«Смотрите! Кино шевелится!..»

Эти слова вырвались у меня при случайном обнаружении в телевизоре сериала о пограничниках «На дальней заставе». Я уже давно оплакал российское киноискусство и почитаю его умершим. Но, если оно шевелится - значит живо! По крайней мере, подаёт надежду на признаки жизни. Так малое движение или едва слышный стон превращает для нас бездыханное тело в человека, за жизнь которого стоит бороться.

Почему этот фильм привлёк моё внимание и даже побудил к просмотру всех его многочисленных серий?

Было необычно, что я с первых минут не почувствовал отвращения, которое вызывает во мне всякий «недоголливудский» фильм. Кстати, многие голливудские фильмы вызывают во мне такое же гадливое чувство. Это чувство порождает во мне присущее многим авторам снобистское стремление непременно включить в свои опусы «обнажёнку», «расчленёнку», «мистику» и другие подобного рода компоненты с душком, без которых, как считают такого рода «мастера», зритель и носа не повернёт в сторону искусства. Особенно такие «мастера» гордятся тем, что включают все эти нечистоты в свои творения «в строго определённой пропорции», известной только «мэтру». Меня такой «коктейль» не только не радует, но побуждает как можно быстрей переключить канал телевизора.

Киногерои сериала похожи на живых людей! Их лица - это не маски, которые изображают или стандартные типажи, или, что ещё хуже - только лишь исполнителей этих типажей, на которых впору вешать таблички с названиями исполняемых ролей. Если изображается «мужественный мужчина», то на маске написано - «тупой дуболом», проще говоря - «дебил». Если изображается «красавица», то маска возвещает - «очень темпераментная женщина», то есть попросту говоря -... Стоп! Ведь таких слов и говорить-то нельзя! Если изображается «любовь», то на экране - два потных трущихся друг о друга тела. Ничего подобного в этом сериале замечено не было. А вот мужественные мужчины, красивые женщины, любовь и даже страсти присутствуют. И сразу ясно, что из этого хорошо, а что - плохо. И никто из действующих лиц не пытается применить нецензурную лексику, что входит в острое противоречие с «высокими стандартами» именитых мэтров нынешнего российского кино.

Очень мне понравилось, что в сериале нет ни одного кадра на тему так называемой «мистики». Почему-то редкий нынешний фильм обходится без пошлого обращения к этой теме. Какие-нибудь «эзотерики», истерические «пророки» или, на крайний случай, вещие сны, привидения, явления мертвецов или подобные им «мистические» переживания, в нынешних сериалах обязательно помогают то белым офицерам, то советским танкистам, то послевоенным борцам с бандитами или просто положительным героям словно в какой-нибудь «битве экстрасенсов». Фильм без «мистики» стал также редок, как фильм без «секса». Хорошо, что здесь обошлись без этого суеверного мракобесия.

Но скорее всего, я приклеился к экрану потому, что сам служил срочную службу в Пограничных войсках КГБ СССР ровно в то время, которое изображает действие фильма - осень 1985 года. В это время начинался второй год моей службы, я из младшего сержанта стал просто сержантом. Полтора года этого срока, после полугода сержантской школы, я провёл на линейной заставе, тоже довольно «дальней». Даже, в каком-то смысле, более дальней, чем застава, изображаемая в фильме. Правда, было это не на Дальнем Востоке, не на китайской границе, а в Закавказье, на границе с Ираном. Ближайшим крупным городом от нашей заставы был Степанакерт, до которого на машине ехать надо было пару часов в одну сторону. Съездить туда погулять у офицерских жён и детей возможностей было гораздо меньше, чем у героинь и героев фильма посетить Приозёрск. На моей памяти эту возможность никто осуществить не пытался. Да и воспользоваться для личных нужд служебным автомобилем не было возможности. Буквально в любую минуту (именно так!) он мог понадобиться для срочных действий по охране границы.

Конечно, мне было очень интересно, как создатели фильма изобразят заставску́ю жизнь. Приятно было увидеть именно те предметы, которые были перед моими глазами все два года службы. Конечно, дальневосточная тайга отличается от карабахского пейзажа, но не зря поётся в одной из дембельских пограничных песен:

Погоны лягут на другие плечи,

И прозвучат другие имена.

Но в памяти останется навечно

Вдоль КаэСПэ[1] дозорная тропа.

Да, свидетельствую - осталась. И кадр с изображением этих атрибутов Государственной Границы СССР вызывает во мне, да и у каждого, кто ходил по последним метрам родной земли, совершенно особые чувства. Очень хотелось увидеть, как будут изображать то, что по прошествии стольких лет встаёт с фотографической точностью перед внутренним взором и так волнует сердце. Тем более замечательно, что фильм не оскорбил тех уголков души, куда ни под каким видом не хочется пускать глупость и неправду.

Конечно, я, как и любой другой заставско́й погранец, отметил некоторую наивность в изображении пограничной жизни, которую создатели кино по неопытности смешивают с жизнью армейской. Из уст военнослужащих неоднократно звучит, что они «в армии». Надо отслужить в погранвойсках, по крайней мере, в 1985 году, чтобы понять, насколько прочно с первых же дней внушалось всякому новобранцу, что ему посчастливилось служить не «армии», а в Пограничных войсках! Для пограничника смешивать свои войска с армией также недопустимо, как для моряков смешивать флотских с «сухопутными».

Ещё более наивным выглядит изображение некоторых подробностей заставско́й жизни. Вернуться на заставу «до подъёма» (условие, поставленное офицером солдату) означает вернуться до 14 часов 30 минут местного времени. Именно в это время на линейных заставах бывал общий подъём. То есть то время, после которого никому, кроме разве лежачих больных, лежать на койках не положено. Ведь пограничная служба на заставах проходит, преимущественно ночью, поэтому и ложатся спать там не все одновременно, и поднимаются по мере того, как выспят свои восемь часов сна, чаще всего, в два приёма - часть до службы, а часть - после службы. И это, если не случится ночных сработок, о которых ещё скажем. Главный могучий и коварный враг, с которым учат бороться молодых пограничников с первых дней прохождения службы - это сон. А лучший четвероногий друг пограничника, согласно шутливой поговорке - это кровать. А если не удавалось выспать свои положенные восемь часов сна в сутки, то приходилось следовать доброму совету - записывать всё невыспанное в блокнотик, чтобы доспать дома, после дембеля. Кто служил в ПВ в изображаемое фильмом время, тот непременно помнит слова самой распространённой строевой песни, которую даже считают неофициальным гимном советских погранвойск:

А на плечах у нас - зелёные погоны!

И мы с тобой, дружок, опять идём в наряд.

У пограничников особые законы -

Нельзя нам спать, когда другие люди спят!

Если бы это учли создатели фильма, то обязательно приделали бы к окнам спального помещения ставни, без которых невозможно спать днём, после несения службы в ночное время. Да и пустая кровать в спальном помещении ночью - это на заставе самое обычное дело, поскольку многие в это время не спят, а несут службу в нарядах на границе. Так что насторожить это зрелище не могло даже самого бдительного офицера.

Невозможно было и появление молодых солдат на заставе в ноябре. Ведь после призыва молодые пограничники (рядовые!) проходили в течение около двух месяцев обязательную «учебку», вместо армейского «курса молодого бойца» в 2-3 недели. Заметим, что в армии «учебками» называли то, что в погранвойсках обычно именовалось «сержантская школа», обучение в которой, как и в армейской «учебке», длилось около полугода. Особенности погранслужбы не позволяют присылать на заставы неподготовленных солдат. Молодёжь ноябрьского призыва появлялась на заставах только после нового года, а майские приходили летом. Пока не придут молодые солдаты на заставу, пока не войдут в практику службы, нельзя отпускать стариков, чтобы не оголить границу. Потому-то обычным указанием срока службы пограничников бывает, например, «ноябрь 1984 - март 1987». А что такое переслужить несколько месяцев сверх положенного срока понимает всякий, кто два года более всего думает о возвращении домой.

Да и о нарядах вне очереди, обычных для армейских будней, на заставах никто и не слыхивал. Конечно, погранвойска - это не только заставы. Пограничная служба разнообразна, и во многих подразделениях наряды, предусмотренные «Уставом гарнизонной службы» - дело обычное. Но служба и быт заставы существенно отличается от привычного образа армейской службы. В пограничный наряд, несущий службу по охране Государственной Границы, каждый пограничник заступал, согласно боевому расчёту всякий божий день, вернее - ночь. Понятия «увольнительная» на заставах не существовало даже в теории. Вместо предусмотренного Уставом увольнения на заставе военнослужащим срочной службы раз в две недели был положен выходной, который предполагал возможность спать до общего подъёма (14 30) и занятие личными делами, но (!) без отлучки с территории заставы. И не только потому, что в окру́ге сходить для развлечения было некуда. Просто даже выходной боец обязан был действовать по сработке. Очень часто эти выходные отменялись по объективным причинам, например, усиленная охрана границы или нехватка личного состава.

Конечно, всякому заставско́му заметно, что в фильме совершенно не раскрыта тема сработок. Сработка - это срабатывание сигнализационной системы, той самой колючей проволоки на столбах, которую в фильме постоянно рвут дикие звери. Каждая сработка поднимает заставу «В ружьё», издавая весьма характерный звуковой сигнал. К сожалению, в фильме даже не воспроизвели звук этого сигнала, который ни с чем не спутает никакой пограничник. Жаль. Тема сработок помогла бы ещё ярче отразить тему беспокойства жизни на заставе, в том числе и трудности быта офицерских жён.

Главная героиня сериала сильно расстраивалась от того, что её милый никак не мог получить выходной. А ведь сработки выхватывали офицеров и прапорщиков зачастую и из жарких объятий их боевых подруг по ночам! И причины сработок в большинстве случаев отнюдь не героические, хотя на каждую из них застава обязана немедленно реагировать. Главный герой фильма каждую свою неожиданную отлучку от подруги завершал каким-нибудь героическим поступком, что могло его извинить в глазах внезапно оставленной им дамы. А что делать, если причиной сработки стала какая-нибудь безобидная, но неразумная тварь божия? Кто может помешать какой-нибудь вольной птице присесть на колючую проволоку чувствительной, даже «нервной», системы и тем самым заставить её сработать? А кто запретит какому-нибудь шакалу паршивому, а может быть и не паршивому, а весьма упитанному, просто ради забавы вызвать на границу приятное общество, состоящее из людей, красиво и быстро бегающих со светящими в разные стороны яркими фонариками?

Именно такой, судя по всему, упитанный шакал, бесившийся с жиру, не давал спать нашей заставе почти весь март изображённого в фильме 1985 года. Восьмое число этого месяца, особенно ценимое дамами, также не было исключением. Этот зверёк просто подходил к системе и нехитрым движением производил сработку. Делал он это, судя по всему, исключительно из любви к людям, которые очень скоро, в любое время ночи (днём шакал отдыхал), являлись по его велению к месту сработки. Наверное, зверёк чувствовал себя Аладдином, лёгким движением вызывающим целый сонм джиннов! Правда, у этих «джиннов» очень скоро возникло искреннее и сильное желание стереть своего «повелителя» с лица земли. Но шакал - зверёк не менее хитрый, чем лиса. Поэтому сработки на одном и том же участке производились им каждую ночь при полной безнаказанности и с завидной периодичностью - между ними проходило как раз то время, за которое пограничники успевали вернуться на заставу, разоружиться и прилечь на свои койки. Избавиться от напасти удалось, только внеся некоторые, вполне допустимые, изменения в конструкцию отдельных частей самой сигнализационной системы, лишив хитрого шакала возможности производить сработку. Вот это тема! А то - «выходного нет»! Ты попробуй с милым расстаться в самом разгаре любовных ласк!

Хочется вновь и вновь поклониться до земли тем офицерам, их жёнам и детям, которые несли и несут службу на дальних и не очень дальних заставах. Во время службы мне и другим моим сослуживцам приходилось по поручению начальника заставы провожать его десятилетнюю дочку в школу примерно километра за три-четыре, потому что не всегда была возможность подвезти её на заставском автомобиле. Только теперь я понимаю, что значит образованным родителям жить в такой глухомани, не зная наверняка, сумеет ли их ребёнок получить образование, достаточное для поступления в вуз! А домики, в которых жили офицерские семьи, были у нас из фанеры, и общая площадь фундамента такого домика не превышала площади большой комнаты в какой-нибудь приличной квартире.

Много чего наивно-неверного может в этом фильме заметить опытный глаз заставско́го «карацупы». Даже спустя много лет. Но к этому придираться не хочется. Может быть, за этими неточностями стоит нежелание сообщать излишние подробности об особенностях охраны границы? Ведь даже по прошествии многих лет любой пограничник опасается сболтнуть лишнего. Кто его знает - не воспользуется ли сегодня какой-нибудь злоумышленник обронёнными неосторожно сведениями?

Кроме того, эти неточности доставляют всякому пограничнику приятную возможность снисходительно усмехнуться при просмотре фильма и поведать надёжным людям, как на самом деле всё должно быть. Так что фильм это не портит. Главное - в действиях героев видны живые человеческие мотивы, а не силиконовые лекала доморощенного «недоголливуда».

Может быть, фильм вызвал во мне искренне сочувствие ещё и потому, что создатели фильма не стали в обычную с некоторых пор позу «правдорубов», намеренных показать «правду жизни», под которой они подразумевают исключительно низменность и мерзость? Что за чувства, свойственные, разве, озабоченному подростку, движут этими «правдорубами»? Мало им сообщить и без того трагическое известие, что жена от такого-то ушла к другому. Им ещё ведь и очень хочется подглядеть, что она теперь делает вместе со своим новым любовником в постели. Взрослому человеку и так понятно, а вот озабоченный подросток интересуется и готов на дерево залезть, чтобы поверх занавесочек в чужую спальню влажным взором проникнуть. Или недостаточно разве показать зрителю, что такой-то герой трагически погиб? Взрослому, развитому человеку само по себе такое известие доставляет сильнейшее переживание. А вот любопытному, но нравственно туповатому подростку хочется рассмотреть внутренности изуродованного трупа. Почему таким инфантильным переросткам, которые не понимают, что волнует взрослых людей, выделяют огромные деньги для съёмок?

Может быть, фильм тем и хорош, что ни Никита Михалков, ни Федя Бондарчук, ни другие «недоголливудские» патриоты-переростки не имеют абсолютно никакого отношения к созданию этого простого, но вполне искреннего сериала? Авторы постарались показать пограничную, да и просто человеческую жизнь, а не те нечистоты, которые можно найти везде, но которые следует отправлять в отведённое им место, а не размазывать по экрану.

Фильм был показан в связи с Днём Пограничника и стал для меня приятным подарком. Надеюсь, для многих пограничников тоже. Благодарю от всей души создателей сериала!

Будет ли этот сериал признаком изменений к лучшему в нашем кино или нет - не знаю. Но пока с удивлением и надеждой, вопреки многим моим огорчениям, могу сказать о нашем тяжело больном российском кино:

«Смотрите кино. Оно ещё шевелится!».

Протоиерей Алексий Касатиков, настоятель храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» г. Краснодара, духовник Научно-методического Миссионерского центра при Екатеринодарской и Кубанской епархии

[1] КСП - контрольно-следовая полоса.