НАВАЖДЕНИЕ
Светлой памяти моего брата по духу
Сергея Есенина
Этот
ветер восточный,
Этот
ветер хмельной
Разбудил
меня ночью,
Будто
знался со мной.
Я спросил его:
"Ветер,
Что ты
ищешь во мне?".
Ветер тихо ответил:
"Шаганэ, Шаганэ".
Я сказал
ему: "В грустной
Русской
вьюге-пурге
Про
персидские чувства
Знал
Есенин Сергей.
От земель
Алазани,
Хорасанских огней
Долети до Рязани
И найдешь
Шаганэ".
Ветер
веял и слушал,
Но понять
не хотел,
Что в
пустынную душу
Он сейчас
залетел.
И,
наполнив собою
Все
пустоты души,
Ветер
странной мольбою
Растворился в тиши.
И я
мучился ночью
И не
знал, что со мной...
Ах, ты,
ветер восточный,
Ах, ты, ветер хмельной!
* * *
В сонном шорохе осеннем
Колдовством дремотных дум
Мне явился вдруг Есенин,
Опечален и угрюм.
Я спросил его: «Сережа,
Отчего в твоих стихах
Так привольна и пригожа
Дева песенна в грехах?».
Он, не думая, ответил:
«Оттого, что мир любви
Не грехом телесным светел,
А симфонией в крови».
Я спросил: «Так отчего же
В дебрях слякотной молвы,
Извращен и искорежен,
Не сберег ты головы?».
Он задумался надолго,
А потом сказал: «Вполне
Может быть, что людям толком
Не пропел о Шаганэ».
И, воспомнив имя милой,
Он еще угрюмей стал.
На плечо его уныло
Лист багряный опадал.
Но, стряхнув и лист, и думы,
Вдруг спросил он: «Бахтиёр,
А с чего ты сам угрюмый,
Отчего твой грустен взор?».
Я сказал: «Эх, брат Серега,
Мир людей меня «достал»:
У счастливого порога
Потерял я Идеал».
«Не грусти,- сказал Есенин,-
Лиру звонкую настрой
И назло тоске осенней
О любви своей пропой!
Собери все звуки мира -
Звуков много Бог создал -
И тогда душой и лирой
Обретешь свой Идеал!»
Так сказав, исчез Есенин.
Я же слышу новый шум
В сонном шорохе осеннем,
В колдовстве дремотных дум...
ПОДРАЖАНИЕ РУССКОМУ БРАТУ
«Шаганэ ты моя,
Шаганэ...»
С.Есенин
Гульсара - не моя Гульсара.
У судьбы не
любимчик я, что ли,-
Не отвыкну
от пасынка роли,
Повторяя с
утра до утра:
Гульсара -
не моя Гульсара.
У судьбы не
любимчик я, что ли:
По-иному
встречаю рассвет
И глотками
смакую шербет
Одиночеством
данной мне боли.
У судьбы не
любимчик я, что ли?
Не отвыкну
от пасынка роли,
Притворяюсь
веселым в беде.
Во
враждебной для духа среде
Я мечтаю о
лучшей юдоли.
Не отвыкну
от пасынка роли.
Повторяя с
утра до утра,
Что любимая
женщина где-то
Ублажает
другого поэта,
Я у
смертного маюсь одра,
Повторяя с
утра до утра:
Гульсара -
не моя Гульсара.
Утешаю себя саботажем:
Ведь на зов
повелительный даже
Не пришла к
Магомету гора!
Гульсара -
не моя Гульсара.
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
Посвящается уважаемым есениноведам Василию Шахову и Виктору Шилову
Я ведь тоже не был на Босфоре,
Но и мне морей голубизна
Видится в невыдуманном взоре
Той, в которой русская весна.
На Востоке девушки смуглее,
И зрачки у них черней смолы.
Мне одна шептала: «Будь смелее!»,-
Что цвела под сенью Бричмуллы.
Обнимала тонкими руками,
Обвивала нежностью своей,
Осыпала розы лепестками,
Ворожила слезами свечей.
У нее в узорах шаровары
И прозрачны дивные шелка,
И такие чудные отвары,
Что, испив, пьянеешь на века.
Пролетали сладостные ночи,
Забывался мир за гранью гор,
Но и эти угольные очи
Россиянки грезили мне взор.
Находясь в объятиях дурмана
Черноокой пери, все равно
Я желал подняться с оттомана
И на север выпорхнуть в окно.
Мы не держим девушек в неволе,
И у них есть выбор для любви;
А самцов, погрязших в произволе,
Усмиряем с помощью пахви.
Потому и не было печали
От разлуки в сердце Бричмуллы:
Все мы мимолетное встречали
И прощались мило, без хулы.
Брат Сергей, во взоре персиянки
Ты увидел море и Босфор
И хотел сыграть ей на тальянке,
Чтобы стал красивым уговор.
Оттого в любом твоем напеве
Столь душевен лирики поток.
Как узбека тянет к русской деве,
Так тебя тянуло на Восток.
