Уходили вы из Крыма...

Невиданные социальные катаклизмы, с которыми столкнулась наша страна в ХХ веке, не могли не найти отклика в русской поэзии. Гражданская война, разделившая народ на две части (впрочем, далеко не равные), породила и ее певцов, как в стане красных, так и белых. С поэзией советских поэтов о Гражданской войне мы знакомы со школьной скамьи. Этих поэтов немало - Николай Асеев, Эдуард Багрицкий, Владимир Маяковский, Александр Прокофьев, Михаил Светлов, Алексей Сурков.
Белогвардейская военная поэзия представлена также весьма внушительным числом авторов. Среди них, на мой взгляд, выделяется Иван Савин. Свой недюжинный талант он в большей мере растратил, как мы увидим, на поэтическую месть победившим красным. Даже его лирика - воспевание женской красоты, природы, дореволюционного быта обеспеченных семей - содержит крайне политизированные выводы.
Значительным явлением белоэмигрантской поэзии был казак Николай Туроверов. В последнее время его активно популяризируют, представляют едва ли не «казацким Пушкиным». В отличие от Ивана Савина, Туроверов, на мой взгляд, поэт одного стихотворения. Первые строчки его стихотворения «Крым», вынесенные в эпиграф настоящей статьи, завораживают своей мелодичностью. Недаром это стихотворение положено на музыку и широко исполняется (в соответствующем кругу).
Савин и Туроверов - сознательные борцы с народной властью. Их стихи полны убедительным пафосом военных сражений. Савин и Туроверов прекрасно отдают себе отчет, с кем и за что они воюют. Воспевание военных будней, боевого товарищества, удали роднит их лучшие стихи с военным циклом Николая Гумилева. Хотя, на мой взгляд, Савину лишь изредка (а Туроверову - никогда) удается достичь мастерства Гумилева. Но и его отдельные строки могли бы войти в золотой фонд русской военной поэзии. Во всяком случае, если закрыть глаза за что и на чьей стороне он воевал.

Мы хлынули сомкнутой лавой
На вражеский сомкнутый строй.
Зевнули орудия, руша
Мосты трехдюймовым дождем.
Я крикнул товарищу: "Слушай,
Давай за Россию умрем".
Первый бой. Иван Савин

Остальные представленные здесь поэты являются в лучшем случае эпигонами И.Савина и Н.Туроверова, в худшем - просто любителями. Однако и здесь мы имеем дело с по-своему цельным и законченным мировоззрением. Практически все представленные здесь авторы офицеры белогвардейских армий либо учащиеся военно-учебных заведений. Стихотворения датированы уже послевоенным временем, некоторые - 50-60-ми и даже 70-ми гг. Прошли десятилетия, но «бойцы поминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». И спустя много лет не раскаяние, а ненависть сквозят в поэтических строчках.
Савин не готов принять и библейскую заповедь о любви к своим врагам, если только речь идет о красных. Обращаясь к Богу, он восклицает:

...благослови
Над этой запекшейся твердью
Ударить в набаты крови.
И гнев Твой, клокочуще-знойный,
На трупные души пролей!
Такие враги - недостойны
Ни нашей любви, ни Твоей.
Любите врагов своих... Иван Савин

По мнению Савина, месть и злоба не могут отпустить даже детей.

Никогда примирения плесень
Не заржавит призыва во мне,
...
Даже в детских прощающих взглядах
Грозовую, недетскую месть.
Новый год. Иван Савин

Родина, выбравшая строительство нового мира, не принимается и не прощается. Для М.Каратеева в России «вершит победу звериный пир», красные именуются «вампирами» («Красная звезда»). Для Николая Богаевского ясно, что

Русь превратила в тюрьму
Босяцкая хамская кепка.
Кадетам. Николай Богаевский

Воспеваемый на всех углах Владимир Набоков, автор небезызвестной «Лолиты», не терялся в хоре обличителей Советской России. При этом он лично не участвовал в Гражданской войне, хотя был старше иных белогвардейских поэтов, взявших в руки мечи в 17 и в 15 лет.

Каким бы полотном батальным не являлась
советская сусальнейшая Русь,
какой бы жалостью душа не наполнялась,
не поклонюсь, не примирюсь
со всею мерзостью, жестокостью и скукой
немого рабства - нет, о нет,
еще я духом жив, еще не сыт разлукой,
увольте, я еще поэт.
Каким бы полотном батальным... Владимир Набоков.

Обращу внимание читателя, что Набоков написал это стихотворение в 1944 году, когда немного сусального было на Руси. Шел третий год войны, принесший очередные гигантские жертвы и разрушения, но и замечательные военные победы. Но что для «американского писателя», как именовал себя автор «Лолиты», такие мелочи... Примирения не будет.
Однако не все отдавали себе в полной мере отчет, в какую пучину они увлекаются и на какие страдания обрекаются своими лидерами, а также их зарубежными хозяевами. Кто-то стал задумываться о своем юношеском порыве лишь много лет спустя.
Мы юности фактически не знали,
Попав из корпуса в походное седло,
И без раздумия, без жалоб променяли
На дым костров домашнее тепло.
Мы юности фактически не знали. М.Надеждин

А кто-то, как Павел Сухотин (стихотворение «Кадеты») спустя годы еще ближе приближается к истине:
Мы в года катастрофы и горя
Были жертвами чьих-то грехов
И в неравном запутанном споре
Пополняли отряды штыков.

От осознания ложно сделанного когда-то жизненного выбора, казалось бы, недалеко до раскаяния, покаяния перед своим народом. Однако покаяние не в том, что с подачи интервентов и отечественных толстосумов было развязано кровавое братоубийство, а лишь в том, что новые поколения эмигрантов забывают дела своих предшественников...
Так у полковника Н.А.Чудинова:

Святый Боже, спаси и помилуй,
Отпусти величайший наш грех,
Что мы, жизнь сохранивши и силы,
Забываем подвижников тех.

А вот эмигрант второй волны (воспользовавшись немецким происхождением жены выехал с разрешения гитлеровских властей в 1942 году в Австрию, а затем и в Германию, где и остался) милостиво готов «простить» Родину.

Не спрошу тебя и не отвечу,
Лишь прильну к любимому плечу
И за этот миг, за эту встречу,
Задыхаясь, все тебе прощу.
Родине. Дмитрий Кленовский

Сам «последний царскосел», как его называют, у Родины просить прощения за свои военные проделки не сподобился.
Про таких недаром говорят - ничего не поняли и ничему не научились. Тот же Н.Туроверов, все никак не попадавший в своего коня, вспомнив привычки барчука, для грязной работы зовет служку, холуя-денщика.

Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода...
Крым. Николай Туроверов

Впрочем, еще со времен поручика Брусенцова (в исполнении Владимира Высоцкого в фильме «Служили два товарища») нас пичкают душещипательными благоглупостями о сентиментальных офицерах, рыдающих над своими конями на фоне тающих в дымке крымских берегов. Но вот воспоминания очевидца, с каким настроением покидали Родину разбитые наголову беляки (и в кого они стреляли на самом деле).
На палубе появилась кучка русских эмигрантов. Один, молодой, с наглыми, страшными глазами, дергаясь и почесываясь, следил за игрой дельфинов.
- Попаду. Пари - хочешь? - спросил он хриповатым баском и потащил из кармана ржавый наган.
Другой, бледный, с раздвоенной бородкой, остановил его руку:
- Брось. Здесь тебе не Россия. И вообще, брат, брось шпалер в море.
- Эгэ, брось... Сто двадцать душ отправлено им к чертовой матери... Его в музей надо...
Двое захохотали невесело...
Древний путь. Алексей Толстой

Рассеянные по лицу земли эмигранты всерьез считали себя «солью» России, унесшими за бугор все лучшее.

Советским людям будет жаль
Навек исчезнувшего света.

Моей России больше нет... Анатолий Величковский

И чем отвратней, чем обманней
Дни нынешние, тем родней
Мне правда мертвая гераней,
Сиянье вырубленных дней.
И канареек. И герани... Иван Савин
Да что там Россия. Без белых:

Даже Русский ветер скован и не смеет дуть в степях
...
... родины окрепли кандалы;
И свобода умерла в тот час, когда морские мили
Начали считать вы, глядя на соленые валы.
Генералу Врангелю. Николай Шинкаренко (Н.Белогорский).

Генерал-майор Добровольческой армии (1920) Н.Шинкаренко тот еще, кстати, борец «за вашу и нашу свободу». В эмигрантском далеком далеке, не усидев на месте, отправился сеять смерть в охваченную братоубийством Испанию. Сражался на стороне фашистов, видимо, неплохо, вслед за русским генеральским был удостоен высокого звания лейтенанта армии Франко (1937).
Ну и, как видим, высокий слог в перерывах между бражней и перестрелками не забывал. Правда, с Врангелем вышел у него перебор. Скрыв от своих подчиненных в дни катастрофы белого Крыма предложение М.В.Фрунзе о сдаче в плен белогвардейцев, «черный барон» обрек тысячи своих подчиненных на бессмысленную бойню и смерть. Сам же, бросив на произвол судьбы не успевшие отступить воинские части, спешно бежал с полуострова. Не Кун и не Землячка, барон Врангель причина трагедии крымской белогвардейщины.
Да, что там говорить, таким хоть кол на голове теши. Своими принципами не поступятся и спустя десятилетия.

Пусть мир кипит в кровавой пене,
Своих знамен мы не свернем,
И преклоним свои колени
Перед Россией и царем.
Мы - боль и скорбь былого... Константин Бертье де ла Гард

Впрочем, кто-то искренне ужаснулся содеянному в годы гражданского противостояния. Пусть на склоне лет понял, в какую грязную авантюру против собственного народа он был вольно или невольно втянут. Имя одного из них не сохранилось, известно лишь, что в молодости он офицером служил в Белой армии, а затем попал в Гулаг. На старости лет он вспоминал ужасы психической атака, в которую ходил. В одноименном стихотворении он задается вопросом:

А Русь на Русь! и брат на брата?
Добро и зло, земля родная,
Ты перепутала когда-то.
...
Что ж! Каждый должной смерти ищет,
И не закон мы друг для друга,
Но Русь совсем не стала чище...
Психическая атака. Неизвестный

О рухнувших надеждах и идеалах сокрушаются поэты Серебряного века, а потом эмигранты Георгий Иванов и Николай Агнивцев.

Что мне делать с этой бывшей славой?
Бывшей, павшей, изменившей, сгнившей?
Несколько поэтов... Георгий Иванов

И вот еще, милый Боже,
Очень прошу Тебя я
Мне объяснить, отчего же
"Русской" ругают меня.
Русской была я и буду,
Если родилась такой!
Молитва ребенка. Николай Агнивцев

Стихотворение Н.Агнивцева нуждается в некотором пояснении. Маленький ребенок из семьи русских эмигрантов видит ненависть и презрение к таким как он со стороны «цивилизованных европейцев» (как бы мы сейчас сказали). Видать, не слишком были благодарны англичане и разные прочие шведы своим бывшим союзникам по Антанте. Впрочем, к ненависти нам не привыкать во все времена. Правда, Иванову и Агнивцеву проще, они не участвовали в вооруженном противостоянии, их руки не запачканы кровью соотечественников.
Видимо, нужно родиться с чистой и невинной душой ребенка, чтобы почувствовать всю ложь и трагедию белой борьбы, а затем горесть и бесприютность изгнания. Вдвойне трагично такое признание услышать из уст Бориса Ушакова, юноши-воспитанника эмигрантского кадетского училища, умершего в 1923 году в возрасте 14 лет.

Мы русские люди, мы люди изгнания;
Потомки семей храбрецов
Мы изгнаны с Родины без сострадания
За грешные нравы отцов.
Мы русские люди... Борис Ушаков.