Заколосится ли рожь у околицы?

«Иди «куда хошь»

В последнее время со стороны власти следуют заявления об успехах в аграрной отрасли. Они есть, хотя и преувеличиваются. Зерна стали собирать больше, чем десять-пять лет назад, но до советских рекордов не дотянулись. В РСФСР случались и 130 миллионов тонн, сейчас - 116 миллионов, есть разница. Прирост производства мяса птицы и свинины в последние годы ощутим, но падает производство говядины. Обеспечив внутренние потребности, начали экспортировать подсолнечное масло, сахар, но молока надаиваем в два раза меньше, чем при советской власти...

То есть, вроде и двигаемся вперед, но с ощущением тяжелого груза нерешенных проблем, порожденными самими же. Одна из них - не соответствующая русскому национальному характеру современная практика земельных отношений.

Издревле русский человек относился к земле как к Богом данной святости, называл ее «матушкой», «кормилицей», видел в ней опору. Лишение ее этого ореола превращение в товар, которым можно торговать, как, скажем, овощами или консервами на развале, нанесло мощный удар по русскому национальному самосознанию, выбив из-под него традиционную почву. Еще в 1882 году Г.И. Успенский в очерке «Власть земли», напечатанном в журнале «Отечественные записки», отмечал: «Оторвите крестьянина от земли, от тех забот, которые она налагает на него, от тех интересов, которыми она волнует крестьянина, - добейтесь, чтоб он забыл «крестьянство», - и нет этого народа, нет народного миросозерцания, нет тепла, которое идет от него. Останется один пустой аппарат пустого человеческого организма. Настает душевная пустота, «полная воля», то есть неведомая пустая даль, безграничная пустая ширь, страшное «иди, куда хошь».

Эти строки родились в годы, когда помещичьи земли массово прибирали к рукам российские купцы и хлынувший из Европы капитал Берлинов, Зеликсонов и др. На западе Тверской области ими были скуплены десятки тысяч десятин сельхозугодий, принадлежавших помещикам Кушелевым, Челищевым, Голенищевым-Кутузовым, Шереметевым. Одновременно разорялись деревенские низы, хотя значительная часть подворий устояла. В целом кризис не был разрешен. Больше того, осуществляемая за счет общины столыпинская реформа его обострила, приведя Россию, как считает историк Игорь Фроянов, «на край революционной бездны, а мировая война опрокинула ее туда». Казалось бы, учитывай уроки столыпинского эксперимента, бери полезное из чаяновской идеи семейно-трудового хозяйствования и создания на этой основе кооперативов, анализируй плюсы и минусы советской коллективизации и иди дальше.

Но современные либералы дальше не пошли, противореча естественным законам развития, вернулись назад, к тому, против чего предостерегал Успенский. Среди них были не только знающие толк в сельском хозяйстве циники, пожелавшие «нарубить «бабла», но и, одержимые той же мыслью, дилетанты. Последних, пожалуй, было даже больше, и зачастую выдвигались на руководящие должности. Мне рассказывали, как заместитель Тверского губернатора, приехав в пригородный совхоз, удивлялся: «Почему у вас морковь растет корнем вверх?» (позже его направили «поднимать село» в другом регионе), а начальник аграрного департамента на совещании желал руководителям хозяйств, чтобы их «комбайны успешно пахали».

Осуществленное либеральными «пахарями» очередное отлучение крестьян от земли с убиением колхозов и совхозов привело, с одной стороны, к наиболее массовому вырождению крестьянства, запустению пашни, а с другой - к образованию паразитического сословия латифундистов. Механизм прост: приобрел несколько десятков, а то и сотен земельных паев по 8-10 тысяч рублей за пай, перепродал их по сто пятьдесят долларов за сотку, и ты уже рублевый миллионер, а то и миллиардер, могущий до вековой старости безбедно жить на проценты, еще и наследникам останется.

Кроме всего прочего, проведенная таким образом земельная «реформа» породила в сфере землепользования несусветный беспорядок. Одни владельцы паев имитируют сельскохозяйственную деятельность, другие, пользуясь коррумпированностью чиновничества, переводят сельхозугодья в иную категорию - чаще всего под индивидуальную застройку, третьи, умирая, не оставляют наследников, четвертые дарят паи пятым, а те отбывают за границу, так что и концов никаких не найдешь.

Продекларированное изъятие неиспользуемых земель не меняет существа дела. Ведь какой выход предлагается? Выставление их на аукцион, то есть очередной передел частного собственничества, хотя вряд ли найдется много желающих покупать площади, за двадцать-пятнадцать лет заросшие бурьяном и мелколесьем. Недавно узнал, как тверской латифундист, в свое время прибравший к рукам крестьянские паи на десятки тысяч гектаров, пытается от них избавиться из-за возросших налогов, но покупателей не находится. Если и найдутся, в лучшем случае новый собственник использует землю для кредитно-банковских манипуляций или перепродажи ее через «дочерние» и «внучатые» фирмы иностранцам.

На это счет у меня есть «барометр» - огромные не возделываемые поля возле деревни Луги, скупленные за бесценок одним из московских богатеев. Думаю, при существующих порядках, суждено им пустовать и впредь. И причиной тому будет извечная российская беда, когда высшее должностное лицо, исходя из благих помыслов, делает «замах на рубль», а на выходе получается «удар на копейку», или даже менее того, что дискредитирует в глазах народа принятые этим лицом решения, показывая, что «хозяин в доме» - российская бюрократия. Созданная крупным капиталом, действующая в его интересах, она способна так провести, отфильтровать, выхолостить любое решение высшего должностного лица, что он будет стопроцентно соответствовать интересам не народа, а этого капитала и обсуживающей его интересы бюрократии.

Судя по всему, незавидная судьба ожидает и другое, разрекламированное благодеяние нашей власти - предоставление в бесплатное пользование «дальневосточного гектара» Чтобы полноценно на ней хозяйствовать, нужна инфраструктура. Кто будет ее создавать? Думается, единственный способ наведения порядка в землепользовании, искоренения латифундизма - национализация земли с учетом того, что хозяйствование на ней не может быть успешным, если оно не учитывает цивилизационные особенности русского народа. Речь идет о его тяге к коллективизму, социальной справедливости, стремлении служить общественному благу. Нежелание власти опираться на эти особенности, непонимание того, что «в России - центр на периферии» (В.О. Ключевский), и что в связке «государство-народ», а государство имеет подчиненный по отношению к народу характер, лишает нашу деревню устойчивой перспективы.

Ожидание чуда

«Кто сеет хлеб, тот сеет правду»,- говорили раньше русские люди. Справедливые слова. Русский мир не может быть чистым и честным без честной работы на земле. Судя по цифрам, честностью либералы не озабочены. В 70-е и 80-е годы в Калининской (ныне Тверской) области зерна ежегодно собирали до 1 миллиона тонн (и более). Например, в 1986 году было собрано 1146 тысяч тонн. А что теперь? 2014-й год - 108 тысяч тонн, 2015-й - 115 тысяч тонн. Видимо, немногим отличается результат 2016 года. Из севооборота выведены многие тысячи гектаров некогда возделываемой пашни. По стране этот показатель, как пишут газеты и утверждают политики, достигает 40 миллионов гектаров.

Жизнь показала: частник, даже если он придерживается патриотических убеждений, решает сельские проблемы лишь частично, руководствуясь интересами своего бизнеса. Не следует его за это осуждать, больше того, его надо за это поощрять, так как бизнес на земле занятие рисковое. В целом лозунг либералов «рынок все расставит» себя не оправдал, да и не мог оправдать в такой огромной по территории стране, как Россия. Поэтому нельзя игнорировать советский опыт гармоничного развития сельских территорий. В середине 50-х, совсем еще мальчишка, я жил в деревне Быстри, центре колхоза имени Молотова из четырех деревень, где председательствовал мой отец. На колхозных землях действовали школа, клуб, библиотека, почта, магазин, фельдшерский пункт, маслозавод, пилорама, пекарня, кузница. Похожая картина была в других хозяйствах. Государственными организациями, а также хозяйственным способом строились фермы, жилье, склады, машинные дворы, детские сады. Колосилась рожь на полях, паслись на лугах стада. А народ какой был работящий, энергичный!

В праздники Победы 9 мая и Великого Октября на демонстрацию даже в самом малом райцентре России выходили тысячи людей. В Андреаполе, с 9-тысячным населением, под оркестр, с транспарантами, шли коллективы леспромхоза, деревообрабатывающего комбината, известкового завода, маслозавода, межколхозлесхоза, сельхозтехники, сельхозхимии, производственной мелиоративной колонны, строительных организаций. Еще в конце 80-х с железнодорожной станции Андреаполь ежемесячно отправлялись до 1600 вагонов с продукцией местных промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Не меньшая интенсивность отгрузки была на станциях Пено, Торопец, Осташков, Фирово... Помимо грузовых поездов, по «железке» курсировали пассажирские» «Ленинград-Полоцк», «Киев-Мурманск». «Великие Луки-Бологое».

Сейчас железная дорога почти мертва, рынок «все расставил» так, что возить стало нечего и некого. Русская провинция перестала производить самое ценное из того, что она всегда производила, - человека. И какого человека! По-крестьянски мудрого, физически и духовно здорового, способного быть надежным защитником Отечества. И ведь в чем беда - мы к этому привыкаем, смиряемся с деградацией русской деревни. Читаем в газетах о трудной жизни в сибирской тайге Агафьи Лыковой, не замечая того, что совсем близко от нас, вдоль этой некогда оживленной, называемой в народе «второй Октябрьской магистралью», дороги, доживают свой век Агафьи Лыковы центральной России. Торят немощным ногами километры снежного целика до редких пустынных полустанков, где останавливается на одну-две минуты дважды в неделю железнодорожный трамвайчик, чтобы доехать до райцентров, купить кое-какие продукты, и возвращаются в свои деревеньки, где почти угасла жизнь, но не угасла русская надежда. Надежда на то, что вот-вот произойдет чудо, государство повернется к ним лицом, и вновь заколосится рожь, зацветет лен, зарокочут тракторы и комбайны, защебечут детские голоса.

Но чуда не происходит, и не обещается впереди: дети не рождаются там, где у взрослых нет достойной работы. Кстати, этих старушек, в наших деревнях считают чуть ли не олигархами, так как они при гарантированных пенсиях. Остальные, трудоспособные, подряжаются к ним колоть дрова, носить воду, копать картошку, ходить в определенные дни к автолавке за продуктами. Кто-то батрачит (да-да, батрачество вернулось), у столичных нуворишей, имеющих в наших прекрасных своей природой местах дачи, кто-то собирает и продает лесные ягоды, грибы, браконьерствует. А еще люди ездят вахтовым методом в Москву и Санкт-Петербург охранять офисы, шабашничать на стройках, кухарничать. Другими словами, получилось так, что «реформаторы» обещали дать нам «удочку», чтобы каждый смог вдоволь «ловить рыбы», но закрепили при этом за собой неотъемлемое право ловить «севрюгу» и «осетра», оставив народу возможность довольствоваться «уклейками» и «пескариками», да и то не всегда.

Из-за разрушения в провинции экономического пространства закрываются школы (за пятнадцать лет закрыто 23 тысячи), библиотеки (только за прошлый год, объявленный годом российской литературы, их стало меньше на 300), а еще - клубы, медпункты, магазины, почтовые отделения. Власть говорит, что ситуация с демографией в стране улучшается, приводит подтверждающие это цифры, планирует увеличивать количество школьных мест, однако в трех десятках центральных областей население, преимущественно, русское, продолжает вымирать. Так, в Тверской области с 2000-го по 2014-й год оно сокращалось в среднем на 16 тысяч человек ежегодно. В последние годы процесс замедлился, но он не остановлен. Согласно данным Росстата, в Центральном Федеральном округе за январь-май 2016 года естественная убыль составила 40 тысяч 47 человек. Тем временем председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Ю. Крупнов прогнозирует менее чем через десятилетие демографический провал, обусловленный снижением числа женщин репродуктивного возраста.

Артель: прошлое или будущее?

Наш чиновник еще с партийно-советских поднаторел на составлении программ сверху, в том числе аграрных. При «демократии» ставка поначалу была сделана на фермера - он, мол, как в Америке, накормит страну. Хотя известный американский ученый Джон Кристиан, в предупреждение нашим «реформаторам», заявил: «Идея фермерства родилась 200 лет назад и кончилась естественной смертью. Америку кормит не фермер, а крупноземельный кооператив». Слово «кооператив» здесь мне хотелось бы выделить особо.

В общем, фермеры страну не накормили. Многие из них разорились, как мой земляк Владимир Цветков. В 90-е он, специалист сельского хозяйства, после развала совхоза «Конаковский» занялся торговлей, но мечтал вернуться к труду на земле. В начале 2000-х годов создал на родине в Андреапольском районе фермерское хозяйство, закупил технику, вернул к жизни десятки гектаров земли, стал выращивать ежегодно около 700 тонн картофеля, морковь, зерновые. Оборудовал современный склад, взял ферму-развалюху, отремонтировал ее, доведя поголовье дойного стада до сотни с лишним голов. Купил и смонтировал оборудование для розлива и пакетирования молока, затратив 2 миллиона рублей. Мечтал о зерновом комбайне и его приобрел в кредит за 4 миллиона. Вкладывал Владимир Михайлович, помимо кредитов, и личные деньги от торговли. Воспрявшие духом земляки приводили и привозили детей посмотреть на давно забытую картину жатвы зерновых. Но обнаружились и скептики. Встретил бывшего директора крупного совхоза (ныне не существующего), и тот сочувственно произнес:

- На амбразуру лезет Михалыч.

- Почему так считаешь?

- У нас в почете финансовый спекулянт, а не пахарь...

Сделанное Цветковым рухнуло за два года. Сначала из-за засухи не уродились картофель и зерновые. На следующий год, в период уборки, пошли затяжные дожди, следом ударили заморозки, и большую часть урожая убрать не удалось. У банков души нет, они не делают поправки на риски, связанные с погодными условиями, и после юридических тяжб остался романтик-патриот Цветков без земли, фермы, техники, вдобавок потеряв девять своих магазинов из десяти. Оказавшаяся без пригляда земля зарастает, ферма вновь развалилась, оборудование молочного цеха украли. Звоню Цветкову после выступления премьера Медведева на сельскохозяйственном форуме:

- Михалыч, вроде власть повернулась лицом к селу. Может, попробуешь возродить хозяйство?

После паузы он скованно отвечает:

- Желание убито, Яковлич...

Отрешившись от иллюзий относительно фермерства, власть, опираясь на крупный бизнес-капитал, сделала ставку на могучие аграрные холдинги, подобные «Дмитрогорскому» в Конаковском районе. Если иметь в виду приращение выпуска сельхозпродукции, в первую очередь свинины и мяса птицы, это себя оправдало. Но демографии существенно не улучшило. Холдинг, требующий при современных технологиях не так уж много рабочих рук, оживляет жизнь на замкнутом, ограниченном пространстве, а для решения демографической проблемы требуется создание условий для развития в каждом сельском поселении.

Вот как, по моему разумению, это могло бы происходить. Прежде всего, перестаем душить сельхозпроизводителя высокими процентами по кредитам, резать «ножницами цен», воссоздаем уничтоженные нацпредателями сортоиспытательные станции и племобъединения. Одновременно активизируем работу с трудоспособным населением там, где ликвидировано производство. Этот истончившийся слой начитывает сегодня в большинстве муниципалитетов от силы 300-500 человек. Каждый из них заносится не в компьютеры администраций, а в головы чиновников как объект первостепенного внимания. Цель - развитие на их основе семейно-трудовых хозяйств, по-иному говоря, личных подворий, для чего вырабатываются экономические и социальные преференции. К их числу можно отнести бесплатное предоставление элитного молодняка крупного рогатого скота, леса и пиломатериала под ремонт и новое строительство, беспроцентных ссуд. Подворья не должны испытывать затруднений со сдачей продукции государству по гарантированным и стимулирующим закупочным ценам. Детям из таких семей предоставляется право учиться в сельскохозяйственных учебных заведениях на полном госбеспечении. Человеку от земли отдается центральное место на телевидении, в газетах.

Сохраняя этот способный к созиданию слой, государство на уровне регионов и муниципалитетов, как опытный садовник, решает вторую задачу - «прививает» на деревенской почве новые семьи. Если в поселении насчитывалось, скажем, двадцать трудоспособных, а через год их, благодаря переселенцам или возвращенцам, стало двадцать три, а через два года - двадцать пять, то это уже хорошо. Важна положительная динамика. Она рождает у сельских жителей социальный оптимизм, ощущение того, что они не «лишние люди». Наращивание числа подворий сопровождается кооперированием, созданием артелей - такая форма организации труда близка нашим людям. Она соответствует принципам исторической русской крестьянской общины. Артелью работали на полях, косили, артелью (толокОй) ставили друг другу избы, артелью отдыхали. Коллективной, артельной, мудростью решались спорные вопросы.

В-третьих, важную роль могло бы сыграть создание интернатов при действующих школах для городских детей, оставшихся без родительского присмотра. В селе Хотилицы в типовом здании школы, рассчитанном на 120 учащихся, учится ныне полтора десятка. Рядом со школой пустует типовой детсад, где спокойно могли бы проживать до полусотни ребятишек. То есть и строить-то ничего не надо. Подобные возможности имеются и в других поседениях. Дети не только могли бы учиться в школе, но и получать навыки сельскохозяйственной деятельности на выделенной для этого земле и технике. В последующем они могли бы либо отправиться на учебу в город, либо создать, опять же с помощью государства, личные подворья.

Эта работа сопровождается созданием инфраструктуры, способствующей гармоничному развитию личности и удовлетворению социальных потребностей. Подход - комплексный. Можно открыть машинно-тракторные станции для обработки земли на подворьях и в артелях, пункты приема даров леса (в 70-е этим занимались заготконторы) и мини-модульные производства по их переработке, колбасные цеха, швейные мастерские, гостиннички для туристов на пять-семь мест с питанием, дома рыбака. Оживление экономической жизни привлечет специалистов: инженеров, агрономов, зоотехников, учителей, медиков...

Но вот уж кого следовало бы отлучить от русской провинции так это лесных арендаторов. Давно уже ясно: отданная им на откуп по либеральному Лесному кодексу отрасль сегодня криминализирована, отчего бюджет недополучает немалое количество налоговых поступлений. Переруб лесосек растет, тяжелая техника арендаторов привела в непроезжее состояние множество проселочных дорог, пригородные леса завалены отходами. Сама жизнь заставляет лесозаготовку и восстановление леса вернуть государственным организациям, воссоздать разрушенную бандитским образом систему леспромхозов и лесхозов, оставив частному бизнесу глубокую переработку древесины. Пожалуйста, выпускай домашнюю и офисную мебель, школьные парты, детские санки, бондарную посуду, сувениры...

Кроме того, нужно избавить сельских жителей от электронного насилия и бумажной волокиты. Раньше они уплачивали налог за считанные минуты в сельсовете, там же быстро оформлялась купля-продажа недвижимости. Теперь требуется ехать в райцентр. Представьте себе, кавово это старушке из дальнего угла района, отстоящего от города на шестьдесят километров, с учетом того, что автобус, в силу малочисленности населения, ходит два раза в неделю. Да еще придется часами стоять в очередях. Здраво переложить эти функции на сельские поселения.

Но в первую очередь надо возложить ответственность за развитие районов на их руководителей. Развитие местной промышленности, ввод земель в севооборот, прирост населения - вот основные критерии для оценки их работы. При этом высшая власть должна создавать нижестоящей соответствующие условия, не делая ее козлом отпущения, когда задача поставлена, а ресурсы ищи, где хочешь.

Где взять деньги

Разворот в сторону массового развития провинции потребует немалых средств. У кого их взять? На этот вопрос Сталин ответил так: «Что нужно прежде всего, чтобы народ спокойно двигался к очередному этапу улучшения жизни, повышения культуры и т.п.? Нужны две вещи. Руководящие товарищи сверху донизу должны исповедовать ту же самую философию, что и весь народ, и иметь тот же тип потребления материальных и духовных благ, что и остальная трудовая масса». «Новая элита» придерживается другой философии, отчего и сложились в стране вопиющие социальные противоречия.

Ведомственная пенсия топ-менеджера сырьевой кампании порой в десять-двенадцать раз превосходит государственную пенсию учителя, ученого, инженера, рабочего. Главврач средней районной больницы получает до 500 тысяч рублей в месяц, опытный рядовой хирург 15-20 тысяч. Ректор университета - от 500 и более тысяч, профессор кафедры - 20-25 тысяч. Режиссеры некоторых московских театров - до 50 миллионов рублей в месяц, а народные артисты в областных городах - 20 тысяч. Рядовые работники почтовых отделений - 8-10 тысяч, а Гендиректор «Почты России» за 2014 год получил премию 95 миллиона. Средняя зарплата в «Сколково» 470 тысяч рублей. Зарплата депутатов Госдумы покрыта мраком, но никак не меньше полмиллиона. Но это еще что: руководители российских сырьевых кампаний получают несколько миллионов рублей в день(!). Директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН профессор В. Денисов, считает, что Россия давно перешагнула критические пороговые показатели неравенства. Он утверждает: «Для нормального функционирования государства разница в уровне доходов 10% самых богатых и 10% самых бедных граждан не должна превышать 8-10 раз. По данным Росстата, в среднем по стране этот показатель составляет 16 раз. По различным экспертным оценкам от 25 до 40 раз. Для сравнения в СССР разрыв был 4-4,5 раза».

Рассчитывать на то, что у «новой элиты» возникнет желание самоограничить свою алчность, не приходится. Она не прочь поговорить с думских трибун о социальной справедливости, но только в том случае, когда это не касается ее кошелька. Пора пресечь ее социал-расистские поползновения волевым порядком. Представляете, как обрадовался бы народ, если бы президент Владимир Владимирович Путин установил своего рода «партминимум», не позволяющий руководителям получать зарплату более чем в 4,5 раза превышающую среднюю зарплату на предприятии, в отрасли, районе, области, а высвободившиеся средства направил на развитие регионов центральной России и Дальнего Востока.

Толковый совет дает известный экономист Г. И. Ханин. В беседе о проблемах модернизации экономики на вопрос корреспондента газеты «Завтра» Перетолчина: «Где у нас в стране или за рубежом можно найти источник необходимых для этого средств?», Ханин ответил: «В отличие от советской эпохи, где они изымались преимущественно у крестьян, теперь их можно изъять у единственной категории граждан, которая имеет их в избытке, - наиболее состоятельной части населения, чудовищно и неправедно обогатившейся в 90-е годы. Наши расчеты показали, что их требуется сократить в 6 раз. У следующей по состоятельности части населения - в 2 раза, следующей - на 30%, при росте доходов у наименее состоятельной части в 1, 5 -2 раза. Это также устранит огромное социальное напряжение, вызванное чрезмерным разрывом в доходах. В качестве инструмента изъятия можно использовать высокий налог на недвижимость, более высокие косвенные налоги на предметы не первой необходимости, а также - повышенный подоходный налог для лиц с высоким достатком». Действительно, по количеству миллиардеров-олигархов Россия пребывает среди стран-лидеров, однако уплачиваемый ими налог (13 процентов) не идет ни в какое сравнение с налогообложением западных богачей. В Швеции и Франции они отдают бюджету 57 процентов, в Дании - 61 процент, Италии - 66 процентов.

Имеется и прочие источники. Нужно перестать направлять огромные суммы на укрепление экономики США путем покупки американских казначейских бумаг. Перейти от борьбы с отдельными коррупционерами к системной борьбе с коррупцией. Отказаться от покупки чужеземных футболистов и тренеров. Не вбухивать миллиарды в строительство объектов типа Ельцин Центра, где, по словам кинорежиссера Никиты Михалкова, «ежедневно происходит инъекция разрушения национального самосознания людей». Вернуть деньги из секретных офшоров (вот где спецслужбам хватило бы работы). Бизнес олигархов, зарегистрировавших его за границей, должен быть национализирован.

Ну и, конечно, следует перенаправить финансовые потоки из столицы, других крупных городов в провинцию. Ведь обделенный вниманием ее житель приходит в беспросветное уныние, когда день изо дня слышит из уст лучезарно сияющего Собянина, как бурно расцветает Москва, и узнает, что врачи, учителя, другие специалисты получают там зарплату в три-четыре раза большую, нежели в райцентрах и поселениях Тверской, Псковской, Новгородской, Смоленской, Вологодской, других областей. Понятное дело, что он задается вопросом: «Мы, деревенские, что, люди второго сорта? Или Москва превратилась уже в отдельное государство?». А еще он с крестьянской сметливостью прикидывает: «Да за одни миллиарды, что обнаружены в квартире и на счетах «борца с коррупцией» полковника Захарченко, можно обустроить два-три района, а если потрясти других крышевателей криминала, то и на целые области хватит!»

Таким образом, изыскание финансовых возможностей - «не вопрос». Вопрос в том, пожелает ли власть пойти таким путем. Выслушав мои мечтания, бывший аграрный чиновник сказал:

- Согласен, деревню надо спасать. Поднять в этом роль государства. Поддержать подворья. Стимулировать бизнес, идущий туда. Все это реально, если поменять философию правительства в сторону национальных интересов. Пока там сидят дворковичи и шуваловы рассчитывать на это трудно...

Не будем впадать в катастрофизм. «В этой деревне огни не погашены. Ты мне тоску не пророчь!», - написал когда-то замечательный русский поэт Николай Рубцов. Не гаснут они и сейчас, хотя светят куда слабее, чем 20-30 лет назад. Наши деревни, словно бы зацепились за край пропасти и дожидаются, куда повернет государство: или ударит по пальцам, которыми она, напрягшись, держится за этот край, или потянет наверх, создавая надлежащие условия для хозяйствования.

Судя по всему, хотя и не сильно, но начинает тянуть. Появились «островки создания». К примеру, в Андреапольском районе, в деревне Козлово, подмосковные предприниматели Дмитриковы двинули в гору животноводство, их комплекс производит ныне десятки видов высококачественной молочной и мясной продукции. Надо только не останавливаться, множить эти «островки»...

Валерий Кириллов, писатель, лауреат премии « Слово к народу»

г. Андреаполь, Тверская область