в 1993-й год, чтобы обезвредить будущих главарей майдана и всего преступного режима. Сделанная вовремя коррекция спасла бы тысячи жизней в Донбассе.

В прозе альманаха читатель найдёт все грани и аспекты войны. Рассказ Богдана Штыбенко "В двух шагах от мира" повествует о тяжелейших буднях обитателей палаточного лагеря для беженцев на пропускном пункте рядом с Гуково и не менее тяжёлой службе пограничников. Июль 2014-го года, разгар боёв в Донбассе. Центральные СМИ требуют от журналиста видеорепортажа с места событий, и репортёр, честно выполняя свои обязанности, снимает осколки от снарядов и мин, рассказывает о людях, привозящих воду и продукты для беженцев, о работе психолога и священника, пытающихся помочь тем, кто в одночасье утратил всё нажитое. Не забыты и раненые украинские военные, что попросили о помощи в России, и ополченцы, оставившие на пропускном пункте бумажную иконку с ликом Евгения Родионова, мученика, воина-пограничника, канонизированного после его героической смерти. "Иконка эта нас с самого Донецка берегла и много раз в бою спасала!" - в словах ополченцев звучит тема преемственности подвига защитников Родины.

Новелла Николая Иванова "Северный ветер" воспроизводит мир, пребывающий в состоянии войны. Вместе с главным героем-повествователем, русским ополченцем с позывным "Метелица" писатель-баталист берёт с собой читателя на передовую, создаёт ощущение присутствия в окружающих событиях, в пространстве и во времени. Действие можно уподобить драме под открытым зимним небом или замедленной киносъемке. Такова сцена похорон подорвавшейся на мине Ольги Сергеевны, к могиле которой рвётся её безутешный щенок по кличке Затвор: осмыслить внезапную смерть трудно и людям, и преданной человеку собаке. Приём ретроспекции помогает понять осознанность выбора "Метелицы", воевавшего в Чечне и не нашедшего места для себя в столичной жизни. Сцена наступления карателей на блиндаж ополченцев мастерски прописана и кинематографична: в ночной темноте при густом снегопаде на героя стремительно надвигаются нацики, а тревожно тявкающий Затвор взывает к действию: "Мне оставалась лишь самая малость - нажать на гашетку. С усилием, но нажал. И, почувствовав отдачу в пальцах, очнулся.

И косил врага непрерывной очередью так долго, что задымился, как в бане от жара, заиндевевший ствол "Утёса". В ходе тяжелейшего боя тяжело ранены разведчик "Арбалет" и командир группы "Небо", ранен в плечо "Метелица", пропал на вражеской стороне "Белка", но бой был выигран благодаря мощному порыву "северного ветра":

Откуда я родом, вы не спросили.

Я - северный ветер. Я - из России.

"Не поверите, в войну даже голуби стали другими. Ну а как же? Наравне с людьми хлебнули страха - быть убитыми, страха - не найти крох для пропитания... Сердце сжалось от сострадания, когда обратила внимание на пустые, ввалившиеся вовнутрь, зоба Божиих птах, заглянувших в моё окно".

Так начинается рассказ Светланы Тишкиной "Форточник", героем которого стал вожак голубиной стаи, спасённый писательницей от голодной смерти вместе с подругой голубкой. В тексте - ряд утепляющих художественных деталей: женщина поделилась с голубями крохами от буханки хлеба, остатками перловой крупы, последним пакетом риса. Приём градации, усиления бесстрашия голубя-вожака положен в основу сюжета. Вскоре "форточник" заглатывал угощение прямо из рук хозяйки, а однажды, залетев в форточку, сдвинул крышку со сковороды, чтобы полакомиться остатками гречневой каши. Проявляя чудеса изобретательности, голубь бился о стекло, и форточка поддавалась, а на полу оставались следы его пребывания на кухне. Этот замечательный рассказ насквозь пронизан юмором, лиризмом и лёгкой иронией. Финал вселяет надежду: с наступлением мирных времён голуби не только выжили, но, судя по всему, намерены обзавестись потомством.

Сюжет рассказа Андрея Кузнецова "Автобиография" перекликается с "Повестью о настоящем человеке" Бориса Полевого. Композиция искусно выстроена на приёмах повтора. Трижды ополченец Загоруйко получал чистый бланк и выводил на нём первую строку: "Я, Загоруйко Роман Геннадьевич", но все три автобиографии воспроизводили не похожие одна на другую вехи его жизни. Крестный путь тяжело раненого бойца к своим - это ярчайшие страницы военной прозы, где разговор с собой и погибшими товарищами, воспоминание о первой автобиографии, написанной по приказу штаба, помогли ему выжить: "Шаг правой. Перенос палки. Подтягиваем левую. Шаг правой. Перенос палки. Подтягиваем левую... Возле дерева остановился передохнуть. Садиться рядом на поваленный ствол побоялся - вдруг не встанет. Привалился к дереву спиной. Стоял, дышал".

Несомненная удача автора - памятные образы людей, кто помогли Роману преодолеть собственную слабость и отчаяние, начиная от медсестры в больнице, доктора в Петербурге и командира подразделения, снова позвавшего бойца в свою часть - обучать молодых. Характерно, что третья автобиография была написана перед торжественным награждением Романа медалью за проявленную отвагу и мужество.

В жанре антиутопии, предостережения создан рассказ Кирилла Часовских "Оперетка. Эпизод". Вниманию читателей представлен жуткий гротеск, когда российско-украинскую границу в момент разгара боёв в Донбассе стали охранять украинские силовики, ООН и ОБСЕ. На бывшем пункте пропуска ЛНР стояли албанцы из Косово, уругвайцы, иорданские подразделения, солдаты из Южного Судана. Под пером автора нарастал весь ужас происходящего: бегущие в Россию оказались расстрелянными в ангарах и зарытыми в землю, а позже лживая служба новостей сообщала, что миротворцы снизили количество преступлений "сепаратистов" в Луганске, и было обнаружено массовое захоронение убитых украинцев. Авторская сатира, гневная ирония и гротеск обрушились и на Россию, власти которой возвращали защитников Донбасса на профашистскую Украину. Бывший ополченец Аким осознаёт Родину как исковерканную, чужую, неприятную, но, поменяв внешность и имя, решает преподавать историю в школе, доносить до молодёжи правду о пережитом.

В альманахе представлены не только все роды и жанры литературы, но и различные творческие методы. Две пьесы в разделе "Драматургия" - яркие образцы литературы постмодернизма, что отнюдь не умаляет их художественной значимости. "OPUS 23" Олега Ивашева - противостояние абсурда войны, где по разбитым дорогам и разрушенным посёлкам Донбасса скитается украинский КРАЗ, и завораживающей силы и красоты искусства. Убожество мыслей и поступков украинских вояк передано в их потоках сознания и действиях. И для водителя КРАЗа Вуйко, и для генерала Ваховского война - лишь возможность наживы, оба мечтают о жизни "как в Париже". Одичание украинцев на войне противостоит классическая музыка - от Шопена до Рахманинова, - которую непрерывно, одержимо исполняет музыкант по кличке "Моцарт". Будучи не в силах расстаться с найденным в Новосветловке роялем, отдать его мародёрам Ваховскому и его Адъютанту, "Моцарт стягивает с плеча АКМ, передергивает затвор и стреляет очередью, выпуская весь рожок - в рояль. Идеальный внешний вид холеного инструмента премиум-класса в несколько секунд превращается в безобразное месиво". Бунт случайно попавшего на войну музыканта, воплощённый автором в стиле постмодерна, глубоко впечатляет читателя.

Притча Алексея Куралех "Перемирие" средствами художественной условности возвращает всех к библейским временам сотворения мира в течение семи дней и к ситуации спасения в Ноевом ковчеге. Сюжет её необычен, насквозь пронизан библейской и античной символикой. Ковчегом становится дом на холме, где потерявшая на войне мужа и ожидающая ребёнка Мария, даёт приют четырём мужчинам, двое из которых воюют с "сепарами", а двое других защищают Донбасс. Четвёрка заключает временное перемирие. Истосковавшиеся по мирной жизни мужики чинят разрушенную крышу дома, пытаются осмыслить кровавую бойню на майдане и продолжение её в Донбассе, понять суть трагических событий. Символично, что в ковчеге всякой твари по паре: две собаки, две кошки, две коровы, а западенец Шумахер помогает появиться на свет телёнку. Историк Че Гевара, воевавший на украинской стороне, в спорах с Ахиллом и Ноем приходит к пониманию, что цель жизни - не достаток, а борьба за справедливость, как учил тому знаменитый латиноамериканец. В драматической коллизии пьесы импровизированное празднование дня рождения Ноя чуть было не переходит в схватку бывших противников. Символичен финал, воспроизводящий новый всемирный потоп: в момент ухода мужчин из дома гром от налетевшей грозы подобен артиллерийским залпам, а вода начинает стремительно подниматься, побуждая героев пьесы вернуться, чтобы спастись в ковчеге. Грозным предостережением полон смысл последней фразы: "А дождь всё идет и идёт...".

Пророческими являются слова Владимира Олейник в предисловии к сборнику: "Эти стихи, проза, драма не только о Донбассе и про Донбасс. Это о нас всех, думающих и дышащих русским языком и культурой... Поэтому Донбасс сегодня центр притяжения всех людей Русского мира. Его форпост и надежда. Духовный маяк и несгибаемая воля. И голос Донбасса звучит "вечевым колоколом" поверх пошлости и вопреки лжи. И никто его не заставит замолчать. Потому что это голос народа. Так победим!".

Выпуск альманаха "Воля Донбасса", несомненно, стал знаковым событием в литературной жизни всей России, вновь поведал миру о борьбе и воле непокорённых жителей двух республик, о их праведном стремлении к победе.

Галина Чудинова, член Пермской краевой общественной организации Союза писателей России