«Но подкрутит пружинку в моём механизме Господь...»

От редакции. Сегодня, 28 января, наш постоянный автор и друг редакции, поэт В.Н. Новоскольцев встречает 55-летие.

Дорогой о Господе Валерий Николаевич, сердечно поздравляем Вас с юбилеем, желаем Божией помощи в жизни и творчестве, благоденствия, доброго здравия на многая и благая лета!

ГОЛОСА НОЧНОГО ГОРОДА

Между Господом и ГОСТом
Бродит ветер по погостам...


1919

Тот мир объявлен вне закона.
На новый выписан мандат.
Как почерневшая икона,
Висит повешенный солдат.

Верёвкой веру не навяжешь -
Её инерция страшна.
Россию всю пройдёшь - и ляжешь,
И не изменишь ни рожна.

История сменила скорость
И не берёт теперь в расчёт,
Какой уезд, какую волость
В какую сторону качнёт,

И по каким таким мотивам
Кричат «Ура!» или «Долой!» -
Она летит локомотивом,
Полна жестокости одной.

В семь дней весь мир перевернуть бы,
Железный выковать финал,
А чьи-то души, чьи-то судьбы
Удобны, как оригинал.

История наводит глянец.
Солдат ей высунул язык.
И вся Россия, как германец,
Уже насажена на штык.

1989

ПОЭМА «ГОЛОСА НОЧНОГО ГОРОДА»

1.

Кровь города - ветер, и город бормочет,
Свои разминая суставы.
Он прошлой и этой, особенной, ночью
Свистком провожает составы.

Он вытащил свет, как дежурное платье.
По-зимнему чистоплотен,
Он дворникам чистой валютой заплатит
За чистку его подворотен.

А ночь посылает заряд за зарядом,
Взрывая деревья и путая карты,
Чтоб утром мели по аккордным нарядам
Ленивые люди в брезентовых фартуках.

Прохожий в прошитом пальто на ватине.
Прищур припорошенных век...
- Что может быть в городе консервативней,
Чем ватник, и фартук - поверх?

Сметая метлой этот век с тротуара,
Он важен, как Наполеон...
И так не хватает фигуры жандарма
За первым углом!

2.

Ночная стража разбежалась
И дрыхнет честно.
На стенах храма роспись сжалась,
Грозя исчезнуть.

А храм, побеленный, громаден.
В пылу традиций
В него ходили по команде,
Успев родиться.

В него ходили добровольно:
Привычка - старшим!
Будил он звоном колокольным,
Как будят маршем.

Привычку новую посеем,
Как зуб Дракона...
И в храмах выросли бассейны
Во время оно.

И бледный ангел с аквалангом,
Покинув купол,
В купальник влез - и белым флагом
В глубины рухнул.

Осталась надпись на латыни:
«Ворота Трои...»
Вход подержался по полтине
И вырос втрое.

3.

А он для звучанья подыскивал повод.
Он тронул случайно троллейбусный провод.

И словно струну ущипнули на арфе.
И ветер запутался в собственном шарфе.

Он слушал аккорды ночного оркестра.
Он занял водителя чёрное кресло.

И белый троллейбус, смычок поднимая,
Вступил в разговор с Паганини-трамваем...

4.

В пустых, с электронной защитой, подъездах,
Как в сейфах Госбанка.
Куда не проникнуть ни пьяным, ни трезвым,
Ни детям, ни панкам.

Оттуда, с минуту поклацав защёлкой,
Чуть небо подсохло,
Выходит старуха с плетёной кошёлкой,
В японских кроссовках.

О, нас поманил несгнивающий Запад
Богатствами Креза!
Кто знает, в чём старость появится завтра
Из наших подъездов?

Очищенных вдруг от столетнего хлама,
От запаха кошек...
На крышах взрывается светом реклама,
Царапая кожу.

1986


ЖЕНЩИНА ЧЕТЫРНАДЦАТИ ЛЕТ
«Сайгон»

Женщина четырнадцати лет
Смотрит так, как будто вас здесь нет.

Сигаретку пальчиками мнёт
И охрипшим голоском поёт.

Женщина четырнадцати лет
Презирает всякий интеллект,

Переходит с песен на жаргон
И уходит вечером в «Сайгон».

К женщине четырнадцати лет
Подойдёт потерянный субъект,

Прислонившись к стеночке плечом,
Заведёт бодягу ни о чём.

А она, не слушая речей,
В обществе поношенных плащей,

Будет пить свой «маленький двойной»
И молчать, как мир перед войной.

Женщина из нашего двора.
Итальянской девочки сестра.

1986


ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ

Пляшут веки у спящей подруги...
Накануне московской весны
В занесённой снегами округе
Чёрных птиц восклицанья слышны.

Скрыта тайна в бессоннице птичьей.
Спят влюблённые в тесном тепле...
И, невидимый им, Третий Лишний
По заснеженной бродит земле.

1994


ДВОРНИК
XX век

Скребя лопатой по сугробу,
Законнорожденному - в ночь,
Она с зимы снимает пробу
И, разровняв, уходит прочь.

Её ущербная лопата
Всё перегрызла, что могла.
И жизнь её трудом богата,
Где больше света, чем тепла.

Но если жить наполовину,
Мы все окажемся в долгах
Пред теми, кто ломает спину
И держит нас - в своих руках.

2003


КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Мой сыночек, не кричи!
Мы с тобою - москвичи!
Здесь, на красных площадях,
Плачущих не пощадят.

1991

БЕЛГРАДСКИЕ СТИХИ

1.

В партнёрстве с собственною тенью,
Что путается под ногами,
Мешая внутреннему зренью
Своими внешними долгами.

О, внешний долг! Помеха свыше
Моим попыткам в строе века
Пропеть своё, построить крышу,
Растить другого человека...


Война миров. Так цифра слово
Перебивает при разводах.
Ушла эпоха Горбачёва.
Пришла эпоха счетоводов.

2.

Страна моя на выданье -
Распутница-страна!
Прибор ночного виденья,
Да грош ему цена.

Смотри в него, рассматривай:
Вот кабинет в Кремле,
Вот Президент-развалина,
Уснувший на руле,

Но руль не выпускающий...
Куда плывём? Куда?
Не спят его товарищи.
Горит его звезда.

Звезда его свердловская
Сияет над Кремлём.
Казна его московская
Одарит нас рублём.

А если рубль под градусом
Высоких перемен,
То только смерть под парусом
Страшней кремлёвских стен.

3.

Оковы тяжкие падут,
И на Багамах вас найдут!

4.

Век виртуальный, агрессивный!..
Им заболела заграница.
Нам - запасаться керосином,
В век девятнадцатый стремиться,

Где партизанские отряды
Из декабристов-комсомольцев...
- А в двадцать первый, если надо,
Пошлём китайских добровольцев!

- И будем жить... Как будем жить мы!
В каких сойдёмся хороводах!
Когда границы станут - ширмы
Для наших ветреных народов.

Мы снова полем перекатным
Прокатимся по белу свету!
Начнут в каких-нибудь палатах
Чеканить звонкую монету...

Там Царь, с Натальей Николавной,
Ей танцем рейтинг повышая,
Покажет всем, что Пушкин - главный,
В него стрелять не разрешая.

Да мы там сами - после бала! -
С Дантесом, Берией, Чубайсом...
Ах, как нам в жизни не хватало
Старинным опьяниться вальсом!

Когда б шампанским - не советским,
Не сталинским и не молдавским!
Но из бутылки неизвестной -
Отхлёбывать глотком прекрасным!

5.

В окончание века бумажного,
На поминках его безутешных,
Остаётся нам вволю пображничать -
Да прости Ты нас, Господи, грешных!

И последнее наше желание
Пусть исполнится полночью звёздной:
А пошли нам на всех наказание,
Посади нас на хлебушек чёрный!

Пусть народы, привыкшие к белому,
Век один посидят на диете.
Станут добрыми, честными, смелыми...
Если кто уцелеет на свете.

6.

Ни любви, ни надежды, ни времени
На разбитом пространстве равнин.
Мы в четвёртом живём измерении,
Из которого выход - один.

И по вере по нашей, по истинной,
Нам воздастся. Готовы ли мы?
Нелюдь тихая - с пёсьими, с лисьими,
У кремлёвской пасётся тюрьмы.

На дорожке, другими размеченной,
Так легко, поскользнувшись, упасть.
Приучили кормить человечиной
Нашу новую старую власть.

Вот и кормим! И будь же ты проклята!
За орлами летит вороньё...
Сколько кровушки тёпленькой пролито
За холодное слово её.

Так по вере по нашей, по дурости,
За любовь выбирать невпопад,
Заплати нам за разницу в курсе!
Ибо Ты, несомненно, богат.

Ибо все мы умами-палатами
Обнищали и бродим везде...
Расплатиться последней зарплатою
Обещай нам на Страшном Суде!

1999


СОН

Омывают меня - отмывают:
Хлещет в землю потоками грязь.
Плачет тот, кто меня поливает,
Говоря: «Испоганился, князь...»

И откуда-то льётся и льётся
Свет с небес да живая вода.
Вот и сердце моё - просто бьётся,
Нет в нём страха, и нет в нём стыда.

И, в рубахе своей домотканой,
Белый-белый такой иерей,
Всё читает псалмы неустанно
У закрытых высоких дверей.

Так готовят меня к переходу,
К возвращению в данный удел,
Где давно уже ждут воеводу,
Где полно неразобранных дел.

Всё написано в книге, с которой
Мне читают Давида псалмы.
Сон мой вещий, он сбудется скоро.
На исходе девятой зимы.

2001


ТЫ - ВИНО МОЛОДОЕ МОЁ

Ты - вино молодое моё.
Я - мехи. Наш хозяин высокий
Предрассветную песню поёт,
Подгоняя зарю на востоке.

Небо вызрело, как виноград,
И к тяжёлым работам готово.
И из каменных белых палат
В мир выходит Последнее Слово.

У Него за плечами - горбы
От сложившихся крыльев верблюжьих.
Плечи плачут. Колени слабы.
И глаза - пересохшие лужи.

Не таким Оно было весной...
Помнишь, в землю мы бросили зёрна,
Как монетки - в фонтан? Круг восьмой
Полосой завершается чёрной.

Это время - Великим Постом -
Нас поставило в лист ожиданья,
Чтобы мы разведённым мостом
Не сожгли полюса мирозданья.

А Последнему Слову - бродить
По воде да по хлябям небесным.
И тебе во мне - перебродить
И остаться. В гармонии тесной.

2001


ТВОИ ЛАДОНИ

Твои ладони - две иконы.
Когда охватывает страсть,
Мужчина твой им бьёт поклоны
И их старается украсть.

Но редкий вор бывает нежным,
И, в памяти его храня,
На белые твои одежды
Ложатся отблески огня.

И ты стоишь свечою строгой
И смотришь в тёмное окно.
И кто-то долгою дорогой
К тебе идёт давным-давно.

1994


ТВОЁ ИМЯ

Твоё имя - на моём языке,
А язык мой - за зубами давно.
И моя синица сдохла в руке,
А журавль стучится клювом в окно.

Он ко мне с небес спустился вчера.
Птиц небесных не пускают в дома!
А душа моя молилась с утра,
И отбеливала строки зима.

А на атласе ладони твоей
Столько линий, сколько в церкви - икон.
И когда-нибудь ты будешь моей -
С наступлением Последних Времён.

1994


ГЛАГОЛЫ

С кем говорить - как не с Тобой...
Из проса слов непросолённых,
Не выбирая путь иной,
Как сумасшедших и влюблённых.

Да - не от мира мы сего!
Чем дальше путь - тем тяжелее.
Но мы-то знаем, для чего
Ходил Христос по Иудее.

И, начиная путь в Дамаск,
Мы завершим его не раньше,
Чем обменяет Небо нас,
Непомнящих - на настоящих.

2001


ПРЕМУДРОСТЬ

А вокруг меня - бездорожье.
Мчится поезд в ночи земной.
И дана мне Премудрость Божья,
Чтобы я приобрёл покой.

Принимая подарок царский,
Обнимая ноги Твои,
Понимаю ли я, несчастный,
Бескорыстность Твоей любви?

Слёзы катятся тихим градом,
Заменяя мне сонм молитв.
Бесконечна Твоя награда
Перед утром духовных битв.

Мы готовы к рассвету, Отче,
Как апостолы, мы сильны!
Покажи мне, Великий Зодчий,
Новый контур моей страны.

И простым строителем новым
Стану я на земле Твоей
Поднимать на работу Словом
Неразумных Твоих детей.

1998


ЯРЛЫК

Получивший «ярлык» сам готов раздавать «ярлыки».
Дух лукавый себя защищает по правилам бездны.
Стрелы - строки мои, но когда обнажают клыки,
И осиновый кол, и святая вода - бесполезны.

Это время такое - на бесах златые кресты,
Это время мутантов, охоты на тех, кто нормален.
Я взлетаю во сне - на себя посмотреть с высоты
И вернуться обратно, в одну из зашторенных спален.

Воздух затхлый, а небо закрыто, как аэропорт,
И молчит, так похожий на чёрта, архангел-диспетчер.
И уже зашивают навечно дырявый мой рот,
И клюёт меня в печень бескрылый подкравшийся вечер.

Я ещё не записан в тот список, которого нет,
Но чернила кровят, и мурашки бегут по бумаге.
И кричат графоманы поэту, что он не поэт,
И дороги ведут с перекрёстка в сплошные овраги.

Чёрно-белые кадры моей киноленты земной,
Цвет пропал, звука нет - никому ничего не понятно.
И, спиною вперёд, я иду, прикрываясь сумой,
И следы расплываются в слёзные тёмные пятна.

Но подкрутит пружинку в моём механизме Господь,
И кукушка с небес раз двенадцать своё отчеканит.
И начнёт меня время трепать, молотить и молоть,
И высокий ярлык обнаружат потомки в кармане.

2013