Продолжаем публикацию докладов, подготовленных к международной конференции «Брянская область как регион углубления многовекторного взаимодействия Евразийского экономического союза в интеграционных проектах на постсоветском пространстве и в странах Восточной Европы», проходившей 2021 февраля.
В последние несколько лет интеграционные процессы на постсоветском пространстве заметно активизировались и углубились. Усиление интеграции на территории бывшего СССР отражает объективную потребность постсоветских государств в объединении усилий для совместного преодоления вызовов, связанных с мировым экономическим кризисом, проблемами безопасности и негативными последствиями глобализации. Наиболее ярким проявлением усиления интеграционных тенденций стало формирование Евразийского экономического союза в составе России, Казахстана и Беларуси, к которому позже присоединились Армения и Кыргызстан. Лидеры стран Евразийского экономического союза неоднократно озвучивали намерения стремиться к его дальнейшему расширению за счет других заинтересованных в интеграции стран постсоветского пространства.
Успешное развитие интеграции на постсоветском пространстве, по мнению ряда экспертов, способно сыграть стабилизирующую роль не только в экономике, но и в общественно-политической жизни постсоветских государств, население которых вплоть до настоящего времени не до конца преодолело «глобальный кризис идентификации»,1 зафиксированный социологами в 1990-е годы сразу после распада СССР. Данный кризис выразился, прежде всего, в цивилизационной дезориентации и утере населением ценностных координат и четких представлений «о себе, о стране и о типе общества, в котором мы живем».2
Примечательно, что растущий интерес к евразийской интеграции и к ее научному обоснованию проявляют не только постсоветские страны, но и ряд славянских государств Европы, которые не удовлетворены существующей в настоящее время моделью однополярного мира. Так, на состоявшейся 16 октября 2013 г. в Минске международной научной конференции, посвященной Балканам и вопросам евразийской интеграции, представители Института политических исследований из Белграда (Сербия) отмечали, что часть сербского общества, включая представителей интеллектуальной элиты и некоторые политические партии, с большим вниманием следит за интеграционными процессами на евразийском пространстве, воспринимая их как альтернативу западному варианту глобализации. В первую очередь, интерес к евразийской интеграции проявляет та часть сербского общества, которая представлена «православной патриотической интеллигенцией, ратующей за сохранение сербской национальной идентичности»,3 придерживающейся традиционного кирилло-мефодиевского наследия сербской культуры, а также критически относящейся к нынешним реалиям Евросоюза и не разделяющей характерных для Европы в целом разнообразных антироссийских комплексов.
По словам представителей белградского Института политических исследований, интерес к постсоветской интеграции в Сербии проявляется в основном в форме изучения и популяризации идей евразийства в научных кругах и в некоторых СМИ, в частности, путем переводов различных трудов теоретиков евразийства на сербский язык и их последующего распространения. В сфере практической политики идеи евразийства поддерживает достаточно влиятельная в Сербии Демократическая партия Сербии В. Коштуницы. Примечательно, что именно данная партия сыграла решающую роль в поддержке России в вопросе о строительстве газопровода «Южный поток» на территории Сербии.
Впрочем, сербские политологи и эксперты справедливо полагают, что популярность идей евразийской интеграции в Сербии и в других странах Восточной и Юго-Восточной Европы напрямую зависит от успехов или неудач данного процесса на постсоветском пространстве, а также от готовности самой России популяризировать данные идеи в Сербии, которой пока не наблюдается. Более того, действия некоторых представителей российской политической и бизнес-элиты объективно направлены против интеграционных процессов. По мнению ведущего эксперта белградского Института политических исследований профессора З. Милошевича, «сторонникам интеграции с Россией в Сербии ясно, что в такой ситуации - как информационной, так и политической - шансов на успех немного. Российское посольство в Сербии, - констатирует профессор З. Милошевич, - получало предложения приобрести хотя бы один телеканал и одну газету, чтобы была представлена российская позиция. Однако практика такова, что российские банки и компании в Сербии не только употребляют латиницу, но и оплачивают рекламу в тех СМИ, которые пропагандируют евроатлантический выбор. В настоящее время все усилия сторонников евразийской интеграции в Сербии являются безуспешными».4 Именно поэтому главными каналами распространения идей евразийской интеграции стали в основном научные публикации, а евразийство ограничивается лишь узкими академическими рамками, так и не став «политической повесткой дня».5
Помимо Сербии, рост интереса к евразийской интеграции и к идеям евразийцев в целом в последние годы наблюдается и у ряда представителей научной элиты и гуманитарной интеллигенции Чехии, Словакии, Болгарии, а также среди некоторых консервативных кругов в Польше. Символично в этой связи, что классическое евразийство как научное и общественно-политическое течение было впервые сформулировано в 1920-е годы русскими учеными-эмигрантами, жившими именно в этих славянских странах. Данное явление свидетельствует о том, что часть интеллектуальной элиты славянских стран современной Европы находит идеи евразийства крайне актуальными и востребованными в настоящее время, воспринимая их как важный интеллектуальный ключ для понимания современных общественно-политических процессов и одновременно как идеологический инструмент для противостояния негативным проявлениям процесса глобализации. Недовольство современными реалиями Евросоюза все чаще выражается представителями политических элит славянских стран-членов ЕС. Некоторые влиятельные чешские политики указывают на недостаток «истинной демократии» и на многочисленные дефекты и изъяны в механизме традиционных демократических институтов «старых» членов Евросоюза, отмечая, в частности, что официальная миграционная политика Брюсселя противоречит настроениям большинства европейцев и что имеет место растущее непонимание между элитами Евросоюза, ведущими западными СМИ и европейским общественным мнением.6 Один из ведущих чешских политологов утверждает, что в постсоциалистических странах - «новых» членах Евросоюза демократия является более аутентичной и более развитой, чем в странах Западной Европы, оказывая большее воздействие на процесс принятия политических решений.7
Очевидно, интеллектуальная элита малых славянских народов Европы, оказавшихся в водовороте глобализации и вкусивших все ее сомнительные «прелести», способна лучше их российских коллег понять и оценить многие мысли и предостережения классиков евразийства, которые не утратили своей актуальности. Так, крайне современно звучит мысль одного из основоположников евразийства Н.С. Трубецкого, который еще в 1920-е годы утверждал, что мечтой коллективного романо-германского и англо-саксонского Запада «является полное обезличение всех народов земного шара, разрушение всех своеобразных и обособленных национальных обликов и культур. Осуществление этой мечты превратит все народы мира в европейцев второго и третьего сорта, а европейцами первого сорта останутся романские, германские и англо-саксонские народы... Это, - предупреждал Н.С. Трубецкой, - поставит европейцев в господствующее положение над всем миром».8
* * *
Между тем, по мнению ряда экспертов, уязвимость нынешних интеграционных процессов на постсоветском пространстве состоит в их социально-экономической односторонности и в ограниченности исключительно экономической сферой. При этом практически не уделяется серьезного внимания интеллектуальному и идеологическому обоснованию интеграции, её историческим, гуманитарным и духовным аспектам. Более того, некоторые эксперты полагают, что если в экономической сфере интеграция, несмотря на проблемы, в целом развивается достаточно динамично, то в гуманитарной области наблюдается прямо противоположная картина: имеет место нарастающая духовная дезинтеграция и все более отчетливое отчуждение между близкими в цивилизационном и культурном отношении народами и государствами, возникшими на месте бывшего СССР. Примечательно в этой связи, что в 2016 году, когда отмечались юбилеи создания СНГ и Союза России и Беларуси, в многочисленных протокольных интервью высших интеграционных чиновников речь шла только о достижениях и успехах в социально-экономической сфере; при этом гуманитарная составляющая евразийской интеграции практически не упоминалась.
Даже наиболее развитое интеграционное образование на евразийском пространстве - Союзное государство России и Беларуси - не имеет четкого и хорошо разработанного идеологического обоснования взаимной интеграции. Подобным обоснованием могла бы стать идеология западнорусизма, разработанная еще в XIX в. и трактующая белорусов как органичную часть единой общерусской цивилизации в составе великороссов, малороссов и белорусов. Однако данная идеология в силу ряда факторов в настоящее время не востребована политическими элитами России и Беларуси. Отсутствие научной и идеологической базы, обосновывающей необходимость интеграции, превращается в мощный тормоз, препятствующий дальнейшему развитию интеграционных процессов в Евразии. По словам одного из литературных героев известного русского писателя М.А. Булгакова, именно «разруха в головах» является первопричиной социально-экономических проблем и политических потрясений.
Ярче всего данная тенденция проявляется в том, что политические элиты ряда постсоветских стран, строя ярко выраженную этнократическую модель собственной государственности и преследуя конкретные геополитические цели, энергично культивируют образ врага в лице прежде всего России, активно используя для этого гуманитарные науки, СМИ и сферу образования.
Особенно мощным инструментом строительства этнократических государств на постсоветском пространстве стала историческая наука, в лице своих ведущих представителей усердно обслуживающая собственную политическую элиту, которая, по словам известного российского этнолога академика В.А. Тишкова, «изобретает и конструирует историко-культурную традицию, чтобы утвердить свой статус и легитимность».9 Важное место в этом «конструировании историко-культурных традиций» занимает производство и распространение мифов, насаждающих образ врага исключительно в лице России, по отношению к которой ряд историков постсоветских государств исходит из своеобразной «презумпции виновности».
В наибольшей степени демонизация России и ее позиционирование в качестве «абсолютного зла» и первопричины всех существующих проблем характерно для стран Прибалтики, Грузии и Украины, где подобные процессы достигли поистине гротескных форм. Так, существующий в Грузии музей русской оккупации трактует историю Грузии после ее вхождения в состав Российской империи как самый мрачный и трагический период грузинской истории, время сплошных катастроф и упущенных возможностей. Между тем, ряд крупных специалистов по Кавказу, включая западных экспертов, полагает, что вхождение грузинских земель в состав Российской империи имело в большей степени позитивное влияние на развитие грузинского народа, обеспечив ему безопасность и благоприятные условия не только для физического выживания, но и для существенного социально-экономического и культурного прогресса.
Однако и в гуманитарной сфере тех стран, которые входят в состав СНГ, являясь формальными союзниками России и ядром экономической интеграции на постсоветском пространстве, тенденция выстраивания образа врага по отношению к России приобретает устойчивый характер. Так, анализ школьных и вузовских учебников истории, проведенный несколько лет назад историками исторического факультета МГУ показал, что только учебники истории Армении и Беларуси трактуют роль России в истории своих народов преимущественно в нейтральных или относительно положительных тонах, стремясь к взвешенности и объективности. В то же время, учебники истории всех остальных стран СНГ содержат в основном однобоко-негативные характеристики роли России в истории своих народов, способствуя взаимному отчуждению и формированию образа врага в лице России и русских.
Ярким примером крайне негативных последствий подобного положения дел в гуманитарной области стал нынешний политический кризис на Украине, политическая элита которой, опираясь прежде всего на гуманитарные науки, СМИ и сферу образования, проводила по отношению к собственному русскоязычному населению юга и востока Украины политику фактического этноцида, всячески стремясь украинизировать русское население и трансформировать его традиционную идентичность и культурный код, вытравив идеи общности с русским миром. Примечательно, что важнейшим инструментом реализации данной политики стала историческая наука и сфера образования, системно и целенаправленно в течение последних десятилетий культивировавших образ врага в лице России при полном бездействии российских властей. В определенной степени данная цель была достигнута. Свидетельством этому является та часть русского и этнически неоднородного русскоязычного населения украинских мегаполисов, которая впитала идеи украинского национализма, усвоила культ Бандеры и Шухевича и продемонстрировала готовность с энтузиазмом прыгать под примитивный майданный лозунг «хто не скаче, той москаль».
По сути, многолетняя политика фактической этнокультурной колонизации исторической Новороссии, то есть русского юга и юго-востока Украины в виде агрессивной «дерусификации», проводимой Киевом и Львовом посредством гуманитарных наук и сферы образования вопреки этноязыковым реалиям и элементарному здравому смыслу, готовила плодородную почву для последующего цивилизационного раскола Украины. Этот давно назревавший раскол вылился в кровавую гражданскую войну на Украине, окончательно поставив жирный крест на утопической идее формирования единой украинской политической нации, в реальность которой всерьез верили некоторые политологи-оптимисты еще несколько лет назад.
Весомый вклад в процесс взаимного отчуждения народов евразийского пространства вносят и средства массовой информации стран СНГ. По мнению ряда медиа-экспертов, освещение событий в странах СНГ, включая страны-члены Евразийского экономического союза, в средствах массовой информации других стран СНГ носит крайне скупой и в основном сдержанно-отстраненный либо откровенно недоброжелательный характер; при этом акцент чаще всего делается на негативных сторонах жизни освещаемой страны. Вектором, определяющим информационную политику большинства электронных и печатных СМИ в странах СНГ, является подчеркивание различий, а не сходства; страны, объединенные в СНГ, трактуются в СМИ друг друга чаще всего как обычные иностранные государства, а не как цивилизационно близкие страны, народы которых имеют общее прошлое и которые вовлечены в совместный глобальный интеграционный проект. Подобный подход характерен даже для СМИ России и Белоруссии, формально являющихся наиболее близкими союзниками в рамках евразийской интеграции. Примечательно, что в выпусках новостей ведущих российских телеканалов информация о странах СНГ появляется крайне редко, в основном в связи с какими-либо важными протокольными событиями подобно выборам или саммитам. На фоне фактического информационного вакуума в отношении стран СНГ российские телеканалы щедро тратят эфирное время на криминальную хронику или светскую жизнь западных политиков и рок-звезд.
Кроме того, по мнению авторитетных специалистов в области массовой коммуникации, некоторые российские электронные и печатные СМИ несут большую долю ответственности за трансляцию отрицательных этнических стереотипов и за общее ухудшение межэтнических отношений в стране.10 Похожей оценки заслуживает и ряд СМИ других стран-членов СНГ. В целом, как полагают многие медиа-эксперты, постсоветские СМИ зачастую формируют негативные стереотипы у граждан стран СНГ, включая страны-члены Таможенного Союза, по отношению друг к другу, что не только не способствует осознанию населением стран СНГ своей культурной и цивилизационной общности, но и препятствует данному процессу.
Имеющее место противоречие между динамичными интеграционными процессами в социально-экономической сфере и преобладанием дезинтеграционных тенденций в гуманитарной сфере создает серьезную угрозу дальнейшему успешному развитию интеграции на постсоветском пространстве. Продолжающийся украинский кризис должен стать серьезным предостережением и наглядным примером трагических последствий использования гуманитарных наук в целях националистической и этноцентристской пропаганды. Евразийская интеграция приобретет системный, динамичный и необратимый характер только в том случае, если под интеграционные проекты в социально-экономической области будет подведен солидный гуманитарный фундамент, а интеграционный дискурс займет более почетное место не только в сфере общественных наук стран СНГ, но и в области практической политики. К сожалению, в настоящее время отсутствуют не только четкая и последовательная интеграционная идеология, но даже намеки на то, что проводится работа по созданию подобной идеологии.
Выполнение данной задачи в огромной степени облегчается тем обстоятельством, что в лице богатого и самобытного творческого наследия евразийцев уже существует серьезная и хорошо подготовленная интеллектуальная платформа, обосновывающая исторически сложившееся цивилизационное единство евразийских народов и вытекающую из него необходимость интеграции постсоветских стран. К сожалению, интерес к наследию евразийцев в настоящее время проявляется в основном в узких академических кругах и практически незаметен среди постсоветских политических и бизнес-элит, где по-прежнему сильны взгляды поклонников ультралиберализма и глобализации, наносящие колоссальный вред экономическим и политическим интересам России. Так, символичным и одновременно курьезным выглядит то обстоятельство, что крупная московская компания, призванная решать важную в современных условиях государственную проблему замещения импорта продовольствия из западных стран в условиях антироссийских санкций, называется... «агрокластер ФУД СИТИ».11
По словам известного российского историка А.В. Логинова, сформулированный учеными-евразийцами «принцип евразийской суперэтничности является принципиально важным для понимания российской цивилизации... Именно евразийцы внесли существенный вклад в понимание сущности исторической России как единственного в своем роде симбиоза народов и культур, целостного исторического, цивилизационного и геополитического образования. Вот почему в настоящее время их наследие приобретает особую актуальность в связи с необходимостью восстановления уникальной способности русской культуры к выстраиванию межкультурных и межэтнических ценностных универсалий».12 А.В. Логинов считает, что именно евразийство является эффективным «противоядием удушающей стандартизации, навязываемой миру агрессивным глобализмом».13 Остается надеяться, что понимание важности и востребованности евразийского учения не ограничится только кругами профессиональных ученых-гуманитариев, а распространится на политические элиты стран СНГ и окажет плодотворное влияние на практическую политику в Евразии, придав новый мощный импульс интеграционным процессам.
Кирилл Шевченко, доктор исторических наук, заведующий Центром евразийских исследований Филиала Российского государственного социального университета в г. Минске
1 См. Независимая газета. 31.08.2004.
2 Там же.
3 Милошевич З. Информационные ресурсы и евразийская идея в Сербии // Евразийское обозрение. Нациестроительство и идентичности в Евразии. Выпуск 1. Прага: Medium Orient, 2014. C. 56.
4 Там же. С. 57.
5 Там же.
6 Právo. 14 listopadu 2015. Ročník 25, číslo 266.
7 Там же.
8 Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. Москва: Прогресс, 1995. С. 357.
9 Тишков В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. Москва, 2003. С. 124.
10 Манаенко Г. «Образ Кавказа» в современном дискурсе российских СМИ // Медийные стратегии современного мира. Краснодар: КбГУ, 2010. С. 80-81.
11 Литературная газета. 24-31 декабря 2015. № 51-52 (6537).
12 Логинов А.В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в ХХ столетии. Москва: Большая российская энциклопедия, 2013. С. 62.
13 Там же. С. 529.
.jpg)
_(cropped).jpg)