Востребованность современной Церковью самодержавного строя

16 марта, в 100-летнюю годовщину насильственного отрешения Императора Николая II от власти, в Ленинградской области в поселке ж/д станции Сологубовка прошла Международная конференция «Почитание святых Царственных Страстотерпцев и прославление царских слуг в России и зарубежье». В работе форума приняли участие пять архиереев Русской Православной Церкви, несколько священнослужителей из разных епархий, ученые, общественные деятели. Участники конференции проживают на Украине, в Белоруссии, Сербии и США, в разных регионах и городах России - Санкт-Петербург, Москва, Екатеринбург, Псков, Рязань, Ленинградская, Владимирская, Ярославская, Мурманская, Тверская и Калужская области. Продолжаем публикацию докладов конференции.

***

В столетний юбилей крушения в России самодержавного строя уместно задаться вопросом об его актуальности в современных условиях. Оговоримся сразу: мы ставим этот вопрос в плоскости не политической, а духовной, можно сказать, - мистической.

Если России суждено вернуться к исконным началам своей государственности, это возвращение может явиться не следствием межпартийной борьбы, а следствием кардинального изменения самосознания русского и иных, союзным с ним, народов.

Начаться указанный процесс может только через покаяние в грехе нашего отступничества от Богом данного строя, в грехе предания Божия Помазанника на заклание банде международных преступников.

В грехе повинны все без исключения сословия русских подданных. Однако более всех прочих - православные священнослужители. Они, от лица Божия принимавшие присягу на верность Царю у представителей всех остальных сословий, увы, оказались в числе первых бунтовщиков. Многие с ужасом и отвращением наблюдали в 1917 году массовое умопомрачение у большей части членов Синода. В неделю Торжества Православия эти иерархи, согласно многовековому обычаю, анафематствовали всех, «дерзающих против Царя на бунт и измену», а через полторы недели уже говорили, будто свершилась воля Божия руками тех самых только что проклинавшихся бунтовщиков и теперь нужно молиться уже за них самих, как «благоверное Временное правительство». Сегодня владыка Мстислав в своем слове после божественной литургии напомнил еще об одном вопиющем факте тех дней - как члены Синода вынесли из зала своих заседаний портрет Государя ногами вперед. Разве ТАКОЕ могло остаться без обличения и наказания?!

Какова глубинная причина бунта русских иерархов против своего Царя? Нам представляется, что она заключается в похоти власти над народом Божиим, той самой похоти, которую отверг Христос во время искушения от диавола в пустыне, и той самой похоти, что породила папство.

Напомним, что папство вполне оформилось в VIII веке, когда Римские епископы, отвергнув иконоборческую ересь, что, безусловно, достойно лишь похвалы, вместе с нею отвергли и царскую власть, хищнически приняв полномочия этой власти и раздавая варварским князьям титулы римских патрициев.

Наши иерархи просили Царя о созыве Поместного Собора, и Царь дал свое согласие, однако, в связи с революционными событиями 1905 года, отложил его на будущее по той простой причине, что опасался получить в его лице другую Государственную Думу, рассадник революционных идей и проводник преступных устремлений. Опасения, как показали дальнейшие события, были совершенно справедливы.

Коль скоро священнослужители первыми, если можно так выразиться, легализовали бунт, выпустив соответствующие обращения к народу, со священнослужителей же должно начаться и обновление народного самосознания. Почин в этом деле положил Всероссийский Патриарх святитель Тихон. В составленной им службе во имя Державной иконы Божией Матери присутствуют такие слова: «Затмися солнце мое и дух мой изыде в непотребие земли, но тем же и вознепщевах о свете Солнца Правды и смирих гордыню мою»... Если святейший Тихон узрел в своей душе гордыню как причину общенародных бедствий, не тем ли паче обязаны были увидеть ее в себе прочие представители духовенства?! Не тем ли паче мы должны истреблять ее в своих рядах?! Это нравственная сторона вопроса.

Парадоксальность ситуации заключается в том, что иерархи наши, ратуя век назад за возрождение принципа соборности в Русской Церкви, в действительности этот принцип отвергали и попирали. Им, с подачи западных богословов, представлялась, будто Русская Церковь порабощена государством и что стоит провести Поместный Собор - неважно какими способами - как принцип соборности навеки восторжествует. Более радикальные тогдашние публицисты говорили, что стоит Церкви выйти из-под опеки государства, как она станет небывало свободной.

Однако в действительности, когда дело уже совершилось, оказалось, что без Царя осиротел не только народ, не только государство, но и Церковь. Это сиротство выразилось в утрате русским народом своей главы, и соответственно - в утрате национального суверенитета. Не может быть, по определению, свободной Церковь обезглавленного народа.

Не может, по обыденным понятиям, и в живых оставаться такой народ. Поэтому неслучайно, по некоторым данным, палачи Царя и Августейшей Фамилии обезглавили свои жертвы. В их лице был обезглавлен народ-богоносец и тем самым нанесена великая язва Вселенской Церкви Христовой, потому что русские правители были защитниками вселенского Православия с XI века.

Обезглавленная Русь пока еще жива только милостью Царицы Небесной, принявшей 2 марта 1917 года скипетр и державу Русского Царства, что выпали из рук земного Государя.

В связи в выше сказанным, необходимо дать понимание принципа соборности Церкви. В священном Никео-Цареградском Символе исповедуется: «Верую... во едину святую соборную и апостольскую Церковь». Здесь обозначены два начала, с помощью которых призвано достигаться заповеданное Главою Церкви Христом единство. Под апостольством разумеется власть иерархии, берущая начало от Христа, единоначалие в каждой Поместной Церкви, в каждой отдельной епархии, монастыре, приходе; под соборностью (или кафоличностью), помимо всеобщности, разумеется идея «единства во множестве». Именно так достаточно убедительно объяснил это слово А.С. Хомяков в своей полемике с иезуитом князем Гагариным. Иными словами, соборность есть единомыслие в Боге.

Принцип соборности призван уравновешивать принцип единоначалия в Церкви. История последней дает немало примеров, когда иерархи впадали в ересь либо имели зазорное поведение. В этих случаях начало соборности выходило на первое место, сами же иерархи-отступники оказывались исторгнутыми из Церкви, если не приносили покаяния.

Когда власть иерархов укрепилась к IV веку, потребовалось, чтобы она имела достаточно мощный противовес в лице священной личности главы народа Божия - Царя. Первый христианский Государь Равноапостольный Константин именовал себя епископом внешних дел Церкви. Его голос был голосом подчиненного ему народа Божия. Этот голос иерархами внимательно выслушивался в силу, в первую очередь, нравственного авторитета Императора-христианина.

Заметим важную вещь. У священнослужителей имеется всегдашний соблазн становиться князьями Церкви, чтобы, в противность заповеди Христовой, господствовать над наследием Божиим (1 Петр. 5, 3). Имеется всегдашний соблазн превращаться в злых виноградарей по примеру ветхозаветных книжников и фарисеев (Мф. 21). Кто-то названный соблазн преодолевает, а кто-то и побеждается им.

Вот здесь-то и нужна власть Божия Помазанника, способная внушить страх царского суда тем священнослужителям, что, увы, теряют страх Божий. Так святой Царь Юстиниан Великий в свое время достаточно жесткими методами искоренял заразу содомии, которая нашла себе приют даже в высшем духовенстве.

Соборность в том виде, в каком она сложилась к IV веку, т.е. как союз иерархов и народа Божия в лице Государя, есть поистине царский путь. В настоящее время перед Русской Церковью открылись два крайних соблазна. Первый - клерикализм, который может вырасти до размеров восточного варианта папства и вполне определившиеся поползновения которого век назад были посечены революционной стихией. Второй соблазн - демократизм, могущий привести к восточному же протестантству. Его проявления век назад тоже были своевременно посечены той же революционной стихией.

Обе названные крайности в равной мере губительны. Чрезмерная власть иерархии, порою переходящая в произвол, в настоящее время подвергается справедливой зачастую критике. Одновременно мы ясно видим могущие открыться ужасы безначалия, если демократические принципы получит в Церкви серьезное развитие. Не нужно путать эти два понятия - соборность и демократию. Потому что демократия - всего лишь власть большинства, о которой еще пророк Божий Моисей сказал кратко, но емко: «Не следуй за большинством на зло» (Исх. 23, 2). Соборность же можно назвать коллективным стоянием в Истине.

Следовательно, необходима мощная нравственная сила, могущая уравновесить названные крайности, что в ближайшее уже время будут разрывать живую ткань нашей Церкви. Сегодня после божественной литургии мы с благоговением поклонялись царским реликвиям. Во-первых, воздуху, который предназначен для покрытия на литургии Святых Даров и которым была покрыта глава Царя Михаила Федоровича Романова в ходе его коронации в 1613 году. Данное священнодействие над Царем означает, что он есть хранитель Церкви как Тела Христова. Во-вторых, мы поклонялись наперсному кресту Императора Николая Александровича, который был возложен на него в ходе коронации в 1896 году. В-третьих, - иконе святителя Николая, написанной Великим Князем Константином Константиновичем, что стала последним даром Царя-Страстотерпца Николая его матери. Эти реликвии приблизили нас к идеалам Святой Руси, пронзив силой божественной благодати толщу самой продолжительной смуты, наполнили нас надеждой на возрождение самодержавия.

Нам могут возразить: да возможно ли говорить серьезно об этой форме государственного устройства как ближайшей политической реальности в XXI веке? Действительно: что есть для современного обыденного сознания самодержавие? Одна из форм тоталитаризма, несвободы.

Однако здесь кроется жестокое заблуждение. Потому что самодержавие есть в подлинном смысле слова гарант суверенитета государства и свободы личности. Древние не видели противоречия между свободой и обязанностями. Напротив, воспринимали последние в качестве средства для достижения первой. Принцип самодержавия, основывающийся на всеобщности обязанностей, быстрее и удобнее всех ведет к свободе. И чем более душа человека проникнута идеалами самодержавия, тем непререкаемее внутренняя ее свобода.

Нынешний век видит синонимом самодержавия слово «произвол» по причине своего дремучего невежества. Ведь произвол - это беззаконие, тогда как самодержавие скорее следует понимать в качестве синонима слова «суверенитет» (т.е. «господство»), каковой осуществляется при посредстве закона. Понятно, что суверенитет - признаваемая другими самостоятельность, дееспособность, независимость, самодостаточность. Что здесь общего с несвободой?

Суверенное государство передает достоинство своей независимости каждому гражданину. И чем независимее государство, тем свободнее каждый его гражданин (хотя это, разумеется, далеко не единственное основание свободы личности).

Совершенная же независимость, парадоксальным образом неразрывная с необъятностью обязанностей и тяжестью ответственности, бывает только у самодержца, властные полномочия которого никем из людей не делегированы; он никому, кроме Бога, не подотчетен. Самодержец - символ и вторичный источник суверенитета возглавляемого им государства (первичным является Бог). Самодержец - символ истинной свободы человеческого рода, по чину - совершенный образ и подобие Бога, почему самодержцев во все времена столь люто ненавидят бесы. Отсюда закономерно некоторые святые отцы видели в земном самодержце того, кто «удерживает» мiр от тирании земного антихриста. Слава самодержца - это слава каждого гражданина. Равно его безчестие со стороны внешних сил - это безчестие каждого гражданина.

В статье 5 «Свода Основных Законов Российской Империи» сказано: «Особа Государя Императора священна и неприкосновенна». Эта освященная личность призвана стоять рядом с освященной личностью Патриарха, уравновешивая власть иерархии, являя высшую форму соборности, когда две главы находятся в послушании у Христа, каковую идею несет в себе наш государственный герб - двуглавый орел.

При так называемой демократии источником суверенитета вместо Бога объявляется народ. Если суверенитет - господство, какова степень господства каждого рядового гражданина? Не фикция ли это, не бесовская ли насмешка? Что такое механическая сумма этих разрозненных, разнонаправленных, неизвестно на чем основанных, господств?

В последнем случае господство расценивается в качестве привилегии, а не в качестве обязанности, и в этом - коренная ошибка, порождающая зависть обладателей меньших привилегий к обладателям привилегий больших. Если же воспринимать власть и господство как обязанность, такое понимание убивает зависть на корню. Самодержец призван делегировать не привилегии, а властные полномочия, обязанности. Так и Христос дал апостолам власть (над нечистыми духами), а не льготы, Сам показав в Себе пример служения ученикам.

Разделение власти на законодательную, исполнительную, судебную понятно при самодержавии, т.к. здесь оно носит функциональный характер, а высшим арбитром всех властей выступает их источник - самодержец. Но это же разделение абсурдно при так называемой демократии, потому что отсутствует реальный механизм воздействия фиктивного суверена - плебса - на фиктивно разделенные власти. Этим последним выгодно самим объединиться, разделив плебс на партии, чтобы безраздельно над ним господствовать, т.е. иными словами, осуществлять свой олигархический суверенитет. Если же выразителем народного единства выступает самодержец, ему не нужно разделять народ на партии и сеять в нем безконечные раздоры. Ему достаточно иметь в подчинении разделенные функционально власти.

На протяжении всей своей истории Россия была вынуждена противостоять соблазну западной государственной традиции, в которой древнее римское самодержавие подверглось ужасающей коррозии, исказившись в противоположность своего первообраза, став диавольским антисамодержавием.

При самодержцах Иоанне Грозном и Петре Великом властные полномочия были обязанностями, за недобросовестное к ним отношение летели головы больших начальников, и простой гражданин имел меньше оснований завидовать их полномочиям. Но когда западноевропейская государственная коррозия хлынула в Россию, все перевернулось с ног на голову. На место несения государева тягла было поставлено мерзкое языческое божество привилегий, вокруг которого началась дикая пляска с мордобоем, убийствами, растаптыванием славы Русского Царства. Страсть зависти стали отождествлять со стремлением к свободе и справедливости, а страсть гордости - с вершиной нравственного достоинства. Самодержавие пало сначала в умах и душах русских подданных, закономерным итогом чего стало ритуальное убийство поклонниками сатаны Августейшей Фамилии.

Поэтому путь к политическому самодержавию должен начаться не с выборов и не с партийных интриг, а с воскресения в душах русских подданных самодержавного идеала, с восприятия власти не как привилегии, а как обязанности, как несения креста. Путь к политическому самодержавию - это не борьба за власть, а высочайшая степень покорности Божию промыслу, которая невозможна без горячей веры, без основательной надежды, без всепобеждающей любви.

В настоящее время необходимая обязанность священнослужителей - воспитывать верных подданных могущего воскреснуть Царства. Эта обязанность облагородит и самих священнослужителей, приучая видеть над собою в неком предвкушении власть не менее нравственно авторитетную, чем их собственная.

В заключение заметим, что в своей книге «Монархическая государственность», увидевшей свет в 1905 году, Л.А. Тихомиров предупреждал: «Необходимость Монарха для нации обусловливается верностью самой нации духу, признающему нравственный идеал за высший принцип. Если в нации этого духа нет - Монарх становится излишен и невозможен, и ему остается лишь удалиться с места, так сказать, нравственно опустелого. Оно тогда - ниже его, недостойно его...»

Так и произошло в 1917 году, к каковому времени относится страшное грехопадение русского народа. Следовательно, монарх в качестве политической реальности будет возможен только тогда, когда мы с совершенной уверенностью сможем сказать, что нравственный идеал стал нашим высшим принципом. Иными словами, самодержавие нужно заслужить. И даже не заслужить, а вымолить как величайшую Божию милость.

Выдающийся русский правовед М.В. Зызыкин в работе «Царская власть и закон о престолонаследии в России», которая увидела свет в 1924 году, дал следующую блестящую характеристику самодержавному строю: «В самодержавии монархическое начало есть выражение того нравственного начала Православия - смирения перед Промыслом Божиим, указующим носителя власти и подвига, которому народное миросозерцание усвояет значение верховного принципа жизни. Только власть монарха, как выражение силы этого самодовлеющего нравственного подвига является верховной. Эта монархическая власть - не власть сословного феодального монарха, основанная на его привилегии, а власть подвижника Церкви, основанная на воплощении народной веры, народного идеала; чрез это власть его становится властью самого нравственного идеала в жизни, который не может быть и понят без проникновения в учение Православия о смирении и стяжании благодати через самоотречение и жертвенность подвига жизни».

Царь-Страстотерпец Николай и вся Августейшая Фамилия явили делом это самоотречение и жертвенность подвига жизни. Многие совершили подобный подвиг на полях Первой и Второй Мировых войн. Теперь - дело за нами.