Ко дню памяти (22 февраля (7 марта) 1898 г.) великого русского патриота-труженика, неутомимого собирателя, хранителя и исследователя славянской (а особенно русской) народной старины и песнотворчества, большого знатока множества языков, в том числе древних, фольклориста-подвижника, филолога, историка, источниковеда, архивиста, этнографа, музыковеда, общественного деятеля Петра Алексеевича Безсонова (1827-1898) (См. подробнее о нем: «...Откуда возьмем, если бросим и загубим взятое?») мы переиздаем его «Заметку» из сборника «Песни собранные П.В.Киреевским». (Вып. 8.)
Публикацию (в сокращении) специально для Русской Народной Линии (по первому изданию: Безсонов П.А. Заметка // Песни, собранные П.В.Киреевским. Вып. 8. - М., 1870. - С. I-LXXXV.) подготовил профессор А. Д. Каплин. Орфография приближена к современной. Деление на части и названия - составителя.
+ + +
«Песни собранные П.В. Киреевским»
Вып. 8.
Заметка
Разумеется, все эти явления должны были потрясти былевой строй творчества московского: и однако оно еще устояло крепко в песнях петровских, за петровское время. Новое, что принесли с собою в поступательную историю развития былины петровские, - это, кроме помянутых выше отличий, дальнейшее, решительное образование строфы: при стихе в десять или около того слогов, образуется стих второй, добавочный, более краткий; это уже не столько повторение второй половины стиха или второго колена, даже не второе, надломившееся и отделяющееся колено, как мы видели в некоторых былинах старших и откуда зарождалась строфа, выделялся припев; нет, это уже большею частию стих особый, также определенный, только кратчайший, и, чем обильнее он попадается в общем складе, тем резче выдается особенность «петровская».
Именно, если сим неминуемо прервано однообразное течение эпоса, то самое разнообразие, стих - так сказать - пестрый не может уже повторяться в сем виде однообразно: течение делится на группы, каждая группа представляется из нескольких сочетаний стиха - то длиннее, то короче, являются обороты и повороты склада, одним словом - стрόфы.
Сравнительно с классическою древностью, это почти то же, что сначала переход от гекзаметра к пентаметру, а далее, через пентаметр, до тех размеров и строф, кои видим уже, например, в господстве у Горация. Разумеется, такое явление есть уже одной ногою близкий шаг к падению эпоса, это переход ко всякой прочей песне, так называемой «женской»: здесь, отчасти, действовало влияние песней козацких, скоро слившихся с солдатскими.
В музыке инструментальной отвечало сему - не какое-нибудь развитие прежних народных инструментов, - они совсем пали и в XVIII веке немногие остались, лишь на долю песней небылевых, особенно, всего дольше, хоровых и обрядных; не было и расширений инструмента, и заимствований, какие с чужи привились к нему у козаков: напротив, взяла силу музыка военная, скоро совсем сменившая и заменившая народную, хотя при Петре она отчасти держалась еще старых форм народных и гораздо меньше, чем после, наполнялась инструментами немецкими или итальянскими.
Многие песни петровские, например о походах Шереметева, - так и слышно в складе, - следуют военному маршу, в такт не народному уже выступу и не пляске народной, а военному шагу или вычурной искусственной выпляске: родоначалие последующих форм солдатских.
Чтобы не осталось это для многих одной отвлеченностью, вот, пока до будущего печатания подробностей, несколько наглядных образцов:
а) Господствующий размер старших Былин:
Илья Муромец, сын Иванович;
Он в сиднях сидел ровно тридцать лет.
Развившийся далее, но еще любимый:
Что не белая берёза к земле клонится.
С надломом, делением неровных колен, зародышем строфы:
Как из дáлеча далéча
Из чистá поля.
С зачатком припева:
Сослал ты нам, Боже, прелестника,
Прелестника.
С повторениями другого свойства:
Вы скажите мне про старое,
Про старое, про бывалое.
Побывальщины можно видеть на каждом шагу, стариныособенно в Ивановых (выпуск 6-й), строгие Московские в
7-м выпуске.
6) Козацкие и особенно разинские (выпуск 7-й), растянутые:
Уж не травушка в чистом поле зашаталась,
Не муравая ко сырой земле приклонялась.
-------
Вниз то было по матушке Камышенке реке,
Супротив то было устьица Самары реки.
-------
Как далеченько-далеченько во чистом поле.
-------
Тихохонько сине море становилося,
Ничем наше Каспийское не шевельнулося
-------
Достижение 16 слогов:
Еще вниз то было по матушке Камышенке реке,
Легкая лодочка выплывает, братцы, коломенка,
Хорошо-больно легкая лодочка изукрашена.
-------
Зачернелися на Волге Черноярскиестружечки.
«Ох вы гой еси, козачье наше вольное собранье!»
-------
Через надлом сей крайней длинноты стиха по полам, возвращение к основным 8слогам:
Как по матушке по Волге | легка(я) лодочка плывет.
Еще яснее:
Уж вы горы мои, горы, | прикажите-ка вы, горы,
Под собой нам постояти, | нам не год-то годовати.
Или:
Уж вы горы мои, горы,
Прикажите-ка вы, горы,
Под собой нам постояти,
Нам не год-то годовати.
Зарождение припева:
Ты взойди, взойди, солнце красное,
Над горою да над высокою,
Над высокою!
(при пении растягивается 10 слогов до 16-ти).
Подобно некоторым старшим и в переходе к петровским, с образованием строфы:
Собирался князь Никита
Сын Федорович,
Он во путь во дороженьку,
В Астрахань город.
в) Из петровских, ближайшие к старшему типическому складу былин, в особенности стрелецкие, о казнях и всякой «грозе»:
Из Кремля-Кремля, крепка города,
От дворца-дворца государева,
Что до самой ли Красной Площади.
-------
Во далече, во далече во чистόм поле,
А еще того подале во раздольице,
Тут не красное солнышко выкаталося.
Или:
Во далече, во далече
Во чистόм поле,
А еще того подале
Во раздольице.
-------
На зоре было на утренней,
На восходе солнца красного,
Государь-царь по дворцу гулял.
-------
Возле реченьки хожу млада,
Меня реченька стопить хочет.
-------
Ах ты батюшка, светёл месяц,
Что ты светишь не по старому?
(Последний размер через 9слогов особенно резко переходит к лиризму и потому всего более любим у нас в песнях заунывных, - это своего рода элегия после эпоса).
Преимущественно возобновленные в размере московском всего виднее в шереметевских походах, и здесь же отзвук военный:
Не грозная туча возставала,
Не част-крупен дождик выпадает.
-------
Идет тут царёв большой боярин,
Граф Борис Петрович Шереметев.
-------
Ни в уме то было, ни в разуме,
В помышленьице того не было.
-------
Ты злодей-злодей, ретиво сердце,
Ретиво сердце молодецкое!
-------
Граф Борис сударь Петрович Шереметев,
Не дошедщи Красной Мызы становился,
Хорошо-добре полками приполчился.
-------
Как никто-то про то не знает, не ведает,
Что куда наш православный царь снаряжается.
То же с отломом:
Как никто-то про то не знает,
Не ведает,
Что куда наш православный царь
Снаряжается.
Но и в других отделах:
Злата труба в поле протрубила,
Прогласил государь, слово молвил.
-------
Пό морю мόрю по Верейскому.
-------
Ох ты ягодка самородинка,
Распрекрасное мое деревцо...
Молодой сержант на часах стоял...
Воздыхает он словно лес шумит,
Возрыдает он ровно гром гремит:
Вы подуйте с гор, ветры буйные!
-------
Ах ты ноченька, ты ноченька осенняя,
Надоела ты мне, молодцу, наскучила.
-------
Что под славным было городом под Шлюшеном,
Ах не люта змея, братцы, извивалася.
-------
То же, в другом лишь способе размещения:
Ах не люта змея, братцы,
Извивалася.
И т. п.
Связь петровских песней с предыдущими и козацкими в переходе к строфе:
Ох вы гой естя, Азовскии (ски)
Караульщички,
Доложите во Азове свым
Начальничкам.
-------
Что со вечера солдатам
Приказ отдан был,
Со полуночи солдаты
Ружья чистили,
Ко белу свету солдаты
Во строю стоят.
г) Отличие петровских песней, особенно частое в них и потому закрепленное ими в творчестве:
Со треми со теми со малыми
С пригородками,
А и со славною со Кубаньей,
С крепким Лютиком.
-------
Перекинулся собака
Ко Азовскому паше,
А Азовский-то паша
Стал его спрашивать:
Ты скажи, скажи, приятель,
Правду истинную.
-------
Малые малолеточки
Перепужалися,
По темным лесам
Разбежалися,
Один у них стоит,
Не полόшится:
Стойте, малы малолеточки,
Не пужайтеся!
-------
Да никто к этой избушечке
С роду не захаживал,
С роду не заезживал.
Случилося ехать самому-то царю,
Петру Первому.
Захватили в этой избушечке
Добра молодца.
-------
Распросил бы меня батюшка
Православный царь,
Я сказал бы ему, батюшке,
Правду истинну.
-------
Вечόр то мне, матушка,
Малым-мало спалося,
Что малым-мало спалося,
Много виделося....
Как на кустике сидит птица,
Млад сизόй орел,
Во когтях своих он держит
Черна ворона.
-------
Ты дорожка ли моя, дорожка,
Торна-широкая!
Долиною ты, дорожка.
Конца-краю нету...
Закричал ли король шведский
Громким голосочком:
Поглядите вы, ребята,
На свою сторонку!
-------
Какь по крутόму по красному
Бéрежку,
Как по жолтому-сыпучему
Песочку,
Тут ходил-гулял батюшко
Православный царь.
И т. п.
Просим, однако, не злоупотреблять сими примерами и не слишком далеко простирать выводы: мы, для краткости, рассматриваем только число слогов; по количеству, протяжению голоса и ударениям - открываются совсем другие стороны и отличия. Здесь, для незнакомых с делом, нарочно берем только самый внешний и наглядный признак: но по ударениям, например, даже десяти-сложные стихи московские, и особенно петровские, существенно рознятся порою от древнейших. Об этом у нас в своем месте.
Окончание следует
