«Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление,
а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную»
(Гал. 6, 8)
Почти сорок пять лет шел к своей заветной цели петербургский купец Василий Николаевич Муравьев, приуготовляя себя к иночеству в круговерти мирской жизни. Великую цену в очах Божиих имели его незримые для постороннего глаза подвиги поста, внутреннего делания и умной молитвы, описанные в первой части этой статьи.
Преподобный Серафим Вырицкий. Изограф Ростислав Гирвель, СПб
Вспомним слова схимонахини Серафимы (Муравьевой) - в миру Ольги Ивановны - супруги Василия Николаевича: «Он убивал в себе плотского человека еще в миру, задолго до принятия монашества». Здесь говорится не столько о каком-то ограничении в пище, сколько об отсечении плотских помыслов и постоянном самоукорении.
К моменту пострига в Александро-Невской Лавре с именем Варнава в октябре 1920 года известный коммерсант был уже зрелым подвижником, а менее чем через год его рукополагают в священство.
Как вспоминали очевидцы, на богослужения с участием иеромонаха Варнавы (Муравьева) всегда собиралось множество народа. Все стремились послушать его проповеди, отличавшиеся простотой и доступностью. Сказывался многолетний опыт подвижничества в миру. В отличие от иноков, подвизавшихся в уединении, бывший петербургский купец хорошо знал жизнь людей разных сословий - от простолюдина до утонченного интеллигента, их духовные нужды и затруднения. Именно в это время в слове и служении скромного лаврского иеромонаха начинали отмечать необычайную духовную глубину и силу. Уже тогда в нем стали проявляться благодатные дары, которыми наделяет Господь Своих особых избранников. Души многих верующих потянулись к простому и кроткому отцу Варнаве. Все шире становился круг его духовных чад, а у дверей его келлии все чаще стали появляться посетители, пришедшие за духовным советом и утешением.
В монастыре, как и в миру, иеромонаху Варнаве пришлось терпеливо совмещать практическое с духовным - труды во славу Божию с молитвой, богослужениями и духовным утешением приходящих. Поразительна его целеустремленность и строгость к себе: в редкие свободные для него часы отца Варнаву часто заставали в обширной библиотеке Лавры, ночи же напролет проводил подвижник в молитвенном предстоянии Господу, так что свет в окнах его келлии бывал виден до самого рассвета.
При этом отец Варнава несет одно за другим многотрудные послушания заведующего кладбищенской конторой, главного свечника обители, казначея, а затем, - после пострига в великую схиму с именем Серафим, - духовника братии. Весь этот путь пройден всего за шесть лет!
При этом епископ Петергофский Николай (Ярушевич), совершивший в 1920 году постриг Василия Муравьева, в 1926 году становится его духовным сыном. Окормлялись у лаврского схимника и другие выдающиеся архипастыри - архиепископ Хутынский Алексий (Симанский) - будущий патриарх; епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев), епископ Колпинский Серафим (Протопопов), епископ Детскосельский Сергий (Зенкевич) и епископ Лужский Амвросий (Либин) - будущие священномученики.
Годы пребывания в Александро-Невской Лавре еще более закалили воина Христова. Ведь нести монашеские подвиги ему приходилось в очень непростой период истории Русской Церкви, совмещая их с практической деятельностью на самых ответственных постах, связанных с материальной ответственностью.
Во всем - и в молитве, и на послушании, и в самоотверженном служении людям - подавал отец Варнава пример истинно монашеской ревности о Господе, трудолюбия и терпения. Источником же всех этих добродетелей служило сокровенное сердечное делание, которое перенял он от духовного отца - преподобного старца Варнавы Гефсиманского. Уроки Иисусовой молитвы были как нельзя лучше восприняты и приумножены им, принося богатые всходы - наполняя душу подвижника божественной тишиной и безстрастием.
Отдавая безусловное предпочтение духовному, отец Варнава, вместе с тем, служил образцом собранного и скрупулезного ведения монастырских дел. Послушания - заведующего 4-мя кладбищами Лавры в годы гражданской войны, главного свечника 14-ти храмов обители, а затем и казначея - распорядителя денежных средств крупнейшей в России обители, связанное с постоянной ответственностью за ее финансовое положение и взаимоотношениями с властями, различными официальными инстанциями и арендаторами - были приняты им с истинно монашеским смирением и послушанием воле Божией. Аккуратность в денежных расчетах, желание безупречного порядка во всех хозяйственных делах, вошедшие в привычку, не допускали даже маленькой неточности или поблажки. Поэтому часто случалось так, что оформлением документации и деловых бумаг, различными выкладками и начислениями отцу Варнаве приходилось заниматься далеко-далеко за полночь.
Немалых сил стоило и участие в Духовном Соборе Лавры, заседания которого проходили 3-4 раза в месяц. Как удавалось неутомимому подвижнику совмещать свои послушания с непрестанной молитвой, богомыслием и пастырской деятельностью, остается тайной, известной только Господу. Так подвизался отец Варнава «достойно Бога, во всем угождая Ему, принося плод во всяком деле благом и возрастая в познании Бога, укрепляясь всякою силою по могуществу славы Его, во всяком терпении и великодушии с радостью, благодаря Бога и Отца...» (Кол. 1, 10-12).
Истинным же призванием отца Варнавы было старчество. Это был дар, данный ему Свыше. В результате многолетней и упорной брани с лежащим во зле миром, с плотью и врагом человеческого спасения, подвижник достиг господства над своим греховным «я» и покорил плоть свою духу. Все более и более возрастала духовная мощь воина Христова. Пришло время, когда Господь призвал его понести на себе бремя немощей многих других людей.
Всех насельников обители поражало краткое, но необыкновенно веское слово отца Варнавы. Его собеседники понимали, что смиренный и простой с виду инок на самом деле хранит в себе глубины Божественного знания и многочисленные духовные дары. Пребывавший всю жизнь в незримом для постороннего глаза внутреннем подвиге, иеромонах Варнава достиг таких духовных высот, что люди исподволь стали замечать исходящую от него благодатную силу...
Перед тем, как начать назидать братию словом и самой жизнью, возжелал отец Варнава облечься в великую схиму. Великая схима - это высшая степень монашества, называемая еще великим ангельским образом, сопряженная с особыми подвигами. Это - новая жизнь, даже по сравнению с прежней жизнью иноческой. Она имеет более строгий устав, более продолжительное молитвенное правило, постоянный особый пост и, конечно же, особый дух - дух совершенной Небесной чистоты и богоподобного безстрастия. В знак начала новой жизни при постриге великосхимник получает и новое имя.
При постриге в великую схиму отец Варнава был наречен именем Серафим в честь святаго преподобного Серафима Саровского чудотворца, которому всеми силами стремился подражать в течение всей предыдущей жизни.
«Мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы - рабы ваши для Иисуса» (2 Кор. 4, 5), - эти апостольские слова смиренный духовник Лавры носил в своем сердце. Наставничество было для него безпрекословным послушанием Единому Богу. Он воистину был добрым и верным слугою Господу и ближним.
Помимо монашеской братии, отцу Серафиму ежедневно приходилось принимать огромное множество исповедников-мирян. Молва о благодатном старце отце Серафиме широко разнеслась по северной столице и за ее пределами. Многие люди тогда пребывали в растерянности: как быть дальше? Безбожие все укреплялось, а Церковь была все больше гонима. Как уберечься самому, уберечь своих ближних от этой волны надвигающегося зла?
С раннего утра до глубокой ночи к аналою в Свято-Троицком соборе, где исповедовал батюшка и к его келлии стекалось все больше людей, ищущих благословения, совета в трудных обстоятельствах, молитвенной помощи и утешения в скорбях. Он стал воистину народным духовником.
Говорил отец Серафим, как правило, коротко, но очень сильно, вкладывая в душу собеседника самое для нее главное. Если требовалось, беседовал подолгу, врачуя душевные немощи бальзамом Слова Божия, святоотеческих наставлений и мудрых советов, проверенных на собственном духовном опыте. Постоянно отказывал себе в отдыхе и пще.
Служение братского и народного духовника иеросхимонах Серафим совмещал с прикровенным деланием великосхимника. Умная молитва была его дыханием. Краткими ночами предавался старец молитве за весь мир, а утром вновь спешил к ожидавшим его многочисленным исповедникам. Сам Господь укреплял его: даровал телесную бодрость и остроту ума в том каждодневном служении, нести которое - не в человеческих воле и силах. Более того, подвиг служения ближним, служения словом назидания был для него источником радости и утешения.
В неустанных трудах во славу Божию пребывал отец Серафим (Муравьев) на поприще духовника Александро-Невской Лавры почти три года. Известен случай, когда старец непрерывно принимал исповедников на протяжение двух суток. Неимоверные физические и душевные перегрузки (сколько чужого горя принимал на себя старец!) дали о себе знать, и здоровье отца Серафима резко ухудшилось. По настоянию медиков и благословению правящего архиерея епархии, митрополита Серафима (Чичагова) батюшка вместе со своими ближними переехал в курортный поселок Вырица.
Подвиги поста, бдения и молитвы, которые после переезда из Лавры в течение двух десятилетий смиренно нес вырицкий старец, можно сравнить лишь с подвигами древних аскетов-отшельников. Отец Серафим был необыкновенно строг к себе от первых шагов в подвижничестве до самой кончины. Никаких послаблений - пост, бдение и молитва, и паки - пост, бдение и молитва... Вспоминая подвиги отца Серафима, родные и близкие батюшки говорят: «Обыкновенному человеку смотреть без слез на все это было просто невозможно...»
В понедельник, среду и пятницу старец вообще не принимал никакой пищи, а иногда ничего не вкушал и по нескольку дней подряд. Окружающим порой казалось, что отец Серафим обрекает себя на голодную смерть. То, что он ел в те дни, когда принимал пищу, едой можно было назвать с большим трудом: в некоторые дни батюшка вкушал часть просфоры и запивал ее святой водой, в иные - не съедал и одной картофелины, а иногда ел немного тертой моркови. Крайне редко пил чай с очень малым количеством хлеба. Пища на самом деле была для подвижника как бы лекарством. При этом, в своих непрестанных трудах на пользу ближних он проявлял завидную бодрость и неутомимость. Об отце Серафиме можно было сказать: «Он питается Святым Духом». И благодать Божия, несомненно, подкрепляла великого постника.
Священники вырицкой Казанской церкви еженедельно причащали батюшку Святых Христовых Таин. Помимо этого, в келлии старца всегда хранились Запасные Святые Дары и было все потребное для причащения. Ощущая в том необходимость, он приобщался Тела и Крови Христовых самостоятельно. «Я же подкрепляюсь Святыми Дарами, а что может быть дороже пречистых и животворящих Таин Христовых!» - говорил батюшка родным, когда те особенно безпокоились за состояние его здоровья.
Истонченная плоть старца была воистину прозрачным покровом его чистейшей души, светящейся любовью. Тонкие, с прожилками руки, впалые щеки и, при этом - огромные голубые глаза, которые более всего поражали людей в дивном облике вырицкого подвижника. Из них смотрело на землю Небо. Они-то буквально пронзали души и сердца многочисленных паломников, проникая в самые сокровенные их уголки. Богомольцы сравнивали глаза отца Серафима - по силе их проникновенности - с глазами преподобного Серафима Саровского на его прижизненных портретах...
Саровский чудотворец, с которым вырицкого старца соединяла глубочайшая молитвенная связь, был для него любимым Небесным наставником. В отце Серафиме Вырицком будто воскрес великий Саровский подвижник. Оба они разливали вокруг себя мир и тишину. До конца дней своих вырицкий старец с величайшим благоговением и радостью хранил в сердце святой образ преподобного Серафима:
Ночью безмолвные зрители -
Звездочки смотрят с небес;
Тихо, вокруг от обители
Дремлет дивеевский лес...
Келлия там одинокая,
В ней Серафим обитал;
Знала лишь пустынь далекая
Подвиг, что он совершал.
Лето и зиму холодную
Он, не смыкая очей,
Выстоял с волей свободною
Тысячу долгих ночей.
Весь без участия к внешнему
В сердце молитву слагал:
«Боже, будь милостив грешному!»
Тихо и часто взывал...
Принимая порою сотни человек в день, ночи преподобный посвящал молитве. Домашние воистину не знали, когда он спит, да и спал ли он вообще... Свидетелями ночных бдений и молитв подвижника были и многие близкие его духовные чада, которые порою оставались ночевать в Вырице.
«Бывало, заглянешь ночью в келлию батюшки, чтобы узнать - не нужна ли какая помощь, а он, обливаясь слезами, тянет к небу свои прозрачные руки, ничего не замечая вокруг...» - рассказывают родные отца Серафима. В течение дня у старца собиралось множество записок о здравии и об упокоении, которые оставляли посетители, испрашивая его святых молитв. Ночами батюшка со слезами и сердечными воздыханиями читал все эти записочки. Сколько людей получало благодатную помощь Божию через молитвы вырицкого старца! На следующий день записочки обязательно относили к престолу в вырицкий Казанский храм, а батюшка совершенно искренне говорил: «Да какой же из меня молитвенник? Я же лежу...»
Острое сознание собственной греховности, непрестанное чувство покаяния, чистые и горячие слезы, плач за себя, за всех ближних и за весь мир - вот что отличало преподобного Серафима Вырицкого. Из глубины сердца взывал он ко Господу, умоляя Всевышнего о спасении России. И это служение в живом храме не прекращалось ни днем, ни ночью...
Сам Господь обновлял силы подвижника в его неустанных великих трудах. «Утром войдешь к нему, а на лице его радостная улыбка, и следа нет от вчерашней усталости, переутомления. А ведь к вечеру он порою еле-еле говорил...», - вспоминают близкие батюшки.
Подвиги отца Серафима стали его естественным состоянием, иного он просто не мог для себя помыслить. Единственное, о чем, славя Бога за все, смиренно печалился старец - что не даровал ему Господь разделить гонения и мученичество со многими его духовными чадами и сомолитвенниками. Совсем как преподобный старец Парфений Киево-Печерский, который сокрушался о своей спокойной жизни и нашел утешение от святителя Воронежского Антония: «На что тебе гонения? Ты сам себя гонишь: кто ныне пожелает жить твоею жизнию?!»
В страшные годы богоборчества, когда казалось, что Русская Православная Церковь находится на краю гибели, - на всю Россию воссиял из Вырицы свет праведника Божия.
Тихий и кроткий старец непрестанно молился за братий и сестер, находившихся в заточении; за всех, пребывавших в тяжелых обстояниях; за всех невинноубиенных и почивших. Всемилостивый Бог берег смиренного иеросхимонаха для Церкви и для России как великого печальника и молитвенника за Землю Русскую, как пастыря и наставника малого стада Христова.
Внешне неприметным, но действенным и обширным было его влияние на современников. Молитвы же старца служили поистине златой нитью, соединяющей землю с Небом, низводящей благодать и помощь Божию в души человеческие. Как важно было знать людям, что во всей этой неразберихе и кровавой круговерти существует островок прочной веры, спокойной надежды и нелицемерной Христовой любви! И каким великим мужеством и упованием на милость Божию нужно было обладать, чтоб написать в ту кровавую пору строки, предрекающие Русской Церкви возрождение и славу:
Пройдет гроза над Русскою землею,
Народу русскому Господь грехи простит.
И Крест святой Божественной красою
На храмах Божиих вновь ярко заблестит.
И звон колоколов всю нашу Русь Святую
От сна греховного к спасенью пробудит.
Открыты будут вновь обители святые,
И вера в Бога всех соединит.
(Иеросхимонах Серафим Вырицкий, около 1939 года)
Когда святого Епифания, епископа Кипрского спросили, довольно ли одного праведника для умилостивления Бога, он отвечал: «Достаточно, ибо Сам Бог сказал: "Аще обрящете единого мужа, творящего суд и ищущего веры, милосерд буду ко всему народу"». И вот - в то время, когда с куполов сбрасывали кресты, тысячами разоряли обители и храмы, когда в лагерях и тюрьмах томились десятки тысяч священнослужителей, Господь воздвиг в Вырице храм нерукотворный, живой - чистое сердце отца Серафима.
Живым храмом Святаго Духа по неизреченной милости Божией и по подвигу своему стал преподобный отец наш Серафим Вырицкий. Сам Господь наш Иисус Христос говорит в Евангелии: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23).
Преподобный Серафим Вырицкий - в глазах его соработников, чад духовных, и всех, кому Господь даровал с ним встречу - и стал тем светильником, который служением Духа соблюдал заповедь любви к ближнему. На нем исполнилось обетование Господа: Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9, 1).
Господь явил в отце Серафиме ту самую любовь, которая долготерпит, милосердствует... не мыслит зла,... все покрывает... все переносит (1 Кор. 13, 4-7). Любовь - это дар вечный: Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (1 Кор. 13, 8). Свято хранил батюшка Серафим завет апостола Павла: Все у вас да будет с любовью (1 Кор. 16, 14), и эта любовь буквально притягивала к нему людей. Старец действительно жил любовью ко всем. Во всяком его слове и деле всегда светилась она и неудержимо изливалась на все окружающее.
Одним своим видом отец Серафим вызывал особое доверие к себе и рождал ответную любовь всякого, кто переступал порог его келлии. В народе жила вера в силу его молитв. Земные дела множества людей управлялись как бы сами собой по молитвам старца, но, прежде всего, он заботился о спасении душ человеческих.
С истинно отеческим вниманием и добротою принимал батюшка каждого посетителя, и все с детской доверчивостью открывали ему самые потаенные уголки своих душ, которые старец и без того прозревал. Во имя Господа любил он всех людей без исключения, особенно грешников. Чем грешнее был человек, который приходил к отцу Серафиму, тем больше батюшка жалел его, слезно за него молился и воздыхал с любовью. Смиренное сердце подвижника необыкновенно скорбело от того, что кому-то, может быть, придется страдать целую вечность! В мягком, бархатном голосе старца было что-то неземное, проникающее в душу. Никто никогда не слышал он него каких-либо укорений или строгих нравоучений, но, вместе с тем, преподобный Серафим обладал удивительной способностью пробуждать человеческую совесть, каким-то неприметным для собеседника образом изменять ход его мыслей от суетного к духовному.
Как когда-то к преподобному Серафиму Саровскому, год за годом, изо дня в день, шли вереницей паломники к отцу Серафиму Вырицкому. В иные дни посетители с раннего утра и до глубокой ночи «осаждали» келлию старца.
Вдохновенно, с полным самоотвержением служил он людям - был отцом и наставником в жизни, врачующим духовные и телесные немощи, руководящим к вечному спасению. Преподобный буквально оживотворял все вокруг. Даже в послевоенные годы, когда обострились многие его тяжелые болезни, он держался всегда бодро и был благодушен ко всем, сохраняя необыкновенное обаяние и благообразность,
В некоторые дни состояние здоровья батюшки ухудшалось настолько, что он даже не мог отвечать на записки, которые передавали через келейницу. Но как только наступало хотя бы небольшое облегчение - подвижник сразу начинал прием страждущих. Обезпокоенные родные пытались оградить старца от излишних встреч, опасаясь за его крайне слабое здоровье, но в ответ подвижник твердо отвечал: «Пока моя рука поднимается для благословения, буду принимать людей...»
«Честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс.115, 6)...
После кончины благословенного старца открылось два удивительных факта. Прежде всего, оказалось, что его не в чем хоронить - у преподобного была только та одежда, в которую он был непосредственно одет. У батюшки не нашлось никаких запасных одеяний и даже белья, поскольку отец Серафим постоянно раздавал нуждающимся все имевшееся у него и попадавшее к нему от благодетелей. Во-вторых, будучи весьма хрупкой женщиной, его внучка Маргарита одна, без всякой посторонней помощи, перенесла дедушку на руках с ложа во гроб! Великий постник был практически невесомым...
Валерий Павлович Филимонов, писатель-агиограф, автор Жития преподобного Серафима Вырицкого
_(cropped).jpg)