Логика разрушения

Я люблю свой город. Он для меня - словно живое существо. Немного неуклюжий, не очень красивый, но симпатичный; напрочь лишенный того благородства, которое дается только длинной родословной и, кажется, впитавшейся в стены старинных домов культурой, но привлекательный своей юношеской непосредственностью, в чем-то наивный, в чем-то - упрямый. Еще двадцать лет назад мне нравился и сам дух Новосибирска. Но за прошедшие годы что-то произошло, что-то неуловимо изменилось в нем, город стал другим. Словно какая-то злая сила с дьявольской ухмылкой толкает его на опасный путь.

Горе от ума - реальность наших дней

В сущности, Новосибирск - город контрастов. В отличие от более древних Томска и Красноярска, основателями которых были казаки, Новониколаевск возник как поселение рабочих. Он и развивался как мощный промышленный центр. Более ста предприятий, огромная армия высококвалифицированного пролетариата - все это не могло не сказаться на его характере. Он был добродушен, уверен в себе, по хорошему консервативен. Но со второй половины прошлого века, с возникновением и развитием Академгородка, в его характере стали проявляться и иные черты. Чем больше было научных достижений у сотрудников Сибирского отделения Академии наук, чем больше создавалось разнообразных НИИ и крупных вузов, тем более заносчиво-оппозиционной к государственному строю становилась определенная часть новосибирской интеллигенции. Можно сказать, что с тех самых пор мышление города начало раздваиваться. Возможно, то самое отсутствие культурных корней и слишком молодой возраст сибирского «миллионника» сыграли здесь с ним злую шутку.

Впрочем, не открою Америки, если скажу, что наука, в принципе, всегда находится в некоторой оппозиции к государству и традиционному укладу жизни. Она всегда отталкивается от того, что незыблемо и привычно, стремится подорвать любой авторитет, проверить на прочность любой духовный фундамент. Если уж быть до конца точным, то чаще всего встречаются два типа ученых: для одних сам процесс узнавания нового - главное в их деятельности, вся энергия таких интеллектуалов сосредоточена именно на этом. Вторые же используют знание всего лишь как повод, стимул для того, чтобы с его помощью «перевернуть Землю», изменить существующий порядок до неузнаваемости.

Так вот, еще с 60-х годов некоторые новосибирские НИИ и самые известные вузы города - НГУ, пединститут и другие - стали своеобразной «кузницей кадров» для антисоветской оппозиции разных оттенков, бредившей падением «железного занавеса», скрывающего сказочную жизнь в богатой, сытой, просвещенной Европе. В перестройку роль «локомотивов истории» взяли на себя представители академгородковского общества «Память» и «птенцы гнезда вечного «протестуна» Мананникова. Это была та социальная «закваска», которой, как известно, не должно быть много для того, чтобы вкус и качество продукта (читай - состояние общества) изменились.

Но, пока дымили трубы заводов, пока рабочий класс привычно отправлялся в фабричные и заводские цеха, эти изменения были почти не заметны. Большинство новосибирцев занимались своим делом, искоса, не всегда одобрительно, поглядывая на эскапады местных политиканов, шумно и многоглаголиво ораторствующих в небольшом старинном особнячке на улице Горького, в Первомайском сквере или возле памятника Ленину, прямо напротив здания горсовета.

А потом наступили девяностые... «Точмаш», на котором трудилось более 12 тысяч человек, пал в ряду первых жертв, за ним последовали остальные заводы и фабрики. Промышленность Новосибирска схлопнулась, выкинув на улицу десятки тысяч пролетариев. Следом отправились и те самые мэнээсы, которые так любили в последние советские годы порассуждать о «неминуемом крахе социализма». Но «научно-пролетарской» революции тогда не произошло.

О том, что это были за годы, думается, еще будут написаны тома книг - от детективов до фантастики, от коротких рассказов до эпических романов; сотни исследований посвятят разбору каждого дня того трагического и непостижимого для иностранцев периода тотального разрушения огромной страны, когда ее народ, не месяцами - годами не получая зарплату и пенсии, сцепив зубы, держался, проявляя бесконечное мужество, житейскую мудрость, терпение и - что казалось нашим зарубежным «друзьям» особенно непостижимым, - самодисциплину. Остатки того, что некогда было крупными заводами, еще работали, потому что туда ходили пока что не уволенные по сокращению штатов голодные нищие рабочие. Остатки того, что некогда было крупными совхозами, еще существовали, потому что на поля и фермы выходили не уехавшие из деревни на заработки крестьяне, для которых комбикорм стал привычной пищей. Остатки некогда многочисленных и многолюдных НИИ продолжали выполнять свои задачи, потому что в еще не сданных в аренду кабинетах упорно трудились не политиканы, а альтруисты-фанатики, готовые решать научные проблемы, прихлебывая жидкий чай без сахара.

Тогда протестное настроение в Новосибирске так и не смогли раскачать, невзирая на подкинутую Мананниковым и его соратниками заманчивую идею о независимой «Сибирской республике» и на рассуждения о богатстве нашей земли, позволяющей прокормить себя без диктата алчной и ненасытной Москвы. Город выстоял. Именно за счет народной, «пролетарской закваски», которой в его характере оказалось тогда все же на порядок больше, чем интеллигентско-либеральной. Поэтому он ДОЛЖЕН был измениться - изменить себя, чтобы затем изменить себе...

В те же 1990-е годы в неких высоких властных кабинетах было принято решение сделать из непокорившейся столицы Сибири крупнейшую за Уралом барахолку, сиречь «логистический центр». Со всех сибирских городов к нам потянулись «челноки» за самым разнообразным товаром, который поступал как из Китая, так и из других - ближних и дальних - стран. Кто жил здесь в ту пору, наверняка помнит, как специально созданные «под челноков» поезда выплевывали в четвертом часу утра на привокзальную площадь толпы приезжих с огромными баулами, как, теснясь, те усаживались в специально ожидающие их маршрутки и отправлялись - кто на «Гусинку», кто на площадь Маркса. В длинных рядах продавцов тогда можно было встретить кого угодно - бывших учителей, врачей, научных работников, все тех же рабочих. Именно представителей двух последних категорий было больше всего.

Кто-то может сказать: ну и что? тогда так жила, вернее, выживала, вся страна. Не спорю, в тот сложный период торговля стала одним из условий существования. Практически все были вынуждены что-то продавать, чтобы купить необходимое. Не сумевшие подстроиться под эти условия погибали - в прямом и переносном смысле: умирали от инфаркта, кончали жизнь самоубийством, сходили с ума, уходили в запой, в наркотический туман... Прошедшие же через «барахольный» или «челночный» опыт изменялись - вольно или невольно, подчас даже незаметно для себя. Просто отныне в их глазах все приобретало свою цену. Ведь есть две большие разницы между понятиями: получать заработную плату за свой профессиональный труд - и зарабатывать на жизнь в результате спекуляций (купил за рубль - продал за десять). Психология людей при этом тоже разная - во втором случае она более приземленная. Согласитесь, трудно требовать от спекулянта благородных порывов, высоких стремлений. Нет, конечно, и среди них бывают исключения, но - лишь исключения из общего правила.

За прошедшее с того времени полтора десятилетия «дикая» барахолка с улиц города переместилась в многочисленные «цивилизованные» торговые центры, открытые в бывших заводских цехах или в специально выстроенных для этого зданиях, но от перемены места не поменяла своей сути. Плотный дух торгашества висит теперь над Новосибирском, как некогда висел над ним густой промышленный смог. Многочисленные банки и ростовщические конторы «быстрых займов» только усугубляют ситуацию. Все продается и все покупается - эта, некогда высмеянная в русской литературе, в русском фольклоре идея уже становится нормой жизни многих и многих новосибирцев. Особенно молодых. Особенно тех, кто учится на востребованных специалистов, получает знания в вузах на так называемых престижных факультетах. Самым успешным из студентов с первого курса предлагается «продать» себя зарубежным компаниям за большие деньги. Какой патриотизм, о чем вы? Какие сухарики с дешевым чаем ради решения задач государственной важности? Альтруизм в наших учебных заведениях уже не котируется. Молодым хочется денег - много и сразу. А, следовательно, хочется и того, что на эти деньги можно купить. В первую очередь, развлечений. Например, в ночных клубах. Или в стриптиз-барах. Или в казино.

Что подается в качестве «культурного гарнира» в этих заведениях? Неужто патриотические песни? Или дебаты о смысле жизни, о бескорыстном служении на благо общества? А может, здесь по ночам просто собираются честные труженики со своими верными женами, чтобы в уютной обстановке отметить семейное торжество? Вам смешны эти предположения? Конечно... Но тогда задумайтесь: кого же в итоге незаметно формирует атмосфера этих клубов, работающих в те часы, когда обычные граждане спят? Если вдруг завсегдатаям ночных заведений перестанут платить зарплату, найдут ли они в себе силы месяцами терпеть безденежье? Останутся ли на своих рабочих местах или, проклиная шефа своей фирмы, а заодно и правительство, выйдут на улицу - против «жуликов и воров»?

Или вот: как вы думаете, станет ли человек, тратящий немалые деньги на свою страсть к игре, в случае чего, без возмущения переносить лишения, из-за экономических проблем, возникших в родной стране? Назовет ли он ее вообще в таком случае Родиной? Или, может, с презрительной досадой обзовет Россию сквозь зубы Рашкой? В середине 2000-х это слово долгое время было перед глазами тех, кто проходил по улицам Новосибирска. «Наша Раша» - аршинными буквами было написано на рекламном баннере этого дебильного сериала, словно символически размещенного недалеко от пересечения Коммунистической и Советской... Но ради сохранения целостности «Рашки» никто не будет стоически переносить невыплату зарплат, задержку пенсий, «Рашка» - не Родина. Сибирь, с ее неисчислимыми богатствами, способная прокормить себя самостоятельно, заключив договор с тем же Китаем, в таком случае, не должна быть в составе «этой страны», власти которой не в состоянии обеспечить своим гражданам достойную жизнь! Все просто...

Напоследок маленькая ремарка: догадайтесь, кого сегодня больше в новосибирских ночных клубах и стриптиз-барах из молодых людей? Нет, конечно, не тех, кто днем работает грузчиком или стоит у станка. Больше всего там студентов - детей тех, кто разными путями разбогател в пресловутые девяностые...

А теперь давайте отвлечемся от экономических проблем и от истории влияния интеллигенции на оппозиционные умонастроения новосибирцев. Рассмотрим тему, заявленную в подзаголовке, с другой стороны. Например, со стороны влияния на политику современных модных трендов.

«Пестрая лента» «Монстрации»

Молодые новосибирцы, наверное, будут смеяться, но не так и давно - всего-то в конце восьмидесятых, появиться мужику в людном месте в коротких штанах, тем более в цветастых шортах, похожих на семейные трусы, означало публично поставить под сомнение свое психическое здоровье. Девушка, вырядившаяся в джинсы, словно истерзанные злой собакой, рисковала услышать за своей спиной весьма нелицеприятные высказывания. Еще более однозначное осуждение она бы вызвала, оголив свое тело, покрытое многочисленными, как у заслуженного лагерного «сидельца», татуировками. Сегодня это последний писк молодежной - да и не только молодежной - моды. Красивое и безобразное, высокое и низкое, допустимое и недопустимое «в приличном обществе» поменялись местами. Традиции советские, возникшие в свое время как современное переосмысление древних традиций, заменяются чем-то еще более неоднозначным.

Вот, к примеру, самая модная тема последнего времени: что такое Первомай и как его правильно праздновать.

Откровенно говоря, лично мне не нравится слово «демонстрация». Несмотря на то, что произошло оно от латинского demonstratio - доказательство, - так и тянет разделить его на два составных - «демон» и «страх». Тем более что, согласно словарю Ушакова, только в первом значении оно имеет «мирный» смысл - показ чего-либо. Во всех остальных это: «массовое шествие с целью заявления определенных политических требований, настроений»; «действие с целью заявления протеста, неприязненных чувств»; «угрожающее действие, направленное против враждебной страны». То есть миром, по идее, здесь не пахнет - как и положено слову, включающему в себя косвенное упоминание о нечистой силе.

В статьях, посвященных истории Первомая, интерес вызывают два факта, связанные с этой датой. Первый известен многим: в 1886 году американские рабочие провели крупную забастовку против тяжелых условий труда, последствия которой оказались весьма трагическими. Спустя три года, в столетнюю годовщину Французской революции, Парижский конгресс II Интернационала в память о погибших в результате этого соратниках объявил 1 мая Днем солидарности рабочих всего мира. В советские годы Первомай постепенно вместо Дня социального протеста стал просто радостным весенним праздником демонстрации сплоченности народа вокруг власти, непременным атрибутом которого было многотысячное шествие трудящихся с лозунгами: «Мир, труд, май!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Миру - мир!», «Народ и партия едины!» - с обязательной ноткой протеста против «их нравов», типа: «Свободу Луису Корвалану!» или «Не дадим взорвать мир!» и т.д.

Второй факт широко известен в достаточно узких (пока) кругах, но именно он придает этой дате и, соответственно, всем событиям, происходившим и происходящим в первый день мая, некий сакральный смысл.

У многих народов ночь с 30 апреля на 1 мая считалась временем, когда раскрываются двери иного мира и нечистая сила проводит свой шабаш (свою демон-страцию силы). Этот отрезок времени имел много названий: Вальпургиева ночь, Майский Канун, Бельтайн, Велесова ночь. Характерен он был еще и традиционными молодежными оргиями, которые посвящались древней богине плодородия и устраивались не только в эту ночь, но и в первые майские дни. Вообще, молодежь играла большую роль во всех «развлекательных мероприятиях», проводимых в языческий Первомай и объединенных одним подтекстом протеста. Против зимнего холода, против целомудрия, против любого ограничения свободы и желаний своей молодой плоти. С появлением в прошлом веке неоязыческих движений викканства и нью-эйдж многие древние обряды были переосмыслены, после чего обрели новую жизнь и новых последователей.

В начале XXI века в Новосибирске нашлись люди, которые, видимо, неплохо знакомы с этой стороной Дня международной солидарности трудящихся и решили привнести дух того, языческого ритуала, в этот, оставшийся с советских времен, праздник, создав третью, так сказать, неосовременную, «творческую» разновидность Первомая. Зачем - скажем позднее.

В 2004 году по Красному проспекту в составе традиционной колонны демонстрантов прошла и первая колонна молодых участников свежеиспеченной «Монстрации». На общем фоне их было совсем немного, всего-то 80 человек. Но на следующий год их стало больше. Потом еще больше. Потом еще... В 2015 году «монстрировать» вышли 4 тысячи человек, а в этом году организаторы подали заявку уже на 6 тысяч. В течение каких-то 10 лет этот творческий почин подхватили Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Пермь, Красноярск, Омск, Хабаровск, Ярославль, Тюмень и даже, что удивительно, далекие Пекин и Патайя.

Главной «фишкой» неформального первомайского шествия новосибирской молодежи стал ярко выраженный протест против здравого смысла. То есть полное отрицание такового. Абсурд, бессмыслица, приколы разной степени тупости, ряженые в дурацких карнавальных костюмах - в этом и состоит основная «крутость» «Монстрации». Веселые невинные забавы в первый майский день; казалось бы, что в этом может быть опасного? Но это как посмотреть.

Вопреки уверениям местных организаторов, что здесь нет ну ни грамма политики, а само слово «монстрация» было выбрано, чтобы избежать «негативного оттенка», заключающегося в приставке «де», политический подтекст этого действа не заметен только «имеющему глаза, но не видящему», например, такие безобидные высказывания: «Хороший президент - плохой танцор?» «Мания величия Родины» и др. И не только политический. Как и положено «монстр-антам», то есть тем, кто в этот день ассоциирует себя с чудовищами (то бишь нечистью), молодые люди, выходящие в этот день на свое шуточное шествие, зачастую несут транспаранты антирелигиозного содержания. Тоже совсем безобидные, как их недавно определи эксперты Новосибирского государственного педагогического университета - того самого, чьи преподаватели и студенты еще с советских времен активно участвуют во многих акциях, проводимых местными оппозиционерами. Ну, например, самый известный из лозунгов прошлого года: «Ад - наш!», «У нас есть только один Адам» (солист сатанинской группы Begemot), «Всё чертовски!!!» и т.д.

Итак, почему развеселая молодежь в День международной солидарности трудящихся или, по-новому, праздник Весны и Труда выходит на улицу с идиотскими и различными «анти» (в том числе антицерковными) лозунгами, вы уже поняли - тому есть давняя традиция: каждый Первомай против чего-то протестовать, будь то хоть языческий протест, хоть социальный, хоть «хэппенинговый»[i], каковым считают это «художественное мероприятие» его организаторы. Ну, дух самого дня такой... требующий демон-страции, или монстр-ации, как угодно. Другой вопрос - зачем она выходит и что в результате этого может получиться. Ведь шутки шутками, а на «Монстрации» уже успело подрасти целое поколение: те, кто участвовал в ней, еще участь в школе или в вузе, сегодня имеют за плечами тридцатник или около того и немалый «протестный стаж». Неважно, против чего конкретно, главное - протестный.

Не надо, как говориться, ходить к бабке, чтобы предвидеть последствия новосибирского «монстративного» Первомая: при попытке властей как-то ограничить свободу молодежи, которая в этом году вот уже двенадцатый раз будет шутливо протестовать против того, чтобы кто-то ограничивал ее свободу, последует реакция. Так было задумано с самого начала: что шествие, год от года все увеличивающееся в масштабах, занимающее в этот праздничный день центральную улицу города, когда-нибудь просто обязаны будут взять под контроль, и тогда... Сработает заложенная в идее «хэппенинга» «мина замедленного действия».

Ее механизм затикал еще год назад, когда городские власти вдруг решили срочно вытеснить «Монстрацию» на набережную Оби. В итоге довольные дополнительным развлечением «монстранты-протестанты», вопреки распоряжению мэрии, тайком, «партизанскими тропами» пробирались на запрещенное, но привычное место проведения шествия. Фактически, они действовали строго в рамках предписанной им роли. Скандал 2015 года был запланирован еще в 2004-м, и он состоялся.

В этом году он грозит стать еще более громким. Чиновники, дотоле благодушно наблюдавшие за усилением на протяжении 11 лет древнего языческого протестного духа в традиционном «советском» Первомае и собственноручно внесшие «Монстрацию» в официальный перечень городских мероприятий-2016, опять же вдруг решили принудить ее участников идти в ногу со всеми на некоем придуманном в недрах мэрии молодежном «Всешествии». За ослушание губернатор лично пригрозил суровым наказанием. Но то, что и в этот раз принуждение не сработает, видно невооруженным глазом.

Мало того, в нынешний день 1 мая давнишнее место «монстрантов» на Красном проспекте займут их идейные противники и антагонисты - участники православного крестного хода, посвященного главному христианскому празднику - Воскресению Христову. Нечистый дух вечного протеста против всех и вся впервые за всю историю «Монстрации» непосредственно сталкивается с религиозным духом, что, опять же, может иметь серьезные последствия, если кому-то будет нужна провокация.

Неизведанными путями логических ассоциаций в связи с этим на ум приходит известный рассказ Конан Дойля «Пестрая лента» - о коварном докторе Гримсби Ройлотте, пожелавшим лишить своих падчериц жизни, оставшись при этом вне подозрений. Привинтив кровать одной из них под вентиляционным отверстием, он ночью выпускал «погулять» по вентиляции ядовитую змею, предполагая, что рано или поздно змея спустится по привязанному возле отверстия шнуру и ужалит спящую девушку. В первом случае все произошло так, как планировал доктор-убийца: падчерица погибла по «неизвестной причине». Во втором случае погиб он сам, потому что знаменитый сыщик Шерлок Холмс, ударив змею тростью, тем самым разозлил ее и заставил напасть на хозяина.

В нашем случае, как вы поняли, роль доктора играют те, кто двенадцать лет тому назад задумал весь этот шутливый «хэппенинг». Нет, не одиозный горе-художник Артем Лоскутов, взявший на себя публичную раскрутку его идеи, а люди, гораздо выше его по интеллекту, гораздо коварнее и дальновиднее. Способные просчитать действия каждого из персонажей задуманного представления на много шагов вперед. Те, кто уже опробовали «шутку» с ежегодными протестными шествиями на Украине. Это - собирательный образ, включающий в себя и тех, кто находится в Новосибирске, причем на высоких должностях, и тех, кто живет далеко за его пределами.

Ядовитого змея, как нетрудно догадаться, изображает сама проникнутая демоническим духом протеста «Монстр-а<к>ция». Как уже говорилось, сомнительно, что предложения одиноко пройтись по набережной или влиться в дружную колонну «Всешествия», подкинутые в этот раз ее участникам их верной покровительницей, начальником департамента культуры, спорта и молодежной политики мэрии Анной Терешковой, кого-то привлекут. Организаторы шествия вовсе не собираются «идти на поводу» у «мэрских» чиновников. И хотя реальные «шерлоки холмсы» с тростью наизготовку уже замерли в ожидании, простым «монстрантам» до сих пор не верится, что, в случае неповиновения, удар по ним действительно будет нанесен. Хотя это следует из всего контекста сценария задуманного 12 лет назад «художественного действия»: <де->«монстрирующий» вечный протест «змей» однажды ОБЯЗАН будет отклониться от предложенного ему пути и проползти по шнурку, чтобы попытаться ужалить. И тогда «мина» взорвется...

Если вдуматься, то участников «Монстрации» изначально обрекли на несанкционированный протест в результате более или менее убедительных попыток официальных органов ввести акцию в определенные рамки. Просто «монстрантов» незаметно, очень постепенно и тщательно воспитывали, в уверенности, что в один прекрасный момент людям, привыкшим к ежегодным шествиям с бессмысленными лозунгами, достаточно будет минимального повода для того, чтобы их протест наконец обрел недостающий ему смысл. После этого, при соответствующих условиях, их можно будет легко сподвигнуть устроить, например, «массовое шествие с целью заявления определенных политических требований, настроений» (возможно, вспомнить о недавнем слогане сторонников Ильи Пономарева «Хватит кормить Москву!»).

Или «действие с целью заявления протеста, неприязненных чувств» (в частности, к Русской Православной Церкви, ведь «ад», который «наш», явно противоположен Царствию Небесному и всему христианскому вероучению).

Либо «угрожающее действие, направленное против враждебной страны» - и не факт, что такой страной не станет сама Россия.

За примером далеко ходить не надо: вот уже более двух лет как на Украине подобные «монстрации» проводятся регулярно, но уже не с забавными плакатами, а с пылающими факелами в руках, с фотографиями реальных «монстров» в человеческом обличии, на совести которых десятки тысяч зверски убитых в Великую Отечественную войну людей. И мы знаем, что веселый молодежный протест украинцев с поскакушками под кричалку «кто не скачет - тот москаль» в конечном итоге обернулся протестом против существования их собственного народа, против его традиций, его истории, его культуры.

25 лет медленно и неуклонно новосибирцам переформатируют сознание, формируя из них «монстров», оппозиционеров, потенциальных предателей Родины, разрушителей целостности государства, отнимая присущие сибирякам, как и всему русскому народу, терпение, самоотверженность, верность своей стране, ее традициям, ее духовным ценностям. Настает время, когда каждому придется сделать выбор, задать самому себе вопрос: «С кем ты?» И самому себе, в первую очередь, на него ответить. Грядущий Первомай - это, по большому счету, экзамен на гражданскую зрелость, который моим землякам предстоит сдать. Каким он окажется - успешным или нет, - зависит только от нас.

[1] Хэ́ппенинг (или хе́ппенинг, англ. happening) - форма современного искусства, представляющая собой действия, события или ситуации, происходящие при участии художника, но не контролируемые им полностью. Хэппенинг обычно включает в себя импровизацию и не имеет, в отличие от перформанса, четкого сценария. Одна из задач хэппенинга - преодоление границ между художником и зрителем.

Основоположником хэппенинга как представления с элементами случайности является Джон Кейдж, который осуществил первый хэппенинг в 1952 году. В соответствии с его представлениями о значении случая в художественном творчестве, хэппенинги иногда называют «спонтанными бессюжетными театральными событиями».

Идея хэппенинга связана с принципом зрительского участия, часто подразумевает постановочные демонстрации в целях социально-политической пропаганды ... или с целью шокировать общественную мораль.

Хэппенинги стали известны с начала 1960-х годов. На 1960-е годы пришёлся их расцвет (преимущественно в США).

https://ru.wikipedia.org/