Зачастую у православных христиан притупляется острота восприятия церковных обрядов, таинство Евхаристии, Крещения, Венчания. Мирская суета становится первоочередной в нашей жизни, и отношение к церковным действам приобретают чисто ритуальный характер. Другими словами, мы становимся фарисеями и чтим внешнюю часть обряда, отдавая дань традициям, не осознавая духовной стороны происходящего. Иначе говоря, перестаём испытывать страх перед Творцом...
***
Лет десять тому назад я был в паломнической поездке. Экскурсионный автобус доставил нас в г. Задонск Липецкой области в Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь. Дело было вечером. После щедрой монастырской трапезы нас разместили на ночлег. Приятной неожиданностью было то, что спать уложили паломников во Владимирском храме, в том самом, где пребывают мощи святителя Тихона. Внутренняя конструкция его была таковая: по обе стороны от клироса шли балконы до самого алтаря. На них настелили матрацы и уложили нашу группу по-походному, прямо на пол. И какие же православные смогут заснуть, когда внизу под ними расположена рака с мощами такого Великого подвижника.
Устроив свои ложа, мы спустились в храм и среди ночи при свечах принялись читать акафист святому угоднику Божьему. С благоговением закончив молитвы святителю Тихону, наша группа переместились в правую сторону храма, к иконе Божьей Матери «Владимирская» и пред ней тоже прочли акафист. Радостное умиротворение сошло на всех нас. Ощущение было такое, будто сам святой принимал своих гостей, да оно, очевидно, так и было.
На другой день мы посетили святой источник Тихона Задонского и направились дальше, к другому Тихону Калужскому, в Свято-Тихонову Пустынь, что находится в селе Лев Толстой Калужской области.
В этой поездке я познакомился с одним из паломников, его звали Николаем. История, которую он мне поведал, случилась с ним в прошлую поездку, когда он путешествовал по этим же местам.
- Находясь у источника Тихона Задонского, - рассказывал Николай, - я много шутил.- Эх, водичка-то какая бодрящая, сейчас бы ласты и маску, да понырять, - сострил я. - Позже, когда уже ехали в автобусе, - продолжал он, - меня вдруг осенило, как я мог позволить себе в таком святом месте кощунствовать?! Терзания не давали мне покоя. Я решил, что при первой же возможности исповедаюсь. Дорога к Тихону Калужскому была неблизкая, и моя совесть понемногу успокоилась, но решение покаяться в грехах не выходило из головы.
В Тихонову Пустынь приехали рано утром и нам предложили сходить на Литургию, затем в трапезную и уж потом расселиться в гостинице. В притворе храма стоял аналой, на нём лежало Евангелие и Крест. Иеромонах отец Пётр (так его звали, если мне не изменяет память) исповедовал прихожан. Наши паломники пополнили их число. Я стоял и думал, - Вот сейчас дойдёт до меня очередь, выскажу то, что считаю грехами, и всё на этом закончится. Просто слова, да и только. И так до следующей исповеди. А слышит ли это Бог? Так рассуждая, я потихоньку приближался к аналою. И тут мысли мои устремились к Богу: "Господи я согрешил у источника святителя Тихона, а к исповеди иду без всякого страха..."
Что это? Кто-то тормошил меня за плечо, я вынырнул из мысленного витания, оказывается, отец Пётр стоял и ждал следующего исповедника, а им был я. Понимая, что все в недоумении смотрят в мою сторону, я, быстренько осенив себя крестным знамением, подошёл к священнику.
- Ну, рассказывай, зачем ты пришёл сюда? - задал он мне вопрос. Я в недоумении застыл, не понимая, ход его мысли.
- Поисповедаться, - неуверенно ответил я, мысленно ища в его словах подвох.
Взяв листок, он вновь обратился ко мне:
- Кому ты это писал?
- Вам.
- Да не мне это адресовано, а Богу. Что ты там махал руками, прежде чем подошёл ко мне?
- Я перекрестился.
- А мне показалось, что ты мух гонял. Ну-ка сложи три перста поплотней, а безымянный и мизинец к ладони прижми, да так, чтобы бес не смог просочиться. А теперь перекрестись, да со страхом, ты ведь просишь прощения у Бога, а если не простит, пойдёшь в геенну огненную. Ведь не передо мной стоишь, а пред Богом. Да поклоны не клади, прежде не завершив крестного знамения.
Состояние мое было паническое, я делал всё, что говорил мне монах, а он учил меня правильно, не спеша осенять себя крестным знамением и класть поклоны и так много раз к ряду. Остальные паломники, ожидавшие своей очереди, смотрели и не понимали, что это мы там делаем. И вдруг он отдал мне мою записку, не читая, и спросил:
- Так в чём ты хочешь покаяться перед Богом?
Этот вопрос застал меня врасплох. Я понимал, что от меня ждут ответа, но не мог его найти и был растерян, как будто действительно решалась моя судьба, и сейчас Господь вынесет свой вердикт и навечно определит либо в Рай, либо в Ад. Обратный отсчёт пошёл, мне нужно было говорить, и я, заикаясь, произнёс:
- Находясь в святом месте на источнике святителя Тихона Задонского, - я нелепо пошутил, - мол, не хватает маски и ласт...
Последовала пауза, я напрягся и ждал, что скажет священник.
- Ты, что спортсмен?
Я воспринял этот вопрос как: "Ты занимаешься дайвингом?". Очевидно, я ждал именно такой вопрос и спешно ответил:
- Да.
Всё происходящее далее не запечатлелось в моей памяти. Как читалась разрешительная молитва, я тоже не помню, и была ли она вообще...
"Я же не спортсмен. Зачем я ответил священнику «да»?" - эта мысль сверлила мне мозг на протяжении всей Литургии. Я вновь захотел исповедаться, сказать, что это не так - я не профессиональный спортсмен, я любитель. Мне было страшно, а вдруг меня не допустят к причастию. Ведь Бог видит меня насквозь, а я неправду священнику сказал...
Литургия закончилась, на амвоне появился отец Пётр и начал свою проповедь:
- Братья и сестры, сейчас время Великого поста, мы вошли в него с добрыми намерениями, с желанием достойно послужить Господу и нашим ближним, но враг рода человеческого не дремлет, ему это неугодно, и поэтому он всячески будет противостоять нам. Мы должны быть, как спортсмен, который ушёл со старта на дистанцию и ему нельзя расслабляться ни на секунду, до самого финиша.
Вдруг меня осенило: Да это же он ко мне обратился!» Спортсмен было ключевым словом, обращённым в мой адрес, значит, он разрешил мои грехи. Речь священника была спокойная, голос мягкий. В его словах чувствовалось столько тепла, слёзы накатились мне на глаза. Та строгость, с которой он исповедовал, сменилась на любовь, она изливалась на нас из его уст, присутствовала в его взгляде, разливалась по всему храму...
После причастия на душе было радостно и спокойно, паника, снизошедшая на меня раньше, ушла, будто её и не было.
- С тех пор я не ищу страха Божия, воспринимаю всё как есть, закончил свою историю Николай...
Часто в храме я замечаю, как некоторые прихожане у аналоя с иконой праздника небрежно крестятся, при этом вспоминаю рассказ, как отец Пётр учил Николая правильно с благоговением осенять себя Крестным знамением. Так хочется подойти и подсказать человеку, что нельзя так, как попало это делать, без уважения. Ведь во время Литургии сам Бог прибывает в храме!!!