«Времена не выбирают -
В них живут и умирают...».
Александр Кушнер. 1975 г.
Вторая половина 40-х - начало 50-х годов прошлого столетия... Слова «Победа», «Слава», «Мир» тиражировались в бесконечных призывах. Высвечивались в заголовках газет, в наименованиях улиц, площадей, паровозов, часов, автомобилей. Но кровавые сполохи недавних битв бередили сознание. Ещё не притупилась боль недавних утрат, а уже почтальоны с новыми похоронками, на этот раз из далёкой Кореи стучались в двери. Борьба за плоды Победы выливалась, где в «холодную», а где и в «горячую» войны, которые переплетались в единый клубок.
История - не супермаркет. Её выбор в большинстве случаев не слишком богат, а альтернативы ограничены. Сегодняшнее положение во многом напоминает те послевоенные годы, но во многом и отличается. То было после страшной войны, сегодня после многих лет относительно мирного развития. В данном случае судьба города во многом отображает судьбу страны. Его судьба во многом зависела от выбора путей возрождения страны, от глубины осознания современниками или хотя бы элитой общества сути, возможных последствий и побед, и страшных утрат.
Я говорю о судьбе города Ленинград, история и судьба которого мне не безразлична по многим причинам. Здесь жили и живут многие мои родственники, здесь я учился, здесь нашёл свою вторую половину, где она в младенчестве пережила страшные годы блокады и, главное, я просто очень люблю этот город, который нынче величают Санкт-Петербургом.
О героических днях блокады написано много трудов и литературы. А вот о последующих днях после освобождения города или совсем ничего, или очень скромно. Нет, конечно, много пафоса о трудовых достижениях, но как эти достижения добывались реально, почти ничего. Между тем тут тоже немало героизма, только другого порядка - трудового и бытового.
Уже в 1959 году я брал в жёны девушку из коммунальной квартиры, где было 17 хозяев. Но что надо признать - жили дружно. Житьё-бытиё, что и говорить, мало отличалось от казарменного быта. Тут есть и доля утешения (ведь выжили же!) и вопрос «почище» гамлетовского: то было после страшной войны и блокады, а сегодня после длительного мира, а жилищный вопрос не решён по всем направлениям. До какой же степени общественного хаоса надо дойти (или довести страну), чтобы оказаться у той же роковой черты?.. Одни живут во дворцах, другие маются по «углам»!
Трудности снабжения многократно обострялись мирной модификацией фронтового быта. Жилищные условия тысяч и тысяч демобилизованных, вербованных, реэвакуированных были чуть лучше условий жизни во вчерашних окопах и землянках. Жилищный фонд города сильно пострадал. Его катастрофически не хватало. Людей размещали в случайных, а зачастую и в обычных производственных помещениях, которые пострадали от бомбардировок и артобстрелов, до обустройства которых руки не доходили....
В советской и зарубежной литературе, говоря об экономической и социальной политике сталинского режима тех лет, обычно упоминают денежную реформу (1947 год) и отмену карточной системы. И почти все забыли тяжелейшие сорок шестой и сорок седьмой годы. А ведь именно эти годы крушили людские судьбы подобно чугунной бабе, рушащей дворцы и храмы.
Ленинград тогда напоминал едва приходящего в сознание смертельно избитого человека. В домах сохранялись бутылки олифы, на которой жарили лепёшки из жмыха, плитки столярного клея. Из клея готовили «студень» (холодец). Кошки и собаки во дворах всё ещё были редкостью. А в дровяные сараи боялись заходить - туда недавно штабелями складывали покойников, там всё ещё пахло войной.
В сентябре сорок шестого года неожиданно для населения были повышены цены на пайковые продукты и сокращены их нормы. В коммерческой же торговле (без талонов) цены на высшие сорта хлеба несколько снизили (падала покупательная способность населения). Кто пострадал от такой меры, кто выиграл, пусть читатель разберётся сам. Ясно одно, основная тяжесть катастрофической засухи 1946 года перекладывалась на плечи наиболее малоимущих слоёв населения.
Повышение цен на пайки привело к тому, что многие вынуждены были продавать часть карточек. Вот некоторые документальные подтверждения: «Зарабатываю 800 рублей в месяц и не смогу выкупать все продукты по карточкам. По моим подсчётам мне не хватит для выкупа продуктов 200 рублей. Придётся продавать часть карточек» и более страшное «Ну что же, все скоро повесимся. Пусть начальники успевают нас с петли вынимать... От такой жизни и умереть не страшно».
Люди роптали, но честно выполняли свой трудовой подвиг. Об облике этих людей в первые послевоенные годы написаны горы литературы. Был создан парадный портрет, не лишённый черт оригинала. То были люди, честно делавшие своё дело в любых условиях, злопамятство по отношению к ним - преступление. И не только преступление перед ними, перед прошлым, но и перед настоящим и будущим. Ведь это они создавали те богатства страны, которые так бездумно под всякими соусами разбазаривают сегодня наши различные акционеры и олигархи!
Немного о денежной реформе 1947 года, которую тогда называли «последней жертвой перед настоящей жизнью». Но чего было больше в ней - социального равенства или уравниловки, предстоит решать специалистам. Но, на мой взгляд, это был больше политический, пропагандистский ход тогдашнего режима. Реформа больно ударила по крестьянству, в этом нет никакого сомнения. И уже в 1948 году значительно выросли цены на коммунальные услуги, проезд на транспорте, оплата ясель, детских садов и прочих бытовых услуг. Жители города недоумевали (это были союзные повышения - В.К.): - Когда государство проводило денежную реформу (народ всегда страдает от них - В.К,), правительство заявляло, что это последняя жертва..., а сейчас преподнесло ещё одну.... (Надо ответить тем, кто утверждает, что при социализме не было инфляции. Нет, она была и, в основном, в виде денежных реформ Сталина, Хрущёва... - В.К.)
Но при всей социальной и экономической противоречивости, реформа 1947 года оздоровила финансы, создала предпосылки для роста экономики, улучшила условия социального воспроизводства. Для закрепления её результатов сталинское руководство прибегло к дефляционной политике. Семикратное снижение цен, осуществлённое в последующие годы (в основном с 1-го апреля) привело к более, чем двукратному уменьшению розничных цен. Эти меры пользовались особой популярностью, но мало кто отдавал себе отчёт в том, что истинная их цена обвернётся - деградацией сельского хозяйства, лёгкой промышленности, человеческой личности. Особенно интенсивно снижались цены на водку....
Народ трудился на пределе возможностей, а «исторические часы» шли как бы медленнее.
В Ленинграде в ширящихся масштабах производили новое оборудование, но основной поток новых машин направлялся на новостройки. Здесь уместно задать вопрос - Где сегодня эти «великие стройки»? Сам Ленинград, как и другие традиционные центры машиностроения, располагающие опытными кадрами, оказался на голодном техническом пайке. Страна получала от ленинградцев новое энергетическое, горное, электросварочное оборудование, металлорежущие станки, аппаратуру, приборы, усовершенствованные машины для лёгкой и пищевой промышленности. Однако число наименований каждого вида новой техники оставалось ограниченным. Потребности в ней далеко не удовлетворялись. Сегодня и этого нет, вся надежда на заграницу. А почему?
Прорывы в атомной и ядерной энергетике, ракетостроении, немалый вклад в осуществление которых внесли и ленинградцы, в прямом и переносном смысле потрясли мир. Но народное хозяйство не цепочка, в которой, ухватившись за одно - два звена, можно вытянуть золотую сказочную цепь. Это даже не театр военных действий, где концентрация сил на направлении главного удара, позволяет решить главную задачу. Экономическая цепь бесконечна, а решающих направлений - легион, который надо укреплять весь, а не отдельные его подразделения.
Почему же не хозяйственный, ни экономический механизмы, ни социальные отношения первого послевоенного десятилетия оказались не в состоянии придать динамику научно-техническому ускорению, тот вектор экономике, который диктовалось наступающей эпохой?
Сохранение элементов чрезвычайщины, которыми буквально пронизаны первые годы послевоенной разрухи, в какой-то мере оправдывало консервацию подобных порядков, подпитывало «систему», но не учитывало усталость народа. Ослабление «системы» чрезвычайщины стало порождать разрушительные силы: апатию, без инициативность, без ответственность, безделие и тем самым подрывало условия существования «системы». В народе это положение метко окрестили термином «всеобщая электрификация», то есть обстановка, когда всем и всё «до лампочки». Это состояние перекочевало и в новые «рыночные» времена. Тем более, беспредельная «свобода» только усугубила это состояние. В этом нужно не только экономическое принуждение, но и воспитательные меры, а главное - нужна справедливость в труде и распределении его итогов.
Вся история советского времени во многом определялась глубочайшим противоречием - с одной стороны трудовой энтузиазм, с другой - апатия к труду. В чрезвычайных обстоятельствах в «системе» доминировали меры принуждения. Поэтому она тяготела к ним, воспроизводила их в том или ином виде. Но когда наступал мир внутри общества, верх брали элементы саморазрушения. Они коренились в людях - рабочих, крестьянах, интеллигенции. И что это именно так, показывает постсоветское время. Чтобы вывести этот «зловредный микроб» нужны особые меры, о которых нужно думать и думать, а потом делать и делать....
Для истории нет потерянных лет. Прошлое не переделаешь. Его надо не проклинать, не затаптывать в грязь, не делать из него «чёрную дыру». Это бессмысленно и бесперспективно. Путь один: осмысливание или переосмысливание пройденного пути....
Годы после освобождения Ленинграда от блокады не такие радужные, как представляется. Да, была радость победы, радость того, что выстояли, но впереди были ещё не менее трудные годы. Осмыслить их не только по отношению Ленинграда, но и всей страны задача сегодняшнего дня....
В короткой статье трудно провести анализ тех лет, только можно напомнить о них. И феномен их, наверное, скрыт в словах одной очень пожилой «блокадницы», и кто дал такое наименование в корне неверное для людей, переживших ужасы блокады, это скорее жертвы блокады, и их так и надо называть, сказала: «Тогда были цель и надежда, сегодня этого нет, поэтому и живём одним днём! Нам неважно, кто у власти. Главное, чтобы дали народу ВЕРУ в будущее!».
.png)
