Сколько написано о войне, о детях военной поры. Кажется, что сказать уже что-то новое невозможно. И вот перед вами повесть Лидии Паниной, "Полынный хмель" первая ее книга, написанная, наверное, неожиданно для самого автора.
Лидия Николаевна - педагог по призванию, по велению души, в прежние времена на Руси таких называли - "детский праздник". И вот эта праздничность, оптимистическое восприятие жизни вдруг неожиданно проявилось в такой трагической, казалось бы, теме, как "Война и дети".
Автору удалось передать весь ужас войны и страданий глазами ребенка, у которого при всем том, есть спасительное свойство детства -" видеть и не видеть", для которого горе не может вполне затмить радость открывания мира.
В повести Лидии Паниной, безусловно, виден талант, который проявился в умении передать свое детское восприятие и одновременно свою нынешнюю оценку пережитого.
Это небольшое прозаическое произведение полно внутренней поэтичности, простой ясный стиль без современных изысков трогает своей непосредственностью и достоверностью.
Чувство живой любви к Родине, к людям, вечной надежды на лучшее для России делают эту повесть по-настоящему интересной.
Ольга Ривкина
***
От имени тех, кто не смог сказать
слова благодарности нашим защитникам
и нашим родителям, спасшим нас в огне войны,
возьму смелость им посвятить эту повесть.
Л. Панина
Война шагнула в детство
Была середина лета 1943 года. Началось знаменитое танковое сражение, которое вошло в историю как битва на Курской дуге. Поселок Прохоровка, где проходили эти события Второй мировой войны, находился в нескольких километрах от станции Ржава. Силы добра и зла в смертельной схватке добывали победу. Там был ад. Его эхо доходило до нас. Самое страшное, что только могло случиться с нами, случилось. Немецкие самолеты уже бомбили нашу станцию. Полностью разрушен вокзал. Один за другим превращаются в груды обломков дома. Много убитых и раненых. Осколком снаряда в колено ранена моя мама.
Люди в панике покидали родную землю, оставляли дома и нажитое добро. Забирали детей и уходили кто куда, спасали самое дорогое, что есть у человека - честь и жизнь. Моя бабушка тоже покидала родной угол. Возле станции она нашла небольшую тележку, осторожно уложила на нее раненую маму, сунула ей в одну руку грудного братика, в другую меня. Крепко привязала нас веревкой к тележке, впряглась в нее и вывезла из этого ада.
Деревня, в которой мы оказались, располагалась в двух часах ходьбы от железной дороги, проходящей через нашу станцию. Называлась она - Пристенное. Здесь была тишина. На пригорке, где раскинулся бывший барский яблоневый сад, стоял маленький домик. Он так мал и так не похож на другие дома, что кроме как "избушкой" его никак назвать нельзя. Домик сделан руками сторожа этого сада, который сейчас на фронте. В нем мы и расположились. Наша избушка с единственным узким окошком, куда едва проникает свет, сплетена из хвороста, замазана глиной и побелена мелом. Ее тонкие стены приютили нас.
Первая река моего детства
Деревня состоит из нескольких домиков, далеко разбросанных друг от друга. Зеленые сады и огороды по наклонной линии спускаются вниз. А там внизу река - первая река моего детства. Она тихонько и плавно течет, вызывая в душе безотчетную радость жизни. Свидания с этой блестящей красавицей очень редки. Они возможны только в случае успешного побега из избушки, где я сижу в отсутствие бабушки под замком. Но плетеная дверь податлива, а река зовет меня. Я отчетливо слышу этот зов и сбегаю. Сливаюсь с рекой, стою по колено в воде и смотрю на ее текущие воды. Они сверкают на солнце и завораживают. Меня нет, есть одна природа: река и я. Мы едины. Это первый миг моего сознания, счастливый миг, озаренный солнцем. И как это здорово - войти в мир с чувством светлой радости жизни. Но эта первая радость так коротка! Строгий окрик бабушки заставляет почувствовать опасность. Кругом идет война. И хотя немцев наша деревенька пока не интересует, тень войны приближается и смертельным холодом окутывает нас.
Немцы
Память навсегда сохранит непонятную для детского сознания картину...
В нашу избушку заходят двое. Это немцы. Оба с автоматами, которые нацелены на нас. Они пришли оттуда - с поля сражения. Один что-то кричит на непонятном языке и начинает рыться в вещах. Он ищет хлеб. Быстро находит его. Хлеб лежит в тазу под кроватью, накрыт чистым вышитым рушником. Прежде чем испечь его, бабушка с большим трудом достала муку. Она-то знает ему цену!
И когда фашист пытается забрать хлеб, то в доме начинается крик и плач. Та молодая женщина, которая все время лежит, вдруг, приподнявшись на кровати, вырывает у немца буханку. Обнимает ее обеими руками и, как будто что-то живое и бесконечно дорогое, прижимает к сердцу. Бабушка голосит, слезы горячим потоком умывают лицо.
Фашист звереет, наставляет автомат на женщину, зажавшую мертвой хваткой хлеб, готовую умереть, но не отдать .
Когда немец уже готов выпустить очередь из автомата, второй хватает его за плечо, показывает в нашу сторону, говорит: "Киндер, киндер..." Он буквально оттаскивает разъяренного немца от нас. Я и сейчас слышу этот звоном стоящий плач и крик ужаса двух женщин и маленьких детей.
Но судьба берет нас под защиту. Бабушка всегда вспоминала немца, который не стал стрелять в женщин и детей, оттащил фашиста-зверя. Она говорила: "Среди всякого народа есть уроды, но есть и хорошие люди, это те, кто воюет не по своей воле, которым приказал воевать проклятый Гитлер".
Мама! Это моя мама все время лежит на узкой железной кровати. Мое детское сознание еще не понимает степень родства. Образ мамы и бабушки пока сливаются для меня в один. Однажды бабушка расскажет мне о том, что произошло с нами... Перед тем, как нам приехать сюда, немцы со страшной силой стали бомбить близлежащие районы между Курском и Белгородом. Вот тогда осколком снаряда была ранена в ногу моя мама. Мамочка не могла встать, врачей не было. Вокруг был немец. Она лежала прикованная к постели с осколком в колене. Но даже в таком положении она не испугалась немцев и не отдала хлеб, ведь у нее были мы - двое малюток, и нас надо было кормить. Хлеб в войну был дороже золота.
Мать! Какое недосягаемое слово по высоте подвига во имя детей. Смерть не была страшна ей. И какая должна быть решимость в ее глазах, которая тогда остановила фашистов. Мамочка! Я низко склоняю голову перед твоим мужеством и любовью к нам. И в твоем образе склоняю ее перед всеми матерями, спасшими детей в страшном огне войны.
После этого случая жители деревни жили в страхе, боялись, что немцы опять придут. Но больше они не пришли, так как через некоторое время наши войска прогонят их с родного края и освободят весь Пристенский район, где находится и наша станция Ржава. 2Дорогой ценой достанется освобождение небольшого района - 4885 наших солдат отдали за него свои жизни. Но война на этом не закончится, победа еще далеко.
Оставшаяся часть лета пробегает быстро, и вот уже холодные осенние ветры и дожди срывают последние листья в яблоневом саду. Впереди беспросветная, безрадостная, холодная и голодная еще одна военная зима.
Жить в нашей избушке было бы совсем невозможно, но умный сторож - садовник выложил посредине ее русскую печь. И это было спасением от трескучих морозов в те холодные зимы.
Бык Кузя
Память опять возвращает меня туда, в те годы... В избушке полутемно. Маленькое окошко чем-то затянуто, за тонкими стенами стонет уже холодная снежная осень. И вот однажды, в такой гаснущий осенний вечер к нашей избушке кто-то подошел. Ее как будто бы приподняли с одной стороны. Мы замерли. Жуткий страх охватил нас...
Бабушка, самая смелая припала лицом к окошку. "Ах, ты, бессовестный! - закричала она, - Я тебе сейчас покажу как детей пугать!" С этими словами она схватила кочергу, стоящую возле печки и стала кому-то ею угрожать. А произошло вот что. По деревне всегда бродил колхозный бык Кузя. Он был оставлен для тяжелых работ в поле. Мы, дети, едва завидев его, мчались по до-мам. Огромный, со страшной головой, с выпученными глазами, с расширенными ноздрями, из которых всегда шел пар, с тяжелыми широкими копытами, он наводил на нас невероятный ужас. Одинокий Кузя больше всего любил бродить по нашему саду. В этот серый холодный вечер мы грустно сидели и грелись у печки. Кузе тоже, видно, было грустно и холодно. Он решил заглянуть в наше крохотное жилище. Подойдя к нему, он своим страшным лбом с короткими рогами ткнулся в маленькое окошко и как бы поддел его, после чего наш хиленький домик зашатался. Холодный воздух хлынул в разоренное окошко. То ли сердитый голос бабушки, то ли Кузе стало неинтересно, но к нашей великой радости он ушел. А вьюга и ветер все пели и пели свои тоскливые песни, которые все равно были слышны, хотя бабушка заткнула окно подушкой. Безысходная печаль нежно струилась из этого сумрачного вечера, заполняя собой мою детскую душу.
Мир был так узок и так угрюм в нашей темной избушке, и этот печальный струящийся поток осенних звуков, несущихся из далекой вселенной, очаровывал и убаюкивал меня. О Боже! Как сладка была эта детская грусть под завыванье осенней непогоды. Я и сейчас слышу ее заунывную мелодию. Видно, тогда вокруг нас летали ангелы и тихонько напевали свои грустные песни.
Братик Коля
Братик! Что я о нем знаю? Маленький, беззащитный, с вечно открытым ротиком. Сейчас не помню, разговаривал он или нет...
Помню только вечную темноту в нашей крошечной избушке, печь с красными горящими языками пламени. Мы сидим, прижавшись друг к другу, прислушиваемся, и кажется, что она разговаривает с нами, потрескивая, подмигивая, вспыхивая и освещая наши лица.
Мы так рады ей, она успокаивает нас, дает живое тепло, согревает. Наблюдаем, как бабушка подкладывает хворост, и светлая радость переполняет наши сердца. Мы все слушаем и слушаем треск нашей печурки, следим за гаснущими искрами, которые летят от сгорающего хвороста, и легкий волшебный туман обволакивает детское сознание, рисует волшебные картинки.
Братику всего два года, мне уже три, мы постоянно голодны. Бабушка, каждый раз растопив печь, выпекает нам картофельные лепешки, больше в доме ничего нет. Чтобы их испечь, не нужен ни жир, ни масло. Она трет картошку, добавляет туда немного муки, солит все и деревянной ложкой кладет эту смесь на раскаленную печь. Через несколько минут лепешка готова. Но! Эти минуты тянутся очень долго.
Мы прыгаем, заглядываем, дергаем бабушку за рукава. Старушка и сама спешит дать нам скорее эти долгожданные лепешки. Наконец, обжигая руки, мы получаем желаемое. Успокоившись, удобно усевшись на земляном полу так, чтобы видеть сверкающие языки пламени, смеемся и начинаем быстро уплетать вкусные горячие лепешки.
Наконец-то мы сыты. Много ли надо двум малышам!.. Обгоняя друг друга, залезаем на горячую лежанку русской печи. Счастливые, еще совершенно не понимающие того ужаса, который творится всего в нескольких километрах от нашей деревни, крепко и быстро засыпаем. Нам снятся детские сны. Кто-то ласково гладит нас по головке. Мы маленькие детки, нам нужны сейчас только печка, ее тепло, картофельные лепешки и наша добрая бабушка. Теперь понимаешь, что в этот момент могла переживать и о чем думать наша бесценная голубушка.
Однажды, когда еще только забрезжил рассвет, к нашей избушке подъехала военная машина. Эта машина, прорвавшаяся через линию фронта подбирала раненых и отвозила их в Курский военный госпиталь. Объезжая места, где в нескольких километрах шли военные действия, рискуя собственной жизнью, военные медики спасали тех, кому нужна была помощь. Так каким-то чудом они заехали в деревню, где лежала и уже не вставала моя раненая мамочка. Неизвестно, что было бы с ней, если бы тогда ее не забрали в госпиталь. По всей вероятности она без медицинской помощи погибла бы... Но судьба, пославшая столько испытаний, сохранила ей жизнь. В тот момент мы с братиком спали и не слышали, как увозят маму. Мы были еще очень малы, чтобы понять, что происходит. Еще не успев по-настоящему привыкнуть к маме, запомнить ее, мы уже расставались с ней, может быть, и навсегда.
Бабушка в тревоге провожала маму, вокруг война, как они доберутся. ...Но, слава Богу, все обошлось и ей передали, что мама в госпитале. Теперь она стала собирать маленькие посылки, которые отвозила в госпиталь мамина подруга - Наташа. Ржаные коржики, да печеные яблоки - это все, что тогда было возможно переслать. Быстрая, с острым взглядом черных глаз, Наташа неожиданно появлялась и мгновенно исчезала. Я никогда не успевала разглядеть ее и после того, как она уходила, думала только о том, куда же Наташа повезет бабушкины вкусные коржики. Я почти забыла маму и никогда о ней не вспоминала.
Коза Маруська
Как и все люди мы продолжали жить заботами и трудностями военного времени. Бабушка поняла, что картофельные лепешки не спасут нас. Кое как перезимовав, она каким-то образом приобретает козу. Козу звали Маруська. Мы худы, бледны, от молока отвыкли. Едим плохо и вяло. Бабушка варит чугунок картошки, ставит его на завалинку и зовет всех деревенских ребятишек. Они с удовольствием уплетают горячую картошку, глядя на них, едим и мы. Это ее маленькая хитрость. Потом, уже вечером, перед сном, она ставит перед нами по стакану парного козьего молока, которое мы не любим пить, но ремень в ее руке заставляет молчаливо подчиниться.
Ах, эта коза Маруська! Это просто наше счастье! Мы с ней неразлучны. Живет она вместе с нами, в передних сенях. Мы очень любим с ней играть и разговаривать. Весной она принесла двух козлят. Маруська была умная, как говорила бабушка. Все, о чем бы с ней не говорили, понимала, да еще при этом мекала и кивала головой.
Перед тем как разродиться, она подошла к бабушке, потерлась лбом об ее руку, как-то грустно помекала, подняла свою рогатую голову и из ее огромных печальных глаз выкатились слезы. Она как бы говорила бабушке о том, что ей сейчас очень трудно, ведь надо дать жизнь новым существам.
Бабушка, присев над ней, долго гладила ей брюхо, морду, что-то шептала на ухо. Затем, успокоенную, повела в дальний угол сеней. Там она постелила ей свежего сена, покрыла чистыми тряпками, уложила и уже не отходила от нее. Маруська долго стонала. Но вот, наконец, стихла. Два маленьких комочка, попискивая, уже вцепились в сосочки и сосали у нашей козочки молочко. А мы с братиком смотрели на это чудо. "Что это, откуда они взялись?"
Бабушка строго говорила: "Можно смотреть, трогать никого нельзя, они еще очень маленькие." Маруська лежала довольная и гордая. Да, да, я помню, какая-то козья гордость светилась в ее глазах. Вот, мол, смотрите - какая я. И мы ее глубоко уважали своими маленькими, но уже много чувствующими детскими сердцами. Мы жалели ее, украдкой целовали ее морду. Слабыми ручонками гладили ей уши. Она фыркала, вздрагивала, но была довольна.
На большой поляне, где бабушка вбивала кол и привязывала Маруську на длинной веревке, теперь гуляли вшестером: Маруська с двумя козлятами и мы с бабушкой. Маруська щипала зеленую, сочную травку, а возле нее весело прыгали и кувыркались два ее козленка, братик и я.
Смерть братика
Однажды бабушка ушла в поле нарвать травы для козочек. Мы с братиком стали искать что-нибудь поесть, но ничего не нашли, кроме двух мисок наполненных каким-то застывшим жиром. Голод взял верх. Мы, чтобы не заметила бабушка, обгрызли по краям ми-сок этот жир. Но произошло самое страшное. Желудочек моего маленького братика не справился с такой тяжелой пищей, и он умер.
Какой ужас! Умер мой братик! Маленький, он лежал неподвижный и холодный. Бабушка плакала и причитала: "Не сберегла, не сберегла!" Я еще ничего не понимала ни в жизни, ни в смерти. Запомнилось только, что все самое "красивое", что бабушка недавно получила для нас - детей войны, она надела на него. После получения таких пайков приходила печальная, расстроенная и говорила: "У кого берут? У кого воруют?" И сама отвечала: "У сирот..." Вместо целой посылки вещей, которые приходили из тыла, давали одну какую-нибудь ненужную вещь. Вместо коробки спичек - несколько штук, вместо пачки соли - щепотку. Так и попали к нам однажды никому ненужные в деревне белые чулочки. Старому, беззащитному человеку можно подсунуть все, он ничего не скажет и этому будет рад.
Как это страшно, что в такое жестокое время, когда казалось, что среди оставшихся в живых в этом огненном котле войны не должно было быть места злу, оно все-таки было. Теперь, когда прошло столько времени и прожита целая жизнь, я твердо верю и знаю, что зло наказуемо.
А тогда я стояла и смотрела, как бабушка надевала беленькие чулочки на тоненькие маленькие ножки братика. Ах, эти белые чулочки! С первого мгновения, как только я их увидела, когда бабушка принесла домой, они стали голубой мечтой моего детства. "Какая же я буду красивая, - думала я про себя - когда их надену." Каждый день просила бабушку разрешить надеть их. Но она была неумолима. "Нет, еще не пришло время, не сейчас, пусть лежат. Вот подрастешь, тогда они тебе пригодятся."
Но они мне не пригодились. Они достались моему братику. Это было все, что могла дать бабушка, собирая его в последнюю дорогу на этой земле. Скорбно стояли мы у выкопанной крошечной могилки старого деревенского кладбища, где и крестов-то не сохранилось. Одни круглые зеленые холмики, в нескольких метрах разбросанные друг от друга. Влажный, холодный ветер ранней весны трепал дырявую ветошь, которая была надета на нас. Вокруг не было ни души. Небо высокое и бескрайнее, да беспокойное полуденное солнце, прячущееся за бегущие серые облака, любопытно заглядывали в маленькую могилку, освещая ее в последний раз своим светом и дыханием. Бабушку невозможно было оторвать от могилы. Она, словно травинка, стелилась по земле, прощаясь и провожая в последний, еще совсем почти не начатый, но уже законченный жизненный путь, моего братика. Он ушел на небо чистый и светлый. "Царствия ему небесного!" - задыхаясь от слез и рыданий, просила бабушка Бога своего, которому верила беззаветно. Она сделалась еще тише и грустней.
Я очень скучала о братике, мне его недоставало, в играх продолжала мысленно разговаривать с ним, делить все пополам. Го-речь потери никак не покидала нас, и еще долго я буду просыпаться от ночного тайного бабушкиного плача.
Яблоневый сад
Шло время, жизнь брала свое. На землю пришла настоящая поздняя весна. И хотя до победы было далеко, она мне очень запомнилась. Это была моя первая сознательная весна. Быстро прошли весенние холода. Чистые сверкающие ручейки заставляли остановиться и послушать их. В душе творилось что-то неведанное, новое. В природе каждый день все менялось, отвлекало от грустных дум. Дни стали длинными и прозрачными.
Появились первые осмысленные вопросы: "Бабушка, из чего состоит день?" "Что? День?" - удивленно спрашивает бабушка. Она задумывается и говорит: "Не знаю, а как думаешь ты?" Я вглядываюсь вдаль, мысли мои уплывают в какую-то непонятную глубину, ищут за что бы зацепиться, и я говорю: "Ну как ты не видишь, бабушка? Смотри, сверкают искорки, их много, много! Видишь, они кружатся вокруг меня. Значит, день состоит из этих искорок".
Бабушка загадочно улыбается и говорит: "Ну вот и хорошо. Ты тоже будешь у меня сверкающей искоркой". Как ни странно, я помню этот искрящийся и прозрачный день, весь в светящихся точечках, прыгающих и мигающих. То ли это было видимым, то ли это светилось в моем нарождающемся сознании. Не знаю, но помню это.
Этот сверкающий золотом день тянется долго. Я иду по заброшенному саду, деревья тонут в мягком черноземе. Откуда такая красота? Еще вчера такие корявые, изломанные яблони, сейчас стоят совершенно неузнаваемые. Сегодня они торжественны и нарядны. Пушистыми лепестками они касаются моего лица, радуют и веселят легкими бело-розовыми тонами. Своим шелестом они манят меня в чистый мир розовых надежд. Я хожу между ними, трогаю эти пушистые соцветия и не могу наглядеться. Ухожу... Снова возвращаюсь, яблоневый сад не отпускает меня. Я отламываю драгоценную веточку с душистыми лепестками, и, полностью надышавшись их ароматом и налюбовавшись красотой сада, иду домой.
Бабушка
В деревне идет повседневная работа. Все, молодые и старые, работают в поле и огородах. Лиц не видно, только белые платочки, прикрывающие головы от палящего солнца, да спины в выгоревших ситцевых кофточках, мелькают на черной земле. Они копают, сажают, поливают. Трудится, не разгибая спины, и моя бабушка. Жизнь с раннего детства не баловала ее. Родители погибли, когда ей было пять лет. Детей в семье было много. К тому времени ее старший брат был уже женат. У него стала жить маленькая сиротка. Не очень баловала жена брата его маленькую сестренку. Именно поэтому ее рано отдали в служение к протоиерею.
К четырнадцати годам бабушка научилась прекрасно вышивать, готовить, следить за порядком в доме. Ее полюбили и хорошо к ней относились. Каждое лето семья священника выезжала на воды в Крым. В Крыму она встретила свою судьбу.
Вспоминая о том времени, говорила о себе скромно: "Я была просто миленькая". На самом же деле природа бабушки была здоровой и по-настоящему красивой. Благодатный климат плодородной земли Украины формировал в ней спокойные, ровные черты характера. Большие глаза, пухлые губы, певучий и тихий голос. Всегда опрятно одетая, в украинской блузе, вышитой своими руками, она скромностью и трудолюбием вызывала уважение окружающих. Но самой главной чертой характера моей бабушки было выработанное ее нелегкой жизнью высокое терпение. Это оно поможет ей потом выстоять и перенести все невзгоды, которые лягут на ее женские плечи.
Такой увидел ее мой дед, когда она приехала в Крым.
Гадание бабушки
Перед тем как встретиться с ним, с бабушкой произошел удивительный случай. В Семиизе, где остановилась семья священника, бабушка услышала, что в горах живет гадалка. Молодую девушку заинтересовало, что будет дальше в ее жизни. Она отправилась к ней...
Посадив девушку перед зеркалом, гадалка велела ей внимательно смотреть в него и не оглядываться. Бабушка увидела удивительную картину: по узкой тропинке между гор, посвистывая и напевая с тоненькой тросточкой в руке, шел мужчина. Он был крепкого телосложения и мужественного вида. "Смотри внимательно - это твой суженый. Ты здесь встретишься с ним и станешь его женой". Бабушка старалась вглядеться в лицо этого человека, но оно быстро исчезло. Гадание закончилось. Медленно возвращалась она домой, размышляла о только что увиденном. Волшебная гора Ай-Петри, покрытая пышной зеленью, изрезанная неисчислимым количеством узких тропинок, окружала ее со всех сторон. Сухой, прозрачный воздух, настоявшийся на аромате горных деревьев, цветов и трав, опьянял ее. Совершенно неожиданно для себя она почувствовала появившуюся в ней необъяснимую радость, наполненную надеждой. Она растворилась в этом мире покоя и чистоты.
"Здравствуйте!" - вдруг услышала она. Навстречу шел тот, кто станет для нее всем. Это был мой дед. Улыбнувшись доброй улыбкой, он пошел рядом. Волнуясь, объяснил ей, что знает ее с первого дня приезда, и с того момента, как увидел, только о ней и думал, что очень рад этой встрече. Так предсказанное гадалкой стало реальностью.
Дед
На берегу Черного моря, в Семиизе, у деда стоял дом, в котором он жил вместе с братом. Дед был рыбак. После недолгого ухаживания он предложил бабушке стать его женой. Хозяйка долго не отпускала ее, но дед победил. В Ялте он сам выбрал ей свадебное платье, фату и все, что нужно было для свадьбы.
В Ялте и венчались. Когда выходили из церкви, увидели как в Ливадию через Ялту проезжал царский поезд. Царь с семьей ехал на отдых. В народе встреча с царем была плохой приметой. Так и случилось. Год, только один год, не отрывая глаз смотрел на свою любимую жену мой дедушка. А через год море поглотило рыбака - однажды он не вернулся с улова. Бабушка вновь стала сиротой, только теперь вдвоем, с грудным ребенком на руках. Да еще пришла беда...
Невзлюбил брат деда непокорную вдовушку. Как-то раз он пригрозил ей: "Не уедешь, убью!" Молча собрала она пожитки, взяла на руки свою крошку и ушла куда глаза глядят.
Станция Ржава
Бабушка села в поезд, а куда ехать не знает. Одна из попутчиц посоветовала ей ехать в курские области: сытые, черноземные, да и подальше от злодея. Так и осела она на Курской земле, на железнодорожной станции Ржава. На черноземных полях с давних времен засеивали и по сей день сеют рожь. Рожь, или как в народе говорят - ржа. Отсюда и название - Ржава. Эта станция не простая. Расположилась она по обеим сторонам железной дороги между двумя старинными городами России - Курском и Белгородом. Еще ее называют узловой. Кроме городов Крыма и Кавказа, тогда только через нее можно было попасть в такие небольшие города как Обоянь, Старый Оскол.
Станция привлекла бабушку еще и тем, что рядом с вокзалом стояла белокаменная церковь. "Нигде я не видела такого чуда, чтобы прямо с поезда людей встречал Храм Божий. Вот я и вышла на этой станции с Божьего благословения," - так вспоминала она. Вышла для того, чтобы здесь продолжить свою трудную дорогу жизни. Снимала углы. Трудилась, шила, стирала, убирала. Делала все, чтобы вырастить дочь.
Не думала тогда моя бабушка, что здесь, на этой станции ее ждут еще более тяжелые испытания. Могла ли она предположить, что сюда черными крыльями немецких самолетов прилетит страшная всепожирающая война. Что на этой станции будут падать бомбы, рваться снаряды. Что железными гусеницами фашистских танков будет перепахана вся здешняя земля. Что будет бежать она с насиженного места таща за собой тяжелую чугунную тележку, на которую уложит свою единственную, горячо любимую дочь с двумя маленькими детьми. Что до крови растерев ладони, она в этой кромешной неразберихе все-таки вывезет и тем самым спасет свой род.
Встреча мамы с отцом
Страшные времена впереди, а пока бабушка обжилась на станции и растила дочь. Ничего для нее не жалела. Мама росла независимая, смелая. Расцветала, как ухоженное добрыми руками деревце. Первой красавицей слыла среди тех, с кем росла. Закончив школу, пошла работать. В это время и встретил ее мой отец, приехавший в командировку из Москвы. Он приехал строить мост под городом Обоянь. Интеллигентный, образованный, намного старше мамы, он не знал, как подойти к ней. Год ходил по пятам и добился своего - мама вышла за него замуж.
Строительство моста было долгим делом. Отца как военного специалиста часто вызывали в Москву. Оставляя на время свою молодую жену, он скучал и, возвращаясь назад, старался порадовать ее, привозил много подарков, дарил золотые вещи. Мама, еще совсем юная и не избалованная такими подарками, стеснялась и первое время даже отказывалась их брать. Отец ласково объяснял ей, - что ему приятно это делать и просил не огорчать его отказом. Он объяснял, что дорогие вещи всегда могут пригодиться, мало ли что может быть в жизни. И как он был прав. Но тогда мама не думала об этом. Ей, молодой и красивой, нравились другие подарки, которые можно было сейчас носить, а что не подходило раздарить подругам. Они были в восторге от московских подарков: шляпок, блузочек, шарфиков и платьиц.
Как-то раз, приехав из командировки папа протянул бабушке красивую коробку конфет. Никогда в жизни не видя ничего подобного и ни о чем не подозревая, моя доверчивая бабушка от души наелась этих конфет и развеселилась. Она пела, смеялась. Оказывается, это была "пьяная вишня". Не один раз я услышу эту историю от нее. В темные ненастные вечера эти воспоминания помогут нам. Каждый раз они будут отодвигать, хоть на немного, ежеминутный ужас ожидания прихода немцев в деревню.
Мой отец был наполовину - русский, наполовину - грек. Под Москвой, в селе Коломенское в начале века появилась небольшая колония греков. Недалеко от них жил дед, отец моего папы, он влюбился в гречанку и привел ее в дом. Родителям это не понравилось. Пришлось построить свой дом и спокойно жить в нем со своей любимой. Троих детей родила моя бабушка - гречанка русскому деду: двух сыновей и дочь. Они росли в греческих и русских традициях. Все, как потом показала жизнь, были талантливы и трудолюбивы. От природы одаренные музыкальным слухом прекрасно пели, играли на различных инструментах, могли легко настроить любой из них. Позже вся семья переехала в Москву. Отец в молодости был отдан в кавалерию. Прослужил в ней двадцать пять лет от солдата до комиссара. Он очень любил лошадей, считал, что лошадь - самое умное животное, был сильным, занимался борьбой и тяжелой атлетикой. После ухода с военной службы серьезно занялся инженерным делом. Отец был разносторонне раз-витым человеком. Таким, в полном расцвете сил, он встретился с моей мамой...
Первое, что сделал, - купил хороший дом. Поздней, дождливой осенью я появилась на свет, через год родился братик. Мы родились, когда война уже шла по нашей земле и черным дымом закрывала небо нашего детства. Но пока она была еще далеко отсюда. Люди продолжали жить в своих домах и растить детей. Отец не проходил по возрасту, но видя, что война только разгорается ушел на фронт. А между тем война своим злым и страшным шипением уже подползала к дверям нашего дома.
Хлеб-батюшка
Приближалось лето 1943 года. Вот тогда-то, когда немец уже бомбил наши дома, бабушка перевезла нас сюда, в деревню, где сейчас с раннего утра до позднего вечера трудится в огороде. Надеяться не на кого, надо выжить. Она сажает картошку, фасоль, лук, тыкву. Деревенские жители делятся семенами. Люди сделались молчаливыми. В короткие минуты отдыха говорят только о скорой победе. Они ждут ее днем и ночью. Так проходит зеленая, цветущая яблоневым цветом весна, сильно взволновавшая мою детскую душу.
Наверное, благодаря всему увиденному, еще раньше, чем осознаю что-либо своим детским умом, познакомлюсь с Великим миром жизни и ее тайнами, я всей душой, всем сердцем почувствую любовь к двум человеческим ценностям: к земле-матушке и рождаемому ею хлебу-батюшке.
Любовь к хлебу войдет в мое сердце из добрых ладоней бабушки. Как лучик солнца, она зажжет ее в моей душе. Я и сейчас вижу, как бережно отрезает она ножом кусочек хлеба, собирает крошки и отправляет их в рот. Не дай Бог, если я уроню. Бабушка заставляет поднять, сдуть пылинки, поцеловать - как бы попросить прощения у хлеба - и затем съесть этот кусочек. Каждый раз она не устает рассказывать, как трудно достается людям хлеб, как тяжело его вырастить, особенно сейчас, в военные годы, когда все мужчины на фронте.
Хлеб сеют, жнут, собирают, вымолачивают, сушат, мелют муку и только потом выпекают душистые караваи. "Хлеб всему голова, без него нет жизни, запомни это навсегда", - говорила она.
Я запомню святые ее слова на всю жизнь и передам эту любовь к хлебу своей дочери и всем детям, с которыми мне потом придется встречаться.
Чемоданчик
Каждый раз мы с нетерпением ждали прихода Наташи и внимательно слушали ее рассказ о том, что происходит на освобожденной от немцев станции. В один из своих приходов она сообщила, что вместе с детьми уже вернулась в свой уцелевший дом. И как будто испугавшись чего-то засуетилась и поспешно собралась в обратный путь на полуслове прервав разговор. Было очевидно, что она что-то не договаривала...
Однажды, после разговора с тетей Наташей, ранним утром бабушка отправилась на станцию. Закрытые в избушке, мы с Маруськой волновались. Она протяжно мекала, а я ревела. Летнее солнце уже садилось, когда, наконец, послышались шаги. Мы радостно бросились навстречу. Бабушка вошла озабоченная, в руках у нее был маленький чемоданчик. "Бабушка, что это?" - спросила я.
Вытирая слезы концом косынки, передала она мне горькую историю о том, что у нас нет больше дома. Немец разбомбил наш дом. "Но Бог милостив, я нашла целым и невредимым этот чемоданчик. Вернется мама, он поможет нам, а пока мы его спрячем, чтобы никто не увидел", - закончила она. Потом, гораздо позже, я узнаю и пойму, как здорово помог нам этот маленький чемоданчик. Он оказался для нас почти волшебным. Вот что было тогда... Фашисты стремительно приближались. Не сегодня - завтра они появятся на станции. Соседи и знакомые покидали ее. Но перед тем, как уйти, они наспех рыли ямы, закапывали туда свое добро, чтобы оно не досталось немцам. Все надеялись скоро вернуться. Моя мудрая бабушка единственное что смогла сделать, это разобрать кирпичный порог дома и зарыть туда маленький чемоданчик. В него она собрала все мамины драгоценности.
"Если взять с собой, то все равно их отберут, - рассуждала она. - Но если останемся живы, эти золотые вещи нам помогут". Так и вышло.
Подходя к дому, она увидела одни развалины. Присев на обломки, долго и горько плакала. "Что же теперь делать? Куда возвращаться? - думала она, не сразу вспомнив о чемоданчике.
Вокруг уже было движение. Как муравьи возвращаются в разоренные муравейники, так и люди спешили в свои, кое-где уцелевшие дома. Молча, подавленная еще одним свалившимся на нее горем, все ходила и ходила бабушка вокруг лежащего в руинах, когда-то такого долгожданного и дорогого для нее, дома. Облегчив слезами измученную душу, она стала успокаивать себя, говоря вслух, что это не самое страшное. Она хорошо сознавала, как сейчас нужна маме и мне.
Как будто очнувшись от кошмарного сна, она вдруг, вспомнив о чем-то, стала лихорадочно разгребать развалины в том месте, где когда-то был порог. И, уже почти не надеясь, к великой радости нашла то, что искала. Снаряд упал в центр дома, но кирпичный порог остался незатронутым. Она выкопала чемоданчик и двинулась обратно. То, что она только что увидела, пережила, обострило чувство тревоги за меня. Обратно она не шла, все десять километров бежала. Ей хотелось быстрее увидеть и понять, что с нами все в порядке, что мы с Маруськой целы и невредимы. Так, совершенно обессилев, она добралась наконец до нашей избушки.
Бабушка едет в госпиталь
Тетя Наташа вернувшись из госпиталя никаких утешительных вестей не привезла. Бабушка разволновалась. Ее мучили нехорошие предчувствия. Прошло больше года, как маму отвезли в госпиталь. Раньше оставить меня одну она боялась, но после того как откопала чемоданчик, постоянно стала думать о поездке к маме. Чувство безумной материнской тревоги не давало ей жить, она перестала спать по ночам, ничего не ела. Ее тяжелые вздохи пере-дали тревогу и мне. Я, как назло, хваталась за бабушку своими слабенькими ручонками и не отпускала ее. Но она словно не замечала этого и твердила только о том, что должна быть у мамы. Она еще надеялась хоть чем-то помочь дочери. Но как и чем, не знала. Чемоданчик помог, он дал ответ: "Она возьмет все золото и отвезет в госпиталь самому главному врачу", - эта мысль ее немного успокоила. Она лихорадочно стала собираться в дорогу.
Оставив меня с тетей Наташей, моя бабушка торопливо идет десять километров до станции, едет на поезде в совсем незнакомый город, где находится военный госпиталь, и вот уже сидит в кабинете врача, который во время войны спас тысячи жизней. Он сочувственно смотрит на эту истерзанную горем пожилую женщину и говорит о том, что готовит ее дочь к операции. Положение очень серьезное, ждать больше нельзя.
Бабушка несмело выкладывает перед ним золотые вещи и сквозь слезы умоляюще шепчет: "Пожалуйста, спасите мою дочь, сохраните ей ногу, ведь она еще так молода".
Она становится перед ним на колени и целует доктору руку. "Возьмите все, что у меня есть, только помогите моей дочери", - горячо просит бабушка.
Профессор понимает, что перед ним стоит Мать, порыв ее прекрасен и благороден. Нежно поднимает ее с пола и, чтобы не обидеть, ласково объясняет: "Зачем же сейчас благодарить меня? Поверьте, мы делаем все, чтобы помочь вашей дочери, но то, о чем вы сейчас просите - невозможно. Больную ногу все время держат в выпрямленном состоянии с подвешенной тяжелой гирей. Срочно нужна чистка, чтобы заражение не пошло дальше. Сейчас вопрос стоит о ее жизни. Я обещаю, что мы спасем ей жизнь и сделаем все возможное, чтобы спасти ногу. Если это удастся, тогда и будете благодарить. Уберите, пожалуйста, ваши драгоценности. Они вам непременно понадобятся. До свидания".
Бабушка неловко прячет в мешочек все, что в этот момент ей казалось таким значительным. К маме ее не пустили, только взяли передачу. Видно было, что дело серьезное и не до свиданий. Бабушка вернулась к нам. В память о том враче хочу сказать, что до последнего дня она добрым словом будет вспоминать профессора, который так внимательно и уважительно говорил с ней и не позарился на то, что у нее было. Эти драгоценности действительно пригодились нам. Но до этого момента было еще очень далеко...
Операция
А в это время, в госпитале, совершенно измученную маму готовят к сложнейшей операции. Все участвуют в ее судьбе. Профессор делает невозможное, чтобы спасти ногу, но, к сожалению, ничего сделать не сможет. Слишком много было упущено времени после ранения. Ни растяжка, ни чистка - ничего не спасет. Начнется гангрена, и тогда, уже не спрашивая маминого согласия, ее погрузят в глубокий наркоз и ампутируют ногу. Наркозов было несколько. Она долго спала. Врачи стали будить ее. Первое, что почувствовала, просыпаясь, - страшно чесалась нога. Она протянула руку, но ноги не было, и она потеряла сознание.
Мама не боялась смерти от рук фашистов, но, будучи совсем молодой, никак не соглашалась остаться без ноги, поэтому так дол-го держали ее в госпитале и так длительно лечили - боролись за ее молодость. Когда врачи начинали осторожно вести с ней разговор, убеждать в том, что необходима ампутация, мама не хотела слушать и говорила: "Лучше умереть, чем остаться без ноги". "Но у вас двое маленьких детей и мать старушка," - доказывали ей. (Мама еще не знала о смерти братика.) Она тихо и молча плакала.
И вот сейчас лежит без сознания. "Это может плохо кончиться, она еще очень слаба", - волнуются врачи. И опять борьба за ее жизнь. Три дня без сознания, но молодость берет верх и второй раз мама выходит победительницей из смертельной схватки.
Медленно и ужасно начинается выздоровление. Она ни с кем не разговаривает, лежит и часами смотрит в стену. Ее мучает только один вопрос: "Как жить дальше? Ногу ампутировали далеко выше колена. Ни один протез не сможет удержаться на столь короткой культе, как потом показала жизнь. А ей всего двадцать четыре года!
Маму любит весь госпиталь. Те, кто после ранения уже могут ходить, приходят к ней. Иногда приносят цветы, ласково говорят, убеждают в необходимости жить и не падать духом. Ее молодость, терпение, с которым она переносит такие тяжелые испытания, вызывают не только жалость, но и уважение. Жалеют по-настоящему, с чувством вины, что не спасли, не защитили в тот страшный момент.
В госпиталь часто приходит одна цыганка. Поет цыганские песни, веселит раненых, гадает. Предсказывает всем только хорошее. Никогда ничего у раненых не берет. Каждый раз она старается развеселить маму. По-цыгански проникновенно говорит: "Да ты послушай, красавица, не волнуйся, у тебя всегда будет кусок хлеба. Я научу тебя гадать, слышишь, красавица?" Но мама ничего не слышит, однако запомнит цыганскую доброту и с благодарностью будет вспоминать цыганку. Хорошее слово, сказанное вовремя, дорого стоит.
Любовь
Может быть, мама не смогла бы выжить, но, наверное, за все страдания, Бог посылает ей награду. К ней приходит любовь. Не-званая, непрошеная, пока еще не нужная этому изболевшемуся сердцу, любовь уже обнимает ее своими невидимыми крыльями. Легким дыханием потихоньку начинает оживлять ее уставшую грудь. Потом, школьнице старших классов, мама расскажет мне, как пришла к ней любовь. И хотя будет немного обидно за отца, я все-таки пойму ее и не стану осуждать. Мама любила папу и думала, что лучше не бывает. Оказывается, бывает. Папа был старше на тридцать лет. Их отношения были неравные даже просто во времени. А здесь, в госпитале, работает молодой врач. Капитан в военной форме, с накинутым на плечи белым халатом, каждый день проводит часы у маминой постели. Мама никого не хочет видеть, не видит и его. Он полюбил ее, для него не важно, что она искалечена войной. Как только он понял, что полюбил, его жизнь тоже приобрела новый смысл. Он прошел через все ужасы войны: тяжелые бои, смерть боевых друзей, ранения, горечь разлук. Наконец, без вести пропавшая семья, сделали суровым этого молодого человека. Он был сдержан и молчалив. Сейчас его заледеневшая душа стала потихоньку оттаивать благодаря маме. Ее молодость, красота, терпение покорили его.
Они были ровесники. Их чувства были не растрачены. Любовь щедрым потоком хлынула в их сердца. Болезнь мамы отступала. Она уже училась ходить на костыле. А учил и поддерживал ее мой будущий отчим. Он проживет с мамой долгую жизнь. Жизнь эта будет непростой. Заботясь о ней, он всеми силами будет стараться поставить ее на "ноги". Отовсюду будет заказывать и привозить протезы, из которых ни один не подойдет. Грубые протезы растирали и сдирали кожу и приносили одни мучения. Они будут страдать вместе: мама потому, что не сможет ни на одном из них ходить, а он потому, что не в силах будет ей помочь.
Уже будучи без ноги мама родит ему дочь, которую он назовет в честь нее - Ольгой.
Карпузик
А в это время в деревне шла своя размеренная жизнь. В нашу избушку часто приходит какой-то пожилой мужчина. Это Карпузик, ровесник бабушки. Всю свою жизнь он прожил здесь, в деревне. У него есть жена и дочь-горбунья. За его маленький рост его прозвали - "Карпузик". Дом их стоит в конце деревни. Говорили, что его жена и дочь ужасно злые, часто его ругают, а иногда даже бьют.
Жизнь Карпузика, действительно была тяжелой. Вконец рассердившись, он уходил от них. Приходил к нам посидеть, рассказать о своих обидах, а иногда и помочь бабушке. Это у него она купила козу Маруську, по которой он скучал и приходил, как говорил, проведать ее. Правда и Маруська узнавала его, подходила к нему, тыкалась мордой в колени, протяжно мекала. Он ровно поглаживал ее, и так они бессловесно что-то говорили друг другу.
Здесь, в спокойной обстановке, где жила его коза Маруська, добрая моя бабушка и я, его никто не ругал и он чувствовал себя хорошо. Но у нас с Карпузиком отношения не сложились, и вот почему...
Крещение
В деревне стояла полуразрушенная церковь. Сюда однажды все-таки добрался фашистский самолет и сбросил бомбу, но разрушил не целиком, а лишь некоторую часть. В один из летних дней деревню облетела весть, что завтра в деревню приедет батюшка совершать обряд крещения. Бабушка решила меня крестить.
Было лето, крещение проходило на улице. К церкви подходили взрослые со своими детьми. Я помню огромную бочку, полную воды, людей, толпящихся вокруг этой бочки. Смутно, но помню старика с длинной бородой, в какой-то непонятной мне одежде. В одной руке он держит крест, а другой все время размахивает и что-то напевает. Я стою с бабушкой и с Карпузиком.
Вдруг он берет меня на руки и отдает тому старику, которого называют батюшкой. Меня пытаются окунуть в бочку, но не тут-то было. Я что есть мочи сопротивляюсь, кричу, и обеими руками хватаюсь за бороду батюшки. От неожиданной боли он укоризненно говорит: "Вот видите, это сатана мешает окрестить ребенка. Некрещеный ребенок находится в руках сатаны. Крещение является выходом из царствия сатаны и входом в царство Божие. Через наше физическое рождение мы входим в мир царства человека, а через крещение входим в Бога и его царство. Поэтому крещение и есть одно из самых важных дел, которые происходят с нами на этой земле. Кто будет веровать и креститься, спасен будет". Так, еще ничего не понимая, я вошла в царство Божие.
После того, как меня все-таки окунули в бочку с водой, бабушка берет меня на руки, радостно обволакивает простынею, одевает в чистую одежду, целует и поздравляет меня с большим событием: "Сегодня - самый важный день в твоей жизни, потому что с этого момента ты находишься под защитой Бога, Иисуса Христа."
Я никак не могу успокоиться и с ненавистью, всхлипывая, смотрю на Карпузика, на виновника моего страха, который безжалостно помогал пихать меня в бочку. Оказывается, с этого момента он мне крестный отец. Всю школьную жизнь я буду убегать от него и помнить об этой обиде. И как бы потом меня не просили подойти к крестному отцу, все уловки будут бесполезны. Карпузик будет для меня потенциально опасным человеком.
Сейчас я с благодарностью думаю и вспоминаю о нем. Тогда он сделал доброе дело. Благодаря этому простому человеку Господь был всегда рядом со мной. Когда однажды меня спросят: "Когда ты поверила в Бога?" - я отвечу, что родилась с верой в него.
Вера для меня - это кусочек совести, который заложен Богом в каждом из нас. Просто многие об этом забыли. "Каждому по вере его," - говорится в Библии. Мне очень нравятся эти слова. И я всегда помню о той, кто с первых шагов напоил меня жизненным соком Веры, Надежды, Любви.
"Бог - это любовь ко всем, - говорила бабушка. - Вот ты такая молодая, сильная, идешь и видишь, что навстречу идет старый человек. Остановись! Это иду я. Возьми у него сумочку, подай руку и проводи его. Как легко тебе это сделать!" До сегодняшнего дня помню ее слова, жалею старых людей, по силе возможности помогаю им и вижу в них свою мудрую голубушку.
Она была глубоко верующим человеком. Я не видела, чтобы она ходила в церковь. Она не знала много молитв, но то, что она знала и чувствовала, было святым для нее.
Она всегда тихо и молча удалялась в свой уголок, где высоко над ее кроватью висела маленькая икона Божьей Матери. Там она останавливалась, всматривалась в святое лицо и долго безмолвно молилась, видимо рассказывала обо всем своей спасительнице, и просила у нее всем нам счастья и защиты. Я, глядя на это, не беспокоила бабушку, меня что-то останавливало. Бабушка не требовала и от меня многого. Она просто выучила со мною вместе самую главную молитву - "Отче наш". И еще всегда говорила: "Ты не думай, что можно сделать плохо и никто об этом не узнает. Бог все видит. Поэтому старайся всегда быть честной и никогда никому не завидуй. У каждого своя дорога. И, какой бы она ни была, иди по ней с достоинством."
"Честь дороже жизни," - повторяла она старую как мир истину. Никогда не забуду, как бабушка прививала мне уважение к старшим и учителям: "Если увидишь, что идет учитель, остановись и обязательно поклонись ему." Для меня учитель сразу становился близким родственником Богу. Ведь только ему поклоняются люди. С ее легкой руки, с раннего детства, я выработала в себе исключительное почтение к любому учителю, который бы мне потом не встречался в жизни. При встрече с учителем сердце мое начинало биться сильнее, я чуть-чуть приостанавливала шаг и, слегка наклонив голову, произносила приветственные слова.
Сейчас, когда мир столь безнравственен при излишествах "образованности", диву даешься, как могла безграмотная женщина иметь столь высоко нравственные качества. Откуда они у нее? Может быть взрастивший ее мир был все-таки намного богаче и чище? Как завидую я тому миру, его учителям, пользовавшимся таким почтением. Я все это передала не только моему ребенку, но и всем детям, встретившимся мне в жизни. В них прорастет то зерно, какое посеяла во мне моя бесценная голубушка. Не признаю тех родителей, у которых растут недобрые дети. Мне жалко тех и других. Дети не виноваты. А ведь по сути дела, как мало истин нужно передать ребенку: любовь к земле и хлебу насущному, к хорошим и добрым делам, да уважение к людям. Может, это все старо, но на этом мир держится. Я это точно знаю. Только благодаря честным и добрым людям продолжается жизнь на земле. Моя любимая бабушка, старый мой крестный Карпузик были одними из этих замечательных людей.
Дом с забором
Посреди деревни стоит самый крепкий и большой дом с высоким деревянным забором. Когда-то, еще до войны, он был выкрашен зеленой масляной краской. Мне нравится этот дом. Здесь живет один мальчик. Он постарше меня, ему уже восемь лет. Он добрый. Однажды он угостил меня грушей из своего сада. В нашем саду груш нет, поэтому мне было особенно приятно получить он него спелую, желто-розовую грушу. Наверняка он забыл об этом, но я запомнила. Мне хочется побывать у него дома. Доски забора тесно сбиты друг с другом, в нем нет никаких щелочек. Упираясь лбом и чувствуя на нем осыпавшуюся краску, я с огорчением отхожу от забора. Но мне так хочется к нему, в просторную горницу, где, кажется, так уютно, сытно и чисто. Злая собака, которая надрывно лает, меня не пугает, так велико мое желание попасть туда.
Я все хожу и хожу мимо этого забора и занавешенных окон. Так никто меня и не позовет. Грустная и по-детски одинокая возвращаюсь к бабушке. Она уже ждет меня. Картофельные лепешки с теплым козьим молоком насыщают и успокаивают, и вот мы уже на нашей теплой лежанке. "Баю, баюшки, баю, не ложися на краю - придет серенький волчок и ухватит за бочок," - тихо и задумчиво напевает бабушка. И мне уже ничего не надо: ни того красивого дома, ни зеленого забора, ни чистой горницы. Я засыпаю.
Так грустно и одиноко прожили мы еще одну зиму, которая тянулась бесконечно. Все спешили вернуться в свои дома. Мы пока оставались в деревне. Нам некуда было больше возвращаться. Бабушка со слезами вспоминала свой дом и ругала проклятых фашистов.
Но новая весна, еще лучше той яблоневой, прошлогодней, уже заполняла все вокруг.
Весна нашей Победы
Пришла весна 1945 года - весна нашей Великой Победы. Помню как плакали, радостно обнимали друг друга все жители деревни. Дома, словно ульи, загудели, вокруг стало шумно, отовсюду неслись радостные песни. Бабушка тоже торжествовала победу, говоря: "Слава Богу. Дождались. Победили, радость какая". Теплые слова лились из ее уст о тех, кто не дожил до этого дня. Она никогда не забывала солдат, которые отдали за Родину свои жизни и всегда молилась об их душах. Люди, которые так же как и мы временно спасаясь от немцев жили в этой деревне, постепенно уезжали в свои родные края. Мы с бабушкой оставались здесь и вместе с немногочисленными деревенскими жителями радовались общей радостью - Великой Победе нашего народа над фашистской Германией. Я помню, как в одном из деревенских домов, который находился на берегу речки, накрыли большой стол и пригласили всех жителей деревни. Пиршество было до утра, все пели, плясали, плакали, смеялись, отмечали великий праздник. Мою первую в жизни подружку звали Ниной, и появилась она у меня здесь на этом празднике. Да она и не могла не появиться. Объединенные общим ликованием мы, до конца не понимая что происходит, носились из одного угла в другой, смеялись, старались перекричать взрослых так, что сорвали голоса. Потом несколько дней не могли ни с кем разговаривать, но зато подружились. Я очень привязалась к Нине, с ее дружбой жизнь в деревне стала для меня интересней. И когда буду уезжать из деревни, буду плакать, расставаясь с ней, как будто понимая, что никогда в жизни больше ее не увижу.
Школа
Пришел и быстро начался первый мирный 1946 год. Вот уже осень. По деревне ходит учитель и записывает детей в школу. Все дети должны учиться. Возраст разный: от шести до десяти лет. По всей деревне человек пятнадцать. Меня в школу не берут, мне еще только в ноябре исполнится пять лет. Бабушка, не подозревая о моей душевной обиде, ушла на речку. Там она собирает сухой хворост для зимы. Она каждый раз приносит по большой охапке, которую связывает и аккуратно складывает в сенях, Маруська страшно довольна. Потихоньку, спокойно она грызет этот хворост.
Мне тоже нравится запах сухих прутьев - душистый, обволакивающий запах леса и речки, но сейчас мне нет дела ни до козы Маруськи, ни до чистых сухих прутьев.
Есть только одно чувство, заполнившее все мое существо - обида. "Как же так, все идут в школу, а я нет?" И бабушка ушла, закрыла дверь на замок. "Что же делать?" Детское беспокойство наталкивает на мысль: надо немедленно идти в школу. Но в чем? На мне старая и почти рваная одежда. Быстро из-под кровати достаю чемодан, нахожу в нем какие-то детские вещи, примеряю, разглаживаю руками на себе мятые складки. Счастливая, "нарядная", протискиваюсь через легко поддающуюся дверь. И вот уже мчусь в школу. Школа! Ура! Да здравствует школа!
Бегу по узкой сухой тропинке, ведущей меня к школе. Она стоит на невысокой горке. Собственно, это не школа, а бывшая церковь, в ней сделали школу, Лик ее непонятен и тревожит детскую душу.
Я свободна, бег мой легок и радостен. "Но, Боже, что такое?" За мной устремляются все бродившие по деревне собаки. Страх удесятеряет мои силы. Я уже не бегу - лечу, и каким-то чудом обгоняю собак, оставляя их позади себя. Я подбегаю к школе. Ох... - эти большие тяжелые двери с огромными медными ручками! Тянусь к ним, но не тут-то было. Громко рыдаю. Там за дверьми кто-то услышал меня и двери открываются.
Никого не видя мчусь дальше. Передо мной снова двери, но уже поменьше. За ними слышны детские голоса. Немедля открываю их и оказываюсь в классе. Дети сидят за партами, у доски и стола стоят взрослые. "Кто они?" - думаю я.
Но для меня сейчас это тоже неважно, главное - туда, к ним, к ребятам. Я должна сидеть за такой же партой. Быстро проскакиваю под ногами у взрослых и вот уже сижу за последней партой, сложа руки. Я настолько маленькая, что меня совсем не видно.
Директор и учитель, а это были они, смотрят друг на друга и ничего не понимают. "Это еще что такое, кто это?" "Да это девочка, которую не взяли в школу, потому что она еще маленькая. Она сама прибежала. Мы в окно видели как она бежала, а собаки за ней. Вот и разревелась." - объясняют ребята. "Ну точно, как Филиппок",- говорит учитель. Все смеются. "Девочка, ты зачем пришла сюда?" - спрашивает учитель.
"Учиться!" - замирая от страха, продолжая еще всхлипывать, тихо говорю я. Учитель объясняет директору: "Она одна осталась в деревне, все дети ушли сюда". "Ну раз пришла, пусть учится," - говорит, улыбаясь, директор. Так в свои неполные пять лет я стала ученицей первого класса. С тех пор меня прозвали "Филиппок" - что мне страшно не нравилось, потому что, когда учитель прочитал нам этот рассказ Л. Н. Толстого и показал картинку, то я увидела мальчика в длинном отцовском тулупе и шапке, мне было обидно, ведь я же "нарядилась" в школу и никто этого не заметил.
Итак каждое утро пахнущая осенью трава по обеим сторонам тропинки, да лай собак провожали меня в мою Школу - Храм.
Первую учительницу звали как-то загадочно - Мария Терентьевна. Смутно помню ее образ, он расплылся в сознании, как и первые дни и месяцы учебы. Пишем на каких-то клочках. В один из дней нам, наконец, дают по листочку чистой бумаги и мы получаем первые оценки.
Еще не знаю, что поставила мне учительница красным карандашом, но схватив листок бегу к моей бабушке показать оценку. Кручу лист и так и сяк: "Ну что там, бабушка, что поставила мне учительница?" И моя неграмотная бабушка со счастливыми глаза-ми, полными слез, много раз, как и я, повертев листок, говорит: "Диточка, пятерка!"
Я прыгаю от восторга и кричу: "Пятерка! Я получила пятерку!" Но мне больше некому сказать об этом...Маму я не помню, она все еще в госпитале. А папа, где он? Этого никто не знает. Нам пришло письмо, что он без вести пропавший. Бабушка прижимает меня к себе, нежно гладит по головке и приговаривает: "Диточка ты моя, что с нами будет впереди, один только Бог знает". И мы обе плачем вслух и навзрыд.
Каждый день после школы дети идут по домам. Там их ждут мамы и бабушки. Иногда я захожу к ним и мне почему-то хочется побольше посидеть у них. Не потому ли, что я стала чаще заглядываться на их мам, бабушки меня не интересуют в эти моменты, у меня есть дома своя. А вот мамы...
Они все молодые, сильные. Я вижу их обыкновенно грустными и молчаливыми. И хотя особого внимания они на меня не обращают и не оделяют ласками, но относятся к моему присутствию спокойно, а иногда даже с интересом о чем-нибудь спрашивают. Тогда я очень стараюсь отвечать на их вопросы, душа моя прыгает от не-понятного восторга. Видимо, мне очень нравится их внимание ко мне. Мне не хватает материнской ласки, общения со взрослыми. Все бабушка, да бабушка, да коза Маруська. Наконец назревает самый главный вопрос...
Главный вопрос
"Бабушка, а где моя мама? Ведь у меня есть мама? - всхлипывая, спрашиваю я - Почему она не с нами? Где моя мама? Мама! Мамочка! Я хочу к тебе! Бабушка, ты обманываешь меня! Что, разве нет у меня мамы?" - разрыдавшись кричу я. "Да есть, есть у тебя мама, успокойся, диточка!" - говорит мне бабушка, нежно обнимая меня. Скоро она приедет и все будет хорошо, успокойся, моя родная". Но еще долго, уткнувшись носом в плечо бабушки, я буду всхлипывать. Об отце я ничего не спрашиваю, так как в деревне ни у кого нет отцов, кто погиб, а кто еще не вернулся с войны.
Все чаще и чаще спрашивала я бабушку о маме. "Если у меня есть мама, то почему она так долго не приезжает?" Каждый раз она просит меня подождать и каждый раз я, с грустью думая о своей маме, долго не могу уснуть.
Но, Великий Боже - Счастье уже стояло у моего грустного порога детства. И это, действительно, было самое большое счастье моей жизни. А случилось вот что...
Как-то весенним, солнечным днем бабушка завернула в чистую тряпочку, крашенные яйца и сказала: "Мы идем на могилу к братику". Оглядев нашу одежду, она промолвила: "Совсем обносились, не одежда, а рванье одно." "Может быть поэтому ко мне не приходят ребята," - тут же подумала я.
Мы пришли на кладбище. Бабушка развязала узелок, положила его содержимое на могилку, перекрестилась и тихим шепотом стала читать молитву, известную только ей и Богу. Опустив голову, повязанную платочком, она стояла молчаливая, наполненная какой-то невысказанной болью. Так мы стояли, думая каждый о своем.
Приезд мамы
Вдруг наш слух привлек какой-то грохот. Подняв головы, мы увидели, что по направлению к нам свернула телега. Весеннее солнце растопило снег, но земля еще была сырая, кое-где стояли лужи. Проехать в деревню можно было только на телеге. Лошадь осмотрительно ставила свои изящные ноги в сырые колдобины, которые здесь были на каждом шагу. Телега, соответственно лошадиным движениям, то опускалась вниз, то поднималась, то наклонялась, но все-таки удерживалась в горизонтальном положении. Вожжи держал незнакомый мужчина. На телеге сидела молодая женщина. Они подъехали к нам. Лошадь остановилась, любопытно оглядывая все вокруг, раздувая ноздри и принюхиваясь. Мы тоже, охваченные любопытством, бездыханно замерли, глядя на эту картину. Бабушка заволновалась.
В это время мужчина легко спрыгнул на землю и помог слезть с телеги сидевшей в ней женщине. Женщина с удивительной осторожностью встала возле телеги, накинула на себя легкий плащ, закрывший плечи и руки, затем взяла под руку мужчину и медленно вместе с ним перешла на ровное место.
Бабушка, увидев что-то, метнулась вперед. Вдруг она замерла как вкопанная, не двигаясь с места, внимательно наблюдая за этой парой. Молодая женщина, которая держала мужчину под руку, сделала несколько неуверенных шагов, освободила руку и что-то поправила под плащом. Наконец, твердо и уверенно остановившись, тихо сказала: "Мамочка! Доченька!..."
В это время плащ упал с ее плеч, и мы увидели, что под рукой был костыль. Женщина стояла на одной ноге. "Да что же это?" - только и успела сказать бабушка. Она взметнула руки, протянула их вперед и рухнула на землю. "Бабушка, бабушка!" - в ужасе закричала я, ничего не понимая. Но бабушка уже открывала глаза, словно испугавшись моего крика. С помощью мужчины она медленно вставала. Платок с ее головы валялся на земле, а волосы стали седыми.
Седые волосы так не шли к ней, ее лицо стало мне незнакомым. Я отшатнулась, но уже в следующее мгновенье бросилась к ней, испуганно целовала ее, гладила волосы и причитала: "Бабушка, что с тобой? Где твои черные волосы?" Но бабушка ничего не слышала. Отстранив меня, она уже обнимала женщину на костыле, и они, вытирая друг другу слезы, что-то говорили и говорили, бесконечно перебивая и целуя друг друга. Так приехала из госпиталя моя мама. Мама! Может быть тогда, в ту минуту я на всю жизнь поняла простую истину: "Нет на земле счастья у ребенка без матери! Ребенку нужна мать! Это и есть счастье".
Все озарилось вокруг. Моя мама, голубоглазая красавица, привлекла своим приездом всю деревню. Пришли те немногие жители, что жили с нами рядом. С телеги выгрузили мамин чемодан с гостинцами, которые собирал весь госпиталь.
Детство - когда тайны жизни еще не разгаданы, когда даже самое маленькое, незначительное, но новое событие, уже делает ребенка счастливым. А здесь - счастья было так много, оно каким-то волшебным светом осветило все вокруг. Все деревенские ребята прибежали ко мне в первый раз за эти страшные годы. Мы открывали коробки с монпансье, мармеладом, фигурными пряниками. Шоколад в шелестящей упаковке так смешил нас, что радости нашей не было предела. Я не отхожу от мамы ни на одну секунду, все время держу в своей руке ее руку, словно боюсь, что она опять исчезнет. "Так вот что такое мама, - думаю я - Мама приехала, и все ребята пришли ко мне". Но это еще не все...
Мама достает большую, необыкновенно красивую куклу. Она в шляпе, ее длинные волосы опускаются на плечи. Платье на ней все в кружевах. Она улыбается мне, открывает и закрывает глаза. Я смотрю на нее и не верю. "Неужели она моя?" Я бережно глажу ее длинные волосы, уходя за этими движениями в мир детской мечты.
Все дети разглядывают мою куклу, всем хочется подержать ее. Оказывается, я не жадная от природы и с удовольствием даю всем это сделать.
Судьба благосклонна ко мне, она возвращает мне маму. Теперь всегда мы будем только вместе. Мама продаст драгоценности и на своей родной станции Ржава купит половину дома, куда мы вскоре переедем. Для меня началась новая интересная жизнь, которая может быть у любого ребенка только с матерью.
Гонимая свежим ветром Великой победы, война тяжелыми шагами отошла назад, туда, откуда вошла в детство моего поколения. Мои сверстники были спасены нашими солдатами, победившими ад войны, и своими много выстрадавшими родителями. Они отстояли Родину, Мир, Счастье. Высоко над нами теперь сияло чистое и мирное небо.
Мир огромный, заманчивый и таинственный простирался перед нами. Мое поколение, озаренное лучами победы, вступало в него смело, радостно и доверчиво.
Каждый день я молю Господа Бога
о том, чтобы мои любимые
мамочка и бабушка были в раю
Полынь цветет
Мы собирались в дорогу. Бабушка с тихой радостью укладывала свое богатство, состоявшее из четырех мешков фасоли и одного мешка крахмала. За это долгое и страшное время она изо всех сил старалась собрать хоть что-нибудь, что еще можно было бы продать и тем самым облегчить переезд в дорогую ее сердцу станцию.
Она, конечно, была благодарна этой маленькой деревушке, которая спасла нас от верной смерти, но так и не смогла к ней привыкнуть. Здесь она чувствовала себя чужой. Ее жизненное пространство было там, в том уютном уголке земли, в котором не прекращая, то захлебываясь, то на некоторое время замолкая, протяжно гудели и громко стучали колесами, один за другим мчавшиеся в даль столичные поезда.
Жители близлежащих деревень стремились жить на станции, где была связь с большим миром, где кипела жизнь. Стук колес и протяжные гудки паровозов не раздражали, напротив - доставляли радость и даже гордость.
Каждый день люди шли встречать и провожать поезда. Некоторые из них останавливались. К ним несли все что имели: отварную картошку, соленые огурцы, жареных кур, вареные яйца, помидоры, яблоки, семечки и многое другое. Эта станция, приютившая бабушку двадцать лет назад, стала для нее родной... Много пришлось пережить на новом месте. Со слезами на глазах вспоминала она, как впервые ступила на эту землю. Сняв койку, с большим трудом нашла работу, в привокзальном буфете. Завхоз, здоровый, красномордый мужик, сразу положил глаз на привлекательную молодую женщину. Но, к его сожалению, она была недоступна. И тогда, возненавидев ее, стал заваливать работой.
Невысокую и хрупкую, заставлял выполнять самую тяжелую работу: мыть и чистить огромные котлы, таскать мешки. Бабушка вначале не поняла чем ей это грозит, думала, что сил хватит, но несмотря на молодость, организм надорвался и она заработала грыжу, а ноги от непомерной нагрузки стали опухать и нестерпимо болеть.
Тогда она бросила работу и пошла, как другие, торговать к поездам. Покупала на базаре кур, обрабатывала их, варила, обжаривала и несла продавать. Свежую, с тоненькой золотистой корочкой курицу быстро покупали, а вкусный насыщенный бульон и потроха ели сами. Стали появляться хоть какие-то деньги. Можно было спокойно платить за койку и даже что-то купить дочери. Работая на тяжелой работе и получая за это гроши, они жили впроголодь. Теперь мама, худенькая и слабенькая, набирала сил и щечки ее стали розовыми, а бабушка наконец-то могла передохнуть от тяжелого труда. Но все пережитое не прошло даром, она первая чувствовала перемену погоды, так как грыжа начинала ныть и сильные боли укладывали ее в постель.
В последние годы жизни эта болезнь особенно мучила ее и она с обидой вспоминала недоброго человека, который надорвал ее здоровье, но всегда заканчивала словами: "Бог ему судья". Память цепко хранила те воспоминания, которые особенно были дороги ей, как росла дочь, как рождались внуки, как счастлива была она, переезжая в новый дом, купленный моим отцом. Все эти нити, сотканные жизнью, тянули туда. Мамочке тоже не терпелось побы-стрее оказаться в родных местах.
Едва дождавшись окончания первого класса, мы отправились в дорогу. Стоял прекрасный, солнечный майский день. Кажется, солнца в нем было так много, что оно своим далеким светом светит мне и сейчас.
Вся деревня вышла нас провожать. Покрытая дорожной пылью, старая, но еще крепкая колхозная лошадка увозила наши мешки да пару ободранных чемоданов неизвестно с чем. Рядом примостилась бабушка, после приезда мамы она сильно сдала, отказывали больные ноги. С этих пор, до последнего дня моя бесценная голубушка будет ходить медленно и осторожно, жалуясь на то, что ноги совсем не хотят ходить.
Было решено, что мы с мамой пойдем пешком. Идти десять километров для мамы было большим испытанием, на одной ноге, с костылем, она еще не ходила так далеко. Мы шли медленно, часто отдыхали, но меня переполняла радость. В голове была только одна мысль. Наконец-то я иду с мамой. Мне никого на свете больше не надо. Я пройду самую длинную дорогу, только бы никогда не разлучаться со своей долгожданной любимой мамочкой.
А дорога все не кончалась и не кончалась. Я притихла, не поднимала глаз, чтобы не встретить маминого взгляда. Но мама все видела, только теперь я понимаю это. Она остановилась и сказала: "Какая сильная и умная у меня доченька, ни разу не пожаловалась на усталость, не распустила нюни, вот молодец. Правда, бабушка?"
"Да, да, конечно умница", - отвечала бабушка, уговаривая меня сесть на повозку вместо нее. Но я шла с мамой и после ее слов ужасно гордилась собой. Как хорошо, что я не расплакалась, не показала усталость, растертый на ноге мозоль. Мама даже похвалила меня. "Вот здорово", - думала я.
Та похвала на всю жизнь стала авансом маминого доверия. Маленькая, я сумела тогда понять, что тоже уже что-то могу. И крепко сжав рот, прикусив губу, разомлев от горячего потока солнечных лучей, еще тверже ступала по земле растертыми до крови ногами.
Это была моя первая, такая длинная, но уже самостоятельная дорога в неизвестный мне большой мир. Для мамы она тоже была по-своему первой, так как по ней она снова входила в жизнь только в другом качестве. Теперь - инвалидом. Война искалечила многих маминых сверстников, надругалась над ними, но, не смотря ни на что, они выжили и победили.
Почти прямая серая дорога, размытая дождями и уже успевшая подсохнуть, корявыми бугорками стелилась через широкие колхозные поля, холмы, перелески. Зеленый бархатный ковер душистых трав лежал у наших ног. Их весенний запах был особенно стоек. Среди всех до сих пор помню только один - острый запах полыни.
Казалось, что мы идем не по протоптанной деревенской дороге, а пробираемся через целый лес горькой и дикой полыни, от которой страшно кружится голова. Полынный хмель тех далеких лет останется со мной навсегда. Его горьковатый привкус сольется со всеми детскими душевными переживаниями, отложится в подсознании и будет сопровождать меня по всей жизни. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, как за мной бежит мое мерцающее детство, с золотыми лучами солнца, бархатным ковром зеленых трав, терпким и горьким запахом весенней полыни.
На квартире
Мы въезжаем на одну из уцелевших после войны улиц. Она тянется далеко и конца не видно. Почти возле каждого дома цветет сирень. Улица Гражданская - медленно читаю я крупные буквы на одном из домов. Останавливаемся возле аккуратно побеленного низенького домика. Отныне будем здесь жить, временно, пока не купим себе что-нибудь подходящее. Мне-то все равно где жить, я еще ничего не понимаю в житье-бытье. Самое главное, что мы теперь с бабушкой не одни, с нами мама. Уже никогда не будет таких тоскливых и длинных вечеров, а будет радостно и весело, думаю я, сладко засыпая на маминой руке.
Мы живем не одни, с нами две женщины - мать и дочь. Мать, уже немолодая, но видная и статная, тоже пострадала в годы войны. У нее погиб муж. Дом их разрушен и она навсегда осталась со своим вечным несчастьем - горбатой дочерью. Соседство с ними для меня приятно, так как несчастье не сделало их злыми, а наоборот - они добры и внимательны ко мне. Всегда стараются угостить вкусненьким, если у них такое появляется, или ласково гладят по головке, что тоже приятно. Правда, я стесняюсь, потому что не привыкла к чужой ласке, но в душе благодарна им. Добрые, простые, милые наши русские люди, как запомнятся ваши нехитрые, скупые ласки. Их тепло и по сей день согревает мою душу.
Другая жизнь каждое утро открывала чистую страницу моего бытия и заполняла ее теми событиями, которые были предназначены мне судьбой.
Тетя Наташа и ее семейство
Каждый день приносит что-то новое. Сегодня печальный день. Тетя Наташа - мамина подруга, получила похоронку на своего мужа. О нем не было никаких известий и вот...
Прочитав написанное на бумаге, она словно обезумела, глаза ее расширились от слез и опухшие веки не закрывались. Нечесаная, с распущенными волосами, она подолгу смотрела в одну точку и выла нечеловеческим приглушенным воем. Потом, израсходовав все энергетические силы, спряталась в дальней комнатке, где кроме старой железной кровати ничего не было, упала на нее и так, не вставая, пролежала целую неделю, ни с кем не разговаривая, словно у нее отнялся язык. Она прекрасно понимала, что теперь ей одной надо вырастить троих детей и больше не ждать любимого. Через некоторое время бледная, исхудавшая, она все-таки встала и тяжелыми шагами, сгорбившись от свалившегося горя, вышла из дома.
Я помню, как тревожными ночами вместе с ее детьми мы дежурили у постели больной, и как мама насильно вливала ей в рот, который никак не хотел размыкаться, успокаивающий отвар трав. Этот целебный раствор возможно тогда и спас ее. Все близкие боялись, что она может лишить себя жизни и останутся трое сирот. Мама не отходила от нее ни на минуту. Молодая и сильная, она забыла о собственном горе, всеми силами вытаскивала подругу из страшного нервного кризиса. Она все время повторяла ей: "Ты будешь жить, потому что не имеешь никакого права уходить. Ты не инвалид... У нас есть ради кого жить." Слава Богу. Так и случилось.
К счастью их дом остался цел и невредим. Правда, бедность своими пустыми глазницами смотрела здесь из каждого угла. Но зато крыша над головой и две небольшие комнаты. В доме постоянно стоял невообразимый шум. Ее дети, два сына и дочь - моя ровесница, - удивительные ребята, добрые, веселые. Мне с ними очень хорошо. Правда есть один момент, который огорчает меня - это моя речь. Видимо в деревне, где я училась, произносить первые слова, говорили иначе. Я стесняюсь, стараюсь больше молчать, но Гена, самый старший из нас, видит мое замешательство, мягко поправляет ошибки и помогает привыкнуть к новой обстановке.
Сирень
Гена - очень добр ко мне. Однажды, когда мы играли в прятки, он куда-то убежал, мне стало грустно, что его нет с нами. Но через несколько минут вернулся с огромным букетом сирени. Подошел, улыбнулся, протянул мне сирень и сказал: "Хорошо, что ты приехала."
Уходит весна, прощаясь сиренью, и я получаю красивый букет. В моих руках огромный букет сирени, никогда такого не видела. Я задыхаюсь от ее запаха, от восторга, какой нежный цвет. Глаза впиваются в волшебные гроздья. Бережно прижимаю их к сердцу и мчусь скорее домой, показать маме такой дорогой и неожиданный подарок.
Сиреневая весна на моей Родине, на этой земле, где я родилась, за которую отдали жизни мои старшие земляки, как она прекрасна. Станция разрушена, а сирень цела, еще больше разрослась, расцвела и скрыла то, что натворила проклятая война. Она, словно убрала нашу маленькую станцию в красивый послевоенный наряд. Куда ни повернись, везде цветет пышная, с темно-вишневым отливом сирень. Во всех играх она с нами.
С того далекого времени сиреневый цвет стал для меня не только самым любимым, но еще и цветом нашей Великой Победы. Нигде потом я не видела столько сирени, как в те послевоенные годы. Одно время она стала стареть и исчезать, и каждый раз, когда позже я приезжала погостить в родные края, то замечала, что ее становилось все меньше и меньше. Мне думалось тогда, что те, кто жили здесь до войны, больше любили и украшали родные места. Но, к моей огромной радости, я ошиблась. Недавно побывав не Родине, я увидела, как снова разрослась новая, еще более красивая, с разными оттенками моя победоносная любимица - сирень.
Сирень - это весна, сирень - это Победа, сирень - это сама Жизнь. Люди, сажайте сирень. Пусть она радует вас и ваших детей, особенно в раннем детстве. Радует своей поэтичностью, красотой, обновлением жизни, новыми надеждами и просто добрыми, мягкими, душистыми веточками. У великого русского композитора С. Рахманинова есть великолепный романс "Сирень". Много песен о сирени было написано в годы войны. Уже наш современный композитор Ю. Антонов написал замечательную песню "Хмельная сирень", а сколько поэтов посвятили ей свои стихи, Б. Пастернак писал стихи о сирени. В Москве, в Первомайском районе Л. А. Колесниковым высажен Сиреневый бульвар, где растут триста новых сортов сирени, среди них сорта: Красавица Москва, Галина Уланова и другие. К величайшему сожалению умер человек, посвятивший всю свою жизнь разведению новых сортов сирени и выведший нашу страну в этой области на одно из первых мест. Сейчас бульвар погибает и этим никто не занимается. Очень жаль, потому что москвичи любят и летом и зимой гулять на этом бульваре. Хочется верить, что ему не дадут погибнуть.
Случай на пригорке
Ежедневно через нашу станцию, как до войны, так и после, приходило много пассажирских и скорых поездов. Раньше их встречал вокзал, выстроенный еще до революции 1917 года хозяином здешних мест немцем Клейнмихелем. Его именем до 1914 года называлась и железнодорожная станция, которую потом переименовали в Ржаву. В 1913 году по инициативе десятника железной дороги Гальфтера была построена церковь, чуть позже земская школа.
Фашисты все разбомбили, но Храм уцелел и, хотя был задет осколками снарядов, его кирпичная кладка выдержала. После скорого ремонта там открыли вокзал. Окруженная старыми высокими тополями и липами, церковь стояла на пригорке. С раннего утра сотни галок и ворон каркали и галдели на этих деревьях. Целыми стаями они весь день носились с одного дерева на другое. Мы привыкли к их гомону и, так же как они, едва проснувшись, мчались сюда, бегали босиком сломя голову и играли в свои шумные игры.
Однажды, в жаркий летний день, когда я и мои друзья прибежали на пригорок, то увидели, что он занят незнакомыми людьми. Их было так много, что нашего пригорка не было видно. Они как мухи облепили его. Разомлев от горячего солнца, люди, развалившись, полусидели, полулежали на земле. Одетые в истрепанную военную форму, без погон, с усталым видом, они говорили на чужом языке. Это были пленные немцы. Забыв о наших играх, мы с любопытством кружились возле них, вслушивались в непонятную речь, заглядывали в небритые лица.
Вдруг один из них поманил меня к себе. Я смутилась, посмотрела вокруг и убедившись, что мои товарищи рядом, осмелела. А когда увидела в руке немца дорогой моему детскому сердечку кусочек сахара, то забыла обо всем на свете. Мои ноги медленно, словно поплыли в его сторону. И, когда я уже собралась протянуть свою маленькую ручонку, услышала суровый и строгий голос: "Не смей, не бери, отойди от них. Ты слышишь. Не бери ничего у фашистов", - это был почти крик. Я испугалась и оцепенела. Немцы с любопытством повернули головы. Крепко прижимая к себе уродливый костыль, боясь упасть на неровном месте, с бледным от страдания лицом, медленно шла ко мне молодая женщина - моя мама. Немцы замерли. Мамочка молча взяла меня за руку и попыталась увести, но, ничего не понимая, я громко разрыдалась и не двигалась с места. Кусочек, острый кусочек отпиленного сахара, словно глубоко впился в мое сердце. Мне так хотелось откусить от него хотя бы крошку. Я знала, какой он сладкий, и так давно не пробовала его. В те послевоенные годы жизнь была еще очень не-сладкой и кусочек, маленький кусочек сахара, был мечтой всех детей.
Но мама уже вытирала мои слезы, твердо и ласково говорила: "Доченька, не плачь, успокойся, пожалуйста. Это же фашисты, нам от них ничего не надо, только бы скорее они ушли с нашей земли, сколько горя они нам принесли. Не плачь, у тебя обязательно будут и сахар и конфеты. Пойдем", - и крепко взяв за руку, она уводила меня. Уводила все дальше и дальше отсюда, чтобы никогда больше их не видеть.
Каким-то десятым чувством я поняла маму и послушно следовала за ней, бережно поддерживая ее руку. Маму душили слезы. На всю жизнь я запомнила мамины глаза. Большие, чистые, голубые, как само небо в ясный день, они словно купались в слезах. Слезы были везде: в уголках, на ресницах, внутри глаз. Они тоненькими ручейками обильно струились и не переставали струиться по щекам, как только мама не старалась их сдерживать. Плакали не только глаза, плакало мамино исстрадавшееся молодое сердце. Оно не прощало фашистам того, что они сделали с ней. Это был единственный раз в моей жизни, когда я видела маму плачущей. Она не любила плакать, была удивительно сильным человеком. Может быть, после того случая, тяжело пережив мамины слезы, я всегда с нежностью, любовью и гордостью поддерживала мамину руку и старалась немедленно оказываться с ней рядом в нужный момент.
Заблудилась в трех соснах
Жизнь стремительно неслась вперед, вновь и вновь заполняя чистые страницы моего детства. Лето, стоят теплые солнечные дни. Я с жадностью смотрю и впитываю все, что вижу вокруг. С ребята-ми облазила почти всю станцию и многое здесь теперь знаю. Со смехом вспоминаю, как в первый день приезда чуть не заблудилась.
Когда мне надоело слушать взрослых, которые бесконечно обсуждали наш переезд, я вышла на улицу посмотреть вокруг. Улица мало пострадала от бомбежек, была ровной и длинной. С любопытством разглядывая каждый дом, я медленно удалялась от того, где мы остановились. Спохватившись, не могла вспомнить, какой же из них мой. Остановилась и заплакала, думая, что навсегда потеряла своих родных. Неожиданно ко мне подошел мальчик. "Не плачь. Я знаю, где ты живешь, пойдем, отведу тебя. Он взял меня за руку и подвел к тому дому, где мы остановились. Вот твой дом, запомни и больше не теряйся", - сказал он и убежал. Осмотревшись, я увидела, что мы с ним прошли всего-то три дома от того места, где он меня увидел. Мне было стыдно за свои слезы. Позже мне хотелось поблагодарить Борю - так его звали, но он никогда больше не обратил на меня никакого внимания. И мои благодарные глаза, ловящие его взгляд, оставались устремленными в пустоту. При встрече пробегал мимо, даже головы не повернув в мою сторону. И никогда больше меня не замечал, вскоре и я забыла об этом эпизоде. А сейчас я весело догоняю вместе с ребятами проходящие мимо поезда. Мы знаем точно, когда и какие из них останавливаются и тогда наши алюминиевые огромные чайники наполняются свежей холодной водой, которой мы торгуем. Кому холодной водички? Двадцать копеек кружка. У нас быстро раскупают в жаркий день холодную вкусную воду. Довольные, с горстью звенящих монет мчимся в буфет за пряниками и в одну минуту их уничтожаем.
Походы за углем
Временами на станции подолгу простаивали загнанные в тупики товарные поезда. Нагруженные тяжелым углем, они мчались на север и пустыми возвращались обратно. Они привлекали наше внимание. Здесь у нас с ребятами был свой интерес. Дело в том, что в холодные длинные зимы во многих семьях угля не хватало, стоил он дорого, поэтому взрослые ждали, когда придут порожняки, приходили к ним и выгребали из щелей и железных пазух вагонов завалившийся туда уголь. Мы были тут как тут. Первыми прибегали, лезли под вагон и выгребали в свои сумки, случайно уцелевшие мелкие кусочки антрацита. В скрытом от постороннего взгляда уголке, заросшем густым кустарником, мы высыпали из сумок содержимое, делали угольные кучки, при этом всегда уголком взгляда оценивали у кого больше. Каждый хотел, чтобы больше было у него. Освободив сумки, снова мчались выгребать остатки угля из следующего вагона. Так, обойдя несколько, набирали по пол - ведра и несли домой. Родителей тревожили наши вылазки, но приходилось терпеть, хоть какая-то, да помощь дому. Мы же ничего не боялись, были быстрыми и ловкими, чутко прислушивались к стоящему поезду, почувствовав малейшее движение, зайцем выскакивали из под него.
Пекарня
Железная дорога, как дорога была она нам. Мама часто приходила к останавливающимся поездам и покупала у проводников ванильные, сливочные сухарики. Они были в красивой упаковке. А как они пахли. Сладкий, вкусный запах муки, сливок и ванили возбуждал аппетит. Это было непередаваемо вкусно. Наверное так пахнет само детство.
Тогда на станции был только ржаной хлеб, его выпекала наскоро построенная пекарня. Это было благом для нас, ведь жителям окрестных деревень приходилось круглый год с мешками по несколько километров идти сюда за хлебом. Хлеба часто не хватало. Выстраивались огромные очереди, выдерживались кошмарные давки, чтобы достать буханку черного хлеба. Бывало так, что нам не доставалось. Тогда всей гурьбой мы с ребятами мчались к пекарне. Там поздно вечером выпекали хлеб к утру. Часами торчали возле нее. Подходить близко и просить стыдились, но подбегали и заглядывали в окна, вдыхая аромат свежеиспеченного хлеба.
Работницы пекарни догадывались, что не от хорошей жизни, поздно вечером дети крутились здесь и иногда выносили нам по краюшке горячего хлеба. После этого мы неспеша шли домой, с жадностью поглощали подаренную краюху, с благодарностью думали о тех, кто нам ее преподнес. Спасибо им и сейчас, низкий им поклон.
Вот так жили после войны, кусочек черного кислого хлеба был неожиданной радостью, о белом и мечтать не приходилось. Ну, а если мама приносила сухарики, это был предел мечтаний. Она выдавала по одному. Чтобы сразу не съесть, мы с бабушкой делили его на части. Ели как конфетку - маленькими кусочками. После войны страна восстанавливала разрушенные города и села, вновь вставала из пепла, поэтому у людей еще не было полного достатка, но можно было вытерпеть все: и послевоенную засуху и отсутствие изобилия. Люди за долгие годы войны так устали, что дожив до победы, ничего больше не боялись.
Возвращение солдата
Война закончилась, но на Родину продолжают возвращаться солдаты. Как-то раз я пришла к соседской девочке Вале. Она жила с мамой, ее звали Марусей. Сильная, здоровая, на вид грубоватая, деревенская женщина, на самом деле была доброй и тихой. После гибели мужа на ее лицо, как серое покрывало, легла грусть. Взгляд был рассеянным и блуждающим, он как бы выражал постоянное тревожное состояние ее души. На это была причина. Она каждую минуту ждала сына, о котором ничего не знала. Ночами, умываясь слезами, горячо молилась, чтобы ее Коля вернулся домой живым. Со смертью мужа она почти смирилась, но сына материнское сердце никак не хотело забыть. В нем жила надежда.
И вот однажды, когда мы с Валей спокойно играли, в забрызганное грязью окошко старого бревенчатого дома постучали. Через несколько секунд на пороге вырос высокий красивый солдат. Его гимнастерка была украшена орденами и медалями, на кудрявой голове чуть держась, набекрень, почти на самой макушке была видна пилотка с красной звездой. На его лице солнечным светом светилась такая счастливая улыбка, что нам в этот момент показалось, что он пришел сюда из какой-то незнакомой сказки.
Тетя Маруся бросилась к сыну. "Сынок, вернулся, живой", - словно не веря увиденному, медленно произносила она желанные слова, как будто хотела как можно дольше растянуть счастливые минуты.
- Ну что ты. Мать. Не плачь. Видишь, я дома, стою перед то-бой. Вот он я, - и не дав никому опомниться, он ласково покрыл материнские плечи красивым, ярким платком.
- Господи. Красота-то какая. Спасибо, сыночек, что мать не забыл, но еще большее спасибо за то, что вернулся живым. - Она повисла на сыне и снова стала плакать и причитать. Выплакавшись, побежала к соседям рассказать о своей радости.
А наш герой, наконец, освободившись от материнского плена, громким голосом, скомандовал: "Шагом марш ко мне". И не успели мы оглянуться, как он крепкими молодыми руками поочередно подбрасывал нас под потолок и весело смеялся. Боже мой. Какими же мы были счастливыми. Такого счастья, которое мне случайно пришлось разделить с этими людьми, я не помню, не считая приезда мамы. Мы с Валей прыгали, кричали: "Коля вернулся! Ура! Ура!" С любовью, бесконечной и восторженной, безотрывно смотрели мы на такого красивого и сильного солдата - валиного брата, который только что вернулся домой. Я никак не могла уйти, мне все хотелось и хотелось разделять с подружкой ее огромную радость.
Каждый день, чуть свет, я мчалась посмотреть на нашего освободителя. Так называла всех солдат моя бабушка. А он весело смеялся, каждый раз брал на руки и снова подбрасывал нас высоко к небу. Я хочу, чтобы все солдаты приносили в дом мир и делали счастливыми маленьких детей, подбрасывая их к солнцу так, как это делал в нашем детстве - Николай Потапкин.
Всеобщая радость
Звенящее лето 1947 года на всю жизнь оставило в памяти светлое чувство всеобщей радости. Послевоенное ликование не уменьшалось. Оно увеличивалось. Всеобщая радость словно материализовалась и поселилась среди людей в каждом доме. Уже второй год люди не могли поверить, что пришел мир, пришла победа. Земля расцветала от любви человеческой. Наконец-то люди могли уделить ей столько внимания, сколько было нужно. Разгребались завалы, освобождались площадки под строительство целых улиц. Для домов привозились из ближних лесов срубленные деревья. Их тут же обтесывали, стругали, собирали срубы, не успевали оглядеться, как вырастали дома...
Словно стаи воробьев летали мы возле каждого сруба. После ухода строителей, под пахнущими бревнами занимали позиции и стреляли по фашистам. Запах свежих бревен, мягкая стружка, обтесанные круглые палки-ружья, все это приводило в восторг и делало игру необыкновенно интересной. Нас не могли дозваться ни к обеду, ни к ужину. Поздним вечером, ремнем загоняли домой. Родители объясняли, что война закончилась, не надо больше напоминать о ней, но все было напрасно. Мы продолжали в своих играх громить фашистов и гнать их с нашей земли. Выполняя команду "на животе", ползли по душистой траве к назначенной цели или зарывались, прячась от немцев, в соломенном стогу, привезенном на стройку для крыши дома, так как после войны крыши еще крыли соломой. Мы первыми принимали каждый новый дом. Помню ту удивительную атмосферу, сплетенную из невидимых солнечных нитей, аромата смолы, запаха краски и свежевымытого пола, заполняющую пустоту каждого нового дома.
Огромные, наполненные водой ямы-воронки тоже привлекали нас. Вода в них была чистая, отстоявшаяся. Мы часами, на цыпочках могли сидеть вокруг них и смотреть на воду как в зеркало. Ямы образовались от взрыва снаряда. Зимой их засыпал снег, весной таял, заполняя до краев талой водой. Мальчики мыли в ледяной воде "пулеметы", девочки стирали и сушили "бинты" для раненых, перевязывали раны. Ночами мы продолжали воевать в своих снах, вскакивали, кричали, чем пугали родителей.
Ох, эти игры, овеянные мужеством взрослых, но с мирным запахом смолы деревьев, созидательного стука молотков, равномерным жужжанием пил, какой светлой радостью наполняли они наше детство и как навечно впечатались в детские сердца.
В них сливался воедино стук сердец, созидающих новую жизнь. Эти игры принесла нам победа. Мы чувствовали себя хозяевами на земле, были независимы и свободны.
Покупка дома
Скоро закончится лето, я пойду в новую школу. Это событие заставляет маму поторопиться. Она продает бабушкин урожай, уцелевшие драгоценности и покупает половину дома на Садовой улице. Ей очень нравится именно эта половина, так как окнами выходит не на улицу, а в сад. О бабушке и говорить нечего, от счастья она даже стала тихонечко напевать, устраиваясь на новом месте. Перед окнами усадьба в пятнадцать соток, почти третью часть занимает вишневый сад.
Но не только этим интересен наш новый дом. Во время войны в нем был дзот. Бойцы из пулемета, установленного в одном из окон, стреляли по фашистам. Здесь был тяжелый бой, следы его сейчас мало заметны, так как хозяин перед продажей подремонтировал его и выровнял двор. Усадьба еще знаменита тем, что в конце сада находится братская могила. В том бою полегло много солдат. На месте гибели захоронили их тела. На братской могиле поставили памятник - высокую алюминиевую стрелу со звездой на верху.
Как только мы переехали в этот дом, бабушка с мамой пошли в конец сада, вскопали землю, посадили на могилке цветы. Бабушка сажала, умываясь слезами, и тихонько разговаривала с солдатами, словно они были живыми. Милая моя, бесценная голубушка просила у них прощения за то, что они ушли такими молодыми, а она - уже не молодая, осталась жить. Как будто в чем была виновата. После того, как к этой могиле прикоснулись руки моих любимых, она стояла ухоженная, взрыхленная земля на ней дышала. Брошенные семена цветов уже вцепились в нее своими крепкими ростками, чтобы распуститься вновь. Бабушка считала святым долгом выпавшую на ее долю заботу. Она продолжала ухаживать за могилой до тех пор, пока останки солдат, захороненных здесь, не перенесли в общую 3 братскую могилу, вырытую на главной площади нашей станции. Там же в честь павших воинов был высажен сквер..
Школа
Шел 1947 год. Лето скрылось за горизонтом, пришла ласковая, золотая осень и я со своими новыми друзьями пошла в новую для меня школу во второй класс. Ростом я самая маленькая, поэтому со мной любят нянчатся старшеклассники, как с живой куклой. Мама купила мне красивое красное шерстяное платьице, вышитое желтой золотистой ниточкой. Оно очень идет к моим карим глазам и черным волосам. И все мне говорят, что я в нем прехорошенькая. Я просто упиваюсь во всеобщем внимании и любви со стороны старших. Глупенькая, тогда я не понимала, какой подвох был здесь заложен, потому что как только я подросла, весь интерес ко мне пропал. Со мной больше никто не возился, никто меня не замечал. Не понимая в чем дело, с недоумением смотрела я на своих, еще вчера таких добрых, друзей, а сегодня, словно незнакомых и чужих.
Школьные дни наполнялись новыми познаниями, каждодневным утверждением своего маленького собственного я. Новая учительница - Валентина Савельевна - молодая и красивая. У нее роскошные блестящие косы, заложенные в тугой пучок. От нее исходит душевное тепло и чем-то она напоминает маму. Мне в ней все нравится, но ее строгость не дает показать это. Она тоже присматривается ко мне, потому что в классе я новенькая. Меня это смущает. Но скоро я привыкну к ней, полюблю и не буду бояться, разве только чуть-чуть. Валентина Савельевна откроет во мне новое качество - у меня красивый голос. Теперь я в классе запевала. И песня открывает для меня новый замечательный мир чувств, переживаний, восторгов. Я пою на школьных вечерах, в нашем единственном на станции клубе, старый немцы сравняли с землей. На этом месте построили длинный барак с маленькой сценой, на которой показывали кино, устраивали танцы для взрослых.
Там же проходили праздничные торжества, на которых выступали дети. Этот вытянутый барак был для нас - Храм Искусств. Кто-то из старших ребят просверлил в деревянной двери клуба маленькую дырочку, мы быстро нашли ее и оценили. Двери клуба часто были закрыты для нас, не всегда находились деньги, чтобы купить билет, или шли фильмы, на которые детей до шестнадцати лет не допускали.
И тогда, прижавшись к двери, уткнувшись в нее носом, затаив дыхание и приставив один глаз к дырочке, мы могли видеть, что творилось на экране. Билетерша тетя Маруся была строгой, но, стоя по ту сторону двери, слышала наши тяжелые вздохи и видела, как упорно чьи-то глаза сверлили дверь. Тогда, сжалившись, когда фильм уже шел, она тихонько открывала дверь и впускала нас. Мы зайцем летели на первые ряды, обычно они были свободными, и замирали. Через несколько секунд, позабыв обо всем на свете, уже неслись вместе с персонажами героев фильма по тем дорогам и судьбам, которые были на экране. Если фильм был музыкальным, то уносили с собой домой новую песню.
Песня
Ах, песня. Как она украсит мою школьную жизнь, сколько счастливых мгновений даст почувствовать и пережить на сцене. Эти мгновения ни с чем не сравнимы. Сознание того, что ты нужна, что тебя любят, что ждут твоих песен, постоянно наполняет все твое существо необъяснимым приятным волнением. Твои учителя, друзья и даже незнакомые люди, восторгаются тобой, говорят тебе слова благодарности, все это просто замечательно. Мне кажется, что все дети обязательно должны пережить эти восторженные чувства любви к себе. Это обогащает маленького человечка, делает его увереннее и помогает всех любить и быть благодарным за любовь.
Я помню сборы на концерты, когда мама и бабушка готовят красивый костюм и вместе с тобой переживают радостное волнение. Когда, затаив дыхание, ты выходишь на сцену, когда помимо тебя, голос сильный и звонкий вырывается из души, словно птица из клетки. И ты, захлебываясь от восторга, даешь ему полную свободу... Но самое потрясающее - это гром аплодисментов, когда зал не затихает и тебя все просят и просят спеть еще и еще.
В нашей школе любили песню. Два раза в неделю работал хоровой кружок. Хор большой, из всех классов стекались сюда голоса тех, кто любил петь. Звонким голосом я запеваю:
Солнышко светит ясное.
Здравствуй, страна прекрасная,
Юные нахимовцы тебе шлют привет,
В мире нет другой Родины такой,
Озаряет нас, словно солнечный свет,
Слава твоих побед.
Каждый раз на праздничных концертах в исполнении школьного хора звучали песни военных лет, созданные самой жизнью.
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы
И сосны слышали в окрест, как шли,
Как шли на битву партизаны.
В лесах врагам спасенья нет,
Летят советские гранаты
И командир кричит им в след:
"Громи. Громи захватчиков, ребята".
Школьники маленькой станции, затерянной в огромных просторах нашей Родины, еще не видевшие в своей жизни ни одного города, прославляли их в песнях.
Мы вернулись домой, в Севастополь родной,
Вновь, как прежде, каштаны цветут,
И опять я вас жду, вдоль бульвара мы идем
И как в юности поем...
Пели мы о великом городе - Ленинграде.
За заставами ленинградскими
Вновь бушует соловьиная весна,
Где не спали мы в дни солдатские,
Тишина кругом, как прежде, тишина.
Над Россией небо синее,
Небо синее над Невой,
В целом мире нет,
Нет красивее Ленинграда моего.
И, конечно, пели о любимой столице.
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в сердцах будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя Столица,
Золотая моя Москва.
Песни военных лет, самые дорогие и любимые нашим народом, были очень нужны людям и после войны. Они украшали и наполняли жизнь огромным желанием трудиться во имя будущего, чтобы жизнь стала краше и лучше. Поэтому, когда в клубе на праздничных торжественных вечерах эти песни исполняли дети, взрослые воспринимали их с большим восторгом.
Вижу, как к маме после нашего выступления в клубе подходят люди, которых я не знаю, и благодарят за то удовольствие, которое получили, слушая ее дочь. Они жмут ей руки. Мамино лицо светлеет, добреют глаза, а щеки заливаются счастливым румянцем. "Значит моя мамочка счастлива, " - радостно думаю я про себя. Это непередаваемый момент и торжество детской души, ее самый высокий взлет.
В один из теплых. щедрых августовских дней страна отмечает праздник "День железнодорожника". Празднуют его и на нашей станции. Один из них запомнился на всю жизнь. До сих пор вокруг станции стоят прекрасные густые леса, в которых во время войны люди спасались от фашистов. После войны леса очистили от мин, снарядов и железнодорожники стали проводить свои праздники на природе. Как на любой небольшой станции у нас уважали тех, кто работает на железной дороге, понимая как непрост их труд. На детское воображение особенно убедительно действовала форменная одежда, мы старались показать им свое почтение. И вдруг железнодорожники нас пригласили дать концерт в лесу. Всех школьников, участвующих в выступлениях, привезли на грузовой машине в лес.
Синее небо над головой, густой лес, зеленая трава под ногами, пение птиц, недавно завоеванный мир. Все в праздничном настроении. И легкой, волшебной птицей полетела по лесу моя песня...
4 Ходили мы походами в далекие края,
У берега французского бросали якоря,
Бывали мы в Италии, где воздух голубой,
И там глаза матросские туманились тоской.
Помним наши рощи золотые,
помним степи, горы, берега.
Милый край, Советская Россия
Ты морскому сердцу дорога...
Песню знали многие взрослые, подхватили ее и снова она всех объединила. Лес наполнился радостным многоголосьем.
Красивы африканские заливы, берега.
Сияет в ясной полночи хрустальная звезда,
Но где бы мы не плавали, все звезды над водой
Казались нам московскою, кремлевскою звездой.
В то послевоенное время детям уделялось много внимания, может быть потому, что натосковавшись в окопах люди в полную силу по-настоящему оценили, что такое дом, семья, дети. Поэтому нам было уютно и тепло в окружении взрослых.
Не знаю, как бы я выросла без песни. Пою везде: в школе, дома, в колхозах, когда мы с концертом выезжаем туда. Пою на Олимпиадах, в разных городах: Курске, Белгороде. Пою, забравшись на дерево, растущее в палисаднике нашего дома, раскачиваясь на его ветвях. Мой голос долетает почти во все уголки, пока еще совсем небольшой, полуразрушенной немцами станции, где живут мои земляки, которые тоже любят песню.
Школьная песня осталась для меня самым лучшим воспоминанием. Сейчас я думаю, какими же талантливыми были наши поэты, композиторы, певцы. Но не менее талантливы, наверное, были наши учителя, которые не имея специального музыкального образования учили нас петь. Всем им великий наш поклон.
Учителя Ржавской Железнодорожной школы № 11
Сегодня мне кажется, что наши учителя из школы не уходили, а просто жили в ней. С раннего утра до позднего вечера они занимались с нами. Каких только не было кружков: хоровой, драматический, хореографический, художественного чтения, акробатический, химический, физический, шахматный, кружок мотоциклистов, стрелков и это еще не все.
Наша школа была настоящим культурным центром, двери ее были открыты допоздна. В девять часов вечера нянечка выгоняла всех, объясняя, что надо убрать классы к завтрашнему дню, но мы не уходили. Только в половине десятого ей все-таки удавалось буквально вытолкнуть каждого "в шею". В школе для нас было все, не надо было нигде шататься, мы все были при деле, каждый занимался своим любимым.
Думаю, что сделаю правильно, если на этих страницах от имени всех учеников Железнодорожной школы №11, станции Ржава, выпуска 1956 года с благодарностью вспомню имена любимых учителей, чтобы о них узнали все, кто будет читать мою повесть.
Спасибо Вам, наши дорогие, скромные, добрые, честные и умные за то, что в полной мере передали нам все, что знали. Мы не забыли, помним и храним в памяти Ваши имена. Мария Терентьевна - сельская учительница, Валентина Савельевна, Евгений Никитович, Екатерина Оксентьевна, Лариса Николаевна, Надежда Сергеевна, Таисия Дмитриевна, Дмитрий Романович, Андрей Яковлевич, Валентин Федорович, Михаил Илларионович, Екатерина Константиновна и всем тем, кто здесь не назван - низкий поклон.
Пожалуйста, уважаемый читатель, вчитайся в эти дорогие моему сердцу имена, как красиво они звучат, какие русские, простые, без всякой вычурности. С сожалением я думаю о том, что многие из них уже никогда не прочтут эти страницы, слишком поздно написаны они. Что поделать... Душа, сердце, зрелый ум только сейчас позволили взять перо и представить все пережитое мною и в моем лице моим поколением, на ваш суд. Многие из названных учителей пришли тогда в школу прямо из военных окопов, одни сразу после окончания войны, другие немного позже. Валентин Федорович - преподаватель физики задержался в морских водах, но в первый день работы в школе собрал нас после уроков и под звуки неразлучного с ним на войне аккордеона спел такую красивую песню, что у нас всех закружилась голова. Слова в ней были очень романтичные, про любовь и верность. Зачарованные нежной мелодией, мы слушали с открытыми ртами и старались запомнить каждое слово. Прошло много лет, но некоторые помню.
Но вот их луна осветила, секрет открывает простой,
Там носик курносый и милый и девичий взгляд озорной.
Там выбились из под берета каскады кудрявых волос,
Так вот почему, до рассвета с матросом танцует матрос.
Учитель пел нам о любви как равным, как взрослым, рассказывал песней может быть о себе. И такая тайна шла за его песней, такая нежность окутывала всех, кто был вокруг, словно мы тоже были участниками событий, о которых он пел.
В послевоенные годы в нашу школу пришла работать молодая учительница, выпускница Курского Педагогического института, преподаватель русского языка и литературы - Екатерина Ивановна. Веселая, задорная, красавица, всего на несколько лет старше нас - сделалась всеобщей любимицей. Это она сплотила нас песней, организовав в школе хор. Обладая тонким музыкальным слухом, красивым голосом, великолепной дикцией, вечерами репетировала концертные программы, тематические композиции, разучивала новые песни.
После уроков, оставив дома портфели, мы снова мчались в школу, к ней. Не представляю, как у нее на все хватало времени. Всегда с аккуратно уложенными локонами, модно одетая, добрая, она была примером для нас. Ее огромные бирюзовые глаза смотрели на нас с теплотой и лаской. Казалось, что из этих глаз на тебя сыплются искры любви и поддержки. Если кто-то из учителей был не справедлив к нам, она всегда вставала на нашу сторону. От нее исходило столько здоровой энергии, радости жизни, что вокруг всегда царила удивительная доброжелательность. Ее личная жизнь складывалась у нас на глазах. Мы с волнением следили за событиями, имеющими к ней отношение, а она, любя нас, доверяла, насколько могла, свои взрослые тайны. Дружбу с любимой учительницей я пронесла через годы и сохранила ее по сей день.
Теперь время опять вернуться туда - в мое послевоенное детство.
Железнодорожный вокзал
"По ошибке я сел не на тот поезд и меня высадили за Курском на станции Ржава. Там я просидел несколько часов, дожидаясь своего поезда. Хорошо было сидеть в зале третьего класса, читать расписания, слушать звонки и прерывистый стук телеграфного аппарата. Выходить на перрон, когда мимо проносились без остановки, сотрясая маленький вокзал, скорые поезда. Я побродил около станции по полям. Уже начиналась весна. Снег осел и стал ноздреватым. Тучами орали галки. И мне захотелось уйти в сырые весенние поля. И больше оттуда не возвращаться."
К. Г. Паустовский "Повесть о жизни".
Вокзал - это целое государство, он весь в кипении. Постоянно наполнен разными людьми. Целый мир острых впечатлений - Таинственный остров... Наша станция - узловая и люди здесь задерживаются, ждут часами поезд, на который нужно пересесть. Часто, возвращаясь из школы, мы с ребятами идем на вокзал, который находится в полуразрушенной церкви. Его многолюдье привлекает нас и мы бесцельно, зеваками, шагаем туда и обратно, надеясь увидеть что-нибудь интересное. Особенно нам нравится, когда на станции останавливаются солдаты. Они собирают нас возле себя и рассказывают что-нибудь интересное о войне, при этом медленно развязывают рюкзак и достают из него каравай хлеба, банку тушенки, головку лука и несколько драгоценных кусочков сахара. Как загипнотизированные смотрим мы на нашего волшебника. А он с радостной доброй улыбкой командует: "Налетай!" - И мы, конечно, налетаем.
Если такое событие случается, то облепив со всех сторон нашего нового друга, повиснув на его спине и плечах, мы внимательно слушаем рассказ и с удовольствием уплетаем вкусную краюшку хлеба с ароматно пахнущими на нем кусочками тушенки, щедро положенными добрыми руками. Такое событие бывает не часто, поэтому для нас оно, как праздник.
Первые годы после войны - трудные годы, дома часто, кроме картошки и тюльки, ничего не было. Тюльку на станцию привозили в бочках. Жители набирали ее помногу. Еще привозили пиво, тогда на станции становилось оживленно и многолюдно. Со временем в станционном буфете стали появляться вкусные продукты, шоколад, от его запаха кружилась голова, при виде пряников текли слюнки и остановить их было невозможно. Стали привозить "краковскую" колбасу, такую вкусную, что сейчас мне кажется, что рецепт той, какая была в детстве, навсегда утерян. Ничего вкуснее не было.
Родители строго наказывали и не разрешали ходить на вокзал, боялись - могут обидеть. Но никто и никогда нас не обидел - вот какие люди тогда были. К вокзалу шли все улицы, самые отдаленные дома тогда находились в десяти минутах ходьбы, поэтому остановить нас было невозможно.
Интересно было приходить на вокзал вечером, когда приходили "кукушки", как тогда их называли. Из Курска, Белгорода, Харькова, Обояни, они привозили столько народа, что два небольших церковных зала не могли всех вместить. Местные жители брали людей на ночевку. Среди них иногда приходили и мы с мамой. Собирали несколько человек и вели в наше небольшое жилище. Мама стелила на пол старую одежду, набрасывала сверху ватное одеяло и все, кто пришел, укладывались спать. Незнакомые люди отдавали маме паспорт.
Однажды, вместе с другими, к нам пришла переночевать крепкая старуха, от нее веяло уверенностью и силой. Душевно поговорив с мамой и бабушкой о жизни, она спокойно улеглась спать и не отдала маме никакого документа.
Уставшие люди крепко уснули. Бабушка, проснувшись раньше других, увидела, что двери, которые на ночь всегда закрываются, открыты. Разбудив маму они поняли, что старуха обокрала нас. Исчезла мамина кроличья новая шубка и мои, недавно купленные, единственные сапожки. В доме не было ничего лишнего. Теперь не стало последнего. Мне не в чем было идти в школу, мама не могла выходить на улицу.
После этого случая мы перестали впускать в дом незнакомых людей. То, что иногда давали за ночлег, не могло решить домашние проблемы, а вред, который был нанесен старухой, был для нас сейчас невосполним. Погоревав о сапожках, я быстро о них забыла. Куда грустнее было то, что теперь у нас на ночлег не останавливались хорошие люди, в большинстве - добрые и простые. Темными и холодными вечерами мы больше не ходили на вокзал. Но походы эти мне тоже запомнились навсегда, как поздним, зимним вечером, раскрасневшись от холода, целым табором вваливались мы на го-лову испуганной бабушки, в нашу половину, где и самим-то места мало, но где хватало его на всех.
Новая подружка
Я полностью освоилась на новом месте, у меня становится все больше и больше друзей. На празднике елки, проходившем в красном уголке железнодорожников, куда я совершенно случайно попала, познакомилась с девочкой, которая, как и я, недавно приехала в наши края. Когда получив подарок, газетный кулечек со сладкими конфетками-подушечками, я с наслаждением разглядывала их, ко мне подошла соседка со своей маленькой племянницей. Девочка была меньше меня и младше на два года, очень хорошенькая. Она сразу мне понравилась, и когда меня попросили потанцевать с ней, то я с удовольствием взяла ее за руку и мы закружились в новогоднем хороводе. Зовут ее Люся, с того дня мы с ней неразлучны.
У нее удивительная судьба, она почти сирота. Ее мама умерла, а папа все еще не вернулся с войны. Она и двое ее братьев живут с папиной сестрой и бабушкой - папиной мамой. Все ждут не дождутся отца. И вот однажды мы узнаем, что люсин отец вернулся домой. Любопытству нашему нет предела. Все ребята с нашей улицы отправляются играть возле люсиного дома, чтобы увидеть ее отца. Он очень красив, Люся "в него". Нам всем он очень нравится. Молча думает каждый, вот бы мне такого папу.
У моих друзей, как и у меня нет отцов: у кого погибли, у кого без вести пропали. В первый раз спрашиваю маму об отце. Мама с грустью рассказывает, что он смелый и добрый. Никто не знает, где он сейчас. Мне трудно понять сложные мамины слова "без вести пропавший", они кажутся какими-то холодными и далекими. Я стараюсь их побыстрее забыть. Но с тихой надеждой спрашиваю: "Мама, может быть папа еще вернется домой?" "Как знать", - задумчиво отвечает мама. Какой он - мой папа? Мне очень хочется его увидеть...
Все свободное время я у Люси, не только потому, что искренно люблю ее, но еще и потому, что каждый раз мне хочется посмотреть на ее папу. У Люси такая же добрая бабушка как и у меня. Каждый день она угощает нас теплым парным молоком. У них своя корова, и мы подолгу крутимся возле нее, наблюдаем, как бабушка доит. У нас никогда не было коровы, она такая большая, не то, что наша козочка, которая была у нас в деревне. Я боюсь к ней подойти, а Люся не боится, она тоже умеет доить корову и очень любит ее. "Смотри, - говорит она и гладит коровку по ушам и глазам, - Она добрая и никогда тебя не обидит". Неуверенно протягиваю к ней руку и провожу ею по спине, а она своими огромными грустными глазами смотрит поочередно на нас и протяжно и ласково мычит. Наверное благодарит за ласку, да еще за то, что у нее есть свой дом и есть, кому отдавать молочко.
Как только приходит люсин папа, мы не отходим от него. Знаем о нем все. Недавно у него появилась любимая женщина - тетя Оля, мама моей школьной подруги Светы. Она добрая и красивая, работает в вокзальном буфете. Теперь нам легче прожить. Мы с Люсей частенько наведываемся к ней, как бы случайно проведываем, а она не случайно, каждый раз щедро завертывает нам пряников и конфет. Усевшись на единственной полуразвалившейся скамейке, примостившейся у вокзала, делим все пополам. Моя дорогая, добрая, нежная подружка нашего далекого полуголодного детства, я все помню и никогда не забуду.
Однажды в зимние каникулы люсин папа берет нас с собой в гости к своему другу, с которым они вместе воевали. Он живет в совхозе в нескольких километрах от станции. Поедем на лошади. Люсин папа усаживает нас в сани, покрывает ноги теплым тулупом. Мы замираем от свалившегося на нас неожиданного счастья, со смехом кутаемся в тяжелый не пропускающий света тулуп. Под ним так тепло и темно, что даже глаза не надо закрывать. Скорость нарастает и мы, вынырнув на секунду наружу, ласково кричим лошадке, чтобы она мчала нас побыстрее. Дорога длинная, ровная. Снег белый, сверкающий. Солнце яркое и лучистое. День тихий, безветренный. Чудо, чудо жизни. Мы счастливы. Да разве может быть иначе. Нам ничего не страшно, с нами люсин папа - смелый и бесстрашный. Подъезжаем к огромному деревенскому дому. На крыльце нас встречает папин фронтовой друг.
Я не один, встречай гостей. Крепкими руками они подхватывают нас и вносят в теплый дом. Накрыт праздничный стол, взрослые сажают нас рядом с собой. Наевшись вдоволь мы поем, танцуем, а они смотрят на нас и радуются. Всем весело. Но как всегда, все хорошее проходит быстро, закончился и этот сказочный вечер, ко-гда затаив дыхание слушали мы воспоминания фронтовых друзей о том, как добывалась наша победа. И многое не понимая, сердцем чувствовали, как трудно им было на войне, так как иногда в глазах этих мужественных людей мы видели слезы. С нескрываемой любовью смотрели мы на них, тихонько подходили, рассматривали ордена, бережно гладили. Темным вечером возвращаясь домой, мы сладко дремали, закутавшись все в тот же тяжелый тулуп. До сих пор помню все детали того вечера и не забуду никогда. Нашей любви к люсиному папе не было предела. И надо же было случиться такому несчастью, которое повергло всех в беспросветное горе. Убили люсиного папу.
Однажды поздно вечером, когда он возвращался домой, на него напали бандиты, неизвестно откуда взявшиеся на станции. Они хотели снять с него офицерскую форму. Не отдал он офицерский мундир, залил его своею кровью и заплатил за него жизнью. Он выстоял на жестокой войне, вернулся домой к осиротевшим детям, но уроды, человеческая мразь, убили его. Каково же было наше горе, не передать словами. Обливаясь слезами, обнявшись и прижавшись друг к другу плакали мы, ничего не видя вокруг. Вся станция пришла проводить в последний путь своего сына. Все были потрясены смертью молодого офицера. Плакали фронтовые друзья, не стесняясь слез. Бледная и осиротевшая, стояла тетя Оля - вторая жена люсиного папы. Еще не успев до конца поверить в свое женское счастье, неожиданно свалившееся на нее, она уже прощалась с ним навсегда. Потрясенные, стояли родственники, прижимая к себе двух маленьких мальчиков и Люсю. Через некоторое время мою Люсю забрала другая бабушка и увезла в далекий и незнакомый город Канск. Оттуда стали приходить ко мне ее письма. Я скучала и никак не могла примириться с тем, что Люся теперь так далеко. В длинных письмах мы клялись друг другу в вечной любви.
Зоя
Жизнь вокруг бурлила, смешивала, разбрасывала людей и события. Постепенно боль разлуки с любимой подругой затихала. Неожиданно в мою жизнь вошла еще одна девочка - Зоя. Она росла в многодетной семье. Десять братьев и сестер окружали ее. Мама Зои была награждена орденом - Мать-Героиня. По праздникам она надевала орден и все на улице раскланивались с ней. Я помню какой он красивый, словно маленькая иконка, на которой изображены мать с ребенком на руках.
Троих сыновей проводили родители Зои на войну. Все остались живы. Двое из них вернулись домой, а третий продолжал служить в Германии. Казалось бы, ну что волноваться, дом полон ребятни. Но матери нет покоя, пока хотя бы один из них далеко от дома. Надо увидеть своими глазами, прижать к груди и только тогда успокоиться. И она ждала Гришу - старшего своего. Он самый красивый, самый добрый и самый умный, ведь недаром же его оставили служить в Германии. - говорила она и очень гордилась, что Гриша у нее офицер. Я тоже с замиранием сердца вместе с многочисленным семейством ждала Гришу.
В наши края Амелины, такая была их фамилия, приехали из поселка - Хомутовка - родины Н. С .Хрущева. Отец Зои, серьезный и немногословный человек, день и ночь пропадал на работе. Мать одна занималась детьми, окруженная со всех сторон своими сорванцами, она уже здесь, на новом месте, родила еще троих. Комната, которую они снимали недалеко от нас, была похожа на пчелиный улей. Ни теснота, ни постоянные выяснения отношений с мордобитиями не раздражали родителей, у них на всех хватало ласки и любви.
Мне нравилось бывать у них. Когда дети приходили из школы, теснота стояла невообразимая, но я никому не мешала, более того, все искренно радовались моему приходу. Меня всегда сажали за огромный стол вместе со всеми. Я и сейчас помню, как вкусна была у них картошка с квашеной капустой, которую дома я никогда не ела. Рассыпчатая, белая, липкая курская картошка и желтая с ярко оранжевой морковкой капуста. Семья питалась простой пищей, надо было всех накормить, но эта пища тогда показалась мне самой вкусной.
На нашей улице они прожили недолго. Отец с первых дней стал строить свой дом. Только в новый дом приходилось идти долго, так как он строился по другую сторону железной дороги, но нашей дружбе с Зоей это не помешало. Она часто оставалась у нас ночевать. Она была маленькая, очень изящная, непослушные смоляные волосы обрамляли ее беленькое личико, на котором черными угольками блестели глазки. Приветливо торчал курносенький носик, а маленький малиновый ротик всегда улыбался. Она была похожа на куколку. Добрая и кроткая Зоя просто спасла меня от тоски по Люсе.
Цыгане
В один из летних дней я пошла к Зое, теперь уже она жила в новом доме. Когда перешла линии, по которым мчатся поезда, по другую сторону увидела, что на пустыре расположился цыганский табор. Цыган было много, видно было, что они здесь жили несколько дней. Сегодня они уходили в другое место. Цыгане снимали палатки, свертывали и укладывали свои пожитки в большие цветастые мешки. Зрелище было интересное, кто громко ругался, кто безжалостно таскал друг друга за длинные лохматые волосы. Дети почему-то бегали голыми и орали. Группа цыган - мужчин спорили, то и дело подзывали пожилых цыганок и отдавали распоряжения. Галдеж стоял по-настоящему - цыганский. Несмотря ни на что, молодые цыганки продолжали гадать. Как только кто-то подходил, они тут же оказывались рядом. Быстро тасуя карты, раскидывали их, шептали что-то на ухо и лелейным голоском просили позолотить ручку.
Незаметно ко мне подошла немолодая цыганка в яркой одеж-де, широченной юбке, в пестрой кофте с сборчатыми рукавами, с монистами на шее. В ушах висели огромные золотые серьги, на руках блестело множество браслетов, на все пальцы были надеты кольца. Она ласково взяла меня за руку и сказала: "Какая хорошая девочка, черненькая, с карими глазами, с черными кудрями, ну просто цыганочка. Может ты и вправду цыганка?" - спросила она, глядя на меня уже более любопытно, нежели ласково. "Нет, русская", - тихо ответила я.
Но она уже не слушала меня, крепко держала мою руку и вела к старой цыганке. Нагнувшись, на ухо что-то сказала ей по-цыгански, на что та ответила кивком головы. Затем они раскрыли передо мной резную шкатулку, где лежало множество украшений "Тебе нравится? - спросила старая цыганка. -"Хочешь, они буду твоими." Глаза мои, никогда раньше не видевшие ничего подобного, перебегали с одного украшения на другое. Я неуверенно трогала их, они сверкали, переливались, от них исходило какое-то волшебство. Конечно, я забыла обо всем, доверчиво вложила свою ручонку в руку старой цыганки и пошла с ней. По счастью, кто-то из соседей все это видел и успел рассказать моей бабушке, которая в это время случайно встретилась на дороге.
Откуда только взялись силы. Забыв о больных ногах, бабушка что есть мочи помчалась догонять цыган, которые еще не успели уйти далеко. "Ишь, что придумали, ребенка украсть", - кричала она, захлебываясь от возмущения. Подбежав к растерянной цыганке, она выхватила меня и, не останавливаясь, вместе со мной бросилась бежать. Опомнившись, цыгане бросились за нами. Но, собирая вокруг людей, бабушка спасала меня, как могла. "Помогите, люди добрые, спасите, внучку украли цыгане". Люди стали останавливаться. Бабушка все бежала и кричала, не отпуская мою руку, пока, наконец, не почувствовала, что мы в безопасности. Цыгане испугались и отстали. Так, в очередной раз, бабушка спасла меня.
Сегодня не могу себе представить, что было бы со мной, не успей она тогда догнать цыган. С того дня я страшно боялась их, обходила стороной, когда они снова появлялись в этих краях. Но прошло время и об этом забыли все.
Стук в окошко
Время шло. Земля и люди продолжали залечивать раны нанесенные войной. Осиротелыми стояли уцелевшие дома тех, кто не вернулся и уже никогда не вернется с войны. Но иногда происходило просто какое-то чудо, когда, уже нежданно, в чье-то окошко раздавался стук. Однажды постучали и в наше...
Через минуту в дом вошло трое стройных мужчин, все в офицерских формах. Их кудрявые головы задевали наш низкий потолок. Неописуемая радость горячим солнечным светом обожгла все мое существо. "Откуда они взялись? Кто они такие?" - усиленно соображала я... Вижу как мама, мгновенно преобразившаяся и счастливая, с нежностью обнимает и целует одного из них. Красивым движением рук она трогает его волосы. Гладит, как меня - думаю я и немножко ревную, ведь мама только моя. Как будто чувствуя, что со мной происходит, она говорит:" Доченька, это дядя Ваня, наконец-то он приехал, я так ждала. Я очень люблю его, хочу, чтобы и ты полюбила. Теперь он будет жить с нами и станет тебе, как папа." Так вот в чем дело... "Нет, мамочка," - мысленно отвечаю ей, - У меня есть свой папа и, хотя я никогда не видела его, не знаю жив ли он, но верю, что он обязательно вернется и найдет меня. Я буду его ждать", - с этими мыслями твердо и сурово смотрю в глаза нового папы и он уже не кажется мне таким хорошим. Но дядя Ваня не догадывается о моем душевном смятении, он подходит ко мне, берет мои руки и говорит: "Ну что, давай знакомиться. Я - Иван Петрович, а ты - Лидочка, да?" "Да", - тихо отвечаю я, забыв о своей недавней обиде и сожалея только о том, что в этот момент меня не видят мои друзья.
Взволнованная бабушка украдкой смахивает слезы, внимательно и с благодарностью всматривается в красивого голубоглазого блондина. Потом, застеснявшись своего любопытства, тихим голосом приглашает всех сесть за стол, быстро собирая все, что есть в доме. Дядя Ваня подходит к бабушке, обнимает ее, прижимает к сердцу, и она, маленькая и худенькая, утопает в его широкой груди. "Здравствуйте, мама," - немного дрогнувшим голосом говорит он. "Здравствуй, сынок", - ласково отвечает она.
Так к нам из военного госпиталя приехал со своими друзьями - однополчанами мой отчим. С огромным интересом смотрю я на все, что происходит сейчас в нашем доме, и вижу - как хорошо взрослым. Перебивая друг друга, гости о чем-то рассказывают маме. Они знают ее с тех пор, как лечили в госпитале. Все они медики - врачи. Иногда при воспоминаниях на минуту замолкают, чтобы проглотить подступивший к горлу ком, который не дает говорить. Сколько им пришлось увидеть за эти страшные годы войны... Но побеждает молодость, радость встречи и они от души веселятся, радуются тому, что остались живы, что сегодня вместе, что могут пить вино, шутить, что полны сил и желаний строить и созидать. А я широко открытыми глазами смотрю на них, я так люблю их всех, ведь это они спасли мою мамочку и вернули ее мне и бабушке.
Мы - дети военных лет, кто остался живыми, не понимали тогда, какой Великий подарок преподнесла нам судьба. Даже в страшном кошмарном сне невозможно представить, что могло быть с нами, если бы не был побежден фашизм. Мы поймем это только тогда, когда сами станем взрослыми.
А тогда нас - моих сверстников, окружали оставшиеся в живых те немногие отцы и матери, наши замечательные молодые родители со своими нелегкими судьбами, которые на своих плечах вынесли весь ужас военных лет. И это было самым главным для всех, взрослых и детей, потому что тогда казалось, что жизнь впереди будет вечной, что только сейчас все и начинается как для них так и для нас.
Поэтому в нашем доме сегодня такой замечательный праздничный день. Поднимают тосты За победу! За мамочку! За бабушку! За меня и мое поколение! За то, чтобы никогда не повторилось та-кое!
Поют и танцуют. Танцует и моя любимая мамочка, ей недавно исполнилось двадцать шесть лет. Я смотрю на нее не отрывая глаз, боюсь, что она может упасть. Вижу бабушкины тревожные глаза. Но сильные руки дяди Вани крепко и бережно поддерживают ее. Никогда больше не видела, маму танцующей. Это любовь дала ей силы. Она сегодня счастлива, впервые после того, что ей пришлось пережить.
Веселье в полном разгаре. Ну вот и хорошо", - думаю я и не-заметно для всех ускользаю в наш двор. Мне надо побыть одной, пусть в душе улягутся все собравшиеся в один узел чувства: радость, любовь, обида. Здесь, в палисаднике, клены, посаженные мамой, она говорит, что они растут вместе со мной. И я вместе с ними в тишине переживу все, что неожиданно свалилось на меня и переполняет сегодня. Они мне в этом помогут. Неожиданно на меня налетает порыв свежего ветра и я улавливаю все тот же острый, сладковато-горький запах серой, с желтыми мелкими цветочками полыни. Полынь цветет, и липкая пыльца ложится на лицо. Может это и есть запах самой жизни, той, которая ждет меня впереди, сладкой и горькой, прекрасной и непостижимо трудной, от которой порой кружится голова и понять ничего невозможно. И вновь, как тогда в первый раз, на длинной деревенской дороге, которая и повела в эту самую жизнь, меня одурманивает полынный хмель... И, не сумев ни в чем разобраться, обнявшись с полынью, я засыпаю... Сквозь сон чувствую как чьи-то нежные руки уносят меня в дом.
О, Родина! Любовь моя святая,
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя!
Любовь
Любовь, с чем можно ее сравнить? Гуляя в Венском лесу Парижа, в феврале месяце 1997 года, возможно я чуть-чуть приблизилась к разгадке непостижимого чуда. Этот зимний день в Париже был удивительно приветливым, для зимы просто дивным...
Я приехала в середине января. Наш самолет Париж встречал ярким солнцем, весенним теплым ветром и совершенно изумительными раскованными, улыбающимися французами. Париж сверкал золотыми куполами, летящими в небо золочеными ангелами, хрустальными брызгами фонтанов, красотой дворцов и современных зданий.
Мост, подаренный Франции отцом последнего царя Российской Империи Александром III, словно спускался с самого неба и горел на солнце гирляндами золотых цветов, нарядными фонарями, окруженными амурами. Как символ союза Франции и России, аллегории Сены и Невы - двух великих рек, в виде бронзовых с позолотой женских фигур, раскинув свои руки, приветствовали и приглашали в Париж... Спокойно и мирно покачивали воды Сены сотни маленьких пароходов, катеров, лодок. В Париже модно жить на воде, все знаменитости, богатые люди устроили здесь свои гнездышки.
Везде любовь к своему Государству, к столице, к каждой улице, дому. История Великой страны застыла в памятниках и площадях. Чистота, культура, порядок. "Молодцы французы", - говорю я себе, но в душе нет ни зависти, ни обиды. Россия и Франция так похожи, как родные сестры, только наш дом побольше и сегодня мы наводим в нем порядок. Будет, обязательно будет так и у нас. Будут смеяться люди, будут радоваться жизни, будут снова законной гордостью гордиться тем, что они русские. Культура быта, культура общения, все, чего нам так не хватало в эти годы, уже шагнула к нам и поможет жить так, как живут в Европе. Только взять бы стоящее, не хватать все подряд и не растерять при этом обновлении то лучшее, что есть у нас. Одним словом, конечно, я влюбилась в Париж... Опять эта любовь...
Любовь, как много в этом слове. Любовь к Родине, любовь к матери, любовь ко всему живому, любовь к искусству, наконец, любовь к любимому. Где она начинается, когда? Что она такое есть на самом деле, - рассуждала я, глядя на плавающих в феврале месяце лебедей Венсенского пруда.
День был необычный, сильный ветер разгонял тяжелые, низкие, рваные облака, которые мчались с океана. Когда ему удавалось на короткое время разогнать их, солнце радостно вырываясь светило так ярко, что даже немного обжигало. Погода в Париже может меняться по несколько раз в день. Сегодня она была особенно переменчива. Но не это поражало, меня поразила красота перемен. Темно-фиолетовые с острыми зубцами облака, серое, блеклое небо, неожиданно преображалось, - становилось голубым, почти синим и солнце золотым шаром выкатывалось, словно напоминало, что оно всегда на своем месте. Было необыкновенно красиво, а творцом красоты был Господин Ветер. В каждом уголке городского лесопарка чувствовалось его дыхание, он носился по небу с огромной скоростью и творил. Тогда мне в голову пришла мысль, любовь как ветер солнечным зимним днем. Вот неожиданно налетела, обдала горячим дыханием, обожгла и ты ничего не можешь поделать с собой - заболел.
Или наоборот - как прохладный ветер, прилетела и остудила сердце. Куда уходит ветер, откуда приходит любовь. Может быть где-то во вселенной есть планеты, которые называются Планета-Любовь, Планета - Ветер. Кто знает об этом. Никто. Ясно только одно, что она приходит, как ветер и уходит, как ветер, неизвестно откуда и неизвестно куда.
Мне кажется, что каждый человек рождается для любви и если она к кому-то не пришла, то жизнь прошла напрасно, ее надо прожить снова и встретить любовь. Оглядываюсь назад, спрашиваю себя, когда к тебе пришла любовь?
Может быть там, в маленькой деревушке, когда мальчик, имя которого ты не помнишь, потому что тебе было всего четыре года, угостил тебя грушей или тогда, когда другой мальчик Гена подарил букет сирени, красоту которого не смогла забыть и по сей день. Возможно в другой раз, когда к нашим соседям приехал погостить городской мальчик более воспитанный, чем местные сорванцы и подарил тебе для кукол вместо бумажной красивую, большую, железную коробку, при виде которой у всех девчонок загорелись глаза. Это было просто волшебство...
Тогда я перешла в четвертый класс. Было лето. Мы с подруга-ми во дворе нашего дома играли в куклы. К нам подошли ребята с нашей улицы, с ними был незнакомый мальчик. Он был аккуратно одет и очень хорош собой. Мы с девчонками так растерялись, что потеряли дар речи. "Боже мой, какой мальчик, не то, что наши оборванцы," - думали мы одинаково и смотрели на него, открыв рот. А он весело спросил у каждой из нас как зовут и сам представился - Гена. Затем подошел ко мне и сказал. Какая хорошая девочка и играешь с такой плохой коробкой, я принесу тебе другую, красивую. И принес.
На следующее утро, когда я еще спала, он пришел, поздоровался с бабушкой, отдал ей сверток. Когда я проснулась от солнечных ярких лучей, меня ожидало приятное известие. К тебе приходил мальчик, просил передать - вот это сказала мама, таинственно улыбаясь и добавила: "Ну вот ты и выросла, уже мальчик за тобой ухаживает. У нашей девочки ухажер появился, ты слышишь, бабушка", - и они весело засмеялись. Мальчик-то какой хороший, чей он, доченька?
Но я уже ничего не слышала, краска залила мое лицо при таком нехорошем, непонятном мне слове. От обиды на маму, вместе со свертком я выбежала на улицу, спряталась в саду, быстро развернула и обомлела. Я никогда не видела такой красоты, долго - долго ее разглядывала.
Коробка, действительно была хороша, на ее крышке был нарисован корабль с алыми парусами, а вокруг золотые волны. С той поры сказка А. Грина "Алые паруса" стала самой любимой для меня. Моим куклам в новой коробке было уютно, но то, что мне подарил ее такой мальчик, наполняло душу какими-то новыми чувствами. Девочки разглядывали теперь уже мою красивую коробку... Нашей игре помешал Юрка - сосед, мой рыцарь, как он себя называл, который опекал меня, где надо и где не надо, запыхавшись прибежал и с радостью сообщил о том, что сегодня Гена уезжает. Моему горю не было предела. Стрелой влетела я в комнату и стала переодеваться, чтобы успеть к поезду проводить своего друга.
"Где же ты была? Твой мальчик приходил попрощаться,." - не слушая маму я уже бежала на вокзал, но опоздала. Слезы заволакивали глаза, я как только могла, сдерживала их, чтобы никому не показать как мне тяжело и потом долго не могла забыть Гену.
Нет, это все еще была не любовь, а отдельные ее штрихи, прекрасные, все более волнительные, подготавливающие душу и сердце к встрече ранней джульетовской любви.
Мы - люди, рождаемся с огромной потребностью любить, очень рано начинаем чувствовать в себе эту бомбу замедленного действия. И всю жизнь находимся в огромной стране, называемой "Поиск любви". Как прав был Великий А. С. Пушкин, говоря о том, что "любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны..."
Какое чудо - приход первой любви... Ко мне она пришла невидимой. В начале я уловила ее дуновение. Мне надо было посмотреть расписание уроков 8 "А" класса. Вдруг я почувствовала, что попала в какое-то непонятное облако, наполненное другим воздухом, от которого стала терять сознание. Я посмотрела вокруг и увидела возле себя незнакомого мальчика, который огромными восторженными глазами-озерами смотрел не на расписание, а на меня. Смотрел не так как все смотрят, смотрел с жадностью, любопытством, ненасытностью. Он обжигал меня своим взглядом, не отрывая его от меня, сказал какую-то шутку подошедшим ученикам. На меня накатывалась теплая, волшебная волна. Я почти ничего не соображала, никого не видела вокруг. Что со мной происходит... "Кто этот мальчик? - думала я, когда он пришел в нашу школу, в каком классе? В голове пронеслось много вопросов, на которые ответа не находилось. Какое красивое лицо, как хороши его синие глаза, брови как два крыла, черные волосы, высокий, стройный, отметила я, про себя и, не смотря на только что испытанное полуобморочное состояние, никак не связывая его с этой встречей, вскоре забыла обо всем.
Но он помнил обо мне и через несколько дней я получила записку. "Здравствуй, Лида, пишет тебе мальчик, которого ты не знаешь, но который хорошо знает тебя. В этой школе я начал учиться первый год и с самого начала тебя заметил. Я надеюсь на наше будущее знакомство. Напиши скорее ответ.
Володя Кореньков."
Странно, но с первого момента, как только я прочла Володину записку, на меня лавиной хлынуло множество чувств: радость, гордость, нежность, но самое сильное и, как бы зачеркивающее все эти, было чувство удивительно острой тревоги, как будто должно было что-то произойти, помешать и не состояться. Этот маленький клочок бумаги сразу переводил меня из детства в юность, но как сложен был переход. Сколько волнений, сколько почти непосильных тревог обрела моя, еще по сути, детская душа.
Мне должно было исполниться только тринадцать лет, в классе я была самая юная. Одноклассницы, которые окружали меня были кто на год, кто на два, а кто и на три старше. Они обратили внимание на нового, симпатичного мальчика, и некоторые уже вздыхали о нем. Об этом я и догадываться не могла...
Конечно, я показала записку своим подругам, не подозревая о том, что они тут же расскажут другим, и через день об этом знала вся школа. Дошло это до моего мальчика. Он не смог пережить такой известности, испугался и тут же прислал другую записку: "Я тебя не знал и знать не желаю." Как горька она была, как несправедлива. Каким-то образом я справилась со своим чувством, не дала волю обиде. Просто сразу постаралась поставить точку на наших отношениях и написала ему.
"А я и не нуждаюсь в том, чтобы ты меня знал".
Я старалась забыть о нем, но если в школе иногда наши пути пересекались, всегда чувствовала на себе его жадный. виноватый взгляд. Закончился восьмой класс, мы все разъехались на каникулы кто куда.
Девятый класс, это уже серьезно, после лета мы не узнавали друг друга и поняли, что повзрослели. Вытянулись наши одноклассники, подросли девочки. В школе бурлила интересная жизнь. Постоянно устраивались вечера, наши учителя ставили в школе спектакли и играли в них роли. Мы знали, кто из них в кого влюблен и было интересно видеть их на сцене, так как роли почему-то распределились, как в настоящей жизни. В тот раз ставили постановку "Платон Кречет". В главных ролях в ней были заняты наши любимые преподаватели литературы и русского языка - Екатерина Ивановна и Дмитрий Романович. В их жизни как и в жизни из героев был сложный период влюбленности. Мы давно уже ждали, когда они, наконец, поженятся. Но как на сцене, так и в жизни кто-то мешал им, поэтому, сидя в школьном длинном коридоре, где в конце его была видна маленькая сцена, мы с замиранием сердца ждали чем же закончится постановка и переживали за ее главных героев.
Все это происходило на Покров день - большой православный праздник. Может быть поэтому и вечер был необыкновенный. Поздняя осень, когда еще нет мороза, но земля уже остыла и каждую минуту ждет его прихода. Деревья вот только что вчера сбросили листья и осенний, еще совсем нехолодный, но сильный, ветер пытается сорвать с них последние. Мы с Зоей шли и обсуждали то, что сегодня увидели.
Вечер был светлый, прозрачный, ветер усилился и на нас посыпались редкие невесомые плоские и узорчатые снежинки. Они кружились, на душе стало светло, радостно, мы стали ловить их, кружиться вместе с ними и не заметили, как к нам подошли мальчики. Это был Володя со своим двоюродным братом - Толиком, который учился со мной в одном классе.
Осенняя прохлада обдала нас неповторимой свежестью первого робкого морозца, очистила души своей стерильной чистотой. От ощущения счастья встречи, в которой случайно оказались, мы не могли поднять глаза. Казалось, если посмотрим друг на друга, то все исчезнет. Мы были одни в огромном мире, мире нашей первой любви и не заметили, когда и где нас покинули спутники. Было хорошо, не хотелось говорить... Мы шли, шли и молчали, когда наши сердца немного успокоились от переполнявших их чувств, наши руки нежно держали друг друга. Длинная дорога оказалась очень короткой.
"Я тебя люблю, - услышала я тихий и нежный голос. - Я хочу дружить с тобой ", - добавил голос.
Я молчала. Счастье огромное, необъятное в один миг убравшее все тревоги, сомнения, недоверие заполнило меня. От его полноты я не знала, что делать дальше, поэтому ничего не говоря, тихонько высвободив руку, не поднимая глаз, боясь выдать свое волнение и растерять хоть одну капельку этого невыразимо прекрасного наслаждения юной души, убежала домой.
Любовь преобразила меня. Чистая, нежная, робкая, ничего не требующая, кроме того, чтобы только видеть любимого, она окрасила мою жизнь во все цвета радуги. Теперь хотелось быть всегда красивой, хорошо учиться, заниматься во всех кружках, при этом постоянно думать, мечтать о нем, о любимом, снова неожиданно ворвавшемся в мою жизнь.
В девятом классе уже многие девочки дружили с мальчиками, ходили вместе в кино, просто гуляли. Теперь я тоже ждала, когда Володя пригласит меня куда-нибудь и при этой мысли замирала от счастья. Но он не приглашал. Дни бежали, иногда мы так же как и раньше случайно где-то встречались, издалека смотрели друг на друга. Ничего не понимая, я продолжала ждать. Наконец, обиделась и старалась опять забыть его, хотя теперь сделать это было труднее, потому что везде и всюду мне слышались его слова "Я люблю тебя".
Как же так, почему он не подходит? Однажды на перемене ко мне подошел Толик и сказал: "Знаешь, завтра твой Володька уезжает далеко, далеко, на север, в другой город в Черногорск, навсегда, "- добавил он. Все потемнело, исчезли все уже и так поблекшие цвета радуги любви, еще недавно украсившие мою жизнь. Сразу все стало безразличным и ненужным. В первый раз, самовольно, я ушла из школы, не сказав никому ни одного слова. Дома, закрывшись в комнате я тихонько плакала, чтобы никто не услышал.
"Что ты там притихла, доченька?" - не дождавшись меня к столу, позвала мама. Я не могла ей ответить, меня душили слезы обиды. Значит он не любит меня, и в тот сказочный вечер со снежинками сказал мне неправду. Не может тот, кто любит, так уехать, не попрощавшись с любимым человеком.
Я заболела, мама, не понимая в чем дело, кружилась возле меня, чем еще сильнее заставляла страдать. Я старалась смотреть в другую сторону, или чем-нибудь заняться, когда она входила, опускала глаза, притворялась, что сплю. Но маму трудно обмануть, проанализировав болезнь, она поняла, что я влюблена.
- Это скоро пройдет, моя девочка. Все будет хорошо. У тебя впереди целая жизнь.
- Нет. Все кончено, у меня никогда больше не будет любимого. Но самое страшное, - думала я, - это то, что никогда больше не увижу Володю.
В конце школьного коридора к учительской была пристроена маленькая застекленная комната для школьных географических карт. Там на стеклах всегда торчали письма, присланные на школьный адрес. Однажды в наш класс после окончания одного из уроков вбежал Толик - Мамон - это была его кличка, наверное потому, что он был самый здоровый в школе и заорал: "Панина, тебе письмо в учительской!"
На школьный адрес мне не приходили письма и я решила, что он врет. Но все-таки пошла. Действительно, за стеклом торчал конвертик. на котором красивым почерком был написан адрес школы и моя фамилия. Когда я взяла письмо, я еще не понимала. кто прислал, но с первой строки вновь в моих руках засветилось солнце.
"Здравствуй, любимая. Извини, что так некрасиво пишу, так как пишу в вагоне на верхней полке. Прости меня за то, что я уехал не попрощавшись. Оставалось мало времени на сборы, надо было помогать родителям, они никуда меня не отпускали.
Я очень люблю тебя и очень тоскую. Мне так тяжело от мысли, что завтра в школе я не увижу свою любимую. Как только приеду, сразу напишу тебе свой адрес и письмо. Я знаю, что мы никогда не забудем друг друга и сколько бы времени не прошло, мы все равно будем вместе.
Твой Володя Кореньков".
Боже мой, что со мной было. "Значит он любит, любит, любит меня", - повторяла я, крепко зажимая в руке драгоценный конверт, чтобы никто на этот раз не украл моего счастья. Придя домой, я опять уединилась и все перечитывала дорогое письмо. Куда спрятать, чтобы и мама не нашла, чтобы никто не мог прочитать слова любви, написанные только для меня. Даже маме я не смогла показать Володино письмо. С тех пор, как я снова обрела маму, моя любовь к ней была безгранична. Наверное, жизнь бы отдала тогда за нее не задумываясь.
Однажды была страшная гроза. В наших краях грозы более опасны может потому, что дома все низенькие, не было громоотводов. Порывы ветра, шквал дождя люди чувствуют ближе. Нескольких человек в то время убила молния. В параллельном классе двое мальчиков остались сиротами, погибла их мама во время грозы.
Во время этой грозы, о которой помню, мамы не было. Меня охватила такая тревога за нее, что ни минуты не могла оставаться дома. Взяв мамин плащ, я выбежала. Бабушка в испуге выскочила за мной, схватила за руки и пыталась не отпустить. Но как она ни держала, я вырвалась и побежала искать маму. Мне было невыразимо страшно, молнии падали под ноги, гром гремел над головой, я до ниточки промокла. По дороге сбегали потоки воды, я не чувствовала ног, шла не останавливаясь. Это очень страшно двигаться во время такой грозы, но любовь к маме была сильнее страха.
Чувство первой любви оказалось еще сильнее, я не могла доверить его даже маме, боялась, что кто-нибудь найдет письмо и порвала его. До сих пор жалею об этом. Оно дорого мне и сейчас.
Но время неумолимо неслось вперед, стирало остроту чувств, расстояние помогало забыть дорогие черты и однажды, в одном из писем, в чем-то не поняв друг друга, мы поссорились. Письма стали приходить все реже и реже, потом переписке настал конец. Я уже так не страдала, со временем совсем успокоилась... Но те тонкие переживания, остроту хрупких чувств своей первой любви не забуду никогда. Ушла неизвестно куда непростая непонятная до конца моя первая любовь. Я взрослела.
Вот уже и десятый класс. Мы выбрали себе настоящих друзей и подруг. Их теперь немного. Это не то, что раньше, когда дружили все те, кто жили на одной улице. Тогда, в первые послевоенные годы, мы играли в свои игры вместе. Помню, как обнявши друг друга за плечи и, образовав при этом целую стену, мы всей улицей шли и во весь голос напевали песню о героях войны - краснодонцах.
Это было в Краснодоне, в грозном зареве войны,
Комсомольское подполье поднялось за честь Страны.
И сквозь дали вековые эту славу пронесет -
Благодарная Россия и великий наш народ.
Мы знали всех краснодонцев-комсомольцев по имени, любили их и пели о них. Проходили годы, забывались песни, которые объединяли нас. Каждый прожитый год выставлял кого-либо из нас вперед. Кто отлично учился, кто выделялся какими-либо способностями, кто был более спортивен. Взрослея с каждым годом, мы научились оценивать друг друга уже по присущим нам качествам. Многие из нас поменяли друзей детства, потому, что уже не устраивали чем-то друг друга. Мне тоже стало тесно в рамках дружбы с Зоей, да и жила она далековато, каждый раз к ней не набегаешься... И тогда появились еще две подруги, которые жили рядом, через несколько домов от моего дома.
Одна из них была обыкновенная как все, ничем не выделяющаяся, но необходимая нам , как воздух. Звали ее Надя. Другая, Света, с умными, лучистыми, карими глазами - разрезом абрикосовой косточки, красивыми, большими косами, красивыми губками, массивным, немного с горбинкой, носом, она была хорошенькая и ко всему этому была талантлива. Она одна изо всей станции играла на аккордеоне, который ее дядя привез, возвращаясь с войны домой. Хорошо училась и я очень полюбила ее.
Наша дружба была своеобразной. У нас было много общего, мы занимались во всех кружках, катались на коньках, не боялись ездить в Курск, Белгород на каток, не смотря на то, что ехать надо было три часа и никто из нашей школы туда не ездил. Лучше всех из класса катались на лыжах, не пропускали ни одной горы... Помню, однажды на уроке физкультуры наш класс встал на лыжи и отправился на дальние горки. Вчерашний обильный снегопад щедро засыпал снегом все ямы, овраги и как у А. С. Пушкина: "Берега с недвижною рекою, сравняла пухлой пеленою..."
Так было там. Глубоких оврагов, которые еще вчера были отчетливо видны, не было, их застлал ровный, пушистый, белоснежный покров, но все знали, что там под белоснежным покрывалом, поэтому боялись съезжать. Мы со Светой не побоялись и вместе, скомандовав друг другу, ринулись вниз. Через несколько секунд нас не было видно, из пушистого снега торчали только одни лыжи, а мы с головой , утопая в снегу, барахтались и пытались выбраться из глубокой ямы... Выбравшись, не отступили и снова пустились вниз. Так повторялось несколько раз, пока не покорили эту гору, не отступились. Нам пришлось сделать такие виражи, каких еще никогда не делали.
Однажды школа помогала колхозу, который находился от станции в семи километрах, собирать урожай. Туда нас привезли на грузовой машине, а оттуда надо было идти пешком. Целый день мы собирали свеклу, устали, да еще пешком семь километров. Школьники старших классов, закончив работу, медленно возвращались домой, растянувшись на половину пути. Мы со Светой не торопились. Облазили деревенский пруд, в мягком илистом дне сорвали камыши и неспеша вышли на дорогу, которая спускалась наклонно вниз и почти вся просматривалась.
Длинным ручейком ребята возвращались домой. Мы были последними, это было не в наших характерах. Подумали и решили - быть дома первыми. И пришли четким ровным шагом, обогнали всех и были первыми.
Где-то в глубине души, не признаваясь себе, мы постоянно боролись за первенство, горячо любя, порой ненавидели друг друга. Тогда общение прекращалось, мы молча следили за каждым нашим шагом, при этом в трудную минуту старались незаметно помочь. Как-то меня вызвали к доске на уроке химии, которую я терпеть не могла, урока я не знала, стояла, молчала и, наверное, схватила бы пару, Светка, с которой в этот момент был полный разрыв, не могла допустить моего падения. И строгая, во всем собранная, никогда никому не подсказывающая , голосом, хорошо мне слышным, диктовала, что надо написать на доске и спасла от неминуемой двойки.
Проходило некоторое время и мы снова не могли жить друг без друга. Тогда вновь на ее завалинке звучал аккордеон, наши голоса, сливаясь, пели все песни, какие только мы слышали по радио. Рядом сидела наша вечная попутчица - Надя, которая тоже временами меняла свое отношение, иногда становясь ближе мне, иногда наоборот. И все начиналось снова. Опять негласная борьба за первенство, опять гонка... С девятого класса мы были первыми во всем, мальчишки-десятиклассники уважали нас больше и заглядывались чаще, чем на своих одноклассниц.
Как-то раз случилось так, что в ее день рождения, в феврале месяце, мы были в очередной размолвке. Помня об этом дне, я заранее готовилась, купила подарок, но приглашения не получила. Света пригласила других девочек. Большей обиды нанести было невозможно. Как же она могла так поступить, я очень люблю ее, она же знает об этом.
На следующий день в школе я держалась как будто бы ничего не произошло. Казалась веселой и беззаботной, но на сердце было далеко не весело. Прошло много времени и однажды, когда вновь мы были неразлучны, неожиданно она тихо сказала мне: "Прости меня, пожалуйста, за этот поступок, ты же знаешь, что ты мне до-роже всех".
От неожиданности я не могла сказать ни слова. Да и надо ли было говорить. Это были дорогие для меня слова, я была благодарна ей за то, что у нее хватило смелости попросить прощения, ведь сделать это не просто... Конечно, я все простила. С большой любовью и по сей день я вспоминаю о нашей дружбе.
Хорошо, когда в юности встречается такая подруга, которая несет в себе здоровый мажорный заряд, обогащает и стимулирует тебя. Когда появляется нормальное желание доказать всем и себе, что ты не хуже, а может быть в чем-то лучше. Не знаю, кто из нас был более упрямей, но тогда это упрямство формировало наши характеры. Мы были целеустремленными, всегда о чем-то мечтали и старались осуществить свои мечты. Сейчас можно сказать, что мы жили с мечтой.
Мне повезло, Света жила на одной улице со мной, потому что в классе больше не было девочек, к которым бы я относилась с такой любовью. Одни воображали из себя каких-то писанных красавиц, никак этому не соответствуя, другие были настолько примитивны, ничем не интересовались, нигде не занимались, с ними было не интересно. В десятом классе наша дружба стала потихоньку угасать, но не потому что мы разлюбили или надоели друг другу.
Опять вмешалась любовь, более острое, более сильное чувство к мальчику победило любовь к дорогой подруге.
Почему-то так сложилось, что я нравилась нашим местным мальчикам, многие писали мне записки. Может быть потому, что хорошо пела или еще почему, не знаю. Но они никакого интереса у меня не вызывали, а вот новые, кто по каким-то причинам приезжал с родителями жить в наш край, нравились больше и не только мне - всем девочкам в школе. Возможно, так совпадало, что они действительно были лучше наших , красивее, способнее. Так случилось в очередной раз.
В десятый параллельный класс в начале учебного года пришел новый ученик. Он сразу обратил на себя внимание всей школы. Ну просто, положительный герой. Прекрасно учился, шел на медаль, серьезно занимался спортом, играл в шахматы, обыгрывал директора школы, об этом знали все. Выступал с серьезными политическими докладами. Этим он выделялся из всех. Невысокий, коренастый, с черной гривой непослушных тяжелых волос, с карими большими глазами, строго смотревшими на тебя порой с усмешкой, порой со снисхождением, он сумел понравиться многим. Некоторые девочки сразу менялись в лице, краснели и опускали глаза при встрече с ним. Вначале я не обратила на него никакого внимания, он был полной противоположностью Володе, которого сердце еще не забыло до конца. В этой памяти был сохранен мой идеал первой любви. Только кто-то лучший во всем мог разрушить его. Эдик - так звали нового героя, не казался мне лучшим из них... Но чем больше я слышала о нем от девочек, тем интереснее он становился для меня. Более того, я давно заметила знакомые для меня пламенные взгляды, которые он мне посылал.
До сих пор не знаю, полюбила я его или его школьный авторитет сыграл роль, но когда в один из вечеров он подошел ко мне и сказал: "Хочешь, я научу тебя играть в шахматы", - я задумалась...
"В шахматы? - переспросила я, удивившись, думая, что никогда не смогу этому научиться. - у меня не получится." "Получится, я тебе обещаю, приходи завтра вечером в школу, в шахматный кружок".
Я ничего не ответила, но ушла домой с предчувствиями чего-то нового интересного и необходимого. На следующий вечер он показывал мне все шахматные фигуры и говорил их названия. Когда мы вышли из школы, он проводил меня домой и твердо, но спокойно спросил:
- Конкретно, дружим?
Не ожидая от себя я кивнула головой. Он пожал мне руку и мы расстались. Придя домой, никак не могла понять быстроты событий. Еще вчера я почти не знала его, а сегодня он мне уже не чужой. Предложил дружбу. "Что же здесь плохого, он умный, симпатичный, самый лучший в школе мальчик", - рассуждала я. Мне он нравится, я буду с ним дружить.
На следующий день в школе на одной из перемен он не постеснялся подойти ко мне, отдать записку, которую я с любопытством читала на уроке.
"Смелый, не то, что Володя", - отметила я. В записке было несколько слов: "Какие будут предложения по поводу нашей дружбы?".
Это было уж слишком заумно, не найдя, что ответить, написала одно только слово: "Никаких."
Жизнь моя быстро поменялась, теперь я ходила с Эдиком в кино, где на протяжении всего фильма, он нежно держал мою руку. Мы везде были вместе. На школьных вечерах он ждал меня, искал глазами, безмолвно говорил ими, что будет ждать всегда. Я почувствовала себя увереннее, счастливее. С ним было надежно и интересно. Хорошо начитанный, он много знал, старался рассказать мне о том, что я не знаю. Терпеливо объяснял что-то непонятное мне на уроках физики или математики.
Спрятавшись от студеного зимнего ветра за новым, отдаленно построенным зданием гостиницы, где почти что никто не ходил, мы, прижавшись друг к другу, разбирали сложные формулы или горячо рассказывали о прошедших событиях очередного школьного дня. Другие мальчики продолжали писать мне любовные записки, но я была счастлива и горда строгой и серьезной дружбой такого мальчика, как Эдик.
Зима отступала. Встречи стали затягиваться, нам все труднее и труднее было расставаться, каждая встреча увеличивала время нашего свидания. Мама сделала мне замечание:
- Неприлично девочке приходить после десяти часов вечера.
Но бесполезно. Мы с Эдиком отвоевали себе время и расставались только тогда, когда слышали по радио, прибитом на столбе, звуки ночного Гимна. Тогда, обрывая на полуслове свою речь, разбегались, чтобы за время звучания величественных звуков, успеть прибежать домой за секунду до конца.
Наша дружба была чиста. С каждым днем я все больше и больше привыкала к нему и отдалялась от подруг, почти все свободное время отдавая новой дружбе. В начале о нас говорили, многие девочки завидовали мне.
Однажды, опаздывая на один из уроков, я почти вместе с учителем вошла в класс. Когда, запыхавшись, встала у парты, как и все ученики приветствовать учителя, то вдруг мои глаза уперлись на классную доску, где крупными буквами были написаны наши с ним имена. Лида П. +Эдик Ш.= любовь
Мгновенно, пока не увидел учитель, я рванулась к доске и стерла написанное. "Что с вами, Панина? - спросил учитель. - Со мной все нормально", - сказала я твердо. Всем стало ясно, что я не боюсь таких подколок и горжусь своей дружбой.
Вместе с дружбой пришли новые чувства, может быть не такие сильные, как те, первые, но достаточно серьезные, чтобы понять, что он мне далеко не безразличен. Все девочки нашего десятого класса как-то сразу превратились в красивых девушек. Кое кто из них с гордостью рассказывали, что они уже целуются со своими мальчиками.
Однажды Эдик попросил меня подарить фотографию. Когда я сделала это, ему не понравилось то, что было написано на обороте: "Вспоминай порою, если я этого стою".
"Что за пошлая надпись, - сказал он, - что это - вспоминай порою, как на дешевых открытках. Я помню о тебе всегда, и ты это знаешь", - сказал он и протянул свою фотографию, где было написано: "Всегда с тобой. Твой Эдик".
Вот опозорилась - думала я дома об этой встрече. Все это из-за Юльки Горбуновой, красавицы, которая была на несколько лет старше нас со Светкой и дружила с ее двоюродным братом Сережкой. Когда он уехал учиться в военное училище, она ему и послала свою фотографию с этой надписью.
Однажды, еще в девятом классе, удобно устроившись в спальне Светиной мамы, которая нам очень нравилась, но в которую вход был запрещен, мы рассматривали фотографии. Спальня была красивой, чистой, с огромным бирюзовым ковром в малиновых розах, какого ни у кого тогда не было. Мы не могли победить острого желания устроиться там, тем более, что мама была на работе, бабушка возилась в саду. Особенно любовались Юлькиной фотографией, потому что на станции она считалась непревзойденной красавицей, и хотя прошло уже несколько лет, как она уехала в другой город, ее красоту не забыли, часто вспоминали о ней. Я запомнила эту надпись. Тогда и подумала, обязательно подпишу так свою фотокарточку, если буду дарить мальчику. Но она-то не понравилась моему серьезному другу. Заканчивался последний зимний месяц. Ярче светило солнце. Во всем чувствовался скорый приход весны.
...Мне очень хотелось, чтобы Эдик поцеловал меня хотя бы в щечку. Все уже во всю целуются, а он не может в щечку поцеловать, тогда бы я тоже рассказала девчонкам, что и меня целует мой мальчик. Но он не целовал. Все также прижавшись друг к другу, иногда едва касаясь и чувствуя близость его губ, я думала, что вот сегодня он поцелует. Ни в этот, ни в другой вечер этого не происходило.
Приближался день рождения Эдика. Я купила ему в подарок красивую расческу. Он будет причесываться и сразу вспоминать обо мне, как будто он и так не помнил. Но тогда я думала так, и это не все, я сделаю что-то еще...
В тот вечер, поздравляя его, я была очень взволнована. Протянув расческу, ничего не объясняя, с колотящимся сердцем, я, пристав на цыпочки, нежно поцеловала его в щечку и бросилась бежать. Сердце выпрыгивало и, наверное, чуть не разорвалось от того ужаса, который я почувствовала, совершив такой поступок. Самое главное, что я не испытала чувства радости, как предполагала, и интуиция мне подсказала, что и он не в восторге от такого поздравления.
Чувство собственной вины и девичьего стыда были настолько велики, что я не могла идти в школу, боясь посмотреть ему в глаза. Что теперь он думает обо мне. Он не станет больше уважать, а может быть и дружить со мной не будет. Какой кошмар, что я наделала. Если он не будет со мной дружить, об этом узнает вся школа. "Я не переживу этого", - рассуждала я всю ночь, не сомкнув глаз.
В школу я все-таки пошла. Дрожа от страха, сидела в классе, не выходя на перемены. После уроков хотела быстро прошмыгнуть мимо всех и умчаться домой, но кто-то взял меня за руку.
- Куда ты делась, почему тебя не было видно ни на одной из перемен? - Эдик испытывающе смотрел на меня. Я молчала, потому что не могла ответить, от страха у меня пропал голос.
- Зачем ты это сделала?. -Тихо спросил он. У меня на глаза навернулись слезы. Ну все, я пропала. Он ненавидит меня. Мы подошли к дому.
- До вечера, - спокойно сказал он, отдавая мой портфель, который оказался у него в руках.
Ничего не ответив, не поднимая глаз, я быстро скрылась в саду.
Слава Богу. Он простил меня, как хорошо. Не так уж здорово целоваться, сколько переживаний из-за этого... Мне и так хорошо, успокаивала я себя и больше о поцелуях не думала.
Наступил наш любимый праздник - День Победы. Школа выезжала с концертом выступать для работников Сахарного завода, который находился в семи километрах от станции. Все участники отправились туда на дрезине, ехали стоя, держась за руки. Это было здорово и весело, тем более, что все стало как прежде. Эдик был приветлив и тепло, исходящее от его рук, говорило мне о том, что он нисколько не изменил своего отношения ко мне...
Наверное я пела хорошо, потому что меня не отпускали со сцены. Несколько раз подряд пришлось повторять песню. Эдик, волнуясь ждал за сценой. Его нежность согревала и успокаивала. Взявшись за руки, мы тихонько пошли в зал досматривать концерт.
Мы были здесь впервые. Огромный зал с большой сценой, с мягкими обтянутыми красным бархатом креслами, в которых мы утопали, ласково принял нас. В первый раз в жизни мы сидели в таком зале, у нас были свои места, мы чувствовали себя совершенно взрослыми и наслаждались тем, что мы вместе, что сидим в таком красивом зале, что это здорово.
Через несколько дней Эдику надо было ехать в Курск в военкомат. Он попросил меня поехать вместе с ним. Какой чудесный город Курск. Чтобы попасть в город надо на трамвае проехать большой, тогда деревянный скрипучий мост через широкую реку Сейм. Мост высокий, трамвай, минуя его, поднимается в гору к Медицинскому Институту, потом, проехав по центральным улицам, спускается с довольно высокой горы вниз.
Мы жили на маленькой станции, где нет ни трамваев, ни автобусов, ни такого количества машин. Нам было все интересно. Рассматривая недавно отстроенный кинотеатр, который открыли в разрушенной немцами церкви, мы не переставали любоваться его красотой и огромным залом.
Гуляя по городским, красивым, восстановленным улицам, я вспоминала, как мама привезла меня в Курск после войны. Город пугал, и хотя я еще не могла понять, что такое разрушенный город, но чувствовала, что меня окружает что-то неуютное и злое. Вокзала не было, вокруг рельс были завалы, улица, по которой трамвай спустился вниз, романтично называвшаяся "Верхняя Луговая", смотрела на нас разрушенными домами и высокими наклонившимися стенами, отдельно уцелевшими и торчащими из земли. Казалось, что они сейчас упадут на тебя, было страшно и неприятно.
Мы росли, город залечил послевоенные раны и стоял белым изогнутым лебедем, выплывающим из Сейм. Целый день бродили по городу, истратили те небольшие деньги, которые были у Эдика и вечерним поездом мы покидали его. В вагоне мест не было, не только сесть, стоять было негде.
Мы вышли в тамбур. Усталость давала о себе знать. Прижавшись к железной стенке вагона, обняв друг друга, положив голову на плечи, мы уснули. Поезд мчался в темноте, иногда освещая нас редкими ночными дорожными фонарями.
Сон был молод и крепок. Вдруг, мы почувствовали, что кто-то трясет нас за рукава. Это был контролер.
- Ваши фамилии, молодые люди, - строго спросил он. - Откуда вы? Куда едете? Предъявите билеты.
Мы замерли и не знали, что отвечать. "Какой стыд, - думала я про себя - он расскажет маме, что мы обнявшись стояли и спали с Эдькой..."
Но контролер, услышав о том, куда и зачем мы ездили и видя наше смущение, поменял гнев на милость и добродушно сказал.
- Идите в вагон, ребята, там уже освободились места.
Природа с радостью показывала, как она прекрасна. Распустились клены, тополя, зеленая трава усыпалась желтыми одуванчиками. Урок биологии учитель проводил в лесу. Счастливые, что вырвались из душного класса, мы с ребятами наслаждались свежим лесным воздухом и ожившей вновь природой. После урока пошли в дом лесника.
Он стоял, как тогда казалось, в таинственном месте. Надо было найти к нему тропу, которая вела вниз к длинному оврагу, затем долго петляла по болотистому месту и уж потом выводила на ровную солнечную поляну вокруг обсаженную высокими деревьями. На поляне стоял большой деревянный дом. Лаяла собака.
Лесник любил, когда к нему приходили школьники. До сих пор не знаю, жил ли он один или с семьей, но кроме него никого никогда не было видно. Он всегда вел нас в огромные сени, где стояло ведро с водой и на гвозде висела большая кружка. Напившись от души, мы снова шли в лес, уже просто гулять и не торопиться домой. Так было и на этот раз.
Ребята увидели, что к нам кто-то едет на велосипеде. Это был Эдик. Сердце мое чуть не выскочило. Все наблюдали за нами.
Он подъехал ко мне и спросил:
- Урок закончился? Поедем, посмотрим лес. - Перед нами простиралась огромная зеленая поляна... Она была вся усеяна ландышами.
- Садись, - сказал он, я буду приносить тебе цветы, а ты собери букет.
Через минуту в моих руках была целая охапка. Я набрала огромный букет ландышей. Эти цветы очень любила мама. Я представляла, как приду и положу на ее колени огромный букет любимых цветов.
Тонкий аромат, который шел от весенних хрупких цветков одурманивал и будоражил душу. Моя беленькая блузочка показалась мне еще белее, я чувствовала, что глаза мои блестят и радуются этой весне и всему тому, что нас сейчас окружает. Тогда мы не понимали, что вместе с весной вокруг нас расцветала наша юность... С букетом ландышей, который невозможно было обхватить двумя руками, на велосипеде мы возвращались домой. Заканчивался роскошный зеленый май, передавая свои краски июню. Мы готовились сдавать экзамены на аттестат зрелости. И вот уже блестят торжественностью и чистотой просторные классы, на столах стоят красивые букеты сирени. Идут экзамены.
Все, прощай школа, мы выросли, получили аттестаты зрелости. Скоро разъедемся в разные стороны.
Так получилось, что наш выпуск проходил в очень неспокойное для школы время. Менялся директор, у которого были большие неприятности, поэтому ему было не до нас. Срывался выпускной вечер, было очень обидно.
Но вечер все-таки состоялся. Мама одной ученицы нашего класса работала заведующей аптеки. В этом здании находилась их большая квартира. Не смогла допустить Ольга Ивановна того, чтобы мы не запомнили этот вечер... Она накрыла большой красивый стол, за каким многие из нас еще никогда не сидели и пригласила всех выпускников.
Пришли самые лучшие, цвет нашего выпуска. В первый раз в жизни мы пили шампанское, рассказывали друг другу о том, куда поедем учиться.
Я собиралась ехать в Москву. Мой папа ждал меня. Он остался жив и через несколько лет после войны нашел нас, но у мамы была уже другая семья. Тогда он хотел забрать меня, но мама не отдала. Договорились, что после окончания школы я приеду в Москву поступать в Институт.
Но это еще не скоро.
А сейчас мы гуляем по школьному саду. Он у нас большой и красивый. Здесь многие деревья посажены нами на уроках ботаники. Здесь за две липы кто-то привязал гамак.
Ранний июньский рассвет. Он так нежен, прозрачен и тепл. Летнее утреннее небо медленно выползает из темной ночи, которая не хочет уходить. Наши сердца бьются в унисон, немного грустно, скоро мы должны расстаться, разъехаться. Мы молчим. -Ты поедешь в Москву? - спрашивает Эдик.
- Да, к папе, - отвечаю я.
- Мама хочет, чтобы я поступал в институт в Харькове, там у нас родственники, но я поеду за тобой. Буду поступать в Москве. Хочу быть там, где ты. Я люблю тебя.
Не успела я осознать эти слова, почувствовала, как нежно его губы коснулись моих. У меня все закружилось в голове, я увидела, как стремительно полетели вниз деревья, как все стало уплывать из под ног, как сознание на миг покинуло меня.
Так вот какой он настоящий поцелуй, от него можно потерять сознание. "Как велика сила первого поцелуя," - ошеломленная случившимся, думала я.
Девочка, тогда еще я не могла знать, что это был только предвестник первого поцелуя, потому что Эдька не умел целоваться по-настоящему, по-взрослому. Этому тоже еще предстояло научиться.
Но испытанное чувство от этого первого робкого поцелуя снова поднимало меня на ступень выше в познании открывающегося передо мной мира - мира любви.
Прошло несколько дней и я вместе с мамой уезжала в Москву к отцу... Я попросила ее уйти в вагон, чтобы она не видела нашего прощания.
- Не представляю, как я останусь здесь без тебя, - скупо выдавливая из себя и боясь посмотреть мне в глаза, чтобы не выдать охватившего его волнения, говорил Эдька.
У меня по щекам текли слезы.
- Но ты же скоро приедешь, Эдька.
- Да.
Поезд набирал скорость, вот уж не виден перрон. Он стремительно уносил меня в мою разбушевавшуюся юность.
Я открываю окно вагона и вижу, как от сильных струй воздушного потока, несущегося вдаль поезда, провожая меня клонится к земле серебром блестящая на солнце густая, сильно разросшаяся полынь. И в открытое окно врывается ее терпкий сладковато - горький настой...
Продолжение повести «Полынный хмель».
Л. Н. Панина
1-я Глава «Мама»
Ангел
Свернувшись в маленький клубочек
И крепко сжавши кулачки
Во чреве матери поправивши пупочек
Дитё сказало Богу:- «Помоги!»
Я не хочу идти на свет, на белый
Он страшен мне, и я его боюсь.
Ведь я ещё совсем неопытный, несмелый
Я в нём погибну, я в нём заблужусь.
Бог с неба нежно прошептал:
Не бойся! Крошка! Я тебя люблю!
Я Ангела к тебе пошлю,
И чтобы ты его узнал, я имя дам ему.
Скажи скорее, как его зовут?
Спросил нарожденный упрямо.
И Бог с улыбкой прошептал ему,
Его зовут, так просто, - Мама.
Поезд приближался к столице, мы с мамой не отрывали глаз от окна, в которое заглядывали подмосковные леса. На душе было тревожно. Природа, успокаивала. Могучие липы, сосны, ели зелёным покрывалом стелились по голубому мирному небу, с плывущими на нём облаками. Берёзы, белыми стволами, словно очерченные, вёрсты приближали нас к цели. Мамочка волновалась. Она не могла не волноваться. Несовершеннолетняя дочь едет к отцу, как оторвать её от своего сердца.
Война разлучила родителей. После нее они долго не могли найти друг друга. На частые запросы, которые посылали оба, приходили одни и те же ответы - " без вести пропавшие". Только спустя несколько лет после войны отец узнал, что мы живы. У них теперь были другие семьи. Тем не менее, когда я окончила среднюю школу, мама посчитала, что в провинции делать нечего. Надо учиться дальше, получать образование. Было решено ехать в Москву.
Встреча с отцом получилась, не такой как мы представляли. К поезду он почему-то не пришел. Пришлось самим добираться по его адресу. Папа жил, как тогда еще считалось, за городом, в районе Перова, рядом со станцией Плющево. Мама, уставшая, от длительной дороги часто останавливалась, чтобы передохнуть. Поезд, метро, электричка, пугающая неизвестность, все это не способствовало хорошему самочувствию. Её сердце, измотанное войной, едва выдерживало такое нервное напряжение. Я тоже шла уставшая, в голове вертелась одна мысль, - "Когда же, наконец, доберёмся".
Когда мы вышли с электрички и огляделись, меня поразила непривлекательная окружающая местность. Низкие деревянные домики, окружённые ветхими старыми заборами, неровная, не асфальтированная дорога. "Ничего себе - Москва"! - думала я. Со стороны можно было видеть грустную картину. По корявой дороге, осторожно переступая ухабины, медленно шла молодая женщина, на которую прохожие обращали внимание. Оглядывались не только потому, что ее красота заставляла остановиться, но и потому, что она была без ноги. Она шла, опираясь на костыль. Рядом, крепко держась за руку, шла девочка, которая подстраивалась под медленный, неторопливый шаг матери.
Сосредоточенные на своих мыслях мы не замечали ничего вокруг. Неожиданно перед моими глазами промелькнул давний эпизод. Это было в первые послевоенные годы. Мы с мамой, так же как и сейчас, шли по центральной улице Курска. Навстречу шёл пожилой мужчина в генеральской форме, брюки с лампасами, грудь в орденах. Он не мог, не обратить внимания на женщину без ноги, медленно идущую со своей маленькой дочкой. Мужественное лицо генерала, украшенное густой сединой стало серьёзным и строгим. Растроганный женской красотой, изувеченной войной, он остановился и подошёл к нам. "Разрешите представиться" - сказал он, назвал своё имя, расспросил маму, о том, где, при каких обстоятельствах она потеряла ногу. Потом очень бережно взял её руку, растертую деревянным костылём, наклонился, поцеловал и сказал: "Простите нас Ольга, за то, что не смогли вас уберечь, не оказались рядом в тот страшный момент". Мне тогда шёл седьмой год, но я навсегда запомнила этого генерала и его преклонение перед моей мамочкой. Какой же русской, голубоглазой красавицей должна она была быть, что люди не могли пройти мимо и преклонялись перед ней.
Наверное, эта людская, человеческая любовь помогла тогда маме, остаться полноценным человеком, без комплексов, уверенной в себе. Вновь построить семью, уже, будучи без ноги, родить вторую дочь. Вырастить нас.
Наше время отмечено жестокостью и безнравственностью. Матери бросают своих детей. И общество прощает, не наказывает их. Это бесчеловечно. Не может женщина, бросившая своего ребёнка называться человеком и даже животным. Животное не бросает своих детёнышей. Не знаю, как называть этих нелюдей. Знаю только одно, они должны быть изгоями. Таких надо изгонять из общества людей. Я хочу, чтобы в России не было брошенных детей. У меня разрывается сердце, когда я слышу, что их крадут, убивают. Я верю, что на моей Родине всё станет на свои места, потому что в России живёт самый добрый, самый чистый, самый самоотверженный народ. Мои современники исправят то плохое, что незаметно вошло в нашу жизнь. Мы вернём своей национальной культуре то бережное, трепетное, заботливое отношение к детям, которое присутствовало у нас после Великой Отечественной Войны.
Я навсегда запомнила один эпизод из моего детства. Случайно, оказавшись на ёлке, в красном уголке железнодорожной станции, я увидела девочку, в руках она держала газетный кулёчек, в котором было несколько конфеток - подушечек. Голодная, маленькая девочка, по - сути, сиротка, я не могла отвести глаз от этого кулёчка. Её отец , который стоял рядом с ней, увидев мои глаза , взял у неё и отдал мне этот кулёчек. Это тогда, в послевоенное, голодное время, когда в семьях не было даже кусочка сахара. Это, по истине, русская душа - отдать последнее. Так давайте всем миром воскресим эту русскую душу, и тогда, в нашей Святой России не останется ни одного брошенного ребёнка.
Теперь снова вернёмся к моей мамочке. Когда моя мама почувствовала, что у неё будет ребёнок, она не испугалась и решила родить от любимого человека. Её не смутило то, что с отцом будущего ребёнка они не были зарегистрированы в браке. Она сама не хотела оформлять отношения и говорила своему любимому: " Ваня, я инвалид, возможно, ты ещё встретишь здоровую нормальную женщину. Ты должен быть свободен". Их связь была построена только на любви. Никто из соседей не верил в их длительные отношения. Многие советовали избавиться от ребёнка. Но она не побоялась рожать без ноги и надеялась только на себя.
Когда она родила сестрёнку, которую в честь её назвали Ольгой, то богатые соседи Симоновы, у которых не было детей, просили отдать малышку им, они говорили: "Ты инвалид, тебе будет трудно вырастить вторую дочь". Мама была так возмущена, что до конца дней не могла слышать о них. "Это мой ребёнок, и никогда никому на свете я его не отдам". И вырастила нас. Только после рождения Ольги они зарегистрировались и дали своей девочке фамилию отца. Жизнь их была своеобразной. Он работал в Курске, в военном госпитале, приезжал редко. Практически, она одна, с помощью бабушки растила нас, но не бросила и никому не отдала. Мне бы очень хотелось, чтобы мои читатели знали о моей маме и брали с неё пример.
Я совершенно безумно любила маму. Когда судьба мне вернула её, я не могла наглядеться на неё, нацеловаться с ней. Обнимая за шейку со спины, целовала её щёчки бессчётное количество раз. Моя мамочка, устав от моих бесчисленных поцелуев, говорила мне, - " Ну хватит, хватит, поцелуйка моя". Я всегда очень волновалась за её здоровье. Несколько общих наркозов повлияли на сердце. Часто, она чувствовала боль. Вот и сейчас, я шла и боялась за неё. А перед глазами не знаю почему, словно киноплёнка, шли воспоминания.
Мы опять в Курске втроём. Мама, дядя Ваня и я, едем в такси, куда ни будь перекусить.
Мой отчим останавливает машину у каждого киоска, который встречается на пути, и каждый раз, покупает мне плитку шоколада. Маленький карманчик на платьице уже не помещает их, отчего я прихожу в неописуемый восторг. Мы заходим в ресторан, садимся за стол. Мне не интересно так сидеть и ждать когда официант обслужит нас. Я маленькая, ухожу бродить по красивому залу. Дядя Ваня опять даёт мне денег на шоколад, и я иду к буфету.
Буфетчица, увидев такую необычную пару, видимо испытывает огромное любопытство. Ей, явно, хочется узнать, кем же приходится этот высокий блондин безногой красавице. Она спрашивает меня: " Кто там сидит, твой папа". И я со всей детской чистотой и наивностью, да ещё и ревностью к маме, отвечаю ей: "Нет, это не мой папа. У меня есть свой, только я не знаю где он сейчас".
"А, ясно", почему-то радостно, сама для себя, восклицает буфетчица. Я возвращаюсь обратно и рассказываю маме, о чём был разговор. Мамочка, несколько огорчённая, говорит мне: - "Доченька, это очень взрослый вопрос, который можно задавать только взрослым. Например - мне. В следующий раз, ты не отвечай на такие вопросы и говори, - спросите, пожалуйста, у мамы. Или коротко - да. Потому что, в данный момент дядя Ваня и есть твой папа. Он воспитывает и любит тебя". Как права была она, спокойно и терпеливо разъясняя жизненные ситуации, помогая мне разобраться в колючих вопросах жизни. Разные люди смотрели на маму по разному. Одни из-за сочувствия, другие из простого любопытства, как эта буфетчица.
В Библии говорится, что Бог - это любовь. Красота спасёт мир. Так вот моей мамочке, прошедшей большие жизненные испытания, Бог всё-таки, назначил быть красивой и любимой. А сейчас, я молча шла и не могла понять, почему эти далёкие воспоминания нахлынули на меня. Может быть, это начало предстоящего расставанья с мамой. Любовь, безграничная любовь к матери, тревога, боязнь, за неё, разрывали моё сердце, я уже скучала о маме, ещё не расставшись с ней.
Воспоминания не оставляли. Вот, в очередной раз, мы ужинаем всё в том же ресторане. За ближним столом сидят несколько офицеров. Вижу как один из них высокий, красивый брюнет направляется к нашему столу. Он галантно раскланивается перед мамой и, спросив разрешения, у отчима приглашает её на танец. Он и его друзья пришли позже и не могли видеть, что мама инвалид, что, её костыль без которого она не может встать лежит под столом. Мы как раз и приехали в Курск, чтобы заказать новый протез, потому как старый не годился. Мама вежливо отвечает на приглашение:
"К сожалению, я не танцую": - Говорит она, но он не уходит. Мама вновь повторяет сказанное. Отказ не принимается. Молодой человек возвращается к друзьям. Вижу, как он с обидой, что - то объясняет им. Я вся внимание, и с интересом наблюдаю за этой картиной. Мне так хочется подойти к этому стройному офицеру и сказать о том, что моя мамочка больше всего на свете любила танцевать. Она не раз говорила мне об этом, но сейчас она не может танцевать, потому как у неё нет ножки.
Мы поужинали и собрались уходить. Я всё наблюдаю. Дядя Ваня, достаёт костыль и отдаёт маме. Он бережно подставляет свой локоть, на который другой рукой она опирается. Мы уходим. Боже мой! Все офицеры, увидев эту картину, встали и вышли следом за нами. Они что-то сказали отчиму, затем, по очереди, подойдя к маме, целовали ей руку.
Моя любимая мамочка, какая же ты у меня прекрасная. Я плакала. Мама тоже растревоженная, через силу улыбаясь, говорила мне: "Доченька, что ты, не плачь. Всё хорошо!"
Красота и любовь движет миром. Они всё побеждают. Это доказала моя мамочка. Сейчас, с высоты прожитых лет я анализирую. С мамой я прожила всего девять лет. Что за это время она могла мне дать. Без неё, я убежала в школу. Когда она приехала из госпиталя, я перешла во второй класс. Закончив десятый, получила аттестат, и сразу уехала в Москву. Это так мало, всего девять лет прожила я с ней. Но! Это и очень много. Это, оставшийся в памяти, на всю жизнь, вкусный запах материнского тела, эта ласкающая твою голову рука матери, это материнские поцелуй, это - огромная духовная защитная стена. Наконец, материнская забота и любовь. Как же это много! А наука быть женщиной!
Она всегда старалась передать нам с сестрой удивительную способность быть любимыми, умению перевоплощения, старанию быть всегда красивыми, ухоженными, неповторимыми. Старалась объяснить, как это важно для девушки. Вместе с тем, учила стойкости, смелости и независимости. Она никогда не плакала, не разрешала и нам плакать по пустякам. Когда нас кто-то обижал, говорила: "Сами виноваты, надо уметь давать сдачу".
Каждое утро, встав после сна, она как бы плавно переходила в другой, только ей принадлежащий мир. Приводила в порядок своё лицо, волосы, убиралась в своей комнате. Как у Экзюпери: " Утром приведи в порядок себя, затем свою планету". Как Патриция, в романе Эрих Марии Ремарк, "Три Товарища", она, вглядываясь в зеркало. Тонкими штрихами доводила до совершенства свои прекрасные черты лица, там где, как ей казалось, поленилась природа. Карандашиком подводила бровки, подкрашивала губки. Когда, наконец, она выходила к нам, мы не могли оторвать от неё глаз. А как она одевалась. Обладая врождённым, безукоризненно тонким вкусом, она знала, где купить самые лучшие, самые красивые и дорогие платья. Дешёвой одежды она не носила, и нам не покупала. Тогда не было синтетических материалов, в моде были натуральные шелка. Её крепдешиновые, креп-жоржетовые, креп-сатеновые платья, пахнущие любимыми рижскими духами "Белая Сирень", всегда вызывали у меня какое то фантастическое головокружение. Мама была настоящей женщиной, поэтому её все любили.
Самое главное для любого ребёнка, это то, что передаётся с молоком матери. Хоризма, как теперь это называют, или она есть, или её нет. Как хорошо, что мама кормила нас своим грудным молоком, когда мы были совсем маленькими.
По сей день со мной, тепло маминых объятий, её нежные поцелуи, мудрые сильные слова поддержки. Это счастье, что судьба вернула мне маму. Жизнь ребёнка, освещённая светом материнской любви, красивая, полноценная жизнь.
Отблеск янтарного солнца.
Кончалось лето. Его пряный аромат будоражил душу. Лаура быстро шла, боясь опоздать на встречу. Знакомая сегодня вечером уезжала в город, где жили её родители. Она хотела передать подарок ко дню рождения мамы. Встреча была назначена у гостиничного комплекса. Девушка не любила толпу, всегда терялась в ней. Здесь было много народа, поэтому увидев в некотором отдалении скамейку, чтобы никому не мешать, она присела и стала ждать.
Мимо проходили незнакомые люди, толпа менялась, но ту которую она ждала, среди них не было. Прошло около часа, она стала понимать, что уже никто не придёт. Было обидно. В этот момент её внимание привлекла кампания мужчин, остановившаяся напротив. Их было трое. Высокие, стройные в светло серых костюмах, они очень приятно смотрелись, от них словно исходил свет романтики.
Лаура уловила себя, на какой - то потаённой мысли: « Вот это настоящие мужчины, как должно быть счастливы женщины, которых они любят ». В этот момент она увидела глаза, которые внимательно рассматривали её. Лаура застеснялась. Решила, что молодой человек догадался, о чём она сейчас подумала. Девушка смутилась и покраснела.
Но Амур уже выпустил свою стрелу, и она плавно устремилась в её сердце. Боже, что со мной? - подумала она. У неё закружилась голова, чистая волна нежности заполнила всё её существо. Она опустила голову и боялась её поднять. Молодой человек, словно понимая, что происходит с девушкой подошёл и приветливо спросил: Вы ждёте кого - то? Лаура не узнала своего голоса, такой тихий и робкий, что понять слова : « Уже нет » - было невозможно.
Он понял её волнение и больше ни о чём не спрашивал. Несколько минут они молчали. Лаура успела успокоиться, подняла голову и опять встретилась с его любующимися ею глазами. Этот взгляд успокоил её, и совсем незаметно их молчанье перешло в спокойную, ненавязчивую беседу. Можно узнать ваше имя? Лаура - ответила она. Никогда не встречал девушку с таким красивым именем. Оно прекрасно, как и вы, попробовал сделать комплимент молодой человек. Он с большим интересом слушал всё, о чём она говорила, и охотно отвечал на её вопросы.
Ей показалось, что она давно знает его, на душе было легко и радостно. Она не узнавала себя. Непривыкшая к мимолётным знакомствам, выросшая в строгих правилах поведения, она может быть, впервые наслаждалась этой мимолётной встречей.
Его друзья давно ушли, время быстро летело, заканчивался этот волшебный вечер, но они, поглощённые друг другом, забыли обо всём на свете. И только тогда, когда всеобщая ночная тишина накрыла их, осознали, что наступила ночь, настоящая, глубокая, тёмная. Все пространство, окружающее их успокоилось, площадь была пуста, не было ни одного прохожего. Двери метро были закрыты. Они стали заложниками ночи.
Лаура поняла, что не может сейчас расстаться с тем, кого только что обрела. Она теперь многое знала о нём. Он военный лётчик, с группой товарищей летит в Ливию. Там сейчас война. Они на несколько дней остановились в Москве, для получения последнего инструктажа. Живут в этой гостинице, через два дня улетают.
В душе Лаура обрадовалась встрече, но всегда думающая о том, что скажут окружающие, она в первый момент растерялась.
Ей казалось, что она никогда не встретит любимого, потому что, такого как она хочет, на этом свете нет. И вот, судьба нежданно, негаданно подарила ей встречу с совершенно необыкновенным человеком.
Лаура давно мечтала о сильном, мужественном, любящем друге. Они прогуляли всю ночь. Ночь пролетела мгновенно. Рассвет постепенно открывал не только их лица, но и сердца. Они загорались любовью. Утром Виктору надо было ехать на сбор. Расставались только до вечера, но ей казалось, что навсегда. В глазах были слёзы. Он успокоил её, быстро записал адрес, телефон, побежал к товарищам.
День проходил в тягостном ожидании, всё валилось из рук. В голове вертелась только одна мысль, придёт или не придёт. Она поняла, что панически влюбилась. Стрелки часов всё бежали и бежали вперёд. Вот уже восемь часов вечера, его всё нет. Она села за пианино, пальцы не слушались её. Набрала телефон подруги и тут же положила трубку. По щекам катились слёзы.
В этот момент раздался звонок. Неужели это он, ещё не веря своему счастью, быстро вытирая мокрые щёки, Лаура открыла дверь. На пороге стоял он. Красивый, стройный, и самый желанный человек на свете. Обнявшись, прижавшись, друг к другу сердцами, они долго стояли и молчали.
- Вот как бывает в жизни, дорогая, любимая, я так давно искал тебя, прошептал он. Они сели на диван, молча, долго смотрели друг на друга, не выпуская рук. Не словами, а глазами о чём - то говорили и клялись. Эта ночь венчала их любовь. Они были счастливы. Так не бывает, думала она, это нереально. Это - сказка. Она витала в другом, каком - то ином мире, где не было горя, предательства, измен. Ей ещё никогда не было так хорошо.
И хотя где - то далеко, в глубине души уже зарождалось предчувствие чего - то горького, но она прогоняла эти мысли, не давала им завладеть ею. Потом, - решила она, не сейчас.
А сейчас, она не могла насмотреться на своего любимого. Как же он прекрасен. Какие красивые черты лица, она гладила лоб, волосы, целовала глаза и нежно отвечала на его ненасытные поцелуи. В нём ей нравилось всё, от какого - то нового, непонятного, ещё неразгаданного, но безумно манящего мужского запаха его тела, до синего цвета его глаз, тихого ласкового голоса.
Наступало утро нового дня, ему снова надо было спешить на учёбу. Но, теперь она точно знала, что вечером он непременно придёт, ведь это их последний вечер. Проводив его, она села в кресло, укуталась тёплым пледом, закрыла глаза и вновь почувствовала его руки, объятья, прикосновения, словно он никуда не уходил. Так она долго сидела, пока зарождающаяся в сердце тревога не подняла её с места.
Оставшись одна она, вдруг, со всей ясностью поняла, что завтра утром он улетит туда, где идёт война. И хотя, он сказал ей, что это совсем не страшно, что наши лётчики летят как инструкторы, что в военных действиях они не будут принимать участие. Но она всё понимала. Сказать большего он не мог. Сам он из Прибалтики, живёт в Риге. Очень любит море. Часами в свободное время любит бродить по пустынному берегу, и смотреть, как оно меняется в различное время суток. Ещё, любит собирать янтарь, который иногда во время шторма выносят волны. Небо и море, - это моя жизнь, говорил он.
Она хотела знать о нём всё, но, ни о чём не спрашивала, боялась испортить счастливые мгновения. Как будто понимала, что его ждёт впереди. Она хотела, чтобы он отдохнул, снял накопившееся напряжение. Раздался звонок.
Три огромных букета хризантем закрывали лица. Он пришёл со своими друзьями. Вот почему он спрашивал, какие самые любимые мои цветы. - вспомнила она. Свежесть, исходящая от этих перламутровых крупных шапочек, вселяла такую нежность и радость, что у неё вновь закружилась от счастья голова. Она любила эти цветы, ей всегда дарили их на осенний день рождения. Но где же он достал, ведь они продаются только поздней осенью, а сейчас первые осенние дни.
Сильные, весёлые, красивые, смешные, они принесли в дом столько радости, что она не могла поверить, что это происходит сейчас здесь, в её доме. Хризантемы наполнили пространство пьяным ароматом, она боялась, что сердце выскочит от счастья. Веселились, пили шампанское, наперебой рассказывали, каждый про себя, смешные истории, как будто завтра им не предстояло неизвестное. Друзья ушли, Лаура и Виктор остались одни.
Виктор был молчалив и серьёзен. Он взял её руки, поцеловал по очереди одну, другую и заглянул в её глаза. Знаешь, сказал он, для меня наша встреча не просто встреча, для меня эта встреча - судьба. Я очень хочу, чтобы ты не забыла меня, я постараюсь вернуться. Он посмотрел на часы. Тебе пора? Встревожилась Лаура. Нет, что ты, у нас ещё есть три часа. Ведь это целая жизнь, с какой - то затаённой грустью промолвил он.
Виктор снял с руки часы, красивые, большие, современные. На них был браслет, но не такой, обыкновенный мужской какой видела она раньше. Это был браслет, сделанный из янтарных отшлифованных пластинок, скреплённых тоненькой резинкой продетой снизу и сверху в просверлённые крошечные отверстия. На каждой из них выделялись по четыре маленьких треугольника. Отражаясь друг от друга, они сияли.
Это очень красивый браслет, сказала она. Откуда он у тебя? Я сам сделал его. Янтарь подарило море, остальное дело рук. Лаура держала часы с волшебным браслетом. И хотя на дворе была уже тёмная ночь, но он весь светился золотым светом.
Виктор взял в руки часы и медленно стал снимать браслет.
Что ты делаешь, взмолилась она, не надо этого делать, прошу тебя.
Я хочу, чтобы ты помнила обо мне и хранила этот браслет. Это частица меня, я буду знать, что он оберегает тебя. Ты будешь ждать, и я обязательно вернусь. Там, высоко в небе, я часто думал о том, что этот огромный мир без любви ничего не стоит. Мне так не хватало тебя. Свои часы я положу прямо к сердцу, в них будет слышен каждый удар твоего. Ты и в небе, всегда будешь со мной.
Он вложил браслет в её руки, и тёмной ночью она увидела у себя в руках весёлые отблески янтарного солнца. Они, словно живые сверкали, переливались янтарным солнечным светом. Это светится его любовь, подумала она.
Влюблённые не заметили, как пролетели три часа, но они, всё- таки успели сказать друг другу самые главные слова. Я люблю тебя, тихо прошептала Лаура. Будь спокоен, я буду ждать тебя.
Я люблю тебя и обязательно вернусь. Жди. Прошло немало времени. Лаура ждёт.......
Июньский дождь.
Июнь две тысячи девятого года выдался дождливым и холодным, Несколько ночей температура доходила до трёх градусов тепла, На огородах сжались под плёнками огурчики и помидорчики. Цветы остановились в своём цветении. Розы замерли с набухшими бутонами в ожидании солнца, но природа не спешила с солнечными днями, Она очень скупо посылала тепло, примерно, - один день к трём. Да и то не всегда, Были затяжные холодные недели, когда дачники не выдерживали, нагружали свои коляски выросшей в мае зеленью, цветами и уезжали в город.
Вот и сегодня - наступивший предпоследний день июня не принёс тепла. С утра мелкий дождик к обеду усилился, и холодный влажный воздух заполнил деревянные домики. По безлюдным деревенским улицам потекли редкие ручейки отъезжающих дачников. Вот торопятся, боясь опоздать, на электричку «Лиса - Алиса и Кот Базилио», так, по - доброму, я называю пожилую семейную пару, внешне они напоминают мне сказочных персонажей. Она осторожной лисьей походкой, он важным видом. Часто её можно видеть на свободной поляне. Согнувшись она что - то выискивает в траве, затем выкапывает, складывает в целлофановый пакет и несёт на свой участок. Со временем её тайна раскрылась.
Она выкапывала землянику, чтобы посадить на своём участке. Хороший пример взят на вооружение. Многие тоже стали её сажать. Иду к электричке, окидываю взглядом недавно выросший дачный посёлок. И несмотря на то что серое покрывало июньского дождика нависло над дачными домиками, красота радует сердце.. Просто не верится, что несколько лет назад здесь было пусто, а сейчас выросли сады, которые уже дают плоды. Сколько же любви к земле нашей русской в душе каждого из нас, как же надо любить её, чтобы за четыре года превратить в цветущий сад.
Дальше живёт «фотограф», который любит фотографировать свой маленький, но изящный домик. Он обходит его со всех сторон, и каждый раз снимает те - же самые виды. Соседи говорят: « Смотрите, опять снимает» Ещё он не косит траву, его домик просто утопает к середине лета в высоко выросшей траве. Однажды мы увидели половину скошенного участка. Эту картину можно было сравнить с наполовину постриженной головой. Площадка для игр в футбол, - разъяснил он. Оказывается, он спортсмен, да ещё и тренер. Здорово!
По другую сторону живут - «Кулаки». У них хорошо обустроенный дом огромный, который они несколько раз перестраивали. Наконец, он стал похожим на огромный ковчег Никакие наводнения нам не страшны. Нас спасёт « ковчег ».
Они приезжают поздно ночью, будят всех соседей, высвечивая фарами окна, неизвестно зачем. Машина их всё время сигналит, как будто её каждый раз воруют. С раннего утра, дружно, всей семьёй выходят трудиться. Весь день до темна, они на огороде. Ложатся позже всех, часа в два ночи. Смотреть на них и их усадьбу одно удовольствие. Здоровые люди, которые умеют трудиться. Наверное, такие труженики были раньше кулаками. Поэтому их по-доброму так и прозвали.
С другой стороны, через тонкий забор из сетки, живут самые близкие наши соседи. Их много, семь человек, да ещё, каждый раз к ним приезжают гости. Дом жужжит как улей. Глава семьи - заслуженный учитель -преподаватель математики Надежда Александровна ей девяносто два года. Это удивительный человек, великая труженица. Благодаря её неутомимому труду весь участок, как одна большая клумба. С раннего утра её можно увидеть среди любимых цветов. «Вы не устали, спрашиваю я в конце длинного летнего дня, когда она поливает на ночь пышные георгины? Нет, что вы, мне нравится работать с землёй. У неё дружная семья. Вместе с любимым мужем они прожили шестьдесят лет. Она образованный человек, преданный своим высоким идеалам, от которых не отказалась в смутные времена, кода выбрасывали партийные билеты. Её очень ценит Геннадий Зюганов, часто советуется по разным организационным вопросам. С ней всегда есть о чём поговорить, поспорить и самое главное многому поучиться, например, выдержке и знаниям. Кроме того, это нежный и ласковый друг. Учась в Университете, она дружила с болгарской студенткой, которую звали Снежана. В честь этой дружбы так назвала сою дочь. Удивительные люди - деликатные, интеллигентные, трудолюбивые. Сейчас уже большая семья окружает ту, которая подарила им жизнь. Пять внуков, дочери, их мужья своей большой любовью согревают её старость.
Напротив их дома живёт - Колосов Владимир Михайлович - настоящий сын России, он и родился 12 июня в день России, участник Великой Отечественной Войны, блокадник Ленинграда, награждённый двенадцатью правительственными наградами. Ветеран труда, отличник народного образования, отдавший воспитанию подрастающего поколения шестьдесят лет. В 85 лет бодрый, подтянутый, энергичный, весь в труде. У него две внучки. Он практически вырастил их. Десять лет назад привёз на дачный участок двух маленьких девочек дошкольниц, а теперь выросли у деда две красавицы. Деда обожают, доверяют ему все свои девичьи тайны. Играют с ним в шахматы, носятся на велосипедах, ныряют в пруду Его дом как музей, Красивые фотографии, альбомы, грамоты, победные шахматные вымпелы украшают дом. Быстрый, весь в движении. Вот он строит девочкам беседку, вот уже обсадил её сиренью, которая каждую весну радует своими роскошными сиреневыми гроздьями, вот достраивает дом. Смотришь и радуешься. Какие счастливые девочки, что у них такой дед, Целый день слышен их радостный, звонкий смех, это он напоил их светлой радостью жизни. С огромным уважением и любовью мы относимся к этому необыкновенному человеку. Владимир Михайлович является примером подражания и всеобщего уважения.
Вот мимо нашего участка идёт Серёжа, другой наш сосед, он всю свою жизнь проработал сварщиком. Высокого роста, долговязый, сутулый, голова него растёт не вверх, а горизонтально туловища. Он - дитя природы, ходит на рыбалку, собирает грибы, любит животных. У него голубятня и каждое утро он выпускает свою пернатую команду на утренний полёт, при этом любуется ими и говорит, - Вы только посмотрите, как они летят, и мы, очарованные его порывом поднимаем головы и следим за полётом. Ещё у него есть верная подруга - Лизка, красивая холёная лайка, которую он кормит курятиной, чтобы шерсть блестела, так он говорит. Она следует за ним везде и всюду, сопровождая громким радостным лаем, захлёбываясь от собачьего восторга. Он очень общительный и добрый. Именно по этому его любят и животные и птицы, Часто проходя мимо забора, он не глядя в твою сторону нагнув голову ещё ниже, чем она у него есть, глядя себе под ноги, неизвестно кому говорит: « Моя приехала, опять пилить будет», или: « Пиво будешь?» И не получая ответа быстро проходит мимо, также, не поворачивая головы, спрашивает: « Как здоровье?», и как бы боясь получить ответ, мчится дальше.
В переполненном вагоне чувствую чей - то пристальный взгляд. Взгляд женщины спокойный и добрый. Это Татьяна, - одна из членов нашего дачного товарищества. Мы слегка киваем друг другу. Я вижу, что она не одна. Положив голову на плечо рядом сидящего мужчины, она улыбается и что - то говорит ему. Я осторожно разглядываю эту пару. Чем - то она меня заинтересовала. Какой красивый мужчина, отмечаю я. Она, совсем обыкновенная, и на первый взгляд, кажется, простой, Тем не менее, у неё прекрасная фигура и очень красивый голос. Какое - то необычное благородство тембра её голоса притягивает к ней. Тогда я и подумать не могла, что мы станем друзьями.
Друзей встречают в молодости и дружат с ними до конца, а в зрелом возрасте друзей быть не может, так думала я. И как же хорошо, что ошиблась. С Таней нельзя было не подружиться и недаром, видимо покорённый её обаянием, рядом с ней оказался такой мужчина. К Татьяне тянулись люди. Она не только помогала разобраться в непонятных, дачных вопросах, но могла выслушать, и если надо успокоить и помочь. Свой участок - десять соток, они с Алексеем превратили в райский уголок. Каких только цветов здесь не было, пионы, розы, лилии утопали в различных оттенках ярких красок. Уже на первый год земля дала им урожай. Огромные, десятикилограммовые тыквы казались искусственными, потому что трудно было поверить, что они могли здесь вырасти. Её огород поражал всех. Длинные, аккуратно выложенные грядки лука, чеснока, салата, петрушки, сельдерея, и других трав пышно зеленели. Овощи: кабачки, перец, картошка, помидоры, огурцы, весь этот натуральный огород радовал глаз. Я поняла, что Татьяна трудолюбивый, красивый человек. Однажды спросила: «Как у неё всё это получается?» Она с улыбкой отвечала мне: «Дорогая, я же деревенская, всему там научилась. Мы стали дружить. С ней интересно было говорить обо всём; о жизни, о детях, о политике, о любви. Таня рассказывала мне о своей нелёгкой личной жизни. Одна вырастила и воспитала двух замечательных деток, мальчика и девочку, дала им образование и сейчас ухаживает за больной старой мамой.
Но, судьба наградила её, она встретила настоящую любовь. Он был одинок, жил с любимой дочерью. Порядочный, независимый, строгий, настоящий мужик покорил её сердце. «Характер у него суровый, но я стараюсь его во всём понять, он много пережил» - говорила Таня. Мы стали дружить семьями.
Меня поражало их заботливое отношение друг к другу.
Ранним утром, когда Татьяна ещё спит, Алексей собирает грибы, ягоды, ловит рыбу. Человек земли, неутомимый труженик. Татьяна звонит, приглашает на грибы. Что может быть прекраснее воскресного дачного утра с его свежестью, насыщенного запахом трав, и запахом жареной картошки с грибами. Щедрые, добрые, красивые люди делали нас счастливее. Как мало человеку надо; друзей хороших, встречу с ними и мир на земле. Мы бежали друг к другу, как только приезжали на дачу и, встретившись, не могли наговориться, доверяя друг другу всё самое сокровенное. Прошло три года нашей дачной жизни, где каждый приезд был радостный и долгожданный, благодаря нашей дружбе. Но! Случилось непоправимое. Татьяна заболела и умерла. Алексей оставил ухоженную ими дачу, уехал. Последний разговор с ним был короток.
Он сказал, что очень любил Таню и оставаться здесь без неё не может. Здесь всё дышит ею, всё напоминает о ней. Моему горю тоже не было конца. Прошло уже несколько лет. Каждый приезд на дачу прохожу мимо её дома и кланяюсь ей. Я помню эту прекрасную личность, которая подарила мне дружбу и, которая убедила меня в том, что настоящая дружба существует всегда, в любом возрасте, она вечна как жизнь, она украшает её.
Свой рассказ « Дачники », - я посвящаю Татьяне чистой души человеку.
Исповедь.
На остановке стояли люди, ожидая автобуса. Приятная пожилая женщина разговаривала с высоким мужчиной, видимо мужем, тревожно поглядывая на большую черную сумку, которая стояла на скамейке. Из сумки робко выглядывала удивительно добрая собачья морда. Ее круглые, как крупные вишни, глаза так доверчиво смотрели на людей, что вызывали, у всех кто здесь стоял, теплые, даже нежные чувства. В народе бытует такое мнение, что собака всегда похожа на своего хозяина. На самом деле, собачья голова, высовывавшаяся из сумки, то ли добротой своих глаз, то ли каким-то особым послушанием, то ли еще чем, но очень соответствовала облику своей симпатичной хозяйке.
В то же время было видно, что собачка очень нервничает, потому, как ее трясла мелкая дрожь. Хозяйка просовывала руку в закрытую сумку, из которой торчала голова собаки, и ласково погладив ее спину, успокаивала. Но, как только она отнимала свою руку, собаку опять начинало трясти.
Кто-то сказал, - "Собачке в сумке, наверное, очень холодно".
Действительно, день был морозный и ветреный.
Хозяйка собаки охотно включилась в разговор и принялась объяснять.
"Мы везем ее в лечебницу, показать врачу, так как последнее время наша Мэри стала часто хворать".
Люди оживились, заулыбались, стали проявлять любопытство. Надо же, какое у нее интересное имя, - Мэри.
"Это наши дети назвали ее так. Когда маленьким щеночком она появилась в нашем доме, они читали стихотворение про девочку Мэри, там что-то говорилось о том, что у девочки Мери большие потери, потерян, был правый башмак... Они рассмеялись и сказали, что и придумывать имя ей не надо, потому что оно уже есть. Теперь она будет - Мэри. Наша Мэри, по собачьему возрасту уже старенькая, ей пятнадцать лет". - Продолжала она.
Собака внимательно, не моргнув, преданными, полными любви глазами смотрела на свою хозяйку, словно все понимала.
Хозяйка, говоря о ней, так же смотрела на собачку с любовью и тревогой.
"Не знаю, как расставаться будем" - грустно добавила она.
Немного помолчав, продолжила, - "Одно утешение, у нас останется ее трехгодовалая дочка. Вот она сейчас и нервничает из за того, что ее разлучили с ней. Все время они вместе, и вдруг куда - то везем ее одну, да еще в сумке, потому что боимся, сама не дойдет, ослабла".
"Надо было в сумку бутылку с горячей водой положить, она бы и грелась "- сказал мужчина.
"Что вы глупости говорите" - возмутилась женщина стоящая рядом.
Неожиданно, вокруг этой замечательной собачки, разгорелся спор. Никто из здесь, не оказался равнодушен к ее судьбе. Мэри, продолжала вертеть мордой, слушать говорящего и смотреть на всех своими преданными, ищущими сочувствия глазами.
" Вы только посмотрите, какие у нее понимающие глаза, сколько в них боли и любви, ну просто человеческие глаза. Она, наверное, все понимает, только сказать не может" - произнесла другая женщина.
" Да, конечно, - сердечно подтвердила хозяйка. Я с ней разговариваю как с человеком. Она сидит, смотрит на меня и слушает. Я жалуюсь ей, если меня кто ни будь, обидит, подойдет, уткнет свою мордочку в коленки и, так будет стоять до тех пор, пока я не выплачусь, и только тогда отойдет, когда я закончу говорить".
"Знаете, - продолжала она, ведь на Божьем суде только собака заступается за человека. Больше ни одно животное не вступает в его защиту. Только собака говорит Господу Богу о тех добрых, хороших делах, которые совершал человек, когда она жила у него.
Вот может быть и Мэри заступится за нас на Том Свете, когда предстанем на суд Божий.
Автобуса все не было. В разговор вступила женщина с благородной внешностью, до сей поры молчавшая, похоже, было, что ей, лет около шестидесяти. К удивлению всех ее рассказ зазвучал как исповедь.
Когда-то, лет двадцать назад, она работала на ответственной работе. Однажды, секретарша принесла на работу маленькую собачку и стала уговаривать взять ее. Она отказывалась, и ни за что не хотела брать.
Работа отнимала все время. Муж тоже с утра до позднего вечера был на работе. Дети учились в школе и оставались на продленном дне. У них в доме никогда раньше не было собаки, поэтому не было и опыта ее содержания
"Секретарша не отставала и все-таки, каким - то образом, уговорила взять собачку, о чем до сих пор очень сожалею. Вот взяла, я ее и погубила" - задумчиво и нерадостно продолжала свой рассказ женщина.
"Что же такое случилось" - почти одновременно спросили стоящие рядом мужчина и женщина.
Рассказчица продолжала - "Собачка была маленькая, с ней надо было заниматься, но делать это было не кому. Все были на работе и учебе. Она на целый день оставалась одна, и вместо прогулок и игр очень скучала, плакала и скулила. Кроме того, так как она еще не научилась терпеливо ждать, когда ее выведут на улицу, чтобы сделать свои дела, то могла где угодно это сделать в квартире. Поэтому, на время нашего отсутствия, мы закрывали ее в ванне.
Конечно, там был постелен теплый коврик, стояла миска с едой и водой, но ее жизненное пространство на целый день было ограничено. Когда мы приходили с работы, она огорчала нас. Забравшись на большую софу, покрытую ковром, она пачкала его, чем вызывала недовольство. Я расстраивалась и не знала, что с нею делать. Тем временем все оставалось без изменений.
В выходные дни мы старались выгулять ее в лесу, но и здесь получалось не все гладко. Надо было перейти шоссе, по которому мчались машины. Глупенькая, она вырывалась из рук и мчалась догонять их. Это было ужасно, мы приобрели ошейник с ремешком, но однажды, неожиданно, в очередной раз, она вырвалась из рук и вместе с ремешком помчалась за машиной. Другая машина сбила ее. Она, жалобно заскулила, и сама повернула домой. У нее был ушиб нижней челюсти. Мы все были в отчаянии. Решили отнести ее в лечебницу, но она залезла под ванну и не давалась в руки. Два дня она не вылезала, ничего не ела, только пила воду. На третий день вылезла и поела. Видимо, у них очень сильно развит инстинкт самосохранения, и она сама себя вылечивала.
Но, к сожалению, ничего не менялось, она продолжала вредничать часто, прямо, почти на глазах, справляла свою нужду все на том же ковре, как будто, мстила за то, что мы не уделяем ей внимания, не занимаемся ею. После того, как ее сбила машина, мы стали замечать, что она стала слабеть. Радости она нам не приносила, было решено отнести ее и сдать в лечебницу. В выходной день, в субботу, я сама понесла ее. Как никогда, собачка была послушна и терпелива. Доверчиво прижавшись ко мне, она всю дорогу не пикнула, а я всю эту неблизкую дорогу плакала".
Женщина замолчала, - она плакала. Несколько секунд все стоявшие на остановке молчали. Подошел автобус, но никто не пошел на посадку, все остались на остановке. Эта исповедь никого не оставила равнодушным.
Первым заговорил мужчина : "Нечего было брать если не умеете обращаться с собакам". - Категорично изрек он.
"Ну что же теперь делать, раз так произошло", - сказала хозяйка собачки. Вы сходите в церковь, и исповедуйтесь. Вам будет легче".
"Вы теперь возьмите щеночка и вырастите его" - сказала другая женщина.
" Нет! "- ответила ей плачущая женщина. "Это было двадцать лет назад, тогда я еще не совсем понимала той ответственности, которую брала на себя, согласившись взять этого щеночка. Теперь же, я прекрасно понимаю, что прежде чем это сделать, надо очень сильно подумать и быть готовым к этому. Взять в дом собаку, - это очень серьезное и непростое дело. А за совет, спасибо, я обязательно пойду в Храм и исповедуюсь". - Закончила она.
В это время подошел очередной автобус, и все погрузились в него. Люди были возбужден, и никто не заметил, как преданные и благодарные глаза старой собачки провожали их всех в дорогу.
Л. Панина
Симфония моря.
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе ,-
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.
Откуда, как разлад возник,
И отчего же в общем, хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник.
Ф.И. Тютчев
Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в Международном Аэропорту Кипрских Авиалиний, городе Ларнака
Температура воздуха +29.Начало ноября. В Москве О. Все начинается с нуля, подумала я. Но! Почему сразу так жарко ...
Даже в самой смелой фантазии, еще неделю назад, я не могла представить, что произойдет со мной. Случайная встреча в Комитете по Иностранному Туризму. Просьба сделать несложный перевод. Мгновенная симпатия, возникшая между нами. Несколько незабываемых встреч, часовые телефонные звонки и наконец ,- приглашение погостить на острове Любви, где по преданию родилась сама Афродита - богиня Любви.
Мне не приходилось бывать на островах Средиземного моря, поэтому интерес был большой, и не только этот. Хотелось в спокойной обстановке разобраться в своих чувствах, так неожиданно нахлынувших на меня.
По жизни, приучив себя к сдержанности и осторожности, сейчас я была в растерянности и никак не могла сосредоточиться на чем-то определенном. В Москве, погрузившись в работу, деловые встречи, общение с друзьями я не замечала, как по прошествию времени пролетали дни на календаре.
Вдруг, совершенно неожиданно, моя рука очертила красным фломастером цифру 23,которая изменила мою устоявшуюся действительность.
И вот, меня уже встречают в другом сказочном мире. Не люблю целоваться на людях, поэтому встреча со стороны кажется прохладной и серой. На самом деле все не так. Сердце прыгает от восторга, я беру букет роз и прячу в них пока еще маленький лучик счастья, который может выдать меня.
Мой друг - прекрасен. По моему он так же смущен, но к счастью не надолго. Он настоящий эллен. Черные волнистые и густые волосы обрамляют высокий элленский лоб, прекрасно оттеняя его зеленые глаза, что является редкостью для греков - киприотов. Белоснежная тонкая рубашка с коротким рукавом отлично смотрится на загорелом теле.
Мы мчимся по его родному острову. Он подробно рассказывает мне о том, что встречается по пути. Дорога стелется гладкой лентой, в машине кондиционер, поэтому жары не чувствуется. Ехать одно удовольствие, вот бы так ехать с ним всю жизнь, ловлю себя на этой мысли. Глядя на те места, которые мы проезжаем, я вижу, что здесь живет трудолюбивый народ, земля ухожена, на голых горах высажены деревья. Киприоты отвоевывают у природы каждый кусочек земли и облагораживают ее. Апельсиновые и мандариновые рощи щедро ласкают взор своими оранжевыми плодами.
Наконец мы дома. Кто дома, а кто в гостях, - останавливаю я себя. Большой двухэтажный дом с белыми колоннами стоит особняком на горе и утопает в зелени раскидистых пальм и ухоженных кустов роз. Розы, от слова - розовый., Тем более южные розы, - моя слабость, они и должны быть только розовыми и никакими другими, думаю я и от всего сердца радуюсь, что их здесь так много. Не знаю почему, но когда вижу эти совершенные, почти прозрачные лепестки и чувствую их утонченный аромат, моя душа озаряется светлой радостью, так было и сейчас. Хорошее начало, - подумала я.
Еще больший восторг охватил меня,
когда мы вышли на большую терассу. Дом смотрел на море, которое подступало к нему с трех сторон так близко, что казалось, сейчас захлестнет нас.
За домом возвышались горы, утопая в зелени пышных сосен и лиственных деревьев, они казались разноцветными, красновато - бурые в середине, постепенно переходили в светло- желтые тона и покрытые сверху серой дымкой утопали в небесном просторе. Вся эта картина была необыкновенно хороша но, красота моря затмевала все.
Огромное, голубое водное пространство со всех сторон окружало и звало к себе, было желание побежать навстречу ему, но день катился к вечеру. Начали сгущаться сумерки, да и ничего больше в этот вечер нам не было нужно. Радость встречи была очевидна.
Утром мой друг опаздывал на деловую встречу, на ходу объяснив мне как пройти к морю, он умчался, пообещав как можно быстрее вернуться. Мне не придется скучать, подумала я и весело рассмеялась, впереди была прогулка к морю, и я с ожиданием предстоящего чуда пошла вперед. Дорога заняла у меня пять минут. Было одно удовольствие после шумной, каменной Москвы пройти по короткой, тихой деревенской улице.
Возле красивых, разнообразных по архитектуре одноэтажных и двухэтажных белых домов, приютившихся, на морском побережье стайками играли дети. На минуту они остановились, увидев незнакомого здесь человека, что-то радостно прокричали и продолжили свои игры. В этот момент я подумала о том, как они должны быть счастливы, что живут в этом прекрасном уголке, и так же как и я любят море. Не знаю, откуда у меня такая любовь к морю. Может быть мой дед, который родился и жил на побережье Черного моря в Крыму, генетически передал мне необъяснимую любовь к этой величественной морской стихии ,- размышляла я.
Утром дикий пляж пустовал. Неустроенный пляж покрылся множеством уже побуревших водорослей, выброшенных на берег, поэтому окрасился в коричневый цвет. Ноги утопали в мягком ковре морской растительности,что казалось непревычным. Море было величественно и спокойно. Узкая полоса, которую очищала ласковая волна, блестела мокрой белизной гальки, ракушками различной формы и цвета. Я была здесь совершенно одна и в полной мере могла наслаждаться и дышать морским воздухом, смотреть на все то, что меня окружало. На ум пришли слова греческого писателя Никоса Казанцакиса, недавно прочитанные мною.
"Никогда не видел я острова с таким
женским характером, никогда не вдыхал
воздуха, так насыщенного опасными
сладкими искушениями ".
Я стояла перед этой гордой бушующей красотой, маленькая частичка огромного мира, называемого Землей, без которого не мыслила себя. Все мое впечатлительное существо жадно впитывало красоту окружающей картины. Вглядываясь в морской простор я думала о том, как он велик и свободен. Свободны горы, окружающие его, свободны небеса и облака пролетающие над ними. Свобода - божественный великий дар. Только свободный человек может быть счастливым.
,, Природа не слепок, не бездушный лик.
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык., - Как тонко написал об этом Тютчев.
Забыв обо всем на свете, я любовалась бесконечным морским простором, и не слышала, как подошел мой друг. Он обнял меня за плечи, и зачарованные мы продолжали стоять и смотреть вдаль.
Вдруг, мне показалось, что я слышу музыку. Из далека , из самых глубин, во Вселенную неслась мелодия, чем - то напоминающая Рахманиновский строй, - алмазный дождь хрустальных созвучий. Я жадно ловила почти неуловимые колебания звуков посылаемых морем, а оно продолжало очаровывать. Перламутровые брызги, плавно извивались по зову волны, то появляясь, то исчезая вновь. Слабая, словно изнеженная волна едва касалась берега, отдавая ему лишние воды. Солнечные лучи падали в алмазные брызги и обретали звук.
Море дарило нам свою Симфонию. Оно пело о вечном , о любви, о движении, о преодолении, о стойкости жизни природы и человека, о том, что ежесекундно во все времена идет борьба на земле и на небе, в водах морей и океанов за свободу, за жизнь. Оно пело нам о верности, о любви двух сердец. Ты слышишь, одними глазами спросила я своего друга, и увидела легкое движение ресниц.
Со стороны моря налетел прохладный ветерок, качнувший волны. Волны раскачивались и бились о берег, но не переходили Богом дозволенную черту, они медленно возвращались на круги свои, ведущие в бесконечную, как и мысли человека Вселенную.
Заканчивались дни моего короткого волшебного отпуска, сколько богатых впечатлений я приобрела за эти дни. Я полюбила этот маленький остров, один из красивейших уголков нашего общего дома, называемого Землей. Теперь я точно знала, что обязательно вернусь однажды сюда, потому что оставляю здесь частицу своего сердца.
- К.Д. Бальмонт о С.В. Рахманинове.
СОН
"Мы созданы из вещества того же,
Что и наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.
. Шекспир ."
Уже несколько дней моросил холодный мелкий дождь. Настроение полностью соответствовало хмурой, осенней погоде. Надо как-то изменить ситуацию, подумала я и позвонила подруге. Давай встретимся назло дождю и устроим себе праздник. Через час мы уже сидели за столиком ближайшего кафе. Проговорив весь вечер о всяких мелочах, я все время ловила себя на мысли о том, что забываю сказать о самом главном. И уже перед самым уходом вспомнила.
,,Слушай, чуть не забыла рассказать тебе о том, что мне недавно приснилось...
В ту ночь мой сон был крепким и сладким. Вдруг, вижу перед собой голубой купол высокого неба. Прозрачное и подвижное, оно, словно разговаривало со мной и манило к себе. С огромной скоростью по небу неслись облака, заполняя его со всех сторон. Одно из них, самое большое оторвалось и направилось в мою сторону. Я ощутила приятную прохладу, его легкий туман опьянял меня.
Было видно, что облако имеет едва заметные очертания. Оно подплывало все ближе и ближе, и вот уже на меня смотрело очень знакомое, бесконечно дорогое, мужское лицо. Его неповторимая индивидуальность напоминала о чем- то утерянном навсегда, о разбитых надеждах, о горечи разочарований. Серые с поволокой глаза виновато, но с любовью смотрели на меня, и словно молили о прощении. Это видение будоражило душу.
Кто это, - мысленно спросила я, но облако не дало ответа. Знакомое лицо нависало надо мной, я делала невероятные усилия, чтобы вспомнить, но как ни старалась, не могла. Меня захлестывала волна нежности, захотелось целовать эти глаза, губы, трогать роскошные волосы. В этот момент я любила его. Но! Увы!
Стремительно летящее облако стало быстро удаляться, расплываясь и просачиваясь сквозь мои пальцы. Я продолжала вглядываться в знакомые черты, но безуспешно. Ночь отняла у меня дневную память и полностью властвовала надо мной.
Нарастала тревога, сотканный небом образ стал таять на глазах. Я теряла его. Мои руки стремились удержать ускользавшие черты, но все было напрасно. Разорванные части уносились ветром в разные стороны. Ночь обострила чувства, и я явственно ощутила, что в погоне за ним падаю в пропасть...
От отчаяния я проснулась. Мои щеки были мокрыми от слез, опьяненная необычным сном, некоторое время, неподвижно лежала и не могла придти в себя. Наконец, успокоившись, поняла, что узнала это лицо.
Ты помнишь, что мне прошлось расстаться с любимым. Верилось, что мы навсегда будем вместе. Наша любовь выдержала много испытаний, но не выдержала самого главного - испытания временем. После разрыва прошло немало лет, но я так и не смогла забыть его. Мы больше не встречались. Я не хотела ничего знать о нем, чтобы не бередить душу ему и себе.
Кто-то из великих сказал, что разойтись с любимым, значит, - порвать себе все вены. Так произошло со мной. Все остановилось, жизнь стала не интересной, ничего не радовало, и я медленно погружалась в отчаяние. Вот тогда, стоя у окна и глядя в ночное небо, в его бездонную высоту, я горячо молилась о том, что бы оно помогло мне забыть его. Это повторялось каждый вечер. Время шло, но мои мучения продолжались.
Мне кажется, что любовь прилетает к нам из космоса. Она как молния амурной стрелой поражает мозг и сердце. Мы думаем, что она пришла навсегда, и именно в этом глубоко ошибаемся. Насытившись, она тихо и незаметно струится ввысь, сливаясь с лунным светом, где вновь набирает сил и опять возвращается на землю, но уже к кому-то другому. Чуда не случается, или бывает коротким. Любовь гибнет, вот тогда умираем и мы. Это трагедия жизни. И горе тому, кто не сможет перескочить эту пропасть, чтобы жить дальше.
Знаешь, теперь, я могу тебе точно сказать, что мне удалось ее перескочить. Удивительно, но помог мне мой сон. Это был очень красивый сон. После той ночи у меня на душе стало легко и спокойно. Возможно, вместе с облаками из моей души улетели остатки былой любви, растаяли в небе. Наконец я свободно вздохнула и первый раз, за это долгое время, вновь села за рояль. Лунная Соната - Бетховена тихо и спокойно лилась созвучно тому, что происходило в моей душе. Я с любовью отпустила все воспоминания.
Да, сказала подруга, не каждой женщине выпадает такая любовь, но я очень рада за тебя, что, наконец, справилась со своими чувствами и перечеркнула этот грустный этап своей жизни. Радуйся, дорогая, ты свободна как птица, вылетевшая из клетки. Так лети же, жизнь прекрасна.
Этюд.
Снежные домики.
На отдаленном холме, или можно сказать, на невысокой и небольшой горке под открытым небом, мы с подружками - Светой и Надей, играли в свои детские игры. Мы строили снежные домики. Они были большими и красивыми, благо места для них было много.
Наши снежные просторные дома имели много комнат, где в столовой стояли столы и стулья, в спальнях расположились большие кровати, словом все как в сказке про трех медведей, недавно прочитанной нами. Может быть, это было от тоски по прекрасному, рождавшемуся тогда в наших душах..
Настоящие дома, вернее сказать, наши « домишки », покрытые соломой, в которых мы жили, были маленькими и старенькими. Тогда еще, в наше послевоенное детство, крышу покрывали соломой. В них было тесно, холодно и почти всегда темно. Летом, темно из - за деревьев заслонявших низенькие окошки, зимой, от сугробов, окутывающих и закрывающих свет.
Единственным спасением, когда совершенно продрогшие, с замёрзшими руками и ногами, мы приходили домой, была теплая печка, с которой не слезали до тех пор, пока она не остывала.
Здесь же, на просторе, где никто не мешал нашим играм, мы чувствовали себя хозяевами, у нас были свои дома и мы благоустраивали их, вытаптывая на снегу границы комнат, столов и стульев. И только один Бог, наверное, смотрел на нас с высоты и радовался за своих, тогда еще, безгрешных, детей.
А мы, замерзшие, голодные, но увлеченные своими играми не замечали, ни мороза, ни холода, ни продрогших спин, ни заледеневших рук и ног. Мы согревали друг - друга теплом нашей детской привязанности. Нам просто было хорошо вместе.
Играя в эти простые игры, мы тогда и не думали, что в будущем наши крыши и замкнутые двери закроют нас друг от друга. Игра перешла в суровую реальную жизнь.
Теперь, мы в действительности создали большие дома, заполнили их красивой мебелью и различными дорогими вещами, о которых мечтали, но при этом, утеряли самое дорогое, что было в наших детских играх, - романтику и чистоту, которые не сумели перенести во взрослые игры. Наступило другое время. Постепенно люди теряли романтику послевоенных лет. Приходила пора насыщения. Сейчас современные дети не играют в такие игры, у них много других, настоящих, о которых мы и мечтать не могли. Но так хочется, чтобы они открыли двери своих домов, отомкнули замки своих дверей, которые по большой нашей глупости закрыли мы. К сожалению, им придется исправлять наши ошибки. Я очень сильно надеюсь, что они это сделают, и простят нас. Простите нас дети.
Сказка о Божьей Коровке.
Возле красивого голубого озера расположилась зелёная планетка. Она была маленькая и очень яркая. Держалась она на одном, но крепком стебельке с двумя рябыми листьями, как будто вычерченными контурным рисунком в виде рыбьей чешуи. Как потом оказалось, этот рисунок они позаимствовали у серебряного карпа, так как сами находились в воде, где он часто отдыхал, поэтому на листьях и отпечатался рисунок его чешуи.
Контуры чешуи потемнели от зеленого хлорофила, чешуйки украсились, яркими точечками и это придало листьям особую красоту. Сама планетка была похожа на ажурный золотистый одуванчик, только разноцветный. Тоненькие пушинки постепенно из основного золотого цвета переходили во множество оттенков и наполняли ее миллионами нежных светящихся лучиков. Все это делало планетку не только волшебной, но и одною из всех самых первых волшебных планеток. Ленивый серебряный карп, который часто отдыхал под роскошными листьями, и верно охранял эту маленькую, но такую замечательную планетку.
На ней жила божья коровка,она дружила с карпом и иногда даже угощала его малюсенькими водяными блошками, которые карп очень любил, но ленился подпрыгивать чтобы достать их на поверхности озера. Божья коровка часто покидала свой дом и летала далеко-далеко на другие еще меньшие планетки, чтобы устраивать на них волшебные балы для детей. Дело в том, что, живя на волшебной планетке, божья коровка тоже была - волшебницей. Бог создал ее для добра и света, которые она должна была везде и всегда нести их с собой. Маленькая планетка озаряла все вокруг волшебным светом. Каждый ее луч мог дарить радость и счастье. Когда божья коровка чувствовала, что где-то плохо, то брала один из светящихся лучиков и мчалась на грустную планетку.
Однажды к ней прилетел зеленый кузнечик и сказал, что случилась беда. Самая красивая бабочка поранила себе крылышко. Она работала в цирке, была самой яркой звездой, а теперь сидит и плачет, потому что больше не может блистать на любимой арене. Божья коровка велела кузнечику лететь обратно, успокоить бабочку и сказать, что она скоро будет у них. Через молнии, черные тучи, холодные ветры, она прилетела на грустную планетку, где с бабочкой случилась беда. Она легонько дотронулась золотым лучиком, который взяла с собой, до сломанного крылышка. Бабочка взмахнула им и полетела.
После такого радостного события начался бал. Все кузнечики, бабочки, пчелки, их детки, которые жили здесь, запрыгали и потом весело закружились в медленном вальсе. Они так радовались, что у них глазки на лоб вылезали. Они жужжали, стрекотали, летали вокруг божьей коровки. Этим самым благодарили маленькую волшебницу, у которой и крылышки - то были меньше чем у них. Был еще один случай, о котором рассказал серебряный карп: » Как - то раз, сюда дошел слух, что балерина - стрекозка, сломала свою изящную длинную ножку и больше не могла танцевать в балете.
Кроме того, другие балерины - стрекозки жаловались на то, что у них нет красивых перламутровых, изумрудного цвета пачек, то есть коротких платьиц для танца маленьких стрекоз. Божья коровка тут же собралась в дорогу, взяла с собой несколько волшебных лучиков и опять отправилась в далекий путь. Самое страшное, что лететь надо было через страшный лес, который своей черной темнотой всех отпугивал. Именно там, за тем лесом, находилась эта планетка стрекоз, где в речной густой, зеленой заводи они жили. Путь был долгим, темнота леса путала дорогу, вой страшных зверей мог напугать, но она, преодолевая, страх мчалась на помощь. Прилетела и вылечила стрекозу своим волшебным лучиком. Другим же стрекозам подарила изумрудного цвета платьица. И счастливые они танцевали для нее танец маленьких стрекоз. Они любили её и были очень благодарны ей за её смелость и храбрость. Они понимали, что она не побоялась ни черных причёрных туч, ни сверкающей молнии, ни студеного ветра, ни темного леса, ни страшного воя зверей. Через все преграды она прилетела к ним с золотым волшебным лучиком, чтобы помочь всем им.
Страх.
Женщина шла к именитой особе, уже в третий раз. Два предыдущих раза ей не везло, она не смогла не только попасть, но даже записаться на прием. Телефонная трубка голосом секретарши грубо и лаконично отвечала, что данной особы на месте нет, и неизвестно когда будет. Дальше, оба раза, после этих слов была тишина. Трубку больше не брали. Ей ничего не оставалось, как идти обратно восвояси. Она так и делала. Прошло еще три месяца и, понимая важность вопроса, опять рискнула пойти, что называется,- попытать счастья.
Будучи педагогом, по образованию, и профессиональным литератором, она хотела предложить свое участие в работе школ, по вопросам патриотического воспитания учащейся молодежи, в связи с приближающимися торжествами - 6О летия Великой Победы над фашистской Германией. Более того, получить поддержку и может быть даже рекомендацию для включения в школьную программу ее повести, посвященной войне. Московским Союзом Литераторов ее книга была рекомендована для школ, но хотелось, чтобы Департамент Образования был в курсе и тоже откликнулся на это благородное дело.
В сущности, она знала «Высокую Особу», потому, как раньше работала под ее началом. Правда, непосредственно рядом с ней не сидела, но часто встречалась на совещаниях в Райкоме Партии.
Более того, она даже испытывала к ней определенную симпатию, видела ее быстрое продвижение по службе, ценила ее работоспособность, и её внешность импонировала ей. Та была всегда красива, со вкусом одета и издали казалась умной, независимой. У нее было женственное, приятное лицо очень похожее на лицо французской певицы - Мирэй Матье, правда в глазах всегда светилась твердость, присущая мужскому взгляду, но это не отталкивало, наоборот, ее внутренняя сила притягивала. Многие коллеги ходили к этой особе за помощью со своими насущными вопросами, попасть к ней было нетрудно. Но, эта женщина никогда пользовалась такой возможностью, стеснялась беспокоить своими трудностями, хотя их хватало с излишком.
Теперь же, времена изменились, « Именитая Особа » была, что называется, за семью замками. Время шло, приближалась торжественная дата, необходимость диктовала и подразумевала новую возможность попасть на прием. Она решилась в очередной раз попытать счастья и поехала в высшую инстанцию. По местному телефону набрала подсказанный охранником номер. Долго, как и прежде, никто не отвечал. Она перезвонила, подождала. Наконец, услышала раздраженный голос секретарши, " По какому вопросу".
Женщина подробно объяснила, цель своего прихода. Выслушав сказанное, секретарша грубо ответила, - « А при чем здесь патриотическое воспитание школьников, идите в другие инстанции и там воспитывайте ».Затем, также как и в те два прошлых раза, резко сказала, что особы данной нет и неизвестно когда будет.
Как же так, ¬расстроилась женщина. Я прихожу в третий раз, и вы говорите, что ее нет. Очень прошу вас, записать меня на прием, на любое число, любого месяца, чтобы можно было решить данный вопрос. Это очень важно. Трубку бросили.
Неужели опять уходить с нерешенным вопросом, подумала она, и вновь набрала злополучный номер, никто не отвечал. Она ждала. Наконец, раздраженный, резкий голос грубо ответил: «Что вам надо?»
Женщина опять повторила свою просьбу, совершенно неожиданно трубка заорала гневным голосом секретарши: Бессовестная, сейчас же прекратите звонить, я вызову милицию». Трубку бросили.
« Бессовестная » - неосознанно повторила женщина услышанные злые слова. Причем здесь милиция - подумала она. Я никого не оскорбила, никому не нагрубила, ни у кого не украла.
Ошарашенная, она оторопела и несколько минут ничего не понимая, стояла держа телефонную трубку. Наконец, опомнившись, но не в силах справиться с незаслуженным оскорблением, решила узнать фамилию дерзкой секретарши. Трубку взял мужчина, она вежливо попросила назвать фамилию той, с кем только что разговаривала, но услышала гудки.
Женщина стояла в растерянности и не знала, что ей делать дальше. Расстроенная, что опять не удалось задуманное, она уже собиралась уйти. В это время из вестибюля выскочила женская фигура. Разъяренное лицо уже не молодой женщины не обещало ничего хорошего. Она резким голосом спросила: «Это ты сейчас звонила? »
Да, - ответила женщина, еще не успев понять такого панибратского - «ты»
И тут произошло что-то совсем невероятное. Секретарша обеими руками схватила женщину за воротник шубы и начала громко орать.
,,Бессовестная, нахалка, тебе нужна моя фамилия. Я тебе сейчас покажу фамилию. Она тащила женщину к двум милиционерам, которые стояли на пропускном пункте. Из справочного окна на эту картину любопытно смотрели еще два охранника. В это же время в учреждение шли люди по рабочим вопросам и с ужасом и непониманием смотрели на происходящее.
Секретарша, видимо уверенная в своей безнаказанности, продолжала орать, уже совершенно распоясавшись, она нецензурными словами продолжала оскорблять женщину: « Я тебе покажу, фамилию, бесстыжая, трамвайная шлюха, нахалка ».
Испуганная, никогда еще не слышавшая такой изощренной брани и непонимающая, что происходит, женщина пыталась вырваться из её цепких рук, но та не отпускала.
Милиционеры остолбенели. Они не могли сдвинуться с места, на их лицах была неподдельная растерянность. Складывалось такое впечатление, что они уже не раз были свидетелями подобных сцен.
Дело в том, что женщина, которую трепала за воротник грубиянка, производила впечатление интеллигентного, состоятельного человека, ничем не нарушающего общественного порядка. Видимо поэтому, к их милицейской чести, они не захотели вмешиваться в данную ситуацию на стороне распоясавшейся секретарши. Видя такое невмешательство, она, наконец, разжала руки и отпустила воротник. Женщина, в этот момент была в полуобмарачном состоянии.
Ишь ты, еще оскорблять будет мою начальницу - убегая бросила секретарша.
Какой ужас, да это же просто оборотень какой-то, какое оскорбление, она никого не оскорбила, - шептала про себя обиженная женщина.
Так вот, как она оправдает свое поведение перед начальницей и представит ей картину верной службы. Оказывается, она ее защищала. Но, только от кого?
Женщина знала, что есть люди с темными душами, которые делают вид, что усердно служат своим хозяевам, создают искусственные ситуации чтобы доказать им свою, верность. Но, именно они, при первой неудаче своего руководителя и его пошатнувшемся положении, мгновенно предают его. Ей и самой ,по роду работы, приходилось сталкиваться с этим.
,, Что здесь происходит, и как этот человек может работать в таком учреждении, с таким руководителем - только и смогла она спросить, но ее никто не слышал. Может быть и руководитель, к которому она шла, за это прошедшее новое время очень изменился, - мысленно спрашивала она себя, пытаясь понять происшедшее.
Бежать отсюда, немедленно, вдохнуть глоток чистого кислорода, чтобы от отчаяния и оскорбления не упасть в обморок. Ее душили слезы, едва сдержав их, она выскочила на улицу. Остановившись возле скамейки, перевела дух. Немного успокоившись, она шла и рассуждала: Где же мы живем, и как могут, такие люди работать с теми к кому мы идем со своими вопросами, кому доверяем сокровенное, наконец, у кого надеемся найти понимание.
Конечно, жизнь очень изменилась, грубость сейчас на каждом шагу. Никто не занимается культурой поведения в учреждениях. Куда не пойдешь, тебя встречают как потенциального врага. Лица злые, угрюмые, неулыбчивые. Стараешься, как можно меньше, куда либо обращаться. Хотелось и об этом поговорить и предложить обратить внимание на вопрос культуры поведения в обществе и особенно среди молодежи. Но оказывается это никому не нужные вопросы, даже здесь, где казалось бы ,в первую очередь должны понимать важность и значение данных проблем.
Что так возмутило эту секретаршу, рассуждала про себя, расстроенная женщина, может быть то, что ее побеспокоили, когда она сидела и беседовала с мужчиной, или может быть, она была пьяна. Потому, что трезвый, нормальный человек, наделенный такими полномочиями, какие дают ей ее права, как секретаря высокой особы, не может ,не имеет никакого права на такие неблагородные поступки. Ведь этим самым она компраментирует своего руководителя, и по ней этой грубиянке будут судить о нем.
Не найдя ответа на свои вопросы, она вдруг поняла, что наступило другое, страшное ,непонятное время. Время вседозволенности, безнаказанности за грубость, когда разъяренная секретарша, может тебя схватить за шиворот, оскорбить и выставить за дверь, только потому, что ты помешала ей отдыхать на рабочем месте.
Слава Богу, что еще в милицию не забрали. Оказывается, есть в нашей милиции честные, настоящие, справедливые люди. Спасибо им за это, - молча благодарила она.
Вместе с этими мыслями, будучи глубоко верующим человеком, она жалелела эту несчастную секретаршу. Какой же ад, каждый день, несет она в себе, в своей душе. Ее душа уже горит в аду. Почему ей так плохо и неуютно с людьми. Почему она не любит свое дело, дело служения людям. Ведь она же сама, выбрала эту профессию. Но на эти вопросы ответа не было.
Не прикасайся ко мне
Лето 1959 года было красным,- как говорят в народе. Тёплое, зелёное, спокойное. Как мне казалось тогда, оно даже имело запах, оно пахло любовью. Возможно, в восемнадцать лет восприятие любви у всех одинаково, но у меня в ту пору, весь мир утопал в любви.
Любовь представлялась мне чем-то обязательным, как например то, что человек вырастает, а не остаётся маленьким. Но, если человек вырос, то значит, к нему, как это и должно быть, непременно, - должна придти сама волшебница - любовь.
Я не представляла тогда что к кому-то, она может не придти. Ну, а если это так, то о чём волноваться. Но всё чаще и чаще ловила себя на мысли о том, что мне уже восемнадцать, а её всё нет. Вернее, вроде бы она уже была в школе, в десятом классе, но в ней чего-то не хватало, что-то не зацепило до конца, не увлекло на подвиги. Встречались, ходили в кино, спорили о чём-то, наконец, приехали в столицу поступать в вуз. Оказавшись в ней, стало ясно, что чувства было маловато и любви, как таковой,- не было.
Огромный мир людей живущих в столице, её широкие грани, её возможности потрясали и говорили о том, что сегодня ты имеешь не главное. Осмотрись, пережди, и ты узнаешь такое, о чём представить не можешь сейчас. Я ждала с замиранием сердца, тревожно и волнительно. И вот, наконец, неожиданно, как всегда это бывает, случилось то, что заставило меня взлететь над собой. Кажется, я влюбилась. Ну, конечно! Ко мне пришла любовь! Долгожданная, свежая и очень красивая. Не знаю, о чём я тогда думала, но в один миг всё прошлое было зачёркнуто, а всё случившееся предстало мне результатом моих мечтаний.
Я увидела молодого человека, выше среднего роста, с хорошей мужской осанкой, с красивой стрижкой великолепно уложенных волос, с огромными серыми с поволокой глазами, буквально впившимися в меня. Мне показалось, что в них жила тайна Они как омут сразу затягивали тебя в их глубину. В тот миг я поняла, что утонула в этом омуте. Его, по- мужски, красивое лицо украшала замечательно добрая, располагавшая к себе улыбка. Он был прекрасно одет, в сером костюме, белоснежной рубашке с обрамлявшим её голубым галстуком, От него исходил какой-то необыкновенный аромат. Вот портрет того, кто ненавязчиво предстал передо мной совершенно неожиданно и случайно.
Возможно, эта встреча могла бы и не состояться, но она состоялась только потому, что он оказался соседом моей подруги, которая в этот момент была со мной. Он подошёл к ней, наши взгляды встретились, дальше всё как в романе. Молния, удар, шок! Правду говорят, что любовь - как молния, не знаешь, когда и где ударит. Я влюбилась молниеносно. Боже мой, как он прекрасен,- подумала я в первый момент этой встречи.
Человек рождается, растёт и видит мир прекрасным, но мир может показать себя с другой стороны и отнять эту красоту, тогда жизнь становится бессмысленной. Очень важно, не утерять эту красоту, несмотря на все превратности жизни. Загляни в чрево матери и ты увидишь из каких нитей создаётся великое творение Создателя - человек. Из дна морского водорослями тянущегося к солнцу, из неба голубого, из колоса золотого, из цветка ароматного, из звуков мелодии дивной, из Слова Божественного Святого, из вершин снежных, из горного дыхания гротов кристальных и тёплой травы зелёной.
Заблуждение
У меня на коленях его склонённая голова, я нежно поглаживаю красивые уложенные волосы.
Я знаю, с какой особенной тщательностью он искал своего цирюльника, который мог бы постричь его, так как ему хотелось. Наконец, нашёл в центре Москвы, на улице Горького, рядом с магазином «Подарки». Здесь работал самый лучший мастер, его мастер, которого он всякий раз благодарил, давая хорошие чаевые.
Боже мой, думаю я, наконец-то, он всё понял, покаялся и оценил. И вот, он здесь, коленопреклонённый, родной, единственно любимый в жизни, муж мой, природой наделённый сумасшедшей мужской красотой, гордый, таинственный и непознанный за всю долгую, совместную жизнь. Наконец - то, опять рассуждаю я, и слышу ласковые, долгожданные, так необходимые слова: «Простите, простите меня. Вы у меня единственные, любимые, мои родные, мои звёздочки ясные. Я так люблю вас, Я не могу жить без вас. Я так скучал. Я хочу каждый день быть с вами. Вы у меня самые лучшие, вы единственные и неповторимые. Я здесь, я вернулся. Простите меня». Звонок,...Боже мой, что это? Я задремала в кресле. Сон? Пригрезилось. Не может быть. Нет! Это не сон. Это правда. Ведь он только что был здесь.
Словно пьяная открываю дверь...Кто вы? Что вам нужно? Женщина, что с вами? Я уже третий раз говорю вам. Вам телеграмма, распишитесь. Машинально расписываюсь, иду обратно в кресло, с горечью понимаю, что это был всего лишь сон. Он никогда не придёт, и я это знала с самого начала, он просто не сможет это сделать. Никогда, никогда. Ему просто это не дано .Его болезненная гордость, возведённая им до невероятных высот не даст ему это сделать. Он прилетел из другой планеты, он мыслит по правилам той атмосферы, где был создан.
Я всё ещё нахожусь под магией сна. Сижу, всем телом утопая в кресле с закрытыми глазами. Мне, не хочется уходить из этого магического опьянения. В руках телеграмма. Я замерла. Где я? Но магия сна, которая заворожила меня, постепенно тает. Наконец я открываю глаза и читаю текст телеграммы: « Вчера, поздно вечером...»
Стихи
Лидия Панина
О, Родина! Любовь моя святая!
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя.
И песней соловьиной разливаясь
О дивных далях на земле родной,
С травой росистой в поле обнимаюсь,
Холмы целую Родины святой.
------
Что творчество? -
Чеканка мысли,
Полёт фантазии,
Порыв возвышенной любви?
На небе снова облака зависли
И нервы вновь напряжены.
Что творчество? -
Оно есть - муки,
Смятение и выдумка души,
Вселенной дарящие звуки,
Святая вера и -
Рождение стиха в тиши.
...
Для творчества нужны:
Таинственный восторг,
Спокойствие души,
Молитва Богу,
Уединение в тиши,
И лёгкий сбор в дорогу.
-----
Ржава
Моя скромная станция Ржава
Моя Родина, свет мой, судьба
Мне назвать бы тебя Величавою,
Вся пропитана кровью твоя земля.
Искалеченных судеб, много ты повидала,
Сколько слез и страданий снесла.
Но, не стёрлась с земли,
Ты из пепла восстала, птицей Фениксом ожила.
О тебе не пишут, не вспоминают,
Что войной разрушена ты была,
Что окопы твои зарастают,
Те, что кровью омыты до дна.
Кровяные сосуды - окопы
Нашу землю всю рассекли,
Танки стёрли станцию узловую,
Там где шли эшелоны войны.
Слава Прохоровке досталась,
Ржава, - в центре Курской дуги,
Бойцов мало в живых осталось,
Им мы все поклониться должны.
Тихо головы наши склоняем,
С благодарностью до земли.
И пока мы живём, я знаю -
Будем памяти этой верны.
Мирно вдаль облака проплывают
Над родною моей стороной.
Сад весенний опять расцветает,
Голубь мира летит надо мной.
Моя Родина - Станция Ржава,
Я люблю тебя нежно, люблю.
Назову я тебя - Величавою,
Мою боль, мою радость, надежду мою.
-----
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров
О войне
Если бы все в мире знали, какою ценою
Мы победили в этой проклятой войне
Какою горячей слезою омыть
Все потери на нашей священной земле.
Россия - Великая Родина наша.
Крылатый Орёл над Россией парит....
Она всё становится краше и краше.
И бдительными быть нам велит.
----------
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Я прилягу на тёплую, мягкую землю,
Моя юность скакала по этой зеленой траве,
Всё люблю здесь, и всё здесь приемлю,
Родилась, здесь, на курской земле.
Здесь растут васильки и сиренью весна расцветает,
На зелёных полях маки красные огоньками горят.
Здесь невесты весной на ромашках гадают,
В небесах высоко журавли пролетают
И курлыча о чём то, с людьми говорят.
. -----
Россия, милая, любимая Россия!
Одна лишь дума о тебе наводит грусть.
И только Вера, что в тебе есть Божья сила,
Что ты одна такая, Ты - Святая Русь!
Посвящается - Дубынину Виктору Петровичу.
Сорок девять, как это мало
Для полковника, для генерала.
Но сгорел за Отчизну родную
Жизнь отдал он за родину нашу святую.
Слава! Слава! Слава! Русскому Генералу!
Ах, Россия, Россия - матушка,
До чего ж велики просторы.
И душа россиян широкая
Словно весь океан - море.
-----
Проводите сегодня в родные края
Где ковыль, засыхая, ожидает меня,
Где в полях созревая, колышется рожь
Где в колосьях от ветра рождается дрожь.
Там качаются ветви на рябинах густых,
Там мечты мои детства в переулках пустых.
Там вдали убегая, грохочет война
И старушка родная спасает меня.
Там впервые увижу, как сад зацветет,
Там по имени кто-то меня позовет,
И уткнувшись в прекрасную мамину грудь,
Я расту, постигая свою первую грусть.
Маме.
Ты Россия сама, из ее родников,
Ты из Курской земли и душистого поля,
Ты из белых берез, из страданий и слез,
Из окопов войны, ты из русского горя
Ты Россия сама, из побед и любви,
Ты из радостных лет сорок пятого года,
Ты из синих небес, где парят журавли,
Плоть и кровь от родного народа.
Пролетели ветра, прошумели дожди,
Прогремели военные грозы.
К нам победа пришла, вся страна ожила,
Ты увидела радости слезы.
Бабушке.
Спасибо родная старушка
За верность и нежность твою,
За ласку, за слезы в подушку,
Святую молитву свою.
За то, что не дрогнули руки
Спасая меня под огнем,
За то, что стерпела все муки
В той хате, где были вдвоем.
За страшные, зимние ночи
На печке, где пели сверчки,
За синие, добрые очи,
За те голубые мечты.
За сказки, что ты мне дарила,
В те длинные вечера,
За то, что добру ты учила.
Сама не увидев добра.
-------
Я в гостях на земле, мне так много дано,
Дом красивый и солнце в окошко,
Сад зеленый, крутое вино,
И рассыпчатой запах картошки
Мой путь опять в Россию,
В родимые края,
Где ветры грозовые,
Где гнутся тополя.
Туда в тот край родимый,
Где мама родила
Где в камышах под вечер
Уставши, спит земля.
Где гладь воды речная
Чиста и весела,
Где напевала бабушка
Мне первые слова.
Туда, где утром с солнцем
Бежала я к реке,
Где радуга качалась
На небе вдалеке.
И где с травой целуясь
Весной, в наряде роз,
Мой яблоневый садик -
Источник детских грёз
Стоит, но постаревший,
И тихо шепчет мне:
«Ты приезжай, голубка,
К серебряной росе ».
-------
Березовый дымок родного очага
Расскажет вам о детстве босоногом,
И как однажды, молча, навсегда,
Я уходила в дальнюю дорогу.
Подмосковье мое родное,
Как красивы твои леса
Та деревня, что за горою
Птиц веселые голоса.
Дремлет рожь с васильками под вечер,
Солнце шлет свой прощальный привет.
Пролетает зеленый кузнечик,
И звенит озорной соловьиный дуэт.
Ох, ты Русь моя, чистое поле,
Сильный пахарь, добротна изба.
И вишневые тихие зори,
Душа русская вся из добра.
-------
Печальна Родина моя
Сгущается над нею тьма
И голоса со всех сторон
Зовут Россию на поклон
Враждебностью разорена,
Войной и злом окружена,
В сугробах синих до небес.
И стонет, дремлет зимний лес.
И плачет непогодой дня.
России нет - кричит сова,
Россия пала ото сна
От пьянства, злобы, воровства.
Ты врёшь, лупастая сова.
Россия матушка жива!
Жива, жива моя страна
Красива, снова молода.
Смотри, идёт по ней весна,
Видна зелёная трава
Набухли почки ясным днём
Мы с ними вместе зацветём
------
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё родней
И первая любовь, которой мы клялись
------
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел.
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
-----
Москва, ледяным дождём,
Нас приветствует город осенний.
Русь моя, о судьбе твоей
Сырой и холодной писал Есенин.
Неспокойно в стране моей,
Что зовётся в веках Россией.
Что - то много холодных дней
Испытать пришли её силу.
Только вера спасает меня,
В трудный час, в минуты обмана.
И тогда говорю каждый раз,
Буду крепче, сильней,
Как учила меня моя мама.
Но всё чаще и чаще сердечко болит,
Когда веру обман убивает,
Когда друг за спиной о тебе говорит,
И любви у него не хватает.
---------
Одна улыбка на всю Россию
Сквозь слёзы неба синева
Великий день победы в небе синем.
Горжусь тобой - Москва.
Великая Российская Держава,
На площадь Красную собрала всех друзей
Победным маршем обнимает Слава
Своих сынов и дочерей.
----------
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
---------
Лес Измайловский, зимний вечер,
Я сегодня пришла не зря.
С неба сыплется снег на плечи.
Легкий бисер серого дня.
Снег уже потемнел и сдался,
Но пока еще все лежит.
Ах, какая это награда -
Видеть, чувствовать, просто - жить.
----------
Зима, начало декабря, ночь,
Сумерки, пригоршни света.
Дремучий Кремль и тишина.
На все вопросы нет ответа.
-----
Мои годы, шальные годы,
Годы странствий, учеб и разлук,
Словно желтенький одуванчик,
Вы закутались в беленький пух.
Пух туман, пух обман,
пух законченного цветенья,
Пыль дорог, боль разлук, горечь слез.
Измотали меня до одуренья,
Годы радостей, годы тревог.
Ах, как много потерь.
Ах, как поздно взрослеешь.
Жизнь так быстро проходит,
Но еще не взрастила я ель.
Только жалкий росток зеленеет,
Весь в колючках, пробьется ль теперь.
Сбылась моя мечта -
Увидеть край Господний,
И вот паломник я,
Плыву в Иерусалим.
Луна светила
кораблю дорогу,
и наш Олимп огромный
по утру приплыл.
Тропой Господней
подхожу я к Храму,
Стою у стены плача
И молюсь.
Прошу я Господа
О чём мечтаю,
О мире на земле,
О детях, внуках,
Я за них боюсь....
....
О дивный край, мой Иерусалим
Я добралась к тебе, в сырую непогоду.
Целую землю, где мой Бог ходил
И был распят в угоду опьянённому народу.
Но как же так, как быть это могло?
Какая тяжесть, не сказать словами
Понять нам смертным это не дано,
Но, вера ен будет скоро с нами.
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
-----------------------
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
Орган - сложнейший инструмент,
Но! Человек, куда сложнее,
Какие струны зазвенят в момент
Страданья и измены.
Всё содрогается внутри,
Угарным пламенем горит, аккордами печали.
Как будто с неба кто-то говорит,
Из серых облаков, плывущей дали.
И сосны плачут под грибным дождём,
Они, зелёные о чём-то загрустили.
И стонет старый мост в развилке, за бугром,
Летит по ветру запах, высохшей ковыли.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
.................
Спала деревня, где стояла хата,
Гостям в ней места было маловато
Но те, влюбленные приют нашли,
Ночные звезды им огни зажгли.
На чердаке в душистом сене,
Где лестница наверх летела,
В любовном танце сплелись два тела,
Плутовка ночь в окно чердачное глядела.
И юноша, от счастья млея,
На ушко девушке шептал,
Люблю тебя всё жарче, всё сильнее,
Не бойся, милая, и будь смелее.
Смотри, как звезды нам, завидуя, запели
В своей ночной, небесной колыбели.
И страстным поцелуем обжигал младое тело,
Луна холодная от зависти бледнела.
Трава душистая под ними ароматом пела.
Звезда вдруг сорвалась и полетела.
И не было ни до кого им, ни какого дела
Любовь сейчас сердцами их владела.
Ночь по холмам туманами гуляла
Деревня русским храпом вся храпела
И ночью той волшебной, о любви мечтала,
стать женщиной та девочка хотела.
Гроза над крышею гуляла и гремела
И дождь стучал, с железом споря,
И утренней прохладой обжигая,
В высоком небе загорались зори.
На чердаке, на сене ароматном
В любви на век клялись те двое...
........
Зима. Крещение. Мороз.
Застыли ели в снеге белом.
И ветви плачущих берёз
Поникли и заиндевели.
Как всё меняется вокруг:
Мечты, дела, дни и событья.
Ещё вчера без тайн жила,
Сегодня тайны, их открытья.
В пяти шагах - святой источник
Вода в нём лечит и живёт
И тянется к нему с надеждой
Весь православный наш народ.
И ты к источнику иди
С любовью принеси воды,
Мы вместе чашу пригубим
И наш союз благословим.
Любовь.
Кто там? Ночь ...
Ты стучишься в окно.
Так ждала тебя, очень.
Ты пришёл, ничего что темно.
Холод, снег на дворе,
Ветер бегает, стонет на крыше.
Я спала, босоногая вышла.
Мне не холодно, я почти что нагая.
Я в рубашке ночной,
Мне тепло, я твоя, я твоя дорогая.
Обнимаю тебя, я не сдвинулась с места.
Мои голые ноги у тебя на ботинках стоят,
Мы стоим у замерзших дверей, словно нет больше места.
Мы дрожим, наконец, мы в объятьях друг друга,
Ах, как сладко мгновенье, постараемся дольше его удержать
И ты кружишь меня по счастливому радости кругу.
Деревянный мой дом так прозрачен и стар.
Продувает его ветер злой и холодный.
Наконец мы приходим в себя.
Ты берёшь меня на руки, в дом несёшь осторожно.
Я целую глаза твои полные счастья.
И мне холод не страшен, не страшно ненастье.
Ветер в щели гудит, напевает о чём - то далёком.
Я любима, любима тобой, ненаглядный мой сероокий.
Как жить? Когда уходит всё,
Когда теряешь зрение и разум?
И, кажется, нет больше ничего.
Что жизнь прошла так быстро, разом.
Какие грустные слова:
«Тебя уж нет на белом свете».
И только тихая молва
Среди знакомых в Интернете.
Ушёл ты, молча в мир иной,
Ушёл в душе, с собою споря.
Ушёл как всадник боевой.
Принесший близким много горя.
.
А жизнь прекрасна, что не говори,
И всё в ней есть и зори и рассветы.
И песни звонкие по вечерам слышны
И каждый день родятся дети.
........
Я иду по Раушской набережной,
Здесь недавно открыли Храм.
У ворот сидит человек набожный,
Я ему милостыню подам.
Подойду к иконе небесной,
Утону, растворюсь я в ней,
И опустится свет божественный
Над молитвой, печалью моей.
Успокоит меня, возрадует,
Божьим светом меня наградит,
И печаль моя, синим облачком
Навсегда от меня улетит.
...
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё родней
И первая любовь, которой мы клялись.
Лишь только б зима была белой,
Снежинки б летели с небес.
Лишь только весна была б смелой,
И солнце катилось бы в лес.
Лишь только бы лето сверкало
Зелёным пушистым ковром.
Лишь только бы осень ласкала
Оранжевым ярким огнём.
Лишь только бы песня летела
И музыка в сердце лилась.
Лишь только б душа не старела,
Любовь и мечта в ней сбылась.
Стихи о России.
О, Родина! Любовь моя святая!
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя.
И песней соловьиной разливаясь
О дивных далях на земле родной,
С травой росистой в поле обнимаюсь,
Холмы целую Родины святой.
О Родине
О, Родина! Любовь моя святая!
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя.
И песней соловьиной разливаясь
О дивных далях на земле родной,
С травой росистой в поле обнимаюсь,
Холмы целую Родины святой.
Родина моя.
Печальна Родина моя
Сгущается над нею тьма
И голоса со всех сторон
Зовут Россию на поклон
Враждебностью разорена,
Войной и злом окружена,
В сугробах синих до небес.
И стонет в дремли зимний лес.
И плачет непогодой дня.
России нет - кричит сова,
Россия пала ото сна
От пьянства, злобы, воровства.
Ты врёшь, лупастая сова.
Россия матушка жива!
Жива, жива моя страна
Красива, снова молода.
Смотри, идёт по ней весна,
Видна зелёная трава
Набухли почки ясным днём
Мы с ними вместе зацветём.
------
Ах, Россия, Россия - матушка,??????????
До чего ж велики просторы.
И душа россиян широкая
Словно весь океан - море.
--------
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров
-----
Россия, милая, любимая Россия!
Одна лишь дума о тебе наводит грусть.
И только Вера, что в тебе есть Божья сила,
Что ты одна такая, Ты - Святая Русь!
-----
Проводите сегодня в родные края
Где ковыль, засыхая, ожидает меня,
Где в полях созревая, колышется рожь
Где в колосьях от ветра рождается дрожь.
Там качаются ветви на рябинах густых,
Там мечты мои детства в переулках пустых.
Там вдали убегая, грохочет война
И старушка родная спасает меня.
Там впервые увижу, как сад зацветет,
Там по имени кто-то меня позовет,
И уткнувшись в прекрасную мамину грудь,
Я расту, постигая свою первую грусть.
-------
Я в гостях на земле, мне так много дано,
Дом красивый и солнце в окошко,
Сад зеленый, крутое вино,
И рассыпчатой запах картошки
Мой путь опять в Россию,
В родимые края,
Где ветры грозовые,
Где гнутся тополя.
Туда в тот край родимый,
Где мама родила
Где в камышах под вечер
Уставши, спит земля.
Где гладь воды речная
Чиста и весела,
Где напевала бабушка
Мне первые слова.
Туда, где утром с солнцем
Бежала я к реке,
Где радуга качалась
На небе вдалеке.
И где с травой целуясь
Весной, в наряде роз,
Мой яблоневый садик -
Источник детских грёз
Стоит, но постаревший,
И тихо шепчет мне:
«Ты приезжай, голубка,
К серебряной росе ».
-------
Березовый дымок родного очага
Расскажет вам о детстве босоногом,
И как однажды, молча, навсегда,
Я уходила в дальнюю дорогу.
Подмосковье мое родное,
Как красивы твои леса
Та деревня, что за горою
Птиц веселые голоса.
Дремлет рожь с васильками под вечер,
Солнце шлет свой прощальный привет.
Пролетает зеленый кузнечик,
И звенит озорной соловьиный дуэт.
Ох, ты Русь моя, чистое поле,
Сильный пахарь, добротна изба.
И вишневые тихие зори,
Душа русская вся из добра.
------
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел.
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
-----
Москва, ледяным дождём,
Нас приветствует город осенний.
Русь моя, о судьбе твоей
Сырой и холодной писал Есенин.
Неспокойно в стране моей,
Что зовётся в веках Россией.
Что - то много холодных дней
Испытать пришли её силу.
Только вера спасает меня,
В трудный час, в минуты обмана.
И тогда говорю каждый раз,
Буду крепче, сильней,
Как учила меня моя мама.
Но всё чаще и чаще сердечко болит,
Когда веру обман убивает,
Когда друг за спиной о тебе говорит,
И любви у него не хватает.
--------
Одна улыбка на всю Россию
Сквозь слёзы неба синева
Великий день победы в небе синем.
Горжусь тобой - Москва.
Великая Российская Держава,
На площадь Красную собрала всех друзей
Победным маршем обнимает Слава
Своих сынов и дочерей.
----------
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
---------
Одна улыбка на всю Россию
Сквозь слёзы неба синева
Великий день победы в небе синем.
Горжусь тобой - Москва.
Великая Российская Держава,
На площадь Красную собрала всех друзей
Победным маршем обнимает Слава
Своих сынов и дочерей.
----------
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
Ах, Россия, Россия - матушка,
До чего ж велики просторы.
И душа россиян широкая
Словно весь океан - море.
-----
Проводите сегодня в родные края
Где ковыль, засыхая, ожидает меня,
Где в полях созревая, колышется рожь
Где в колосьях от ветра рождается дрожь.
Там качаются ветви на рябинах густых,
Там мечты мои детства в переулках пустых.
Там вдали убегая, грохочет война
И старушка родная спасает меня.
Там впервые увижу, как сад зацветет,
Там по имени кто-то меня позовет,
И уткнувшись в прекрасную мамину грудь,
Я расту, постигая свою первую грусть.
Мисхор
Что осталось у нас на двоих?
Очень много, поверь мне не споря
Парк всё тот же в Мисхоре стоит,
Так же плещет уставшее море.
Ветер тянет тончайшую нить.
Бирюзой застилает планету.
Небо с морем любовно слились,
Солнца золотом жарким согреты.
Как сказать мне, боясь, про себя,
Что когда - то меня здесь не будет.
Как влюблённые чайки в ветра закричат,
Как штормить и стонать море будет!
Всё сольётся в тоске обо мне:
Гул Ай - Петри, рыданья прибоя,
И дельфины примчатся на синей волне
Навсегда попрощаться со мною.
И обнимет меня мой волшебный Мисхор
За любовь к нему, нежность святую.
Эти чувства мне крымский мой дед передал,
И с рожденья их в сердце несу я.
Здесь я дважды счастливой была,
Здесь с грозою ночною крестилась,
Здесь в кристальные воды вошла,
И с русалкою здесь подружилась.
Знаю, здесь навсегда растворюсь
В безграничном лазурном просторе
И дельфином прекрасным вернусь
В моё вечно любимое море.
Маме.
Ты Россия сама, из ее родников,
Ты из Курской земли и душистого поля,
Ты из белых берез, из страданий и слез,
Из окопов войны, ты из русского горя
Ты Россия сама, из побед и любви,
Ты из радостных лет сорок пятого года,
Ты из синих небес, где парят журавли,
Плоть и кровь от родного народа.
Пролетели ветра, прошумели дожди,
Прогремели военные грозы.
К нам победа пришла, вся страна ожила,
Ты увидела радости слезы.
Бабушке.
Спасибо родная старушка
За верность и нежность твою,
За ласку, за слезы в подушку,
Святую молитву свою.
За то, что не дрогнули руки
Спасая меня под огнем,
За то, что стерпела все муки
В той хате, где были вдвоем.
За страшные, зимние ночи
На печке, где пели сверчки,
За синие, добрые очи,
За те голубые мечты.
За сказки, что ты мне дарила,
В те длинные вечера,
За то, что добру ты учила.
Сама не увидев добра.
Ржава
Моя скромная станция Ржава
Моя Родина, свет мой, судьба
Мне назвать бы тебя Величавою,
Вся пропитана кровью твоя земля.
Искалеченных судеб, много ты повидала,
Сколько слез и страданий снесла.
Но, не стёрлась с земли,
Ты из пепла восстала, птицей Фениксом ожила.
О тебе не пишут, не вспоминают,
Что войной разрушена ты была,
Что окопы твои зарастают,
Те, что кровью были полны до дна.
Кровяные сосуды - окопы
Нашу землю всю рассекли,
Танки стёрли станцию узловую,
Там где шли эшелоны войны.
Слава Прохоровке досталась,
Ржава, - в центре Курской дуги,
Бойцов мало в живых осталось,
Им мы все поклониться должны.
Тихо головы наши склоняем,
С благодарностью до земли.
И пока мы живём, я знаю -
Будем памяти этой верны.
Мирно вдаль облака проплывают
Над родною моей стороной.
Сад весенний опять расцветает,
Голубь мира летит надо мной.
Моя Родина - Станция Ржава,
Я люблю тебя нежно, люблю.
Назову я тебя - Величавою,
Мою боль, мою радость, надежду мою.
Ржава.
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Я прилягу на тёплую, мягкую землю,
Моя юность скакала по этой зеленой траве,
Всё люблю здесь, и всё здесь приемлю,
Родилась, здесь, на курской земле.
Здесь растут васильки и сиренью весна расцветает,
На зелёных полях маки красные огоньками горят.
Здесь невесты весной на ромашках гадают,
В небесах высоко журавли пролетают
И курлыча о чём то, с людьми говорят
Ржава!!!
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Посижу и пойду далеко к водокачке,
Где всё детство с друзьями валялись во ржи, играла
Ах, какое прекрасное грязное счастье,
Где росли и шумели мои камыши.
Я сорву голубой василёк и ромашку
Что спрятало солнце,
Погадаю, сорвав белоснежный наряд
Родилась я на этой земле,
Г де по рельсам, особенно ночью
Поезда словно птицы, куда- то летят.
Мой любимый кусочек земли ,
Где народ пережил все военные страшные годы,
Сохранил доброту, спас детей, уберёг русский дух,
Жизнь, любовь положил за победу,
Землю нашу святую сберёг.
О войне,
Если б вы знали, какой огромной ценою
Мы победили в этой проклятой войне
Какою горячей слезою омыть
Все потери на нашей священной земле.
Россия - Великая Родина наша.
Крылатый Орёл над Россией парит....
Она всё становится краше и краше.
И бдительными быть нам велит.
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Я прилягу на тёплую, мягкую землю,
Моя юность скакала по этой зеленой траве,
Всё люблю здесь, и всё здесь приемлю,
Родилась, здесь, на курской земле.
Здесь растут васильки и сиренью весна расцветает,
На зелёных полях маки красные огоньками горят.
Здесь невесты весной на ромашках гадают,
В небесах высоко журавли пролетают
И курлыча о чём то, с людьми говорят.
Дубынину Виктору Петровичу - герою России - посвящается.
Есть на свете на этом святыни,
Ярко светятся их имена.
И склоняет головы перед ними
Благодарная наша страна.
Есть в России великие русские люди,
Современники страшных, кровавых времён.
И пока они есть, не будет наш
Великий народ угнетён.
Эти люди живут для России,
За неё они жизнь отдают
В сорок девять уходят, потому что такие,
Потому, что сгорают как факел, как пламя живут.
Сын своего народа, он Россию заветно любил.
И в тяжёлые смутные годы развал Армии остановил.
Он ушёл не в могилу, в бессмертье.
И любовью народной он как Орденом нашей Любви награждён.
-------------------------
22 июня 2013 года, суббота. Ст. Глубоково.
Холодно, идет мелкий дождь.
По радио Лановой читает стихи Твардовского о войне, грустный, тяжёлый день,
день памяти нашим защитникам, Вечная Слава им.
По воле Божьей рождается строка,
По воле Божьей свет заполняет Землю,
По воле Божьей вся Земля любви полна,
По воле божьей сок бежит по стеблю.
Я служу России
Я тебя ухватила за плечи;
Не могу, не отдам, не пущу.
Кто, скажи мне, скажи, кто на свете
Разлучил ни на день, ни на час, на судьбу.
Мне полной сил, молодой и красивой,
Как прожить, эти тёмны ночи и серые дни?
Три долгих года, ...
Без твоего тепла и любви.
Мисхор
Что осталось у нас на двоих?
Очень много, поверь мне не споря
Парк всё тот же в Мисхоре стоит,
Так же плещет уставшее море.
Ветер тянет тончайшую нить.
Бирюзой застилает планету.
Небо с морем любовно слились,
Солнца золотом жарким согреты.
Как сказать мне, боясь, про себя,
Что когда - то меня здесь не будет.
Как влюблённые чайки в ветра закричат,
Как штормить и стонать море будет!
Всё сольётся в тоске обо мне:
Гул Ай - Петри, рыданья прибоя,
И дельфины примчатся на синей волне
Навсегда попрощаться со мною.
И обнимет меня мой волшебный Мисхор
За любовь к нему, нежность святую.
Эти чувства мне крымский мой дед передал,
И с рожденья их в сердце несу я.
Здесь я дважды счастливой была,
Здесь с грозою ночною крестилась,
Здесь в кристальные воды вошла,
И с русалкою здесь подружилась.
Знаю, здесь навсегда растворюсь
В безграничном лазурном просторе
И дельфином прекрасным вернусь
В моё вечно любимое море.
О вере
Сбылась моя мечта -
Увидеть край Господний,
И вот паломник я,
Плыву в Иерусалим.
Луна светила
кораблю дорогу,
и наш Олимп огромный
поутру приплыл.
Тропой Господней
Подхожу я к Храму,
Стою у стены плача
И молюсь.
Прошу я Господа
О чём мечтаю,
О мире на земле,
О детях, внуках,
Я за них боюсь....
--------
О дивный край, мой Иерусалим
Я добралась до храма в непогоду.
Целую землю, где мой Бог ходил
И был распят в угоду опьянённому народу.
Но как, же так, как быть это могло?
Какая тяжесть, не сказать словами
Понять нам смертным, это не дано,
Но, вера есть, он будет скоро с нами.
Здесь недавно открыли Храм.
У ворот сидит человек набожный,
Я ему милостыню подам.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
--------------
Моя Звезда
Моя звезда всегда горит,
Горит и днём и ночью.
Звезда моя со мною говорит,
Да, говорит, когда захочет.
Моя звезда ко мне летит,
Лишь только позову я,
Звезда моя во мне горит,
Любя меня, целуя.
Она со мной всегда, везде,
И в радости и в горе,
Из далека мне летит ко мне
С ветрами, непогодой споря.
Как символ жизни,
Как маяк мне светит
В дни ненастья
Даёт надежду каждый раз
И обещает счастье.
------
Зима. Крещение. Мороз.
Застыли ели в снеге белом.
И ветви плачущих берёз
Поникли и заиндевели.
Как всё меняется вокруг:
Мечты, дела, дни и событья.
Ещё вчера без тайн жила,
Сегодня тайны, их открытья.
В пяти шагах - святой источник
Вода в нём лечит и живёт
И тянется к нему с надеждой
Весь православный наш народ.
И ты к источнику иди
С любовью принеси воды,
Мы вместе чашу пригубим
И наш союз благословим.
------
Там, высоко над небесным куполом
По звёздным тропинкам, сплетённых сердец
Уставшее сердце моё постукивая,
Вместе с душой покой обретёт, наконец.
Там нет ни лжи, ни измен, ни предательства,
И только Ангел крылом шелестит.
Там я отвечу за жизненные обстоятельства,
Приму всё, что Господь повелит.
------
Творить - таинственный восторг ловить
Молитвой Богу присягнуть
И уединившися в тиши
Раскрыть всю широту души.
------
Слышу радости речи,
Зажигаются свечи
И в таинственный вечер
Погружается Свет.
Как светло, как прекрасно.
На душе тихо, ясно,
Рождество на пороге,
Все мы с Богом в дороге.
-----------
Домский Собор.
Волшебные звуки выводит Орган.
Мелодии Баха звучат величаво.
Овальные окна тихонько дрожат,
Лики святых в золоченых оправах.
И звуки, как ветер проникли насквозь,
И душу наполнили страстью.
Как птица, почуяв ненастье
Она выбирает полет.
Рассыпались краски в цветных витражах
Смешали их звуки Сонаты.
И слезы застыли в печальных глазах
Услышав органа раскаты.
Душа, пробиваясь сквозь стены Собора
Стремится повыше взлететь
И все эти сладкие дивные звуки
На веки запечатлеть.
Она, то в полете к мерцающим звездам,
То плавно уносит себя в океан,
Где в гротах и скалах проносится в грезах.
шИ вновь возвращается слушать Орган.
Замер зал, дыханий не слышно,
Гармонии полон волшебный орган
И только слеза по щеке.
-------
Сбылась моя мечта -
Увидеть край Господний,
И вот паломник я,
Плыву в Иерусалим.
Луна светила
кораблю дорогу,
и наш Олимп огромный
поутру приплыл.
Тропой Господней
подхожу я к Храму,
Стою у стены плача
И молюсь.
Прошу я Господа
О чём мечтаю,
О мире на земле,
О детях, внуках,
Я за них боюсь.
-----
Мне голос был, когда еще спала,
Нет, не от Бога, а от человека
И бархатной волной плыла волна,
Связующая двух литературой века.
------
Станция Ржава
Моя скромная станция Ржава
Моя Родина, свет мой, судьба
Мне назвать бы тебя Величавою,
Вся пропитана кровью твоя земля.
Искалеченных судеб, много ты повидала,
Сколько слез и страданий снесла.
Но, не стёрлась с земли,
Ты из пепла восстала, птицей Фениксом ожила.
О тебе не пишут, не вспоминают,
Что войной разрушена ты была,
Что окопы твои зарастают,
Те, что кровью были полны до дна.
Кровяные сосуды - окопы
Нашу землю всю рассекли,
Танки стёрли станцию узловую,
Там где шли эшелоны войны.
Слава Прохоровке досталась,
Ржава, - в центре Курской дуги,
Бойцов мало в живых осталось,
Им мы все поклониться должны.
Тихо головы наши склоняем,
С благодарностью до земли.
И пока мы живём, я знаю -
Будем памяти этой верны.
Мирно вдаль облака проплывают
Над родною моей стороной.
Сад весенний опять расцветает,
Голубь мира летит надо мной.
Моя Родина - Станция Ржава,
Я люблю тебя нежно, люблю.
Назову я тебя - Величавою,
Мою боль, мою радость, надежду мою.
...................................
Дубынину Виктору Петровичу - герою России - посвящается.
Есть на свете на этом святыни,
Ярко светятся их имена.
И склоняет головы перед ними
Благодарная наша страна.
Есть в России великие русские люди,
Современники страшных, кровавых времён.
И пока они есть, не будет наш
Великий народ угнетён.
Эти люди живут для России,
За неё они жизнь отдают
В сорок девять уходят, потому что такие,
Потому, что сгорают как факел, как пламя живут.
Сын своего народа, он Россию заветно любил.
И в тяжёлые смутные годы развал Армии остановил.
Он ушёл не в могилу, в бессмертье.
И любовью народной он как Орденом нашей Любви награждён.
.......................
Ангел
Свернувшись в маленький клубочек
И крепко сжавши кулачки,
Во чреве матери, поправивши пупочек,
Дитя сказала Богу: Помоги!
Я не хочу на этот свет, на белый,
Он страшен мне, и я его боюсь.
Ведь я ещё не опытный, не смелый.
Я в нём погибну, я в нём заблужусь.
Бог улыбнулся и сказал:
Не бойся, крошка! Я тебя люблю.
Я ангела тебе пошлю.
А что бы ты его узнал, я имя дам ему.
Скажи скорее, как его зовут?
Спросил нерожденный упрямо.
И бог с улыбкой прошептал ему:
Его зовут так просто, - Мама!
...............
Маме.
Ты Россия сама, из ее родников,
Ты из Курской земли и душистого поля,
Ты из белых берез, из страданий и слез,
Из окопов войны, ты из русского горя.
Ты Россия сама, из побед и любви,
Ты из радостных лет сорок пятого года,
Ты из синих небес, где парят журавли,
Плоть и кровь от родного народа.
Пролетели ветра, прошумели дожди,
Прогремели военные грозы.
К нам победа пришла, вся страна ожила,
Ты увидела радости слезы.
......
Как жить? Когда уходит всё,
Когда теряешь зрение и разум?
И, кажется, нет больше ничего.
Что жизнь прошла так быстро, разом.
Какие грустные слова:
«Тебя уж нет на белом свете».
И только тихая молва
Среди знакомых в Интернете.
Ушёл ты, молча в мир иной,
Ушёл в душе, с собою споря.
Ушёл как всадник боевой.
Принесший близким много горя.
.
А жизнь прекрасна, что не говори,
И всё в ней есть и зори и рассветы.
И песни звонкие по вечерам слышны
И каждый день родятся дети.
........
Я иду по Раушской набережной,
Здесь недавно открыли Храм.
У ворот сидит человек набожный,
Я ему милостыню подам.
Подойду к иконе небесной,
Утону, растворюсь я в ней,
И опустится свет божественный
Над молитвой, печалью моей.
Успокоит меня, возрадует,
Божьим светом меня наградит,
И печаль моя, синим облачком
Навсегда от меня улетит.
...
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё родней
И первая любовь, которой мы клялись.
Лишь только б зима была белой,
Снежинки б летели с небес.
Лишь только весна была б смелой,
И солнце катилось бы в лес.
Лишь только бы лето сверкало
Зелёным пушистым ковром.
Лишь только бы осень ласкала
Оранжевым ярким огнём.
Лишь только бы песня летела
И музыка в сердце лилась.
Лишь только б душа не старела,
Любовь и мечта в ней сбылась.
Как жить? Когда уходит всё,
Когда теряешь зрение и разум?
И, кажется, нет больше ничего.
Что жизнь прошла так быстро, разом.
Какие грустные слова:
«Тебя уж нет на белом свете».
И только тихая молва
Среди знакомых в Интернете.
Ушёл ты, молча в мир иной,
Ушёл в душе, с собою споря.
Ушёл как всадник боевой.
Принесший близким много горя.
.
А жизнь прекрасна, что не говори,
И всё в ней есть и зори и рассветы.
И песни звонкие по вечерам слышны
И каждый день родятся дети.
......
В чём утешенье мне найти,
В ковре зелёных трав?
Иль в том, что ты сказал «Прости»!-
Я был тогда не прав.
Обиду я сожгла свою,
И боль сердечных ран.
Теперь читаю Эжена Сю
Печальный, про жида роман.
Я вновь по облаку иду,
Нестрашно мне, теперь
Прошла по бритвы острию,
По облаку пройду, поверь.
Пойду бродить, в ночи гулять
По Млечному пути,
Там, кто-то молочко разлил.
И мне легко идти.
Там небо рядом, высота!
Волшебный, дивный свет
Я знаю, в чём я не права. И там такая чистота
Я всем пошлю привет. Предательства там нет.
Луна владеет миром всем.
Сейчас в ночи туман,
Но мне не страшен он совсем.
Ленив его обман.
А если очень загрущю,
Вдруг, станет скучно мне,
Опять возьму с собою Сю,
И улыбнусь луне.
Но если скажет мне она:
«Позволь!», ты не права,
То, о любви я почитаю ей
Романы Маруа.
.......
Мы с тобою не схожи ни в чём,
Ни во взглядах, ни даже в сомненьях.
Я, как песня звеню над костром,
Ты в улыбке всегда, в умиленье.
Я, как сильный аккорд на струне,
Ты, как отзвук, какого - то риска.
Я не в мире живу, я в войне.
Ты доволен всегда, к радости близко.
Терпелив ты во всём и везде.
Я, в тревоге и часто в печали.
Ты как рыцарь на белом коне.
Я, под складками нежной вуали.
.........
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
Тбилисское море
Искусственное море, колючая трава.
И мы с тобою в споре. Возможно, не права.
Другое солнце светит, другая здесь весна.
Искусственное море, колючая трава.
===
Орган - сложнейший инструмент,
Но! Человек, куда сложнее,
Какие струны зазвенят в момент
Страданья и измены.
Всё содрогается внутри,
Угарным пламенем горит, аккордами печали.
Как будто с неба кто-то говорит,
Из серых облаков, плывущей дали.
И сосны плачут под грибным дождём,
Они, зелёные, о чём-то загрустили.
И стонет старый мост в развилке, за бугром,
Летит по ветру запах высохшей ковыли.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
,,,,,,,,,
Мало на свете любви,
Редко она прилетает.
И озарив белый свет,
Снежинкою нежной тает
....
Лев Толстой, умирая, говорил о любви:
Только б сердце наполнить любовью,
Только б душу свою озарить,
Прикоснувшись к волшебному свету,
Навсегда, ещё раз полюбить
Тело уходит в землю,
Душа улетает в небо,
Я только любовь приемлю,
Где бы я только не был.
Когда любовь от тебя уходит,
Опустошённым становишься ты.
Грусть и бедность с тобою ходят,
И бесцельны твои мечты.
Но вдруг, неожиданно, ты встречаешь
Любовь на своём пути, и возможно ещё не знаешь,
Что дальше с ней тебе вместе идти.
И тогда на всём белом свете сирень и черёмуха вновь зацветут.
И тогда на твоей планете птицы аисты гнезда совьют.
Надо мной летели Ангелы
В синем небе, высоко.
И один из этих Ангелов
Звал куда-то, далеко.
Ангел в небе распластался,
И луна светила путь.
Села звёздочка на крылышко,
Помогла ему свернуть.
Улыбнулся Ангел радостно,
Покачал крылом, сказал:
«Обещаю тебе радугу,
Звёзд вечерний карнавал.»
Я обещаю вам сады,
Летит строка из вёсен в вёсны.
Сам Бальмонт с нею к нам спешит,
Через года и через вёрсты.
Звучит ласкающий романс,
Наполненный его словами.
Огонь его горит, он в нас
Проник в сердца его устами.
...
На Эфелевой башне, в ресторане
Сверкала Сена, отражаясь в зеркалах.
Был виден мост, где продавец каштанов
С цыганкою пустились в пляс.
Гремела музыка, как гром среди ненастья,
Воробышек Пиаф, страдала в ней и продолжала жить.
И не было на свете больше счастья -
Дышать Парижем, раствориться в нём, любить.
Парижская зима, зелёные рассветы,
Деревья в небо посылают свет.
Леса в зелёную листву одеты,
И есть зима и кажется, что нет.
Парижские кварталы старых зданий.
Кривые улочки утоплены в цветах.
И трудно думать здесь о мирозданье,
И хочется мечтать, мечтать, мечтать.
Россия, милая, любимая Россия!
Одна лишь дума о тебе наводит грусть.
И только Вера, что в тебе есть Божья сила,
Что ты одна такая, Ты - Святая Русь!
.......2010г.
У вас дожди и умирают травы,
А здесь, вдали, тепло,
И солнце светит величаво,
И море перламутром залито.
Тоска на сердце разъедает душу,
Разлука долгая притягивает грусть.
Мелодию дождя послушай,
И ты любимый всё поймёшь.
Зачем же нам тоскою ранить душу?
Мой друг, мелодию дождя послушай.
И ты поймёшь дожди, омытые слезами,
И горечь ссор, где оба были мы не правы.
Ты не тоскуй, я вновь с тобою буду.
С дождём на радуге я передам привет.
Разлука кончится, я море не забуду.
Возьму волну с собой, и будем вместе много лет.
Зажгла свечу, она так долго не горела,
Проходят дни, мгновенья невозможно удержать.
Как белый снег на солнце заблестела
Моя любовь и божья благодать.
Любовь ко всем и ко всему живому,
Она заполнила всю душу до конца.
Не сразу, постепенно, как по проводу прямому,
Я слышу всех друзей по жизни голоса.
Трудное лето, знойное лето,
Разве мечтала ты не об этом?
Жаркое лето! Горящее лето!
2010 год прилетел к нам с горячим приветом.
...
Уже темнеет, облака кругом.
Холодный дождь склонил хмельные травы.
Лишь гладиолусы в наряде голубом
Возвысились на клумбе величаво.
Мне грустно, сумрачно кругом.
Так быстро в сентябре темнеет.
И если дождь промчится над селом,
То одиночеством и холодом повеет.
Серые тучи окутали небо,
Осень холодная мчится по следу,
Солнце горстями лучи посылает.
Годы уходят, день умирает.
Но утром проснутся цветы и деревья,
И улыбнутся, в зиму не веря.
Осень сулит впереди бабье лето,
Шепчут цветы: « Не забудьте об этом ».
Я по тропинке зелёной шагаю,
Я улыбаюсь, я знаю, я знаю,
Что на пороге у нас бабье лето,
Так вот и вы, - не забудьте про это.
Я девочкой юной, беспечной, брела через тёмный лес.
Луна, перебегая по верхушкам диких сосен,
Вела меня по незнакомым тропам,
И звёзды слали на меня волшебный свет.
Я шла вперед, не зная ни пути, дороги,
Я погружалась в темноту ночи,
Мой Ангел строгий помогал мне,
И угодно Богу, не сбивалась я с пути.
Я тихо шла, мне очень страшно было
Я вглядывалась в сонный лес.
Прохлада ночью мне лицо накрыла
И слышен был деревьев жуткий треск
Лес обнимал меня своею тайной.
Он был спокоен, не было ветров
И зверь не пробегал тропою дальней.
Не слышно было ни каких шагов.
Теперь я только понимаю,
Что молодость ,бесстрашье за одно.
И я бокал вина сегодня поднимаю
За молодость, за смелость, за добро.
За те шестнадцать лет, когда судьба меня хранила
За то, что смелая, упрямая была,
За то, что в жизни те моменты не забыла,
За то, что выстояла, за то, что многое смогла.
........
Ещё цветут цветы на клумбах запоздалых,
Но, бродит тайно уж мороз в ночи.
И травы вытянулись, словно колос ржи.
А я смотрю, и верить не хочу,
Что дождь и снег уж скоро ждут нас за калиткой.
Я не хочу, чтоб день короче стал.
Распустились подснежники,
Распушились мимозы.
Мой любимый мне дарит нежности,
Дарит нежные розы.
Сбылась моя мечта -
Увидеть край Господний,
И вот паломник я,
Плыву в Иерусалим.
Луна светила
кораблю дорогу,
и наш Олимп огромный
по утру приплыл.
Тропой Господней
подхожу я к Храму,
Стою у стены плача
И молюсь.
Прошу я Господа
О чём мечтаю,
О мире на земле,
О детях, внуках,
Я за них боюсь....
....
О дивный край, мой Иерусалим
Я добралась к тебе, в сырую непогоду.
Целую землю, где мой Бог ходил
И был распят в угоду опьянённому народу.
Но как же так, как быть это могло?
Какая тяжесть, не сказать словами
Понять нам смертным это не дано,
Но, вера есть, он будет скоро с нами.
Прогулка
Я прижалась к огромному дубу,
Я лицом прислонилась к коре.
Мы стояли в объятьях друг - друга,
В припорошенной снегом земле.
Ветер дул и деревья шептались
Про малиновый редкий закат.
И шептала я дубу, печалясь,
Что-то в жизни сложилось не так.
Что судьба повернула налево,
Когда вправо должна бы идти,
Что я выполнить всё не сумела,
Не сумела талант вознести.
Что погналась за птицей красивой,
Не подумав, что с ней пропаду.
Эта птица летать не умела,
И брела по земле, как по тонкому льду.
Учителям
Учителя с сократовскими лбами,
Таких, не сыщешь больше на земле.
С глазами мудрыми и добрыми словами
Вы до сих пор пример даете мне.
...
В чём утешенье мне найти,
В ковре зелёных трав?
Иль в том, что ты сказал «Прости»!-
Я был тогда не прав.
Обиду я сожгла свою,
И боль сердечных ран.
Теперь читаю Эжена Сю
Печальный сей роман.
Я вновь по облаку иду,
Нестрашно мне, теперь
Прошла по бритвы острию,
По облаку пройду, поверь.
Пойду бродить, в ночи гулять
По Млечному пути,
Там, кто-то молочко разлил.
И мне легко идти.
Там небо рядом, высота!
Волшебный, дивный свет,
И там такая чистота,
Предательства там нет.
Луна владеет миром всем.
Сейчас в ночи туман,
Но мне не страшен он совсем.
Ленив его обман.
А если очень загрущю,
Вдруг, станет скучно мне,
Опять возьму с собою Сю
И улыбнусь луне.
Я знаю, мне простит она
Обиды прошлых лет,
Я помню, в чём я не права.
Я всем пошлю привет.
Но если скажет мне она:
Ты снова не права,
То, о любви я почитаю ей
Романы Маруа.
...
Мы с тобою не схожи ни в чём,
Ни во взглядах, ни даже в сомненьях.
Я, как песня звеню над костром,
Ты в улыбке всегда, в умиленье.
Я, как сильный аккорд на струне,
Ты, как отзвук, какого - то риска.
Я не в мире живу, я в войне.
Ты доволен всегда, и к радости близко.
Терпелив ты во всём и везде.
Я, в тревоге и часто в печали.
Ты как рыцарь на белом коне.
Я, под дымкою нежной вуали .
.....
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
Орган - сложнейший инструмент,
Но! Человек, куда сложнее,
Какие струны зазвенят в момент
Страданья и измены.
Всё содрогается внутри,
Угарным пламенем горит, аккордами печали.
Как будто с неба кто-то говорит,
Из серых облаков, плывущей дали.
И сосны плачут под грибным дождём,
Они, зелёные о чём-то загрустили.
И стонет старый мост в развилке, за бугром,
Летит по ветру запах, высохшей ковыли.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
.................
Я обещаю вам сады,
Летит строка из вёсен в вёсны.
Сам Бальмонт с нею к нам спешит,
Через года, и через вёрсты .
Звучит ласкающий романс,
Наполненный его словами.
Огонь его горит, он в нас
Проник в сердца его устами.
................
Надо мной летели Ангелы
В синем небе, высоко.
И один из этих Ангелов
Звал куда-то, далеко.
Ангел в небе распластался,
И луна светила путь.
Села звёздочка на крылышко,
Помогла ему свернуть.
Улыбнулся Ангел радостно,
Покачал крылом, сказал:
«Обещаю тебе радугу,
Звёзд вечерний карнавал».
Тайга
Говорят, что в тайге есть хозяйка,
Что богатства её в ней не счесть,
Что выходит она из леса
В белом платье - наряде невест.
Что прекрасна она - как Богиня
Неземною печальной красой,
Что появится вдруг молчаливо,
И всё манит, зовёт за собой.
И уводит красивых и сильных,
Добрых молодцев в темень тайги,
И никто не вернулся обратно,
И нигде не заметны следы.
Только ночью, холодной и тёмной
Над тайгою разносится стон,
Но понять невозможно, откуда
Среди ночи разносится он.
...
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё сильней,
И первая любовь, которой мы клялись.
...
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
. Моя Звезда
Моя звезда всегда горит,
Горит и днём и ночью.
Звезда моя со мною говорит,
Да, говорит, когда захочет.
Моя звезда ко мне летит,
Лишь только позову я,
Звезда моя во мне горит,
Любя меня, целуя.
Она со мной всегда, везде,
И в радости и в горе,
Из далека мне летит ко мне
С ветрами, непогодой споря.
Как символ жизни,
Как маяк мне светит
В дни ненастья
Даёт надежду каждый раз
И обещает счастье.
Спала деревня, где стояла хата,
Гостям в ней места было маловато
Но те, влюбленные приют нашли,
Ночные звезды им огни зажгли.
На чердаке в душистом сене,
Где лестница наверх летела,
В любовном танце сплелись два тела,
Плутовка ночь в окно чердачное глядела.
И юноша, от счастья млея,
На ушко девушке шептал,
Люблю тебя всё жарче, всё сильнее,
Не бойся, милая, и будь смелее.
Смотри, как звезды нам, завидуя, запели
В своей ночной, небесной колыбели.
И страстным поцелуем обжигал младое тело,
Луна холодная от зависти бледнела.
Трава душистая под ними ароматом пела.
Звезда вдруг сорвалась и полетела.
И не было ни до кого им, ни какого дела
Любовь сейчас сердцами их владела.
Ночь по холмам туманами гуляла
Деревня русским храпом вся храпела
И ночью той волшебной, о любви мечтала,
стать женщиной та девочка хотела.
Гроза над крышею гуляла и гремела
И дождь стучал, с железом споря,
И утренней прохладой обжигая,
В высоком небе загорались зори.
На чердаке, на сене ароматном
В любви на век клялись те двое...
........
Тебе знакомо ль таинство любви,
Когда в ночи ты просыпаешься в истоме,
Когда огонь горит в твоей крови,
И волшебством наполнено всё в доме.
Без слов, без объяснений и мольбы
Твои уста другие ловят,
И ты летишь по млечному пути,
Что даже звёзды не догонят.
.....
Зима. Крещение. Мороз.
Застыли ели в снеге белом.
И ветви плачущих берёз
Поникли и заиндевели.
Как всё меняется вокруг:
Мечты, дела, дни и событья.
Ещё вчера без тайн жила,
Сегодня тайны, их открытья.
В пяти шагах - святой источник
Вода в нём лечит и живёт
И тянется к нему с надеждой
Весь православный наш народ.
И ты к источнику иди
С любовью принеси воды,
Мы вместе чашу пригубим
И наш союз благословим.
......
Я вижу, как наша земля зеленеет,
И как ароматен весенний наряд,
Как ветер кружится, солнышко греет
И радость весенняя дышит опять
И птиц озорное под солнцем круженье,
И нежность весенних и ранних цветов,
Полёт журавлей и совье гудение,
И ласточек новые гнёзда птенцов.
Кружитесь повсюду тепла паутинки,
И стройте свои пирамиды творцы - муравьи
Рисуйте пейзажи, рисуйте картинки.
Художники, стражи любви и весны.
Пусть вновь затанцует актриса- природа,
Пусть вновь зазвенят по лесам голоса,
Пусть всё хорошеет от года до года
И вечно пусть будет добро, красота.
Прости меня, прости за всё,
Прости за то, что чуть не погубила.
Теперь я знаю, как была я не права,
Тогда, когда другого полюбила.
Красив он был, галантен и горяч,
Он целовал меня так сладко, так умело.
А ты мне телеграмму слал,
В пяти словах, чтоб я ждала,
И чтобы плакать, я не смела.
Любовь.
Кто там? Ночь ...
Ты стучишься в окно.
Так ждала тебя, очень.
Ты пришёл, ничего что темно.
Холод, снег на дворе,
Ветер бегает, стонет на крыше.
Я спала, босоногая вышла.
Мне не холодно, я почти что нагая.
Я в рубашке ночной,
Мне тепло, я твоя, я твоя дорогая.
Обнимаю тебя, я не сдвинулась с места.
Мои голые ноги у тебя на ботинках стоят,
Мы стоим у замерзших дверей, словно нет больше места.
Мы дрожим, наконец, мы в объятьях друг друга,
Ах, как сладко мгновенье, постараемся дольше его удержать
И ты кружишь меня по счастливому радости кругу.
Деревянный мой дом так прозрачен и стар.
Продувает его ветер злой и холодный.
Наконец мы приходим в себя.
Ты берёшь меня на руки, в дом несёшь осторожно.
Я целую глаза твои полные счастья.
И мне холод не страшен, не страшно ненастье.
Ветер в щели гудит, напевает о чём - то далёком.
Я любима, любима тобой, ненаглядный мой сероокий.
Станция Ржава
Моя скромная станция Ржава
Моя Родина, свет мой, судьба
Мне назвать бы тебя Величавою,
Вся пропитана кровью твоя земля.
Искалеченных судеб, много ты повидала,
Сколько слез и страданий снесла.
Но, не стёрлась с земли,
Ты из пепла восстала, птицей Фениксом ожила.
О тебе не пишут, не вспоминают,
Что войной разрушена ты была,
Что окопы твои зарастают,
Те, что кровью были полны до дна.
Кровяные сосуды - окопы
Нашу землю всю рассекли,
Танки стёрли станцию узловую,
Там где шли эшелоны войны.
Слава Прохоровке досталась,
Ржава, - в центре Курской дуги,
Бойцов мало в живых осталось,
Им мы все поклониться должны.
Тихо головы наши склоняем,
С благодарностью до земли.
И пока мы живём, я знаю -
Будем памяти этой верны.
Мирно вдаль облака проплывают
Над родною моей стороной.
Сад весенний опять расцветает,
Голубь мира летит надо мной.
Моя Родина - Станция Ржава,
Я люблю тебя нежно, люблю.
Назову я тебя - Величавою,
Мою боль, мою радость, надежду мою.
...................................
Дубынину Виктору Петровичу - герою России - посвящается.
Есть на свете на этом святыни,
Ярко светятся их имена.
И склоняет головы перед ними
Благодарная наша страна.
Есть в России великие русские люди,
Современники страшных, кровавых времён.
И пока они есть, не будет наш
Великий народ угнетён.
Эти люди живут для России,
За неё они жизнь отдают
В сорок девять уходят, потому что такие,
Потому, что сгорают как факел, как пламя живут.
Сын своего народа, он Россию заветно любил.
И в тяжёлые смутные годы развал Армии остановил.
Он ушёл не в могилу, в бессмертье.
И любовью народной он как Орденом нашей Любви награждён.
.......................
Ангел
Свернувшись в маленький клубочек
И крепко сжавши кулачки,
Во чреве матери, поправивши пупочек,
Дитя сказала Богу: Помоги!
Я не хочу на этот свет, на белый,
Он страшен мне, и я его боюсь.
Ведь я ещё не опытный, не смелый.
Я в нём погибну, я в нём заблужусь.
Бог улыбнулся и сказал:
Не бойся, крошка! Я тебя люблю.
Я ангела тебе пошлю.
А что бы ты его узнал, я имя дам ему.
Скажи скорее, как его зовут?
Спросил нерожденный упрямо.
И бог с улыбкой прошептал ему:
Его зовут так просто, - Мама!
...............
Маме.
Ты Россия сама, из ее родников,
Ты из Курской земли и душистого поля,
Ты из белых берез, из страданий и слез,
Из окопов войны, ты из русского горя.
Ты Россия сама, из побед и любви,
Ты из радостных лет сорок пятого года,
Ты из синих небес, где парят журавли,
Плоть и кровь от родного народа.
Пролетели ветра, прошумели дожди,
Прогремели военные грозы.
К нам победа пришла, вся страна ожила,
Ты увидела радости слезы.
......
Как жить? Когда уходит всё,
Когда теряешь зрение и разум?
И, кажется, нет больше ничего.
Что жизнь прошла так быстро, разом.
Какие грустные слова:
«Тебя уж нет на белом свете».
И только тихая молва
Среди знакомых в Интернете.
Ушёл ты, молча в мир иной,
Ушёл в душе, с собою споря.
Ушёл как всадник боевой.
Принесший близким много горя.
.
А жизнь прекрасна, что не говори,
И всё в ней есть и зори и рассветы.
И песни звонкие по вечерам слышны
И каждый день родятся дети.
........
Я иду по Раушской набережной,
Здесь недавно открыли Храм.
У ворот сидит человек набожный,
Я ему милостыню подам.
Подойду к иконе небесной,
Утону, растворюсь я в ней,
И опустится свет божественный
Над молитвой, печалью моей.
Успокоит меня, возрадует,
Божьим светом меня наградит,
И печаль моя, синим облачком
Навсегда от меня улетит.
...
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё родней
И первая любовь, которой мы клялись.
Лишь только б зима была белой,
Снежинки б летели с небес.
Лишь только весна была б смелой,
И солнце катилось бы в лес.
Лишь только бы лето сверкало
Зелёным пушистым ковром.
Лишь только бы осень ласкала
Оранжевым ярким огнём.
Лишь только бы песня летела
И музыка в сердце лилась.
Лишь только б душа не старела,
Любовь и мечта в ней сбылась.
Как жить? Когда уходит всё,
Когда теряешь зрение и разум?
И, кажется, нет больше ничего.
Что жизнь прошла так быстро, разом.
Какие грустные слова:
«Тебя уж нет на белом свете».
И только тихая молва
Среди знакомых в Интернете.
Ушёл ты, молча в мир иной,
Ушёл в душе, с собою споря.
Ушёл как всадник боевой.
Принесший близким много горя.
.
А жизнь прекрасна, что не говори,
И всё в ней есть и зори и рассветы.
И песни звонкие по вечерам слышны
И каждый день родятся дети.
......
В чём утешенье мне найти,
В ковре зелёных трав?
Иль в том, что ты сказал «Прости»!-
Я был тогда не прав.
Обиду я сожгла свою,
И боль сердечных ран.
Теперь читаю Эжена Сю
Печальный, про жида роман.
Я вновь по облаку иду,
Нестрашно мне, теперь
Прошла по бритвы острию,
По облаку пройду, поверь.
Пойду бродить, в ночи гулять
По Млечному пути,
Там, кто-то молочко разлил.
И мне легко идти.
Там небо рядом, высота!
Волшебный, дивный свет
Я знаю, в чём я не права. И там такая чистота
Я всем пошлю привет. Предательства там нет.
Луна владеет миром всем.
Сейчас в ночи туман,
Но мне не страшен он совсем.
Ленив его обман.
А если очень загрущю,
Вдруг, станет скучно мне,
Опять возьму с собою Сю,
И улыбнусь луне.
Но если скажет мне она:
«Позволь!», ты не права,
То, о любви я почитаю ей
Романы Маруа.
.......
Мы с тобою не схожи ни в чём,
Ни во взглядах, ни даже в сомненьях.
Я, как песня звеню над костром,
Ты в улыбке всегда, в умиленье.
Я, как сильный аккорд на струне,
Ты, как отзвук, какого - то риска.
Я не в мире живу, я в войне.
Ты доволен всегда, к радости близко.
Терпелив ты во всём и везде.
Я, в тревоге и часто в печали.
Ты как рыцарь на белом коне.
Я, под складками нежной вуали.
.........
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
Тбилисское море
Искусственное море, колючая трава.
И мы с тобою в споре. Возможно, не права.
Другое солнце светит, другая здесь весна.
Искусственное море, колючая трава.
===
Орган - сложнейший инструмент,
Но! Человек, куда сложнее,
Какие струны зазвенят в момент
Страданья и измены.
Всё содрогается внутри,
Угарным пламенем горит, аккордами печали.
Как будто с неба кто-то говорит,
Из серых облаков, плывущей дали.
И сосны плачут под грибным дождём,
Они, зелёные, о чём-то загрустили.
И стонет старый мост в развилке, за бугром,
Летит по ветру запах высохшей ковыли.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
,,,,,,,,,
Мало на свете любви,
Редко она прилетает.
И озарив белый свет,
Снежинкою нежной тает
....
Лев Толстой, умирая, говорил о любви:
Только б сердце наполнить любовью,
Только б душу свою озарить,
Прикоснувшись к волшебному свету,
Навсегда, ещё раз полюбить
Тело уходит в землю,
Душа улетает в небо,
Я только любовь приемлю,
Где бы я только не был.
Когда любовь от тебя уходит,
Опустошённым становишься ты.
Грусть и бедность с тобою ходят,
И бесцельны твои мечты.
Но вдруг, неожиданно, ты встречаешь
Любовь на своём пути, и возможно ещё не знаешь,
Что дальше с ней тебе вместе идти.
И тогда на всём белом свете сирень и черёмуха вновь зацветут.
И тогда на твоей планете птицы аисты гнезда совьют.
Надо мной летели Ангелы
В синем небе, высоко.
И один из этих Ангелов
Звал куда-то, далеко.
Ангел в небе распластался,
И луна светила путь.
Села звёздочка на крылышко,
Помогла ему свернуть.
Улыбнулся Ангел радостно,
Покачал крылом, сказал:
«Обещаю тебе радугу,
Звёзд вечерний карнавал.»
Я обещаю вам сады,
Летит строка из вёсен в вёсны.
Сам Бальмонт с нею к нам спешит,
Через года и через вёрсты.
Звучит ласкающий романс,
Наполненный его словами.
Огонь его горит, он в нас
Проник в сердца его устами.
...
На Эфелевой башне, в ресторане
Сверкала Сена, отражаясь в зеркалах.
Был виден мост, где продавец каштанов
С цыганкою пустились в пляс.
Гремела музыка, как гром среди ненастья,
Воробышек Пиаф, страдала в ней и продолжала жить.
И не было на свете больше счастья -
Дышать Парижем, раствориться в нём, любить.
Парижская зима, зелёные рассветы,
Деревья в небо посылают свет.
Леса в зелёную листву одеты,
И есть зима и кажется, что нет.
Парижские кварталы старых зданий.
Кривые улочки утоплены в цветах.
И трудно думать здесь о мирозданье,
И хочется мечтать, мечтать, мечтать.
Россия, милая, любимая Россия!
Одна лишь дума о тебе наводит грусть.
И только Вера, что в тебе есть Божья сила,
Что ты одна такая, Ты - Святая Русь!
.......2010г.
У вас дожди и умирают травы,
А здесь, вдали, тепло,
И солнце светит величаво,
И море перламутром залито.
Тоска на сердце разъедает душу,
Разлука долгая притягивает грусть.
Мелодию дождя послушай,
И ты любимый всё поймёшь.
Зачем же нам тоскою ранить душу?
Мой друг, мелодию дождя послушай.
И ты поймёшь дожди, омытые слезами,
И горечь ссор, где оба были мы не правы.
Ты не тоскуй, я вновь с тобою буду.
С дождём на радуге я передам привет.
Разлука кончится, я море не забуду.
Возьму волну с собой, и будем вместе много лет.
Зажгла свечу, она так долго не горела,
Проходят дни, мгновенья невозможно удержать.
Как белый снег на солнце заблестела
Моя любовь и божья благодать.
Любовь ко всем и ко всему живому,
Она заполнила всю душу до конца.
Не сразу, постепенно, как по проводу прямому,
Я слышу всех друзей по жизни голоса.
Трудное лето, знойное лето,
Разве мечтала ты не об этом?
Жаркое лето! Горящее лето!
2010 год прилетел к нам с горячим приветом.
...
Уже темнеет, облака кругом.
Холодный дождь склонил хмельные травы.
Лишь гладиолусы в наряде голубом
Возвысились на клумбе величаво.
Мне грустно, сумрачно кругом.
Так быстро в сентябре темнеет.
И если дождь промчится над селом,
То одиночеством и холодом повеет.
Серые тучи окутали небо,
Осень холодная мчится по следу,
Солнце горстями лучи посылает.
Годы уходят, день умирает.
Но утром проснутся цветы и деревья,
И улыбнутся, в зиму не веря.
Осень сулит впереди бабье лето,
Шепчут цветы: « Не забудьте об этом ».
Я по тропинке зелёной шагаю,
Я улыбаюсь, я знаю, я знаю,
Что на пороге у нас бабье лето,
Так вот и вы, - не забудьте про это.
Я девочкой юной, беспечной, брела через тёмный лес.
Луна, перебегая по верхушкам диких сосен,
Вела меня по незнакомым тропам,
И звёзды слали на меня волшебный свет.
Я шла вперед, не зная ни пути, дороги,
Я погружалась в темноту ночи,
Мой Ангел строгий помогал мне,
И угодно Богу, не сбивалась я с пути.
Я тихо шла, мне очень страшно было
Я вглядывалась в сонный лес.
Прохлада ночью мне лицо накрыла
И слышен был деревьев жуткий треск
Лес обнимал меня своею тайной.
Он был спокоен, не было ветров
И зверь не пробегал тропою дальней.
Не слышно было ни каких шагов.
Теперь я только понимаю,
Что молодость ,бесстрашье за одно.
И я бокал вина сегодня поднимаю
За молодость, за смелость, за добро.
За те шестнадцать лет, когда судьба меня хранила
За то, что смелая, упрямая была,
За то, что в жизни те моменты не забыла,
За то, что выстояла, за то, что многое смогла.
........
Ещё цветут цветы на клумбах запоздалых,
Но, бродит тайно уж мороз в ночи.
И травы вытянулись, словно колос ржи.
А я смотрю, и верить не хочу,
Что дождь и снег уж скоро ждут нас за калиткой.
Я не хочу, чтоб день короче стал.
Распустились подснежники,
Распушились мимозы.
Мой любимый мне дарит нежности,
Дарит нежные розы.
Сбылась моя мечта -
Увидеть край Господний,
И вот паломник я,
Плыву в Иерусалим.
Луна светила
кораблю дорогу,
и наш Олимп огромный
по утру приплыл.
Тропой Господней
подхожу я к Храму,
Стою у стены плача
И молюсь.
Прошу я Господа
О чём мечтаю,
О мире на земле,
О детях, внуках,
Я за них боюсь....
....
О дивный край, мой Иерусалим
Я добралась к тебе, в сырую непогоду.
Целую землю, где мой Бог ходил
И был распят в угоду опьянённому народу.
Но как же так, как быть это могло?
Какая тяжесть, не сказать словами
Понять нам смертным это не дано,
Но, вера есть, он будет скоро с нами.
Прогулка
Я прижалась к огромному дубу,
Я лицом прислонилась к коре.
Мы стояли в объятьях друг - друга,
В припорошенной снегом земле.
Ветер дул и деревья шептались
Про малиновый редкий закат.
И шептала я дубу, печалясь,
Что-то в жизни сложилось не так.
Что судьба повернула налево,
Когда вправо должна бы идти,
Что я выполнить всё не сумела,
Не сумела талант вознести.
Что погналась за птицей красивой,
Не подумав, что с ней пропаду.
Эта птица летать не умела,
И брела по земле, как по тонкому льду.
Учителям
Учителя с сократовскими лбами,
Таких, не сыщешь больше на земле.
С глазами мудрыми и добрыми словами
Вы до сих пор пример даете мне.
...
В чём утешенье мне найти,
В ковре зелёных трав?
Иль в том, что ты сказал «Прости»!-
Я был тогда не прав.
Обиду я сожгла свою,
И боль сердечных ран.
Теперь читаю Эжена Сю
Печальный сей роман.
Я вновь по облаку иду,
Нестрашно мне, теперь
Прошла по бритвы острию,
По облаку пройду, поверь.
Пойду бродить, в ночи гулять
По Млечному пути,
Там, кто-то молочко разлил.
И мне легко идти.
Там небо рядом, высота!
Волшебный, дивный свет,
И там такая чистота,
Предательства там нет.
Луна владеет миром всем.
Сейчас в ночи туман,
Но мне не страшен он совсем.
Ленив его обман.
А если очень загрущю,
Вдруг, станет скучно мне,
Опять возьму с собою Сю
И улыбнусь луне.
Я знаю, мне простит она
Обиды прошлых лет,
Я помню, в чём я не права.
Я всем пошлю привет.
Но если скажет мне она:
Ты снова не права,
То, о любви я почитаю ей
Романы Маруа.
...
Мы с тобою не схожи ни в чём,
Ни во взглядах, ни даже в сомненьях.
Я, как песня звеню над костром,
Ты в улыбке всегда, в умиленье.
Я, как сильный аккорд на струне,
Ты, как отзвук, какого - то риска.
Я не в мире живу, я в войне.
Ты доволен всегда, и к радости близко.
Терпелив ты во всём и везде.
Я, в тревоге и часто в печали.
Ты как рыцарь на белом коне.
Я, под дымкою нежной вуали .
.....
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
Орган - сложнейший инструмент,
Но! Человек, куда сложнее,
Какие струны зазвенят в момент
Страданья и измены.
Всё содрогается внутри,
Угарным пламенем горит, аккордами печали.
Как будто с неба кто-то говорит,
Из серых облаков, плывущей дали.
И сосны плачут под грибным дождём,
Они, зелёные о чём-то загрустили.
И стонет старый мост в развилке, за бугром,
Летит по ветру запах, высохшей ковыли.
Но, солнце снова всходит золотым шаром,
Даёт сигнал небесный, шлёт надежду.
И плачу я о чём - то, о своём,
И верю беззаветно, как и прежде.
.................
Я обещаю вам сады,
Летит строка из вёсен в вёсны.
Сам Бальмонт с нею к нам спешит,
Через года, и через вёрсты .
Звучит ласкающий романс,
Наполненный его словами.
Огонь его горит, он в нас
Проник в сердца его устами.
................
Надо мной летели Ангелы
В синем небе, высоко.
И один из этих Ангелов
Звал куда-то, далеко.
Ангел в небе распластался,
И луна светила путь.
Села звёздочка на крылышко,
Помогла ему свернуть.
Улыбнулся Ангел радостно,
Покачал крылом, сказал:
«Обещаю тебе радугу,
Звёзд вечерний карнавал».
Тайга
Говорят, что в тайге есть хозяйка,
Что богатства её в ней не счесть,
Что выходит она из леса
В белом платье - наряде невест.
Что прекрасна она - как Богиня
Неземною печальной красой,
Что появится вдруг молчаливо,
И всё манит, зовёт за собой.
И уводит красивых и сильных,
Добрых молодцев в темень тайги,
И никто не вернулся обратно,
И нигде не заметны следы.
Только ночью, холодной и тёмной
Над тайгою разносится стон,
Но понять невозможно, откуда
Среди ночи разносится он.
...
Зачем, ночами думать о былом,
О том, что всё прошло и не вернётся
И что, с поляны детства за большим бугром,
Никто не позовёт, не отзовётся
На той поляне травы полегли,
Опали лепестки цветущих ярких маков,
И все тропинки, что туда вели,
Не сберегли волшебных тайных знаков.
Менялась жизнь, и мы менялись в ней
По - разному дороги наши разошлись,
Но чувство родины в душе ещё сильней,
И первая любовь, которой мы клялись.
...
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
. Моя Звезда
Моя звезда всегда горит,
Горит и днём и ночью.
Звезда моя со мною говорит,
Да, говорит, когда захочет.
Моя звезда ко мне летит,
Лишь только позову я,
Звезда моя во мне горит,
Любя меня, целуя.
Она со мной всегда, везде,
И в радости и в горе,
Из далека мне летит ко мне
С ветрами, непогодой споря.
Как символ жизни,
Как маяк мне светит
В дни ненастья
Даёт надежду каждый раз
И обещает счастье.
...........
Спала деревня, где стояла хата,
Гостям в ней места было маловато
Но те, влюбленные приют нашли,
Ночные звезды им огни зажгли.
На чердаке в душистом сене,
Где лестница наверх летела,
В любовном танце сплелись два тела,
Плутовка ночь в окно чердачное глядела.
И юноша, от счастья млея,
На ушко девушке шептал,
Люблю тебя всё жарче, всё сильнее,
Не бойся, милая, и будь смелее.
Смотри, как звезды нам, завидуя, запели
В своей ночной, небесной колыбели.
И страстным поцелуем обжигал младое тело,
Луна холодная от зависти бледнела.
Трава душистая под ними ароматом пела.
Звезда вдруг сорвалась и полетела.
И не было ни до кого им, ни какого дела
Любовь сейчас сердцами их владела.
Ночь по холмам туманами гуляла
Деревня русским храпом вся храпела
И ночью той волшебной, о любви мечтала,
стать женщиной та девочка хотела.
Гроза над крышею гуляла и гремела
И дождь стучал, с железом споря,
И утренней прохладой обжигая,
В высоком небе загорались зори.
На чердаке, на сене ароматном
В любви на век клялись те двое...
........
Тебе знакомо ль таинство любви,
Когда в ночи ты просыпаешься в истоме,
Когда огонь горит в твоей крови,
И волшебством наполнено всё в доме.
Без слов, без объяснений и мольбы
Твои уста другие ловят,
И ты летишь по млечному пути,
Что даже звёзды не догонят.
.....
Зима. Крещение. Мороз.
Застыли ели в снеге белом.
И ветви плачущих берёз
Поникли и заиндевели.
Как всё меняется вокруг:
Мечты, дела, дни и событья.
Ещё вчера без тайн жила,
Сегодня тайны, их открытья.
В пяти шагах - святой источник
Вода в нём лечит и живёт
И тянется к нему с надеждой
Весь православный наш народ.
И ты к источнику иди
С любовью принеси воды,
Мы вместе чашу пригубим
И наш союз благословим.
......
Я вижу, как наша земля зеленеет,
И как ароматен весенний наряд,
Как ветер кружится, солнышко греет
И радость весенняя дышит опять
И птиц озорное под солнцем круженье,
И нежность весенних и ранних цветов,
Полёт журавлей и совье гудение,
И ласточек новые гнёзда птенцов.
Кружитесь повсюду тепла паутинки,
И стройте свои пирамиды творцы - муравьи
Рисуйте пейзажи, рисуйте картинки.
Художники, стражи любви и весны.
Пусть вновь затанцует актриса- природа,
Пусть вновь зазвенят по лесам голоса,
Пусть всё хорошеет от года до года
И вечно пусть будет добро, красота.
Прости меня, прости за всё,
Прости за то, что чуть не погубила.
Теперь я знаю, как была я не права,
Тогда, когда другого полюбила.
Красив он был, галантен и горяч,
Он целовал меня так сладко, так умело.
А ты мне телеграмму слал,
В пяти словах, чтоб я ждала,
И чтобы плакать, я не смела.
Любовь.
Кто там? Ночь ...
Ты стучишься в окно.
Так ждала тебя, очень.
Ты пришёл, ничего что темно.
Холод, снег на дворе,
Ветер бегает, стонет на крыше.
Я спала, босоногая вышла.
Мне не холодно, я почти что нагая.
Я в рубашке ночной,
Мне тепло, я твоя, я твоя дорогая.
Обнимаю тебя, я не сдвинулась с места.
Мои голые ноги у тебя на ботинках стоят,
Мы стоим у замерзших дверей, словно нет больше места.
Мы дрожим, наконец, мы в объятьях друг друга,
Ах, как сладко мгновенье, постараемся дольше его удержать
И ты кружишь меня по счастливому радости кругу.
Деревянный мой дом так прозрачен и стар.
Продувает его ветер злой и холодный.
Наконец мы приходим в себя.
Ты берёшь меня на руки, в дом несёшь осторожно.
Я целую глаза твои полные счастья.
И мне холод не страшен, не страшно ненастье.
Ветер в щели гудит, напевает о чём - то далёком.
Я любима, любима тобой, ненаглядный мой сероокий.
Стихи о России.
О, Родина! Любовь моя святая!
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя.
И песней соловьиной разливаясь
О дивных далях на земле родной,
С травой росистой в поле обнимаюсь,
Холмы целую Родины святой.
О Родине
О, Родина! Любовь моя святая!
Святые горы и святые небеса!
Люблю тебя, с закатами сгорая
И с новыми рассветами всходя.
И песней соловьиной разливаясь
О дивных далях на земле родной,
С травой росистой в поле обнимаюсь,
Холмы целую Родины святой.
Родина моя.
Печальна Родина моя
Сгущается над нею тьма
И голоса со всех сторон
Зовут Россию на поклон
Враждебностью разорена,
Войной и злом окружена,
В сугробах синих до небес.
И стонет в дремли зимний лес.
И плачет непогодой дня.
России нет - кричит сова,
Россия пала ото сна
От пьянства, злобы, воровства.
Ты врёшь, лупастая сова.
Россия матушка жива!
Жива, жива моя страна
Красива, снова молода.
Смотри, идёт по ней весна,
Видна зелёная трава
Набухли почки ясным днём
Мы с ними вместе зацветём.
------
Ах, Россия, Россия - матушка,??????????
До чего ж велики просторы.
И душа россиян широкая
Словно весь океан - море.
--------
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров
-----
Россия, милая, любимая Россия!
Одна лишь дума о тебе наводит грусть.
И только Вера, что в тебе есть Божья сила,
Что ты одна такая, Ты - Святая Русь!
-----
Проводите сегодня в родные края
Где ковыль, засыхая, ожидает меня,
Где в полях созревая, колышется рожь
Где в колосьях от ветра рождается дрожь.
Там качаются ветви на рябинах густых,
Там мечты мои детства в переулках пустых.
Там вдали убегая, грохочет война
И старушка родная спасает меня.
Там впервые увижу, как сад зацветет,
Там по имени кто-то меня позовет,
И уткнувшись в прекрасную мамину грудь,
Я расту, постигая свою первую грусть.
-------
Я в гостях на земле, мне так много дано,
Дом красивый и солнце в окошко,
Сад зеленый, крутое вино,
И рассыпчатой запах картошки
Мой путь опять в Россию,
В родимые края,
Где ветры грозовые,
Где гнутся тополя.
Туда в тот край родимый,
Где мама родила
Где в камышах под вечер
Уставши, спит земля.
Где гладь воды речная
Чиста и весела,
Где напевала бабушка
Мне первые слова.
Туда, где утром с солнцем
Бежала я к реке,
Где радуга качалась
На небе вдалеке.
И где с травой целуясь
Весной, в наряде роз,
Мой яблоневый садик -
Источник детских грёз
Стоит, но постаревший,
И тихо шепчет мне:
«Ты приезжай, голубка,
К серебряной росе ».
-------
Березовый дымок родного очага
Расскажет вам о детстве босоногом,
И как однажды, молча, навсегда,
Я уходила в дальнюю дорогу.
Подмосковье мое родное,
Как красивы твои леса
Та деревня, что за горою
Птиц веселые голоса.
Дремлет рожь с васильками под вечер,
Солнце шлет свой прощальный привет.
Пролетает зеленый кузнечик,
И звенит озорной соловьиный дуэт.
Ох, ты Русь моя, чистое поле,
Сильный пахарь, добротна изба.
И вишневые тихие зори,
Душа русская вся из добра.
------
Что дождь шумит?
А что, воркует ветер?
Весь мир гудит,
Но путь мой радостен и светел.
Мой мир: цветы, деревья и лесные травы.
Я счастлива и улыбаюсь дню.
Земля передо мной ложится величаво,
И я, влюблённая в неё, тропинкой золотой иду.
Нигде на свете нет такой травы, какая есть в России,
Люблю её волшебный аромат и яркость зацветающих лугов,
И мягкий покрывала ворс под небом синим,
И зелень нежную раскинутых ковров.
-----
Москва, ледяным дождём,
Нас приветствует город осенний.
Русь моя, о судьбе твоей
Сырой и холодной писал Есенин.
Неспокойно в стране моей,
Что зовётся в веках Россией.
Что - то много холодных дней
Испытать пришли её силу.
Только вера спасает меня,
В трудный час, в минуты обмана.
И тогда говорю каждый раз,
Буду крепче, сильней,
Как учила меня моя мама.
Но всё чаще и чаще сердечко болит,
Когда веру обман убивает,
Когда друг за спиной о тебе говорит,
И любви у него не хватает.
--------
Одна улыбка на всю Россию
Сквозь слёзы неба синева
Великий день победы в небе синем.
Горжусь тобой - Москва.
Великая Российская Держава,
На площадь Красную собрала всех друзей
Победным маршем обнимает Слава
Своих сынов и дочерей.
----------
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
---------
Одна улыбка на всю Россию
Сквозь слёзы неба синева
Великий день победы в небе синем.
Горжусь тобой - Москва.
Великая Российская Держава,
На площадь Красную собрала всех друзей
Победным маршем обнимает Слава
Своих сынов и дочерей.
----------
Из далёка, из дальнего детства
Ветром солнечным дышит земля,
Всё оттуда, оттуда - из детства
Вновь сиренью запахла весна.
Всё оттуда, оттуда, оттуда
Слышу голос я первой любви.
Моё милое, дальнее детство,
Поскорее меня позови
Позови в те туманы седые,
Позови в грозовые дожди,
И в росистую траву на речку
Утром ранним меня позови.
Позови на курганы крутые,
Позови в дождевой сенокос,
Чтоб букеты, цветы полевые
Мне влюблённый мальчишка принёс.
На высоком холме васильковом,
Где взлетали с восторгами ввысь,
Умываясь водой родниковой
Мы впервые в любви поклялись.
Ах, как бархатен, мягок и нежен
Был пушок на любимых губах.
Был он молод и робок, и вежлив
Прикоснуться ко мне, ну не смог он никак.
Всё оттуда, оттуда из детства,
Слышу ласковый, тихий напев.
Ах, Россия, Россия - матушка,
До чего ж велики просторы.
И душа россиян широкая
Словно весь океан - море.
-----
Проводите сегодня в родные края
Где ковыль, засыхая, ожидает меня,
Где в полях созревая, колышется рожь
Где в колосьях от ветра рождается дрожь.
Там качаются ветви на рябинах густых,
Там мечты мои детства в переулках пустых.
Там вдали убегая, грохочет война
И старушка родная спасает меня.
Там впервые увижу, как сад зацветет,
Там по имени кто-то меня позовет,
И уткнувшись в прекрасную мамину грудь,
Я расту, постигая свою первую грусть.
Мисхор
Что осталось у нас на двоих?
Очень много, поверь мне не споря
Парк всё тот же в Мисхоре стоит,
Так же плещет уставшее море.
Ветер тянет тончайшую нить.
Бирюзой застилает планету.
Небо с морем любовно слились,
Солнца золотом жарким согреты.
Как сказать мне, боясь, про себя,
Что когда - то меня здесь не будет.
Как влюблённые чайки в ветра закричат,
Как штормить и стонать море будет!
Всё сольётся в тоске обо мне:
Гул Ай - Петри, рыданья прибоя,
И дельфины примчатся на синей волне
Навсегда попрощаться со мною.
И обнимет меня мой волшебный Мисхор
За любовь к нему, нежность святую.
Эти чувства мне крымский мой дед передал,
И с рожденья их в сердце несу я.
Здесь я дважды счастливой была,
Здесь с грозою ночною крестилась,
Здесь в кристальные воды вошла,
И с русалкою здесь подружилась.
Знаю, здесь навсегда растворюсь
В безграничном лазурном просторе
И дельфином прекрасным вернусь
В моё вечно любимое море.
Маме.
Ты Россия сама, из ее родников,
Ты из Курской земли и душистого поля,
Ты из белых берез, из страданий и слез,
Из окопов войны, ты из русского горя
Ты Россия сама, из побед и любви,
Ты из радостных лет сорок пятого года,
Ты из синих небес, где парят журавли,
Плоть и кровь от родного народа.
Пролетели ветра, прошумели дожди,
Прогремели военные грозы.
К нам победа пришла, вся страна ожила,
Ты увидела радости слезы.
Бабушке.
Спасибо родная старушка
За верность и нежность твою,
За ласку, за слезы в подушку,
Святую молитву свою.
За то, что не дрогнули руки
Спасая меня под огнем,
За то, что стерпела все муки
В той хате, где были вдвоем.
За страшные, зимние ночи
На печке, где пели сверчки,
За синие, добрые очи,
За те голубые мечты.
За сказки, что ты мне дарила,
В те длинные вечера,
За то, что добру ты учила.
Сама не увидев добра.
Ржава
Моя скромная станция Ржава
Моя Родина, свет мой, судьба
Мне назвать бы тебя Величавою,
Вся пропитана кровью твоя земля.
Искалеченных судеб, много ты повидала,
Сколько слез и страданий снесла.
Но, не стёрлась с земли,
Ты из пепла восстала, птицей Фениксом ожила.
О тебе не пишут, не вспоминают,
Что войной разрушена ты была,
Что окопы твои зарастают,
Те, что кровью были полны до дна.
Кровяные сосуды - окопы
Нашу землю всю рассекли,
Танки стёрли станцию узловую,
Там где шли эшелоны войны.
Слава Прохоровке досталась,
Ржава, - в центре Курской дуги,
Бойцов мало в живых осталось,
Им мы все поклониться должны.
Тихо головы наши склоняем,
С благодарностью до земли.
И пока мы живём, я знаю -
Будем памяти этой верны.
Мирно вдаль облака проплывают
Над родною моей стороной.
Сад весенний опять расцветает,
Голубь мира летит надо мной.
Моя Родина - Станция Ржава,
Я люблю тебя нежно, люблю.
Назову я тебя - Величавою,
Мою боль, мою радость, надежду мою.
Ржава.
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Я прилягу на тёплую, мягкую землю,
Моя юность скакала по этой зеленой траве,
Всё люблю здесь, и всё здесь приемлю,
Родилась, здесь, на курской земле.
Здесь растут васильки и сиренью весна расцветает,
На зелёных полях маки красные огоньками горят.
Здесь невесты весной на ромашках гадают,
В небесах высоко журавли пролетают
И курлыча о чём то, с людьми говорят
Ржава!!!
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Посижу и пойду далеко к водокачке,
Где всё детство с друзьями валялись во ржи, играла
Ах, какое прекрасное грязное счастье,
Где росли и шумели мои камыши.
Я сорву голубой василёк и ромашку
Что спрятало солнце,
Погадаю, сорвав белоснежный наряд
Родилась я на этой земле,
Г де по рельсам, особенно ночью
Поезда словно птицы, куда- то летят.
Мой любимый кусочек земли ,
Где народ пережил все военные страшные годы,
Сохранил доброту, спас детей, уберёг русский дух,
Жизнь, любовь положил за победу,
Землю нашу святую сберёг.
О войне,
Если б вы знали, какой огромной ценою
Мы победили в этой проклятой войне
Какою горячей слезою омыть
Все потери на нашей священной земле.
Россия - Великая Родина наша.
Крылатый Орёл над Россией парит....
Она всё становится краше и краше.
И бдительными быть нам велит.
Ржава, станция, пыль на дороге,
Рожь, пшеница, раздолье, поля.
Наконец - то я здесь,
Посижу на родимом пороге,
И со мной посидит моё детство,
Моя мама, моя нежная бабушка - няня моя.
Я прилягу на тёплую, мягкую землю,
Моя юность скакала по этой зеленой траве,
Всё люблю здесь, и всё здесь приемлю,
Родилась, здесь, на курской земле.
Здесь растут васильки и сиренью весна расцветает,
На зелёных полях маки красные огоньками горят.
Здесь невесты весной на ромашках гадают,
В небесах высоко журавли пролетают
И курлыча о чём то, с людьми говорят.
Дубынину Виктору Петровичу - герою России - посвящается.
Есть на свете на этом святыни,
Ярко светятся их имена.
И склоняет головы перед ними
Благодарная наша страна.
Есть в России великие русские люди,
Современники страшных, кровавых времён.
И пока они есть, не будет наш
Великий народ угнетён.
Эти люди живут для России,
За неё они жизнь отдают
В сорок девять уходят, потому что такие,
Потому, что сгорают как факел, как пламя живут.
Сын своего народа, он Россию заветно любил.
И в тяжёлые смутные годы развал Армии остановил.
Он ушёл не в могилу, в бессмертье.
И любовью народной он как Орденом нашей Любви награждён.
-------------------------
22 июня 2013 года, суббота. Ст. Глубоково.
Холодно, идет мелкий дождь.
По радио Лановой читает стихи Твардовского о войне, грустный, тяжёлый день,
день памяти нашим защитникам, Вечная Слава им.
По воле Божьей рождается строка,
По воле Божьей свет заполняет Землю,
По воле Божьей вся Земля любви полна,
По воле божьей сок бежит по стеблю.
Я служу России
Я тебя ухватила за плечи;
Не могу, не отдам, не пущу.
Кто, скажи мне, скажи, кто на свете
Разлучил ни на день, ни на час, на судьбу.
Мне полной сил, молодой и красивой,
Как прожить, эти тёмны ночи и серые дни?
Три долгих года, ...
Без твоего тепла и любви.
Мисхор
Что осталось у нас на двоих?
Очень много, поверь мне не споря
Парк всё тот же в Мисхоре стоит,
Так же плещет уставшее море.
Ветер тянет тончайшую нить.
Бирюзой застилает планету.
Небо с морем любовно слились,
Солнца золотом жарким согреты.
Как сказать мне, боясь, про себя,
Что когда - то меня здесь не будет.
Как влюблённые чайки в ветра закричат,
Как штормить и стонать море будет!
Всё сольётся в тоске обо мне:
Гул Ай - Петри, рыданья прибоя,
И дельфины примчатся на синей волне
Навсегда попрощаться со мною.
И обнимет меня мой волшебный Мисхор
За любовь к нему, нежность святую.
Эти чувства мне крымский мой дед передал,
И с рожденья их в сердце несу я.
Здесь я дважды счастливой была,
Здесь с грозою ночною крестилась,
Здесь в кристальные воды вошла,
И с русалкою здесь подружилась.
Знаю, здесь навсегда растворюсь
В безграничном лазурном просторе
И дельфином прекрасным вернусь
В моё вечно любимое море.
От автора
Я родилась в России в самое тяжёлое время, в годы войны. Станция Ржава, Курской области – моя малая родина.
Закончила среднюю школу №11. Школа воспитала во мне огромную любовь к литературе. До сих пор с благодарностью вспоминаю замечательных наших учителей. Пишу стихи со школьной скамьи. Тогда же была редактором школьной газеты. После окончания школы приехала в Москву, где жил мой отец, который потерял нас во время войны, но впоследствии нашёл. В 1964 году поступила учиться в Московский Педагогический Университет. В 1969г. закончила его. По специальности я логопед. Серьёзно стала заниматься писательским творчеством с 1995 г., когда появилось больше свободного времени. Моё сознательное детство проходило в прекрасное время - Победы над фашистами. Всеобщее ликование, радость, но и горечь потерь и слёзы матерей, всё это впитывало в себя моё маленькое детское сердце. Судьба моих любимых: молодой красавицы мамы и моей бабушки, пострадавших в этой страшной войне, большим горем отложилась в моем сознании. Мне захотелось об этом рассказать людям. В 1997г. я написала и опубликовала повесть - «Полынный хмель», которая заинтересовала читателей, чему я была очень рада. В этом же году меня приняли в Московский Союз Литераторов.
На сегодняшний день я коротко печатаюсь в нашем сборнике – «Литературный перекрёсток». Было несколько предложений о сотрудничестве, пока они мною не рассматривались. В ближайшее время думаю опубликовать два сборника стихов и прозы.
