Наука - один из эффективных инструментов влияния на общественное сознание. В этом качестве она используется в современных информационных войнах. С помощью науки политики и поддерживаемый ими идеологический аппарат намеренно или ненамеренно пытаются манипулировать общественным сознанием.
Один из методов этой войны - сакрализация науки, порой сопровождающаяся нарушением норм логики. Между тем, законы логики едины для всех людей (как законы математики) и объективны (как и законы физики) [Кондаков 1975: 310]. Первооткрывателем формальной логики как самостоятельной области знания считается древнегреческий философ Аристотель (384-322 до н. э.).
Одной из важнейших категорий, изучаемых логикой, является «умозаключение». Умозаключение - это такая форма мысли, при помощи которой из неких известных фактов (высказывания о них называются «посылками») выводится новое знание (оно формулируется в виде вывода). Например: «Все люди должны дышать. Данное существо - человек. Следовательно, данное существо должно дышать» [Кондаков 1975: 624].
Умозаключение имеет несколько правил. Любой человек их обязательно соблюдает, независимо от того, знает он о них или нет. Одно и правил гласит: из отрицательных посылок нельзя сделать положительных выводов [Кондаков 1975: 468]. Приведем пример: мы знаем, что в некой комнате нет стула, нет компьютера и нет автопортрета Рембрандта. Входить в комнату запрещено. Можем ли мы на основании этой информации назвать все предметы, которые там есть? Любой человек даст отрицательный ответ. К сожалению, те законы логики, которые мы, не сомневаясь, применяем в повседневности, мы не решаемся применить для анализа информации, выходящей за ее рамки, в том числе, для анализа научной информации. Среди обывателей бытует мнение, что то, что наука сейчас не открыла, не будет открыто никогда, потому что вообще не существует.
Однако наука по определению не может ничего отрицать. Так, академик РАН Г. И. Наан (1919-1994) отмечал: «На любом уровне развития цивилизации наши знания будут представлять лишь конечный островок в бесконечном океане непознанного» [Наан 1968: 23]. Таким образом, отрицать что-либо от имени науки могут только дилетанты либо люди, сознательно искажающие истину.
Назовем две проблемы, вокруг которых сейчас ведется ожесточенная борьба: первая проблема - бытие или небытие Бога, вторая - значение религиозной веры для морального климата человечества.
Начнем с первой. Мы не претендуем на крупномасштабный анализ темы, уже более двух тысяч лет обсуждаемой лучшими умами человечества: мы предлагаем лишь небольшие замечания, иллюстрируемые высказываниями мыслителей России и Европы.
Весь мир можно поделить на видимый и невидимый. Бог относится к невидимому миру. К этому миру относятся, например, такие категории как эмоции, переживания, интуиции. Даже само наше сознание невидимо. Можно ли на основании того, что мы этого не видим, считать, что их нет? Точно также из эмпирической невидимости Бога не вытекает Его небытие.
Русский мыслитель Л. А. Тихомиров (1852-1923) писал: «Многие люди не верят, и это их право. Но неверие обыкновенно основано на том, что Бога не показывает наше предметное знание, не обнаруживают его органы наших внешних чувств. Вот это основание неверия уже не может быть признано разумом. Органы внешних чувств обнаруживают только явления физической природы. Если эти органы не обнаруживают Бога, то из этого следует по разуму только тот вывод, что Бог не относится к числу предметов природы, но никак не то, то Его нет совсем» [Тихомиров 2004: 28].
Если говорит о второй проблеме - значение религиозной веры для морального климата человечества, то здесь нужно сказать, что бытие или небытие Бога отнюдь не является чисто умозрительной проблемой, никак не влияющей на реальную жизнь. Так, русский философ К. Н. Леонтьев (1831-1891) предупреждал: «Наставники юношества, профессора и педагоги продолжают, вероятно, по-прежнему, как ни в чем не бывало, и без необходимых оговорок, колеблющих доверие к самим основам человеческой науки, толковать ученикам об этих вещественных атомах, которых в сущности вовсе нет и быть не может, и с ранних пор парализуют метафизический полет молодого ума этой проповедью ложной атомистической теории... Но атомистическая теория вещества, предлагаемая не в виде только необходимой для реальных наук метафизической уловки, а в виде чего-то ясного и незыблемого, спускает надолго, если не навсегда, перед мысленными очами молодого человека точно какую-то завесу, какую-то грубую ткань из маленьких черных точек, за которой он уже ничего далее не видит!» [Леонтьев 2010: 31].
На эту опасность обратили внимание трезвомыслящие умы еще в эпоху Просвещения, когда европейское человечество возлагало большие надежды на усилившуюся секуляризацию, полагая, что она приведет к улучшению жизни во всех ее сферах. Среди тех, кто уже тогда предупреждал об опасности, можно назвать одного из основателей электрохимии британского естествоиспытателя Г. Дэви (1778-1829): «Учение материалистов всегда, даже в юности, было мне противно. До тошноты наслушавшись в лекционных залах речей физиологов-эволюционистов о постепенном развитии материи до степени одушевления собственною силою и даже о развитии её до степени разумного существа, я, бывало, уходил в зелёные поля и рощи по берегу реки - к природе, безмолвно обращавшей моё сердце к Богу; я видел во всех силах орудия Божества...» [Davy 1830: 206] перевод цит. по [НМВ 2012: 199].
Уже упомянутая выше логика запрещает делать из научных фактов идеологические и/или мировоззренческие выводы. Невозможность подобных выводов иллюстрируется тем, что одни и те же факты могут использоваться в качестве «доказательств правоты» различных, даже противоположных, идеологических направлений. Так, еще за столетие до победы дарвинизма шведский естествоиспытатель-биолог К. Линней (1707-1778) писал: «Я наблюдал, как одушевленные существа, стоя на высшей ступени, связаны с царством растений, а растения, в свою очередь, с минералами, которые находятся в недрах Земного шара, и как сам шар Земной тяготеет к Солнцу и в неизменном порядке обращается вокруг него, получая от него жизнь» [Linnaeus 1758: 5] перевод цит. по [НПВ 2012: 362]. Но если материалисты использовали эти факты как доказательство самопроизвольного зарождения жизни, то сам Линней видел в них свидетельство гения их творца: «...отблеск Божества наполнил мою душу безмолвным удивлением. Я видел след Божий в Его творении; и везде, даже в самых мелких и незаметных Его произведениях, что за сила, что за мудрость, что за неизреченное совершенство» [Linnaeus 1758: 5] перевод цит. по [НПВ 2012: 362].
Само естествознание сформировалось в средние века как часть теологии. В его задачи входило постижение замысла Божия, содержащегося в Книге Природы. Понимание природы как Пятого Евангелия сохранялась и в Новое время. Так, М. В. Ломоносов (1711-1765) писал: «Природа есть в некотором смысле Евангелие, громко благовествующее творческую силу, премудрость и величие Бога». «Создатель дал роду человеческому две книги... Первая - видимый этот мир... Вторая книга - Священное Писание... Обе обще удостоверяют нас не токмо в бытии Божием, но и в несказанных нам Его благодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры». Наука и религия «в распрю прийти не могут... разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет» [Ломоносов 1948: 7].
И. В. Гете (1749-1832) воспринимал все более набиравшие силу теорию изменения видов как рывок в прочтении Божественной книги: «Отныне... при исследованиях природы... откроются великие принципы творения... Да и что, собственно, стоит все общение с природой, если, идя аналитическим путем, мы имеем дело лишь с отдельными, материальными частями и не чувствует веяния того Духа, который каждой их этих частей предуказывает ее путь» (2.08.1830) [Эккерман 1981]. Д. С. Мережковский (1865-1941), комментируя энтузиазм Гете, обобщил: «...всякое научное открытие есть и откровение религиозное... "Наукой доказано, что верить нельзя" - вот общее место научной пошлости, того полузнания, которое хуже всякого невежества» [Мережковский 2016: 119].
При этом сила веры находится в прямой зависимости от уровня знаний. Это отражено в высказывании Ф. Бэкона (1561-1626), перефразированного как: «Малое знание удаляет от Бога, а большое - приближает к Нему» [Bacon 1893].
Вопреки распространяемому мифу о «естественном» атеизме ученых, подавляющее большинство их - люди глубоко верующие. Наиболее известные среди них: И. Кеплер, Б. Паскаль, И. Ньютон, М. Ломоносов, Л. Гальвани, А. Ампер, А. Вольта, Л. Пастер, А. Попов, С. Ковалевская, Д. Менделеев, М. Борн, М. Планк, В. Гейзенберг, К. Ф. фон Вейцзекер, П. Иордан, Э. Шредингер, Б. Филатов, Ч. Таунс и др. [Осипов 2014: 23]. Многие из них - выходцы из среды церковнослужителей: Н. Коперник, И. Вениаминов, Г. Мендель, П. Флоренский, В. Шмидт, Л. Войно-Ясенецкий, Леметр и др. [Осипов 2014: 22].
Что касается религии, то выводы науки не могут оказывать на нее влияния. Профессор теологии А. И. Осипов отмечал: «Для религии не имеет значения, из каких «кирпичиков» построена Вселенная, Земля ли вращается вокруг Солнца или наоборот, в завершенном ли виде сотворил Бог все формы жизни или дал законы постепенного их развития и т. д. Все эти и подобные им вопросы - область науки, но не религии» [Осипов 2014: 21].
Опасность же научного прогресса без Бога отмечал И. С. Аксаков (1823-1886): «Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов, становится регрессом; цивилизация завершается одичанием; свобода - деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет - уже совлекает с себя - и образ человеческий и возревнует об образе зверином» [Аксаков 1914: 7].
Знания, отрицающие метафизическое (божественное) начало мира, опасны для будущего всего человечества. Академик РАН Н. Н. Моисеев (1917-2000) предупреждал: «Глобальная катастрофа может разразиться столь стремительно, что люди окажутся бессильны. Надежды на технику совершенно напрасны, нас уже не спасут новые технологии... Необходимы новые заповеди...» [Моисеев 1999: 33].
Однако до того, как эта опасность примет глобальный масштаб, она ежедневно угрожает жизни каждого отдельного человека, который, вдруг утратив смысл жизни, обратится к науке в поиске его. Так, Л. Н. Толстой признавался: «Вопрос мой - тот, который в пятьдесят лет привел меня к самоубийству, был самый простой вопрос, лежащий в душе каждого человека, от глупого ребенка до мудрейшего старца... Вопрос состоит в том: "...Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?" На этот-то, один и тот же, различно выраженный вопрос я искал ответа в человеческом знании» [Толстой 2015].
Наука на эти вопросы ответа не дает: «..."В бесконечно большом пространстве, в бесконечно долгое время, бесконечно малые частицы видоизменяются в бесконечной сложности, и когда ты поймешь законы этих видоизменений, тогда поймешь, зачем ты живешь"... И я понял, что знания эти очень интересны, очень привлекательны, но что точны и ясны эти знания обратно пропорционально их приложимости к вопросам жизни... Если обратишься к отрасли знаний, не занимающихся разрешением вопросов жизни, но отвечающих на свои научные, специальные вопросы, то восхищаешься силой человеческого ума, но знаешь вперед, что ответов на вопросы жизни нет. Эти знания прямо игнорируют вопрос жизни» [Толстой 2015].
Неспособность науки отвечать на частные вопросы о смысле жизни отдельной личности не трагедия. Ответы на эти вопросы дает религия, в которой их и нашел Толстой. Трагедия начинается там, где инициаторы информационной войны от имени науки начинают убеждать обывателя в некомпетентности религии в вопросах смысла бытия.
Как отмечалось, наука не имеет инструментов для метафизических выводов, т. е. ни доказательства, ни отрицания бытия Бога. Попытка утверждения нашла свое отражение в трудах сторонников теории креационизма, особенно, в США, которые в гармонии наук видят следы присутствия Высшего Разума. Попытка отрицания зародилась еще в теориях древнегреческих материалистов. Однако сегодня именно она пытается претендовать на монополию своего миропонимания, на статус единственного возможного научного знания. Такая претензия, как следует из сказанного, во-первых, не обоснована, а во-вторых, имеет весьма негативные последствия для нравственного климата человечества.
Библиография:
Bacon F. The Advancement of Learning. - London, Paris, Melbourne: Cassell & Company, 1893.
Davy H. Consolations in Travel or The Last Days of a Philosopher. - London: John Murray, 1830. - 264 p.
Linnaeus C. Systema naturae... T. I. Ed. 10. Stockholm. - 824 p.
Аксаков И. С. Христианство и современный прогресс // На запросы духа. / Сост. А. Палицкий. - Пг., 1914.
Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Наука, 1975. - 720 с.
Леонтьев К. Н. О либерализме вообще (1880) // Леонтьев К. Славянофильство и грядущие судьбы России. - М.: Институт русской цивилизации, 2010. - С. 25-33.
Ломоносов М. В. Стихотворения. - М.: Советский писатель, 1948. - 232 с.
Мережковский Д. С. Гете // Мережковский Д. Трагедия целомудрия и сладострастия. Портреты всемирной литературы. - М.: Ломоносовъ, 2016. - С. 109-126.
Моисеев Н. Н. Быть или не быть человечеству? - М.: Ульяновский Дом Печати, 1999. - 288 с.
Наан Г. Беседа с академиком Г. Нааном. О диалектике познания // Наука и религия, 1968, №12. - М.: Знание.
НПВ. Непознанный мир веры. 15-е изд. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2012. - 448 с.
Осипов А. И. Бог. 4-е изд., доп. - М.: Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2014. - 104 с.
Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. - М.: Айрис-Пресс, Лагуна-Арт, 2004. - 688 с.
Толстой Л. Н. Исповедь // Толстой Л. Н. Исповедь. О жизни. - М.: АСТ, 2015. - С.
Эккерман И. П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни / Пер. Н. Ман. - М.: Художественная литература, 1981. - 688 с.
Оксана В. Тихонова,
Санкт-Петербургский государственный университет
аспирант Кафедры романской филологии
