Религиовед, профессор Московского государственного лингвистического университета, доктор исторических наук Роман Анатольевич Силантьев занимает особое место в современном отечественном исламоведении, выступая в роли летописца новейшей истории ислама в России. Любой исследователь, кто возьмется писать серьезную работу по постсоветскому периоду развития ислама в нашей стране, не сможет обойти стороной труды Силантьева и неизбежно будет на него ссылаться: главное отличие его работ в обильном изобилии фактуры, т.е. наличия имен, цифр, дат, конкретики. И хотя в среде исламоведов есть те, кто выступают критически к оценкам и характеристикам, которые даются Силантьевым в своих книгах ряду религиозных деятелей уммы и некоторым мусульманским организациям, тем не менее, даже они вынуждены признать его вклад в изучение современного исламского сообщества России. Книга «Новейшая история исламского сообщества России» (2005), энциклопедия «Ислам в современной России» (2008) и монография «Мусульманская дипломатия в России: история и современность» (2010), написанные Силантьевым, занимают важное место в историографии изучения российского ислама конца ХХ - начала XXI вв., главным образом, благодаря тому, что автор зафиксировал многие явления и события, которые произошли в постсоветский период. Этой систематизацией всей этой большой по объему фактуры по современному развитию исламского сообщества России и ценны, на наш взгляд, книги Романа Силантьева. Критикуют часто Силантьева за то, что он имеет достаточно четкую точку зрения как исследователь, высказывая свое оценочное суждение по многим процессам, т.е. он не занимает позицию стороннего наблюдателя, а как раз, наоборот, старается дать понять, что не приемлет нетрадиционных течений ислама зарубежного толка, что и дает повод обвинять его в небеспристрастности. Это, кстати, проблема для многих религиоведов: можно ли писать работу, исследуя какое-то явление в религиозной жизни нашей страны или зарубежных стран, при этом сохраняя полную отстраненность от того, чтобы высказать свое личное отношение к нему, дать ему свою оценку, высказать свое мнение и обозначить свою позицию. С этим сталкиваются многие исследователи, боясь быть обвиненными в субъективизме и пристрастности. В итоге нередко религиовед оказывается перед ситуацией: исследуя то или иное явление, особенно современное, имеющее текущее развитие, как избежать нареканий от коллег в ангажированности, если ты хочешь обозначить свое отношение к нему?
Силантьев относится к тем религиоведам, кто не боится быть обвиненным в субъективизме за свою гражданскую позицию со стороны коллег, которые полагают, что ученому следует воздержаться от оценочных суждений при описании современного развития религиозных процессов в стране. Его нередко за это и критикуют, что он придерживается прогосударственнической линии в описании исламского сообщества современной России, руководствуясь интересами государства и Русской Православной Церкви, которые он, по мнению критиков, отождествляет и, соответственно, оценивает мусульманские организации нашей страны через призму их лояльности государству и уважительно-партнерского отношения к церкви. Впрочем, Роман Силантьев имеет на это право, а те, кто занимают альтернативную точку зрения по этому вопросу, пока не дали своего видения постсоветскому периоду истории ислама в России в таких же обобщающих монографических работах, как это удалось сделать Силантьеву. Мы пока не встречали ни одной книги по новейшей истории ислама в России такой же полной и объемной по фактуре, как это удалось сделать Роману Анатольевичу в своих трудах. Большинство исламоведов, изучающих современный ислам в России, ограничивались описанием развития мусульманского сообщества в масштабах одного региона или федерального округа, но не всей России в целом. Даже амбициозная серия энциклопедий «Ислам в России», выпускаемая нижегородским издательством «Медина», где каждый том посвящен одному либо целому региону, либо федеральному округу, до сих пор не смогла охватить всю Россию, да и как выяснилось недавно, ее авторы занимались откровенным плагиатом из книг самого Силантьева, полностью переписывая целые куски из его работ, естественно, без ссылок и указаний на источник информации [1].
В 2016 году вышла новая книга Романа Силантьева «Современная география исламского сообщества в России», изданная Российским институтом стратегических исследований и Фонда «Имперское возрождение» (ФИВ) тиражом в 500 экземпляров. Монография представляет собой описание административно-территориального деления мусульманской уммы России, муфтиятов и 100 биографий известных мусульманских религиозных деятелей постсоветского периода. По каждому региону и федеральному округу дается характеристика этнического состава местных мусульман, организационное оформление исламского сообщества областей, краев и республик, наличие радикалов на данной территории.
По своему базовому образованию автор книги - географ (Силантьев окончил в 1999 году географический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по кафедре экономической и социальной географии), и много работает в такой области религиоведения как география религий. Ранее им были изданы «Атлас исламского сообщества России» и «Интерактивная карта религиозных общин России» в 2009 году, которые стали одними из первых в нашей стране работ на междисциплинарном стыке географии и ислама. Новая же книга, которую мы рецензируем, является одновременно и развитием ранее осуществленного опыта географического исследования исламской уммы России, и в то же время представляет собой описание организационной ее структуры, региональных особенностей современного мусульманского сообщества по субъектам Российской Федерации и биографического описания уммы в персоналиях.
Книга состоит из 4 глав, некоторые из которых делятся на параграфы. Библиографические сноски приведены только в первой главе «Структура исламского сообщества России», где автор кратко описывает этнический и религиозный состав мусульманской уммы России, расселение мусульман страны по регионам, а также дает историческую справку административно-территориального деления исламского сообщества России (из-за организационного раскола и многообразия мусульманских централизованных религиозных организаций оно отличается и не совпадает с административно-территориальным делением России по регионам) и обзор состояния нетрадиционных для России направлений ислама. «Под ваххабизмом в современной России обычно понимается совокупность агрессивных и нетрадиционных для России ветвей ислама («исламских джамаатов», «внемазхабного» или «безмазхабного» суннизма»). Это определение является скорее политическим, чем богословским, но в данном случае именно политическая сторона дела особенно важна, как с точки зрения мотивации адептов течения, так и с точки зрения опасности, которую оно представляет для государства» (с.17), - поясняет Силантьев, добавляя, что «российский ваххабизм является весьма неоднородным течением» (с.17). Приводя свою классификацию российского ваххабизма, автор книги включает в него все нетрадиционные для нашей страны течения ислама, появившиеся в постсоветский период, что, кстати, может вызвать упреки в упрощении всего многообразия и изобилия новых религиозных движений в исламской среде России. По Силантьеву, основными группами, которые он включает в понятие «российский ваххабизм», входят: «1) «классические» ваххабиты, именующие себя салафитами (приверженцы «саф ислама» или «чистого» ислама); 2) ихванов или «Братьев-мусульман»; 3) хизбутов или хэтэшников (сторонников террористической партии «Хизбут-Тахрир»); 4) таблигитов или таблигов (адептов экстремистской пакистанской секты «Таблиги джамаат»)» (с.17-18). К этой классификации российского ваххабизма Силантьев добавляет также «различные секты турецкого происхождения, которые объединяет опора на труды богословов Саида Нурси и Фетхуллаха Гюлена» (с.18). Сам автор книги, правда, уточняет, что «их идеологические установки, однако, отличаются от ваххабитских», «они проявляют меньшую тягу к фундаментализму, а их практическая связь с системным терроризмом не выглядит очевидной». Отметим, что обобщение и обозначение ваххабизмом всех нетрадиционных исламских течений, признанных Верховным судом России экстремистскими или террористическими организациями, на наш взгляд, выглядит упрощением, за что, на наш взгляд, его и будут упрекать другие исламоведы. Не секрет, что между ваххабитами и «Хизбут-Тахрир» существуют идеологические расхождения, а к Гюлену те же ваххабиты относятся крайне враждебно, также в Интернете можно без труда обнаружить заявления саудовских ваххабитских шейхов с непримиримой критикой в адрес «Братьев-мусульман» и «Таблиги джамаат», соответственно, и возникает вопрос: насколько справедливо все эти разные идеологические и порой противостоящие друг другу группы объединять в одно течение «ваххабизм»?
Но Роман Силантьев ранее на одной из конференций, на которой рецензент имел возможность присутствовать, так обозначил свою позицию: в 1930-е-1940-е годы были разные направления политического тоталитаризма в Европе (были германские национал-социалисты, были итальянские фашисты, и в Испании при Франсиско Франко был фашизм, и в Хорватии были усташи, а на Западной Украине бандеровцы и т.д.), но для нашей страны во время Великой Отечественной войны они все были фашистами, и советское правительство не делало различий между германским национал-социализмом или итальянским фашистом, называя их всех фашистами. Также и сейчас: есть «Братья-мусульмане», «Хизбут-Тахрир», «Таблиги джамаат» и салафиты, и они между собой отличаются, но для нас они все - ваххабиты. Такова его точка зрения.
Поэтому позиция Романа Силантьева в обобщении всех нетрадиционных для России течений ислама, имеющих экстремистскую направленность, и наименовании их всех ваххабизмом, не лишена смысла и по-своему выглядит логически обоснованной, хотя и производит впечатление упрощения. Силантьев общую численность ваххабитов в России (к которым, как мы видим, он относит разные исламские группы) точно назвать не может, но уточняет, что «их доля не превышает 5% от общего числа мусульман (около 700 тысяч человек)» (с.20). Ранее Силантьевым подобная статистика уже озвучивалась в СМИ и публикациях, что вызвало упреки как со стороны исламских религиозных деятелей, так и со стороны некоторых специалистов. Главным образом, возмущение касалось цифры в 700 тысяч человек: даже если ее считать округленной и приблизительной, это очень большая масса людей. На наш взгляд, следует понимать, что из 15,3 млн. человек, относимых к мусульманам (именно такова численность мусульманской общины России на конец 2014 года, которую и приводит Силантьев (с.5) в своей книге), далеко не все являются активно верующими людьми. Подавляющее их число составляют светские люди, пассивно верующие, т.е. соблюдающие лишь отдельные ритуалы и обряды, чаще всего жизненного цикла (молитвы на рождение, женитьбу и смерть родных), но ведущие секулярный образ жизни. Соответственно, вычислять 5% ваххабитов от 15,3 млн. этнических мусульман многим исследователям кажется не совсем корректной (именно поэтому получилась цифра в 700 тысяч ваххабитов). Численность ваххабитов стоит высчитывать от количества активно верующих мусульман, и тогда 5% - это вполне справедливая оценка степени их присутствия среди прихожан мечетей.
Добавим, что автор книги к нетрадиционным для России течениям ислама относит не только ваххабитов, к которым он причисляет, как мы это уже поняли, и другие мусульманские группы арабского, пакистанского и турецкого происхождения, но и ахмадитов, бахаитов, а также неосуфийские ордена Ниматуллахи и СУБУД («Сусила Будхи Дхарма»). Впрочем, эти новые религиозные движения не являются в России экстремистскими организациями, поэтому автор книги пишет о них нейтрально, правда, отмечая, со ссылкой на мюридов покойного суфийского шейха Саида Чиркейского из Дагестана, что два последних НРД «преднамеренно искажают суфизм и приписывают ему полирелигиозный характер» (с.22).
Во второй главе «Централизованные религиозные организации России» автор книги описывает краткую хронологию возникновения и развития муфтиятов (духовных управлений мусульман) на территории современной России, дает оценку численности входящих в них общин, их зоне юрисдикции, внутренней структуре, руководству, наличию собственных СМИ, учебных заведений, контактные данные. Им описаны Центральное духовное управление мусульман России, Совет муфтиев России, те централизованные религиозные организации мусульман, которые могут иметь отношение к Совету муфтиев России, Координационный центр мусульман Северного Кавказа, Российская ассоциация исламского согласия и независимые централизованные мусульманские организации, функционирующие автономно.
Третья глава «Мусульманские лидеры России» представляет собой перечень биографий 100 мусульманских религиозных деятелей (муфтии, некоторые их заместители, ректора исламских вузов, общественно-политические деятели и др.). Автор книги отбирал явно на свой субъективный взгляд тех персон, которых посчитал, что они должны быть помещены в книгу, поскольку они олицетворяют собой исламскую умму постсоветской России. Данное замечание рецензентом выносится потому, что ряд других религиозных деятелей (в том числе и муфтиев) не указаны в этом биографическом перечне в книге. Впрочем, Силантьев волен сам определять, как выглядит мусульманская умма России постсоветского периода в лицах. В биографиях даются данные о годе и месте рождения, национальности, образовании, послужном списке, семейном положении и в некоторых случаях идеологических взглядах этого человека. Причем Силантьев включил не только тех, кто в настоящее время живой, но и умерших (нередко от рук террористов) российских мусульманских деятелей.
Четвертая глава «Мусульманские сообщества субъектов Российской Федерации» представляет собой краткое описание каждого региона страны на предмет наличия мусульманских общин, этнического их состава, организационной структуры местной уммы, степень обеспеченности ее мечетями, присутствия на территории региона сторонников радикальных течений ислама. Это своеобразная характеристика каждого субъекта РФ через призму функционирования в нем мусульманской религиозной жизни позволяет на региональном уровне увидеть, что собой представляет исламское сообщество России в целом.
Среди недостатков книги Силантьева можно назвать ряд неточностей и опечаток в датах и биографических сведениях. Например, в биографии богослова Валиуллы Якупова (1963-2012) указывается место рождения Казань (с.177), хотя на самом деле он появился на свет в селе Дмитриевка Уфимского района Башкортостана).
Также отметим и такие упущенные моменты: к примеру, биографии религиозных деятелей автором книги пишутся по определенному лекалу (указывается ФИО, год и место рождения, национальность, образование, послужной список, семейное положение и другие сведения), однако если в одних биографиях указывается полное ФИО, то в других только имя и фамилия, без отчества. Это небольшое упущение, хотя можно было бы найти из открытых источников эти сведения, и тогда выполненная работа казалась бы более завершенной.
Или другой пример упущения: некоторые биографии написаны неполными, т.е. деятель к моменту издания книги (2016) уже занимает и другие важные должности. Например, возьмем биографию ректора Российского исламского университета в Казани Рафика Мухаметшина (с.154): его послужной список по книге Силантьева заканчивается 2006 годом, когда он занял пост ректора этого исламского вуза, но в 2010-2014 гг. Мухаметшин занимал должность директора Центра исламоведческих исследований Академии наук Республики Татарстан, в 2012 году стал председателем Совета по исламскому образованию России, а с 2015 года он работает еще и заместителем муфтия Татарстана - важная веха в биографии деятеля.
Еще опечатка: в биографии нынешнего муфтия Татарстана Камиля Самигуллина Силантьевым пишется, что он учился в Турции в 2003-2007 гг. в медресе при стамбульской мечети «Исмаил-паша». Правильно - «Исмаил ага».
С этими дополнениями и уточнениями биографии мусульманских лидеров России выглядели бы полнее и актуальнее.
Однако несмотря на эти упущения и недостатки книга Романа Силантьева полезна как справочник по современной мусульманской умме России. Эту характеристику можно дать почти всем монографическим работам этого ученого: ценность его книг в том, что они выступают в качестве справочных пособий по истории возникновения, функционирования, развития, деятельности исламским организациям в нашей стране в постсоветский период. Если ты пишешь какую-то работу по постсоветскому периоду ислама в России в том или ином регионе, то стоит обязательно заглянуть в книги Силантьева, поскольку там ты найдешь первичную информацию, увидишь, как развивалась ситуация в каждом субъекте РФ в местной исламской общине. Рецензируемое издание актуально тем, что зафиксировало этап истории ислама в России в цифрах, датах, организационном многообразии, демографических сведениях, персоналиях за последние четверть века. Подобной обобщающей работы пока в России нет. Этим оно и будет востребовано не только сейчас, но и спустя многие годы. Ведь сведения с годами стираются из памяти, точной информации о вроде бы не столь отдаленных событиях порой бывает сложно найти (даже Интернет не может быть надежным помощником в этом деле), а вот печатное слово ценно тем, что фиксирует эти факты навечно. Это особенно актуально, когда ход событий меняет религиозную картину в регионах и во всей России, а многие личности на исламском пространстве страны стремятся затем отредактировать свою биографию, убрав упоминания о каких-то неприглядных сведениях из своего прошлого. Вот именно этим и полезен этот труд. Полагаю, что данная книга Романа Силантьева станет настольной для многих исследователей ислама в России рубежа ХХ-XXI вв., к которой будут обращаться за информацией при написании своих работ по современной истории мусульманской уммы нашей страны.
Примечания:
1. О словарях, воровстве, ералаше и синдроме Плюшкина // "Ислам Сегодня", 6 ноября 2012 года. URL:
http://islam-today.ru/obsestvo/o_slovaryax_vorovstve_eralashe_i_sindrome_plyushkina/ (Режим доступа свободный)
