Религия и власть как стратегический и тактический механизмы социальной нормализации

Давно уже замечено, что власть и политика оказывают решающее влияние на жизнь социума. Утверждая, что «моему Я - грош цена», Мишель Фуко демонстрировал каким образом нас формирует власть, проникая во все сферы жизни [8]. Однако, вглядываясь в кольца истории, замечаешь, что политико-правовые институты выстраивались не спонтанно-абстрактным образом, дизайн их был предопределен укорененными в социальную ткань религиозными максимами. Соответственно, власть - лишь тактический механизм социальной нормализации, ее стратегическим механизмом выступает религия, как система высших - духовно-нравственных императивов, значений и смыслов, которые предписывают человеку определённое поведение с присущими ему переживаниями и мыслями, тем самым, оказывая на него, управленческое воздействие.

Обратившись к духовным, культурологическим истокам человеческой цивилизации - к мифологии и философским учениям Древнего Востока - Египта, Индии и Китая, Античной философии, бросается в глаза их функциональное единство - обращенность к обоснованию социальной нормализации, иерархии, общественному порядку, обеспечивающих существование, воспроизводство и развитие социума. Как говорится, если Бог решил наказать человека, то лишает его разума, если захотел наказать общество - оставляет его без власти. Не случайно, во все времена желающих навести порядок, всегда на порядок больше тех, кто согласен его соблюсти...

Современная цивилизация, ее институты - лишь тонкий слой лака на массиве человеческой природы, основы которой закладывались в мифологическую эпоху первобытности. «Эта «седая древность», - писал Ф.Энгельс, - при всех обстоятельствах останется для всех будущих поколений необычайно интересной эпохой, потому что она образует основу всего позднейшего более высокого развития, потому что она имеет своим исходным пунктом выделение человека из животного царства, а своим содержанием - преодоление таких трудностей, которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям» [9,118]. Кристаллизация основ европейской цивилизации осуществлена в античной мифологии, в художественно-аллегорической форме, обобщившей социальные практики и нормы древнего общества. К примеру, образ Фемиды, ее атрибуты - повязка, закрывающая ее глаза, олицетворяющая беспристрастность наказания, 2) весы, выражающие соразмерность наказания, 3) меч, воплощающий неотвратимость наказания, является непреходящим символом института правосудия. В архаичном обществе возникновение власти связывалось с богами, которые не только служили источником власти для правителей, но и сами нередко продолжали оста­ваться вершителями земных дел. Согласно мифам большинства народов, боги выступали также и в качестве первоначальных непосредственных властителей в созданных ими государствах. (Вавилон, Египет, Греция). Основное предназначение кастовой теории древнеиндийских вед, конфуцианской и платоновской социальных теорий - обоснование общественной иерархии, ролей между различными слоями общества, нормативных требований, предъявляемых к ним. Так, Платон, ставя в центр своей социальной философии идеал справедливости, исходил из того, справедливый человек в своих основных характеристиках совпадает с идеалом справедливого государства. Трем началам человеческой души - разумному, яростному и вожделеющему - соответствуют в государстве три подобных начала - совещательное, защитное и деловое, а этим последним соответствуют три сословия - правителей, воинов и производителей (ремесленников и земледельцев). Справедливость заключается в том, чтобы каждое начало занималось своим делом и не вмешивалось в чужие дела. Кроме того, справедливость требует, по Платону, соответствующей иерархической соподчиненности этих начал во имя целого: способности рассуждать (т. е. философам, которые персонифицируют эту способность) подобает господствовать; яростному началу (т.е. воинам) - быть вооруженной защитой, подчиняясь первому началу; оба этих начала управляют началом вожделеющим (ремесленниками, земледельцами и другими производителями), которое "по своей природе жаждет богатства"[7].

Идея социальной нормализации - краеугольный камень христианского учения. «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены»... «Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13:2). Ветхий Завет, преследуя цель создания идеального общества, заложил основы перехода общественной жизни от естественного состояния в государственно-правовое, опираясь на: теократическую модель взаимодействия духовной и светской властей; семью как основу общества; незыблемость частной собственности; верховенство закона; соразмерность и неотвратимость наказания за противозаконные действия. Новый Завет провозгласив «Кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21), установил основной принцип развития государственно-церковных отношений, впоследствии воплотившийся в отделении церкви от государства. Обращенность Нового Завета к внутреннему миру человека, личным мотивам как побудительной причине его действий признавались отныне гораздо выше любых установленных социальных норм. Следование правилам - ветхозаветным законам - уступило место осознанно совершаемым поступкам. Очертя предельные основания добродетели в христианской культуре, воплощенные, прежде всего, в идеале ненасильственного события Нагорной проповеди Иисуса Христа, Новый Завет тем самым заложил моральные ориентиры демократического развития европейского общества, которые, несмотря на все исторические злоключения, сохраняют свою нормативную силу.

Христианство, в особенности протестантизм, сыграло решающую роль в становлении западноевропейской цивилизации. Основатель протестантского движения Мартин Лютер, руководствуясь идеей предопределенности пребывания в земной мире, постулировал цель жизни, состоящую в поиске ответа на вопрос о спасении души путем успеха как результата повседневного добросовестного труда (труд как призвание), стремление к прибыли и расширению своего дела, вне зависимости от сферы деятельности. Таким образом, протестантизм сформировался как религия воцерковлённого труда и профессионального успеха. Труд и успех как самоцель; активная политическая, экономическая и социальная деятельность как неотъемлемая часть мирской аскезы, как земной индикатор спасения души. Интериоризация Бога воплотилась в требовании свободы совести и выбора, защищенной правом. Концепт об органическом единстве духовного равенства, нравственного самоконтроля и уважения прав человека стал критерием легитимности сообщества, фундаментом становления демократических политических институтов.

Наиболее зримо роль протестантской церкви проявляется в становлении демократических институтов США. Как заметил К.С. Гаджиев, организованная религия с самого начала истории Америки была вовлечена в общественно-политическую жизнь страны [3]. Она служила в качестве активной силы, лежащей в основе реформистских и гуманитарных движений. Многие религиозные деятели принимали активное участие в американской революции. Одним из способов участия религиозных общин в развитии общественной жизни Новой Англии были регулярные проповеди, посвященные важным событиям в общине, в том числе политическим, благодаря которым религиозное сообщество влияло на ход политических процессов. Например, в проповедях, освещавших выборы, оглашались необходимые качества правителя, и акцентировался принцип взаимных обязательств народа и власти. Таким образом, очерчивались варианты выбора, который должны были сделать избиратели.

Несмотря на доктринальное отрицание единой церкви и ее иерархии для спасения, многие протестантские церкви поддерживали иерархичность в своем управлении. Наиболее структурированными являлись церкви, во главе которых стояли епископы и архиепископы - лютеране (Германия и скандинавские страны), англикане (Англия), епископальная церковь (США) и методисты (Англия и США). Менее структурированными протестантскими деноминациями управляли пастыри (пресвитеры) - кальвинисты (Нидерланды) и пресвитериане (Шотландия и США). В большом количестве протестантских церквей, особенно в США (конгрегационалисты, баптисты и др.), внутрицерковная жизнь регулировалась самостоятельно всей общиной. В данном случае, светским и политическим партнером этой формы управления церковью была демократия [10, 37]. Можно говорить, что становлению американского федерализма во многом содействовало многообразие протестантских церквей в США и их федеральный путь развития, вошедший под названием «конгрегационализм».

Протестантизм, как религия англо-саксонской цивилизации - наиболее продвинутой в технологической сфере, оказал существенное влияние и на католицизм, наиболее полно воплощенный в континентальной Европе, в решениях II Ватиканского Собора (1962-1965гг.), в принятой им конституции «Gaudium et Spec» (Радость и Надежда»).

Таким образом: 1. Социально-политические учения и политико-правовые практики католической церкви и протестантизма, утверждающие принципы универсализма и гражданского равенства, содействовали становлению западных демократических политических институтов. Благодаря этому обеспечивается превосходство права, а политические и правовые нормы формулируются, в конечном счете, в категориях прав и обязанностей индивидов, а не отличительных особенностей социальных и этнических групп. 2. Политическая история свидетельствует о том, что представительные институты смогут пустить глубокие корни, дающие им возможность выжить лишь на основе осознания и утверждения принципа духовного равенства и равной свободы для всех. История распорядилась так, что протестантизм и протестантские общины, доминирующие в государствах Северной Европы, решительней включили христианский потенциал свободы в сферу самоуправления, чем государства католического Юга Европы. Однако очевидно, что, стремясь содействовать более высокому уровню цивилизационного развития общества, отдельные протестантские деноминации, оставили в тени духовно-нравственные ориентиры, что приводит к обмирщению традиционной парадигмы не только протестантизма, но всего христианства в целом.^[1] Отступая от традиционных библейский истин, протестантизм рискует не только не привлечь новых прихожан, а скорее потерять их поддержку. Невозможно верить в истинность религиозных решений, если они идут в разрез со священными текстами. Однако, несмотря на отрицательные стороны служения, главная заслуга протестантизма состоит в том, что он наиболее аутентично воспроизвел политико-правовые основания христианской жизни, явив пример остальным христианским конфессиям. 3. Сегодня католическая церковь и протестантские общины являются активными участниками политического процесса, по каналам политических партий, религиозного образования, СМИ, побуждая должностных лиц высказывать свои мнения и принимать политические решения по вопросам, волнующим церковь и верующих.

Оценивая влияние религии на политику необходимо учитывать, что сегодня многие государства, провозгласившие светский характер своего дальнейшего развития, активно взаимодействуют с конфессиями, используя их авторитет в разрешении общественно-значимых проблемах. Например, основной закон Германии обращен к Богу, Конституция Ирландии - к Троице. Англия, Дания, Финляндия, Греция имеют государственную религию. «In God We Trust» (с англ. - «Мы верим в Бога») - официальный девиз США, размещенный на оборотной стороне ныне выпускающихся долларовых банкнот. При вступлении в должность президенты России и США приносят присягу на Библии. В широком смысле - взаимодействие религии и власти как стратегического и тактического механизма социальной нормализации - это процесс формирования социального государства, способ достижения общественного диалога, согласия. Партнерство религии и власти является предпосылкой, эффективным инструментом достижения социальной солидарности в обществе, который представляет собой систему урегулирования конфликтов во всех сферах жизнедеятельности, а также форму согласования интересов субъектов социального партнерства, обеспечивая их конструктивное взаимодействие.

Духовные основания российской власти, ее образ и особенности влияния на социальные, экономические и политические процессы уходят корнями в византийскую традицию. Реальным источником социально-политических идей православия является опыт церковно-государственных отношений в Византийской Империи, основой которого изначально была обособленность христианства от политики. Возможно, ни в одном христианском государстве не придавалось отношениям духовной и светской властей такой важности, поэтому Византия могла похвастаться тем, что нигде вопрос о союзе церкви и государства не был решен более удачно [6,114]. Согласно законам Юстиниана I существовало две равноправные власти, этот принцип затем стал известен как «симфония», которая была разработана общими усилиями обеих сторон, так как они понимали необходимость сотрудничества в обеспечении целостности и общественно-политического порядка государства. Впервые об этом принципе взаимодействия заговорили еще при Великом Константине. Его сподвижник, христианский мыслитель и «отец» церковной истории епископ Евсевий Кесарийский сыграл большую роль в формировании концепции взаимоотношений духовной и светской властей. В своих произведениях («Похвала Константину», «Жизнеописание Константина») Евсевий представил религиозное обоснование власти императора, заложив основы политической «теории симфонии». Принцип разделения властей заключался в том, что император («епископ внешних связей», как называл себя Константин Великий), разрешал проблемы обыденной мирской жизни граждан. В свою очередь церковь, не вмешиваясь в государственные вопросы, в своей деятельности не должна была выходить за рамки духовно-нравственной стороны жизни общества. Византийский император Иоанн II Комнин (1087-1143 гг.) о «симфонии» писал так: «Во всем моем управлении я признавал две вещи как существенно отличные друг от друга: первая есть духовная власть, которую Верховный Первосвященник мира, Царь мира Христос даровал своим ученикам и апостолам как нерушимое благо, посредством которого они по божественному праву обладают властью вязать и разрешать всех людей. Вторая же есть светская власть, заведующая делами временными и обладающая по божественному установлению одинаковым правом в своей сфере. Обе эти власти, господствующие над жизнью человека, отделены и отличны друг от друга. Но, будучи различны по существу своему, обе эти власти для благочестия человеческого должны быть в полном между собой единении» [6, 272].

Современным же языком можно сказать, что Церковь не представляла собой автономного института. Находясь на территории империи, церковь участвовала в решении проблем, поставленных перед ней государственной властью, главной из которых было богословское обоснование существования Империи. Церковь обладала монополией в идеологической сфере, и поэтому она курировала всю сферу культуры и образования. Империя, в свою очередь, была призвана охранять церковь от внешних религиозных и политических врагов, предоставляя материальные возможности для ее развития и миссионерства.

По словам Л.А. Тихомирова, византийский принцип «симфонии» был совершенно правильным по нескольким причинам: во-первых, это правило было установлено в эпоху Вселенских Соборов и признавалось ими, во-вторых, он избавил Византию от борьбы духовной и светской власти за главенство и, наконец, благодаря принципу разделения властей, верховная власть приобрела большой авторитет [6,122]. РПЦ в России придавала власти возвышенный политический характер и религиозно-моральное обоснование. Это отражено в торжественной проповеди 1043 г. киевского митрополита Илариона «Слово о законе и благодати». «Слово», сместив акцент с Ветхого Завета, утверждающего приоритет Закона, на Новый Завет, основанного на Благодати, уделив особое внимание религиозно-моральному основанию княжеской власти, предопределило характер социально-политических отношений, строящихся не на формально-правовом «чтойном» принципе, а на «ктойности» - принципе личного доверия. Основным детерминантом социального бытия становится на принудительная власть Закона, а благотворящая сила Любви - «чувство, которое побуждает человека сознательно и добровольно отказаться от каких-либо благ и преимуществ в пользу другого субъекта» [1,2]. «Слово», возвеличивая Киевского князя Владимира до «Красного Солнышка», определяя, как помазанника Божьего, наделяет его всей полнотой власти. Исторически русское народное правосознание противопоставляло право и мораль, право и правду, базировалось на монархическом ритуале. В этой системе государство = государь-ство, власть Богом данная, в которой властвует не избираемый, почитаемый всеми эксклюзивный, непререкаемый авторитет - Государь.

Практически все правители государства российского - Новгородские князья, Киевские и Владимирские великие князья, Русские цари и императоры - являли собой образец государственного служения, воспринимая власть не как желанный плод, но тяжкий Крест, возложенный на них Божественным Провидением, как бремя, несение которого требовало невероятного напряжения всех жизненных сил. К тому же, российская политическая история отнюдь не дискретна, а представляет собой воплощение православия, [4] в прямой, либо в превращенной форме «русского коммунизма» (Н.А.Бердяев) [2]. Ведь, очевидно то, что практически все советские правители служили Высшей Правде, воплощенной в квази-религиозном идеале коммунизма, были незаурядными государственниками. Масштабы советской империи фактически простирались от Ханоя до Берлина. Впоследствии, как известно, Россия вступила в период смуты 90-х годов, явившейся прямым следствием утраты доверия к Верховной власти, не соответствующей Высшей Правде.

Что касается современности, у нас по-прежнему - персоналистская модель власти. В России, с ее размерами и сложным административно- и этно-территориальным устройством, не прижилась полноценная, как двухпартийная (США, Англия), так и многопартийная система (Германия, Франция). Многопартийность в нашей стране дважды (1917, 90-е) приводила к гражданской войне. События, происходящие на Украине, непосредственно связаны с отсутствием авторитетной партии, способной объединить общество. Наш Президент - национальный лидер, а не просто нанятое на время лицо, для исполнения государственных обязанностей. Что является свидетельством традиционного для России способа построения и наследования духовно-нравственной вертикали. Лидер есть главный собственник и националист в России, поскольку, вбирая в себя людей, территорию, историю, культуру, науку, экономику, артефакты, геополитические вызовы, стоящие перед страной, вносит в них национальный смысл. [5].

Таким образом, существование и развитие России в обозримом будущем, очевидно, будет связано с поиском правящей и интеллектуальной элитой таких форм нормализации в политико-правовой, социальной и культурной сферах общественной жизни, которые бы не только не противоречили социальной справедливости (основному идеалу традиционных религиозных конфессий - православия, ислама, иудаизма, буддизма), в сфере управления, воплощенному в евангелистском императиве: «Если кто из вас хочет стать главным, пусть будет всем слугой» (Св. Евангелие от Марка, 10:43), но и обеспечивали, посредством разделения властей, верховенства закона, политической конкуренции, его достижение.

Кугай Александр Иванович, профессор Северо-Западного института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации доктор философских наук, профессор

1. Андреев В.Н. Национальные модели хозяйствования (интересы, мотивы, стимулы, потребности, предпочтения, управление). - СПб., 2017. 144 с.
2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.
3. Гаджиев К.С. Американская нация: национальное самосознание и культура. - М.: Наука, 1990. C.36.
4. Казин А.Л. Последнее Царство. Русская православная цивилизация» СПб.: «Петрополис», 2007
5. Кугай А.И. Патриотизм как фактор гражданской идентификации и национального единства. // Управленческое консультирование. 2018. - №6.
6. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. - М.: .: Издательство «Библиотека Сербского Креста», 2004. С. 122
7. Платон. Государство. Платон. Собрание сочинений в 3-х тт. Т.3 (1). - М., 1971 г.
8. См.: Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. , Фуко М. История безумия в классическую эпоху. 1997., Фуко М. История сексуальности - III: Забота о себе. Киев: Дух и литера; Грунт, М.: Рефл-бук, 1998., Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. Фуко М. Рождение тюрьмы / пер. с франц. Владимира Наумова Автор: Мишель Фуко Издательство: М.: «Ad Marginem» Год: 1999..
9. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // К. Маркс и Ф. Энгельс. 2-е изд. Собр. Соч. Т. 20. - С. 118.
10. Kurth J. The protestant deformation and American foreign policy. Paper Presented to The Philadelphia Society, 37th National Meeting, April 2001.

[1] Речь идет о признании отдельными протестантскими деноминациями (Англия, Австрия, Бразилия, Голландия, Канада, США) легитимности однополых браков, активных выступлениях за права сексуальных меньшинств, рукоположении пасторов, сменивших пол или пасторов-гомосексуалистов.