От автора. Книга «Кумачевая лихорадка» - о судьбе одного человека, который доводится мне прадедом. Его жизненный путь прошёл через три исторических слоя - война на Кавказе, революция и период политических репрессий. В чём уникальность жизни этого человека? В том, что кубанский казак, ветеран кавказского фронта примыкает к большевикам и вместе с ними становится строителем «светлого будущего». Но всё получается не так, как он себе это рисовал. Разочаровавшись, Василий Фёдорович (это его реальное имя) понимает, что воплотить в жизнь теорию Карла Маркса нереально, и отстраняется от коммунистов. Чем всё закончится, вы узнаете, прочитав рассказ. Все действия, описанные мною, основаны на реальных событиях.
Приятного прочтения...
«несть власть, аще не от Бога, сущие же власти от Бога учинены суть» (Римл. 13,1)
Наверняка, многие помнят Евангельское повествование, что даже волос не упадёт у вас с головы, не будь на то воли Господа. Ну а если речь пойдёт о таких событиях, как революция, то здесь тем более, без промысла Всевышнего не обошлось. Митрополит Вениамин (Федченков 1880 - 1964) глубоко был убежден, что переворот 1917 был совершён по попущению Божию. Он верил, что миром правит Бог, и нет власти не от Бога. Владыко в своих мемуарах «На рубеже двух эпох» пишет: «И поэтому я никак не могу согласиться с однобокой формулой Тихомирова: «Всякая революция от дьявола».
Ведь и сам дьявол ничего не может сделать без попущения или воли Божией. И вот и свидетельство от слова Божия. В Ветхом Завете, при царе Ровоаме, десять из двенадцати колен еврейских отделились революционным путём и образовали с Иеровоамом царство Израильское. Царь иудейский Ровоам собрал войско, чтобы подавить революцию силой. Но пришёл к нему пророк Божий и сказал от имени Бога:
- Не ходи и не воюй! Это от меня всё было!
Вот пример революции от Бога»
Золото очищается в огне, душа человеческая в скорбях и болезнях, а государство, наверное, в войнах и революциях. Господь попустил эту власть из-за маловерия народа и Богоотступничество.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский в своём последнем дневнике писал: «И если не будет покаяния у русского народа - конец мира близок. Бог отнимет у него благочестивого Царя и пошлёт бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами...» И, как показывает история, все предсказания пастыря Российской империи сбылись. Народ сам выбрал себе правительство, которое заслужил.
Большевики, закрепившись у власти, решили доказать всему миру, что СССР - самое прогрессивное государство в мире, начались грандиозные стройки. Днепрогэс, Магнитка, Беломорканал и многие другие. Хотелось бы заострить внимание на водной артерии, соединившей Белое море и Онежское озеро. Строительство этого грандиозного сооружения протяжённостью 227 км. было осуществлено менее чем за два года силами ГУЛАГа. Каждый строитель Беломорканала именовался «заключённый каналоармеец» или сокращённо «зэ-ка». Во время строительства этого гигантского объекта среди невольных рабочих была высокая смертность, достигающая 700 человек в день. До настоящего времени так и не могут точно сосчитать, сколько же душ там загублено. Много историй, дошедших до наших дней, передавались из уст в уста...
Эшелон за эшелоном везли «врагов народа» на великую стройку. И как-то один новенький конвоир спросил старослужащего: «Куда их везут? Все бараки переполнены, уже некуда расселять!»
На что получил ответ: «Да хоть под открытое небо сгоним, на неделю хватит, а там ещё подвезут».
Вдумываясь в смысл вышесказанного, рисуя картины прошлого лихолетья, не хочется верить, что это происходило на государственном уровне. И всё же изречение Феликса Дзержинского: «Если вы ещё не сидите, то это не ваша заслуга, а наша недоработка» не оставляет повода для сомнения.
От появления «чёрного ворона» в подворотне жилого дома (обычно ночью) все жильцы замирали от страха. А бояться стоило. Опять же, из рассказов старожил рисую следующую картину: глубокая ночь, автозак загружен арестованными, чекист обращается к старшему по званию товарищу:
- Весь список отработан. Будем возвращаться?
- Нам не хватает для нормы ещё одного человека.
- Так, где нам его взять?
- Зайдите в соседний подъезд, в любую квартиру и возьмите кого-нибудь...
Это всего лишь небольшая страничка развёрнутой книги под названием «Политические репрессии», именно в этот период мой прадед Василий Фёдорович ушёл навсегда.
***
Реформы продолжались, и кузница, в которой трудились Иван и Василий, вошла в образовавшийся колхоз им. Ворошилова. В связи с этим работы прибавилось, и теперь им нужно было трудиться в «поте лица» в полном смысле этого слова. Много приходилось изготавливать сельхозинвентаря для полевых, садоводческих и виноградарских бригад. Пятилетка за пятилеткой хозяйство расширялось. Осваивались целинные земли, вырастали сады и виноградники. Народ привыкал к новому режиму, и жизнь продолжалась. Создавались семьи, строились хаты, рождались дети, и советское общество укрепляло свои «духовные ценности». В семье Василия также всё шло своим чередом. Фёдор и Георгий обзавелись семьями и покинули родовое гнездо. Остальные дети росли и радовали родителей. Всё ранее пережитое со временем сглаживалось и притуплялось в памяти старшего урядника. Работа не оставляла ему свободного времени для размышлений о политике. Лишь изредка Василий позволял себе обронить фразы несогласия с действиями начальства и то, только в присутствии Миценко, «с глазу на глаз». Он помнил пословицу «Язык мой - враг мой» и понимал, что новая власть не простит ему отступничества от строительства коммунизма. И любая оплошность может дорого ему стоить. Василий был примерным семьянином и хорошим работником. Если не брать во внимание религиозные убеждения, то он и Мария были идеальной парой и образцом для подражания. В их семье не было пьяных дебошей и скандалов. С соседями они жили дружно и всегда готовы были прийти на выручку...
***
Однажды зимним утром, когда ещё не пропели петухи, Василий проснулся - что-то не спалось. Поднявшись с кровати, он обнаружил: Марии в постели не было. Пройдя в соседнюю комнату, он увидел жену, она стояла на коленях перед открытым сундуком, к крышке которого была прикреплена та самая икона Девы Марии «Скоропослушница». Увидев мужа, она обратилась к нему: - Чует мое сердце - ждут нас неприятности.
- Не выдумывай, а то и вправду беду накличешь.
- Тревожно как-то, ты уж будь поосторожнее сегодня.
В кузнице Василий появился, едва затеплился рассвет. Выбрал из горна шлак, засыпал нового угля и, раздувая мехами, разжёг огонь. Немного погодя во двор въехала телега, ею управлял бригадир виноградарей, который привёз большую чёрную бочку. У стены кузницы были сложены дубовые столбики, к основанию которых наши мастера прикрепляли при помощи толстой проволоки металлические уголки. Все эти заготовки предназначались для виноградников. Понемногу во дворе собирались работники, пришёл и кузнец. Войдя в мастерскую, он снял с вбитого в стену большого гвоздя брезентовый фартук и не спеша стал переодеваться.
- Иван Никитич, идите с Василием Фёдоровичем к нам, - окликнул его виноградарь, стоявший у телеги с небольшой группой мужчин, одетых в кирзовые сапоги и ватники.
- Вот привёз бочонок нефти. Специалисты из соседнего хозяйства посоветовали обработать ею металлическую часть виноградных столбиков, чтобы в земле не ржавели. Давайте разгрузим.
Кто-то из подсобных рабочих принёс два бревна, по ним и скатили дегтярку.
- Нужно налить нефть в ёмкость, нагреть и затем пропитать железо, - давая распоряжение рабочим, бригадир вручил кузнецу вместительное металлическое ведро. Несколько человек наклонили бочку, и Василий вынул из неё пробку. День задался морозный, и нефть загустела до такой степени, что не хотела вытекать через небольшое отверстие. Решено было её разогреть. Начались приготовления: соорудили помост, положили на него лист железа, на который поставили бочку и развели под ней костёр.
Иван и Василий вернулись в кузницу и занялись своими делами. Пару человек остались поддерживать огонь.
Рабочий день был в самом разгаре, весёлый перезвон молотка и молота из кузни разливался по всей округе. В углу двора двое мужчин кололи клиньями дубовые брёвна, делая из них столбики для виноградника. Ездовые прилаживали к телеге отремонтированное в кузнице колесо. Молотобоец и кузнец закончили изготовление очередной детали. Иван Никитич, взяв щипцами с наковальни раскалённое докрасна изделие, опустил его в бочку с водой. Василий, отставив в сторону молот, ладонью вытер со лба пот. В этот самый момент со двора послышались крики. В приоткрытую в мастерской дверь было видно большую часть двора. Мимо туда-сюда бегали рабочие. «Несомненно, случилось что-то ужасное», - подумал Василий...
«Бочка загорелась, нужно чем-то сбить с неё пламя!» - прокричал вбежавший в кузницу растерянный бригадир. Его глаза бегали по помещению, не понимая, что именно он ищет. Привыкший на фронте к критическим ситуациям, старший урядник мгновенно принял решение: ухватив большую метлу на длинной рукояти, он выбежал на улицу. Сильный хлопок потряс землю, клубы дыма мгновенно заполнили весь двор...
Мария вышла из дома в тот самый момент, когда прозвучал глухой взрыв. Пустое ведро выпало у неё из рук и покатилось по ступенькам. Через дорогу на колхозном дворе столб пламени взвился вверх, увлекая за собой чёрное облако гари. В разные стороны летели фрагменты непонятных предметов, горящих и дымящихся в воздухе. Женщина вспомнила утреннюю тревогу, и внутри у неё всё похолодело. «Не может быть, чтобы с Василием что-то произошло», - судорожно размышляла она. Губы задрожали, на глаза накатились слёзы. Она хотела бежать в кузницу, но не смогла даже с места сойти, ноги не слушались, были как ватные. Присев на ступеньках, скованная предчувствием горя она закрыла ладонями лицо и горько заплакала...
Когда мужчины вышли из кузницы, весь двор был в дыму, часть его была залита пылающей нефтью. В нескольких шагах от них навзничь лежал Василий. Правая его нога была неестественно изогнута вбок. Бригадир и кузнец бросились к нему, Василий, приоткрыв глаза, прошептал:
- Что со мной?
- Лежи, лежи, сейчас мы посмотрим, - склоняясь над ним, взволнованно бормотал Миценко. Часть плоти с ноги была вырвана, из раны торчали острые концы кости, раскалённый стальной обруч от бочки обвился вокруг ноги и парил от попадающей на него крови. Раненый попытался приподняться, но у него это не получилось.
- Помоги, - обратился он к виноградарю и с его помощью сел. Затем овладев ситуацией, начал принимать решения.
- Иван, сбегай за щипцами, нужно разогнуть обруч.
- Петя, - обратился он к бригадиру, - помоги мне вынуть ремень из брюк и давай им перетянем ногу выше колена. И тут он потерял сознание, когда вновь пришёл в себя, его уже везли на телеге...
В операционной пожилой хирург и молоденькая медсестричка обрабатывали рану, они готовили пострадавшего к операции. Василий был в сознании и изредка, открывая глаза, смотрел на медиков.
- Наташа, будем ампутировать, слишком уж раздроблена кость. В наших условиях - это единственно правильное решение.
- Да, Герман Елисеевич. А как с наркозом? Опять спирт?
Приготовления длились недолго. Уже через четверть часа опытный врач, имеющий большую практику, приобретённую, служа в царской армии, твёрдой рукой пилил кость. Руки урядника привязали к операционному столу, в зубах была зажата деревянная палочка. Пот градом катился с него, глаза были прикрыты, но он находился в сознании. Почему-то в этот момент Василий думал о тех армянских детях, замученных турками. У него перед глазами стояли их застывшие от боли гримасы.
«Они же были детьми и претерпели такие пытки, а я казак, я не должен сдаться». И у него это получилось...
Через несколько дней началась гангрена, ампутацию пришлось повторить. В общей сложности кость пилили три раза, и всё это делалось без наркоза из-за его отсутствия. Во время всех этих операций Василий не издал ни единого звука. Позже доктор скажет: «Я преклоняюсь перед мужеством этого человека».
Через два месяца больного привезли домой, сильно исхудавшего и заметно постаревшего. Мария тоже изменилась, она «высохла», лицо осунулось, под глазами были тёмные круги. Сказывались бессонные ночи, проведённые стоя на коленях пред образами в молитве за мужа. Больше она не упрекала Василия в неверии в Бога, жалела, как малое дитя и молилась о вразумлении «заблудшей овцы». Она поняла - здесь уговоры не помогут, и оставила всё на волю Господа. А как хотелось сказать, что случайностей не бывает, всё в мире происходит по промыслу Божию, и три раза ему резали ногу неспроста - это знак свыше. Ещё хотелось напомнить слова Иоанна Крестителя «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие небесное». Но он этого не услышит...
Привыкать к костылям, к новой жизни, к статусу инвалида - это было не в его характере. На следующий день после приезда из больницы, с утра пораньше Василий уже управлялся по хозяйству. А ещё неделю спустя приступил к обязанностям молотобойца. Подобрав пенёк по длине, недостающей конечности, закрепив сверху на нём подушечку, изготовленную из старого ватника и опираясь на него культей, он махал молотом весь рабочий день. Все, кто знал о его трагедии, приходили под разными предлогами посмотреть, как это получается без ноги выполнять такую трудную работу. Авторитет старшего урядника заметно вырос, многие знакомые и даже большое начальство прониклись к нему уважением. В мастерской теперь в первую очередь здоровались с Василием, а уж потом с Иваном. С ним также советовались по поводу кузнечных тонкостей, как лучше сделать ту или иную деталь. Отношения между кузнецом и молотобойцем стали натянутые, и Василий прекрасно понимал из-за чего. Сколько он не пытался исправить ситуацию, но Иван игнорировал все его попытки. Со временем всё стало на круги своя, уважение к кузнецу вернулось, и по поводу заказов стали обращаться опять к нему. И всё же Иван Никитич затаил обиду на напарника. Казалось, будто всё стало как прежде, общались, шутили, делились новостями. И, тем не менее, бывалый казак чувствовал, что в глубине души у Ивана была к нему неприязнь. Однако выбора у него не оставалось, нужно было работать, и Василий это делал, а время шло.
Настал день, и Варвара вышла замуж. Немного пожив у отца, они с мужем Семёном перебрались в Новороссийск на заработки. Там у них на свет появился малыш, и нарекли ему имя Анатолий. Семён устроился работать на цементный завод с символическим названием «Красный Октябрь». Всё было хорошо, отец Анатолия работал, мать с ним сидела на съёмной квартире, и он возрастал. Новороссийск всегда слыл своими ветрами, особенно коварным считали норд-ост. Это морское определение направления ветра, поскольку город портовый, значительная часть местного населения моряки, отсюда и название. С севера и северо-востока город защищает горный хребет, который и задерживает потоки холодного воздуха. Постепенно студёные пласты собираются и начинают сползать через горы к тёплому морю клинообразными парящими облаками. Старожилы примечали, если повисла «борода», так называли это явление, значит быть норд-осту.
Анатолий со своими родителями жил в небольшом частном домике с печным отоплением. В один из зимних дней, а зима в тот год выдалась снежная, что для данной местности редкость, они с мамой лепили на ужин вареники, готовясь к приходу отца.
- Мам, а на что этот похож? - закачивая очередной самолеп, спросил мальчик.
- На рыболовецкий баркас.
Покрутив изделие в руке, сравнив его с остальными лежащими на разделочной доске, малыш изрёк истину:
- Да они все на баркасы похожи.
- Значит, у нас будет вот такая флотилия, - поддерживая разговор с сыном, Варвара подошла к печи, которая топилась углём и сняла крышку с алюминиевой кастрюли, вода в ней кипела вовсю.
- Ну-ка, неси сюда эти баркасы, сейчас мы спустим их на воду.
Ответа не последовало. Оглянувшись, она увидела Толика, лежащего на полу посреди комнаты. Глаза у него закатились, были видны лишь белки, стало ясно - сын угорел. В те далёкие времена это было частое явление. Скажем, из-за плохой тяги в печи, или что-то попадало в дымоход. Зачастую исходы были летальные. В их случае был виноват норд-ост, задувавший в дымоходную трубу, не давая выходить угарному газу. Необходимо было срочно вынести мальчика на свежий воздух, и самой выйти пока при памяти. Но как уже выше было сказано, зима в тот год выдалась снежная, и северо-восточный ветер сделал своё недоброе дело - он надул на входную дверь огромный сугроб. Это в северных регионах нашей страны двери отворяются внутрь, дабы избежать подобных ситуаций, а у нас на юге для экономии внутреннего пространства помещений они отворяются наружу.
В отчаянии Варвара билась о дверь, ей удалось немного приоткрыть её так, что образовалась небольшая щель сантиметров пять. Поднеся сына лицом к потоку свежего воздуха, она с трудом привела его в чувство. Так и просидели у двери до прихода главы семейства. Семён, откидав лопатой снег, открыл дверь, привёл всё в порядок. Затем забрался на крышу, прибил с ветреной стороны к трубе металлический щиток, и тяга в печи возобновилась. Жизнь снова наладилась, но ненадолго.
Как - то вечером Семён с работы не вернулся. Варвара всю ночь не спала, ждала его, и лишь на другой день к обеду его привезли из больницы на заводской двуколке. Произошёл несчастный случай на производстве, у Семёна при этом сильно пострадала кисть руки. Её сложили по кусочкам и уложили в гипс. Одним словом, кормилец семьи стал нетрудоспособным. На этом жизнь в портовом городе закончилась...
Телега тряслась по каменистой дороге, одноконка двигалась в сторону перевала, позади внизу осталась Цемесская бухта. Василий возвращал назад в станицу семью своей дочери.
- Дедушка, а долго ещё ехать до твоего дома?
- К ночи управимся. Главное - миновать перевал, а там дело веселее пойдёт.
Перевал был крутой, порой приходилось сходить с телеги и идти рядом, поскольку лошадь с трудом двигалась. Вещей было немного: старая металлическая кровать с гнутыми прутьями в бильцах, пара табуретов, небольшой дощатый стол и с десяток узлов с вещами. Всё, что нажили совместно Семён и Варвара. Глубокой ночью телега с запряжённой в неё гнедой заехала во двор «родового имения» Василия Фёдоровича.
С этого момента быт урядника скрасил маленький Анатолий, поселившийся вместе со своими родителями. Внук постоянно крутился возле деда, и Василию это неслыханно нравилось. Распоров свои старые казачьи шаровары, дед скроил и сшил из них Анатолию пальтишко, которое настолько хорошо сидело на мальчике, что просто не могло ему не понравиться.
Мужчины (и большой, и маленький) тянулись друг к другу. Куда бы ни «скакал» на своих костылях старший, младший «хвостиком» шёл за ним. И этот «глоток счастья» даровал Господь Василию перед грядущими испытаниями.
«Кумачовая лихорадка». Я думаю, что название моего рассказа может послужить хорошим определением всему советскому периоду. Одержимые идеей люди делились ей со своими соратниками, как чем-то самым сокровенным, «заражали» ей и увлекали в свои ряды. Вот здесь были бы уместны слова: «...Скованные одной цепью, связанные одной целью» из песни группы «Наутилус Помпилиус». И если кто-то не принимал данную концепцию, становился изгоем, и его старались изолировать от общества...
Приближалась очередная годовщина «Великого Октября». Партработники всячески старались выделиться перед вышестоящим начальством, доказать свою преданность общему делу. Придумывали всевозможные почины, приуроченные к знаменательной дате.
Придя на работу, Василий увидел, то в кузнице на стене красовался красный флаг с портретом вождя пролетариата. Ниже была надпись «Участнику соцсоревнования», не успел он сообразить, что к чему, как Иван Никитич всё выложил скороговоркой:
- Наша мастерская вступила в соревнование за звание «Передовик коммунистического труда».
- И что нам от этого, денег добавят? Разглядывая профиль Ильича на стяге, спросил Василий.
- Ты мыслишь, как мелкобуржуазный элемент, - Миценко с гордым видом вынул из нагрудного кармана пиджака партийный билет, развернул его и положил на стол.
Урядник взглянул на документ и ничего не ответил, в воздухе повисла пауза. Затем он, как бы сам себе произнёс: «Так вот оно в чём дело».
- Завтрашний день мы работаем бесплатно, в пользу государства - подарок нашей партии к празднику.
- А что она нам дала? То, что я безногий здесь «ишачу» по двенадцать часов в день, чтобы прокормить семью. Или мой зять изуродовал руку на цементном заводе. Ради чего? Тоже подарок партии?
- Я бы не советовал тебе, Василий Фёдорович, так говорить.
- Ты что мне угрожаешь?
- Как хочешь, так и понимай.
И всё же Василий вышел на следующий день на работу и отработал бесплатно на благо РОДИНЫ, так он оправдал свой поступок. Рабочие недели потянулись одна за другой, больше подобных разговоров между напарниками не было. В их отношениях всё чаще стали звучать официальные нотки. Теперь они обращались друг к другу по имени и отчеству. Ничем личным между собой больше не делились, все разговоры были только о работе. Василий понимал, чему это может предшествовать, но старался гнать от себя эти мысли. В его голове не укладывалось то, что человек, с которым он съел ни один пуд соли, может сделать ему что-то плохое. Но на душе было как-то тоскливо и муторно. Он предчувствовал беду, но не знал, откуда и когда её ждать.
Неприятность, произошедшая в семье, притупила его бдительность. Семён, муж Варвары ушёл к другой женщине. Дочь и внук сильно переживали по этому случаю. Старый, закалённый в боях казак не меньше их был расстроен. Его любовь к дочери преумножилась в отношении к Анатолию, который в одночасье лишился отцовской защиты и ласки. Конечно же, детский разум воспринимает такие поступки, как предательство со стороны отца. И дед понимал, насколько тяжело мальчику в данной ситуации. Василий всячески баловал внука и однажды подарил ему настоящий пистолет «Наган», правда, предварительно вынув из него патроны.
Поздней осенью, в один из вечеров почти всё семейство старшего урядника было в сборе. А именно: Мария, Василий, Варвара, Анна, внучка Нина -внебрачная дочь Георгия, также, жившая с ними и маленький Толик. С ними ещё проживал Павел, но в это время его дома не было, остальные же занимались своими делами. Посредине большой комнаты (на местном диалекте её называли «великая хата») стояла импровизированная печурка, которую глава семейства соорудил из чугунка, получилось что-то вроде «буржуйки». Её использовали в качестве дополнительного отопления большого помещения. Василий клал в миниатюрную топку специально нарезанные им поленца, её чугунная поверхность раскалилась докрасна. Толик сидел напротив и вращал барабан полюбившегося ему нагана. Деду нравилось шутить с внучком, и он начал подтрунивать его:
- Толик, а что это у тебя там в руках?
- Это наган, дедушка.
- Ногами?
- Наган - это пистолет, с ним воюют, - подзадоренный дедом мальчик вполне серьезно разъяснял ему назначение данного предмета.
- А что это за дырки там? Тараканы прогрызли? - продолжал свой розыгрыш умилённый общением с внуком Василий Фёдорович.
- Сюда патроны вставляют с пулями.
Внезапно во дворе взахлёб залаяла собака, сильные удары в дверь оторвали домочадцев от своих дел. Лицо деда мгновенно стало серьёзным, быстро сконцентрировавшись на происходящем, он, взяв костыли, направился к двери. В дом ворвались трое вооружённых людей. Это были милиционеры, двое с винтовками, у третьего на поясе висел пистолет в кобуре. Сапоги у них были изрядно испачканы грязью, они бесцеремонно наступали на светлые половички, тем самым подчёркивая своё пренебрежение к хозяевам.
- Василий Фёдорович вы будете? - обратился к деду тот, который был с пистолетом.
- Да я, - ответил он приглушённым голосом.
- Собирайтесь с вещами, - и, повернувшись к подчинённым, приказал:
- Произвести обыск.
Испугавшийся мальчик не понимая, что происходит, на всякий случай спрятал наган за пазуху. Он так и остался сидеть у печурки и исподлобья наблюдал за всем происходящим. Милиционеры брали Анины книги и учебники, перелистывали их и бросали на пол. Также вытаскивали всё содержимое из комода, осматривали и тоже бросали на пол. Одним словом, это был не обыск, а психологическое воздействие на арестовываемого человека. Женщины плакали, Мария помогала собраться мужу и тоже рыдала.
- Не плачьте, я скоро вернусь, - Василий попытался их успокоить.
Перевернув в доме всё с ног на голову, уполномоченный удовлетворённо посмотрел вокруг, пройдя грязными сапогами по книгам и вещам, громко гаркнул:
- Арестованный, на выход.
Набросив вещмешок на плечо, Василий пошёл к двери. Один из представителей власти, сняв винтовку с плеча, стал конвоировать инвалида, шедшего на костылях, дабы исключить попытку побега. Это также была часть психологического прессинга, направленная в адрес взятого под стражу человека, чтобы «поломать» его изначально.
Остановившись в дверном проёме, окинув в последний раз взглядом любимых ему людей, глава семейства, как бы не находя нужных слов, взволнованно сказал: «Миценко на меня донёс».
Конвоир подтолкнул арестованного, и они скрылись в темноте. Опомнившись, Мария бросилась в ночь следом за мужем. Оказавшись у забора, она увидела в свете луны двуконную линейку, увозящую навсегда родного ей человека...
Клеймо «Семья врага народа» на родственниках героя кавказского фронта повисло сразу же на следующий день. Соседи перестали с ними общаться, знакомые, идущие навстречу, переходили на другую сторону улицы. Большинство это делали ради собственной безопасности. Но были и такие, которые всячески выражали своё презрение к людям и без того убитых горем. Информацию о муже Марии в милиции не давали. В чём его обвиняли? Судили его или нет? Никто не знал. Сведения о месте нахождения заключённого также держались в тайне. И всё же, как-то почтальон принёс письмо, в котором сообщалось: «Тройка УНКВД по Краснодарскому краю от 28 ноября 1937 года постановила: на основании ст.58-10 УК лишить свободы Василия Фёдоровича сроком на десять лет». Мужественная казачка всё переносила со смирением, свойственным православному человеку. И в эти тяжелейшие минуты Бог послал скорбящим родственникам утешение.
Дарья, средняя дочь Василия и Марии родила девочку, которую назвали Зинаида. Она находилась в родильном отделении и готовилась к выписке. Покормив малышку, мать положила её в кроватку, стоящую у окна, которое выходило на одну из центральных улиц станицы. Оторвав взгляд от новорождённой, она невольно взглянула в окно, по дороге шла колонна людей. Это были заключённые, их перегоняли пешим этапом из милиции на железнодорожный вокзал. И тут Дарья оторопела от увиденного ею зрелища: позади всей колонны, перескакивая грязные лужи, на костылях шёл её отец.
- Папка! - закричала она. Конечно же, он её не услышал.
Медсестра и несколько рожениц в недоумении посмотрели на неё. Женщина, поняв всю нелепость своего положения, молча отошла от окна, ничего никому не поясняя. Ей последней довелось увидеть любящего отца и доброго деда, возвращение которого ждали всей семьёй долгие годы, но тщетно...
Варвара с сыном часто вечерами мечтали, что вдруг откроется дверь, и он войдёт. Но он никогда больше не вошёл, правда, в самом начале прислал пару писем, одно из Караганды, второе из Акмолинска. И больше никакой информации о нём не было. Позже люди, которые прошли тем же путём рассказывали, как остановился эшелон в казахских степях, всех заключённых с этапа согнали на территорию, огороженную колючей проволокой; шёл дождь со снегом, осужденным выдали инструмент, и они строили себе землянки. В таких условиях человеку с одной ногой, будучи далеко не молодым, выжить было сложно...
Через двенадцать лет после ареста отца Варвара заболела и умерла от туберкулёза. Анатолий же ещё долго надеялся дождаться деда, хотя и знал - оттуда редко возвращаются.
Когда он женился, бабушка Мария благословила его на брак той самой иконой Богородицы «Скоропослушница». Этот образ и по настоящее время находится в доме Анатолия Семёновича.
Хочется надеяться на то, что в последние дни или минуты своей жизни Василий Фёдорович всё же покаялся и повернулся к Богу. Но нам об этом ничего неизвестно, также как и то, где он и как принял свою смерть.
P.S «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого (рода), ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх.20:4-6).
«Уважаемые пассажиры, поезд Мурманск - Новороссийск отправляется с первого пути. Будьте внимательны и осторожны», - раздался монотонный женский голос из репродуктора, висящего на бетонной опоре, установленной у железнодорожного полотна. Первый день лета заявил о себе небывалой жарой. Пассажиры по раскалённому асфальту спешили к своим вагонам. Как раз в это время года в южном регионе наступает сезон сбора клубники. Небольшой сельскохозяйственный рынок, примыкающий к перрону, кишел торговками сладкой ягоды. Несколько прилавков с навесами были плотно заставлены ведёрками и кошелками, а те, кому не хватило места на рынке, ставили свой товар прямо на перроне. Бойкая торговля заканчивалась, покупатели пересыпали клубнику из ведер в свои сумки и торопились к поезду.
Две пожилые женщины, стоявшие у своих торговых мест, подсчитывали барыши и выставляли на прилавок полные вёдра с ягодой, а пустые убирали вниз. В это время к ним подошёл мужчина преклонных лет, назвал своё имя и адрес, по которому он якобы проживал. Затем опираясь на палочку, сильно прихрамывая, направился к поезду. Торговки переглянулись, одна из них покрутила пальцем у виска, и они вновь вернулись к своим делам.
Поезд потихоньку набирал скорость, как вдруг послышались крики: «Человек на рельсах». Раздался сильный скрежет металла, проводник сорвал «стоп-кран», и состав остановился. Народ столпился у места происшествия. Линейная милиция появилась, чуть ли ни мгновенно, так как их опорный пункт находился буквально в двадцати шагах от рынка. Представители власти, растолкав толпу, подошли к вагону, на рельсах лежал коренастый, слегка сгорбленный человек, под вагоном была его голова. Зрелище было не для слабонервных.
- Он сам это сделал. Я видела, как он лёг под поезд, - молодая женщина, плача обращалась к милиционерам. Высокий мужчина, прижав голову девушки к своей груди, успокаивал её.
- Кто-нибудь знает покойного? - обратился к толпе старший лейтенант. В этот самый момент две женщины в цветастых фартуках, пробравшись поближе к обезглавленному телу, возгласили: - Да это же он, он нам сказал свою фамилию и адрес пять минут назад. Личность была установлена, покойный оказался сыном Василия Фёдоровича. Эта трагедия произошла 1 июня 1981 года, за два года до столетия со дня рождения легендарного урядника.
Конечно же, этому случаю предшествовала своя история. Имени человека, совершившего суицид я не стану называть, думаю, всем понятно почему. Будучи на фронте во время Второй Мировой войны он сильно обморозил ноги, на одной ему ампутировали стопу, на другой пятку. Всю оставшуюся жизнь раны толком не заживали, и поэтому трость была постоянной его спутницей.
Незадолго до случая, описанного выше, врачи ему заявили о том, что его организм старый и уже не в состоянии противостоять воспалительному процессу. Поэтому необходимо срочно ампутировать конечности, пока не началась гангрена. После полученной информации он провёл бессонную ночь. Позже его супруга расскажет, что на другой день обнаружила его подушку всю мокрой, стало быть, он плакал. Очевидно, сказалось и то, что его отцу трижды резали ногу, и сколько мучений тот претерпел, он помнил. Ещё он катастрофически боялся быть обузой своим ближним. Ну а если копнуть глубже, то эта мысль о суициде сопровождала его всю жизнь. Будучи ещё в средних летах он говорил родным ему людям: «Когда я сильно состарюсь, уеду подальше от вас и лягу под поезд, дабы не быть вам обузой».
Я думаю, что верующие люди прекрасно понимают, кто навевает такие мысли и оставляю возможность каждому самому сделать вывод...
Следующий случай произошёл годом раньше. События разворачивались на Пасху, в период советского атеизма. В то время значительная часть русского населения всё же считали себя Православными, но в храмы не ходили, да их действующих практически - то и не было. Однако обряды старались соблюдать, то есть крестили детей, пекли куличи на Пасху, красили яйца, праздновали Рождество и так далее. А вот на счёт «праздновали» хочу рассказать подробнее. Стереотип праздника у русского человека во все времена (тем более в период застоя) ассоциировался с шумным застольем. Мерилом праздного веселья считалось спиртное, по количеству выпитого решали, насколько удался банкет. Особенно во времена духовного вакуума, слова праздник и алкоголь были родственными по смыслу, и эти два слова можно было заменить одним «застолье». Считалось, если праздник - нужно пить, а если пьют, значит праздник, вот такая была аксиома. Особого различия между праздниками не делали, скажем, 60 лет Октября или же Рождество - пили, да и только. А чтобы лучше воспроизвести атмосферу тех лет, я приведу слова из песни. Автор Владимир Шандриков - один из наиболее популярных представителей шансона тех лет.
В понедельник после Пасхи
Мне тогда - хоть удавись!
На работе для отмазки
Нужен был больничный лист.
В этой песне контекстом идёт проблема человека, который много выпил на праздник и на следующий день не в состоянии был выйти на работу. О самой же Пасхе здесь сказано, как об обычном календарном дне. Задача советских руководителей была если не искоренить, то хотя бы максимально умалить значимость православных праздников, к которым русский народ на протяжении многих веков относился с благоговением.
Отсутствие духовной литературы, а также запрет религиозной пропаганды сделали свою работу. Почти тысячелетняя история православной культуры была напрочь вырвана из сознания советских граждан...
Значит так, дело было на Пасху. В одиннадцать часов прекращал работу общественный транспорт. Тогда это были маршрутные автобусы. И те автобусы, которые следовали по трассе последними, набивались людьми до такой степени, что и повернуться то было невозможно. На остановках крайние пассажиры выходили, чтобы выпустить людей из середины автобуса. Можете представить себе, примерно, около ста человек в одном автобусе в праздничный вечер возвращаются из гостей. Как правило, семьями, компаниями и все изрядно навеселе.
Автобус остановился, водитель, открыв двери, объявил в микрофон название остановки. Небольшая компания в количестве четырёх человек с трудом протискивалась к выходу. На площадке у дверей обосновалась другая команда, более весёлая и значительно превосходящая первую по численности. Их не тревожило то, что кто - то может не успеть выйти, они обитали на «своей волне», и им было хорошо. Соответственно, выходить для того, чтобы кого-то выпустить никто не собирался. Ну, и как принято в народе говорить: «нашла коса на камень». Из первой компании молодой человек видя, что его просьбу о предоставлении возможности им выйти игнорируют, попытался вытолкнуть наглецов на улицу. А те того и ждали, и началась потасовка. Когда борец за справедливость понял, что один в поле не воин, а толпа начала его одолевать, он достал, «случайно оказавшийся у него в кармане нож». Что происходило потом мы опустим, конечно же, были пострадавшие и не один. Но суть не в том. Основные зачинщики, один из которых оказался на больничной койке, а другой едва не угодивший на нары, не поверите, приходились родными правнуками Василию Фёдоровичу. Третье родственное колено человека, в своё время отказавшегося от Бога.
Наверняка, атеист скажет - случайность. Но я знаю, что это не так. Эти молодые люди раньше никогда не встречались и не знали друг друга, после побоища их пути вновь разошлись. Подумать только, шестьдесят тысяч человек - население в городе, и два человека, являющиеся родственниками, не зная друг друга, «знакомятся» при таких обстоятельствах. Для чего встретились эти родственные души? Чтобы стать врагами? Вряд ли смелому казаку и доброму семьянину понравилось бы это. По-моему, здесь даже закон «Теории вероятности» покажет нулевой результат. Следовательно - это 100% промысел Божий.
Я попытался на примере одной человеческой жизни показать, как страшно жить без Бога, и чем всё это чревато, а что из этого получилось - вам виднее.
Помилуй нас, Господи, по велицей милости твоей.
