От редакции. Автор поднимает вопросы о канонизации Святой Царской Семьи в лике страстотерпцев, а не мучеников, а также о до сих пор не прославленных верных царских слугах (за исключением недавно прославленного страстотерпца Евгения Боткина) и ставит в пример канонизацию, которую совершила РПЦЗ. Однако, стоит заметить, что в реальной церковной практике Царскую Семью почитают как мучеников, так что церковное сознание уже эту проблему решило. И на молебнах народ верующий поет: «Царю-Мучениче Николае, Святые Царственные Стастотерпцы молите Бога о нас». Что же касается прославления царских слуг, то Зарубежная Церковь, решив одну проблему создала другую, канонизировав в лике мучеников иноверцев - католика Алоизия Труппа и лютеранку Екатерину Шнейдер (как известно не все даже в РПЦЗ согласились с этой канонизацией). Возможно, именно эта проблема тормозит вопрос церковного прославления царских слуг.
Во многом можно согласиться с нашим автором, но нельзя не заметить, что в угоду своей концепции он упрощает исторические события. Он считает, что Россия «была атакована бандой кровавых палачей», которые соблазнили или заставили молчать часть народа. Это не так. В реальности подавляющее большинство русского народа соблазнилось революцией и большевизмом, иначе большевики бы не победили. Был и террор, но его значение вторично.
Поэтому вопрос о страстотерпчестве и мученичестве не так прост и однозначен.
***
Когда Патриархия после долгих, неясных сомнений прислушалась к соборному гласу и объявила о канонизации Царственного семейства, мы были рады... Но радости не хватало совершенства.
Словно нас остановили в шаге от благодатного источника. Не войти в его воды, не омыться, не испить. Доступно только веяние спасительной влаги.
Мы приблизились к правде, но не получили того, что уже в 1981 году обрела Русская зарубежная православная церковь. Тогда по воле Божией Царь и Царица, Царевич и Царевны и слуги их были прославлены в лике мучеников.
Однако иерархи постсоветской России рассудили иначе. Русская Православная Церковь канонизировала членов Царской семьи (исключив верных слуг) в лике страстотерпцев.
Каким был их мотив? Насколько самостоятельным решение? Сейчас сказать невозможно.
Чем больше проходит времени, тем становится всё более очевидной неоправданность этого расхождения и неполнота «московской» канонизации. Здесь следует понимать, что речь идет не каком-то нюансе, экзальтации или вкусовщине. Вопрос очень серьезный для всей нашей Церкви. А если учитывать аксиому о тождестве православности и русскости, то и для национального самосознания, для всей русской жизни.
В данном вопросе мы не имеем права скользить по поверхности явлений и допускать ту губительную неточность, которая, увы, присутствует в отечественной повседневности.
Совсем не случайно в Церкви с древнейших времен возникло понимание о разных формах святости. Есть равноапостольные, есть преподобные, есть праведные, есть благоверные, есть блаженные, есть исповедники, есть мученики и есть выделяемые среди последних страстотерпцы. Все они святые, но между ними существует разница.
Апостол Павел говорит: «...Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (2 Кор. 15: 42). Он не говорит о большей или меньшей славе, а говорит «иная». По ведению свыше каждый святой наделен особым даром, который и приносит в мир.
Поэтому святость мученичества ни в коем случае не может быть противопоставлена святости страстотерпчества. Никто, к слову, и в страшном сне не станет умалять величие жертвы князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Такие рассуждения о большем и меньшем тем более неуместны, когда мы говорим о святом мученике Царе Николае, для которого страстотерпчество стало частью земного подвига. Однако определяющим проявлением святости для него все-таки было именно мученичество.
Мученичеству предшествовало, как и у многих великих святых, осознанное исповедание Христа, утверждение веры Христовой наперекор веку сему и наперекор князю века сего, князю тьмы и служителям его. Это исповедничество Царя-мученика было не одномоментным актом. А долгим деланием, суммой многочисленных деяний, совершенных в течение продолжительного времени. Делание это относится как к области сугубо религиозной, церковной жизни, так и к тому водительству государством, которое имело христианскую цель - построение и сохранение православного Царства.
Отказ от насильственной борьбы за власть с требовавшими отречения изменниками, то есть повторение подвига святых князей Бориса и Глеба (подвига страстотерпчества) включен в общий подвиг мученичества великого благовенчанного Царя.
Но мы всегда должны помнить, что убийство святого царя Николая, как и убийство всех его близких, а также верных слуг было совершено не боярами-изменниками и уж конечно ни кем-то из Романовых, возмечтавшим о власти.
Злодеяние совершили враги Христовы (и они же враги христианского Царя).
Они убивали того человека, который до тех пор, пока ему это было отпущено свыше, удерживал адские силы. Который всей своею жизнью славил и утверждал Христа, невзирая на угрозы и опасность. Который вместе с близкими и вместе с верными слугами не отрекся от Него ни на миг, даже находясь в заточении, перед лицом самой смерти.
Вспоминая страстотерпцев Бориса и Глеба, поймем, что святые князья исполнили Христову заповедь совершенства. Не ответили злом на зло родному брату, погасили рецидив худшего из проявлений язычества ценой самопожертвования. Но при этом Святополк Окаянный и его присные не были «идейными» врагами Бога, врагами Церкви Христовой, врагами Руси. Скорее уголовниками, идущими на захват великокняжеского престола путем разбоя.
Чужаки же, отдавшие приказ на цареубийство, как и палачи Царя Николая, его венценосной супруги, наследника, царевен торопились мстительно и трусливо расправиться с духовным, помазанным свыше вождем христианского православного мира. Расправиться с его родом, что столь долго не давал осуществиться планам христоненавистников и человекоубийц. Характер злодейской расправы, учиненной над Царем и над его святым семейством, лишь подчеркивает указанный смысл.
В своем мученичестве Царь Николай, как истинный христианин уподобляется самому Господу нашему Иисусу Христу. Подобно Спасителю, он в отличие от многих монархов и мироправителей во время царствования не покорился темной власти синедриона. Более того, явно и отчетливо противостоял силам зла и покровительствовал тем, кто вел с ними борьбу. Царское исповедание Христа никогда не содержало и намека на лукавое соглашательство с антихристианским сообществом.
Трагедия в том, что многие подданные, называвшиеся православными людьми, не сохранили верность. А если говорить о высших слоях, почти все изменили и сказали: «Ты нам не нужен». И: «Хотим своего (Временного) правительства». В этом они были похожи на тех древних иудеев, что по недомыслию, развращению, слабости и страстям отошли от Христа. А иные повторили Иуду, фактически предав главу Русского Царства и Русской Церкви (каковым являлся русский Царь) на расправу большевистской клике.
Дело не только в том, что «даже до смерти» Царь Николай не отрекся от Христа, а в том, что именно как самодержец в совокупности своих деяний и в каждом из них по отдельности он не отрекался от Спасителя «ни словом, ни делом, ни помышлением».
Было ли это канонизацией великого святого Серафима Саровского наперекор церковному официозу. Было ли это покровительство Союзу Русского Народа. Было ли это стремление утвердить православное просвещение народа. Была ли эта ежедневная ежечасная борьба с революционной вакханалией. Было ли это построение могучего, изобильного Царства. Всё служило единой цели.
Центральным, осевым смыслом, который отстаивал Государь, было сохранение самодержавия, той формы правления, что защищала царство и подданных от диктата ростовщических, чуждых, как их теперь называют, олигархических сил. Позволяло именно Православие ставить во главу угла общественной и государственной жизни.
Напрасно думают, что вступление России в Первую Мировую войну было некой «роковой ошибкой». Роковой ошибкой, вернее тягчайшим преступлением было не вступление в войну, а предательство генералитета и Думы, высших кругов, не давших Главнокомандующему довести Империю до победы и войти в Константинополь. Россия была остановлена на пороге осуществления того, к чему ее предназначал и приуготовлял столетиями Господь.
«Временные» не сумели ни править, ни совладать с большевиками. Ну а уж большевистские злодеяния по отношению к России превзошли все то, что видело до 1917 года человечество. Чаемую победу в Великой войне они обратили в позорное поражение, а затем в братоубийство войны Гражданской.
С бесовской жестокостью расправились с самым ненавидимым своим противником - православным Царем и всеми из Романовых, кого только смогли убить. Чтобы затем погрузить страну в десятилетия страха, террора, уничтожения лучших людей, нищеты и разрухи.
Когда мы говорим о мученичестве, не стоит забывать, что в нем всегда есть две стороны. Сам мученик (мученики) и те, кто мучает. Их мотивы, их убеждения, их отношение к Христу и христианству.
Противящиеся прославлению Царя Николая и его близких в лике мучеников, по существу не желают обнажения сущности субъекта преступления.
Намерены свести дело к уголовщине, к бунтовщицкой стихии, к борьбе за власть в стиле названного Святополка. Само понимание страстотерпчества как бы указывает, что убили «свои». По злобе, по глупости, по собственному уродству. Так на русский народ наводится клеймо народа-урода, народа-палача. Тогда как подлинные организаторы, вдохновители и руководители расправы остаются вне поля зрения.
Прославление же Царственного семейства именно как мученического указывает на сущность злодеев. Ведь если венценосное семейство - это мученики, значит, убивали не личные враги и не в борьбе за власть, а враги Христовы. В этом и состоит отличие.
Хорошо известно, что более чем через год после Февральского переворота никаких властных полномочий ни у Николая Александровича Романова, ни у его наследника, ни у супруги, ни у царевен, а уж тем более у верных слуг (тех представителей народа, кто подобно древним мученикам решил разделить участь Царственного семейства) не было. А убийцы, как мы столь же доподлинно знаем, по всем их убеждением и делам являли собой открытых врагов Христовых.
В Екатеринбурге они совершали убийство Помазанника Божия, который олицетворял христианскую власть и пока правил страной, боролся с ними от Имени Христова.
Итак, на данный момент Русская Православная Церковь признает только часть святости - страстотерпчество. То есть то, что Царь действительно принял от своих, от православных, от бояр (клеветы, отрешение, унижение, ссылка). Сначала мешавших, кричавших о либерализме и «деспотии», а потом дорвавшихся на миг до власти.
Мученичество же от слуг антихристовых не признано.
Диссонанс и даже некоторый разрыв с РПЦЗ по данному вопросу - лишь самая малая часть того ущерба, которое привносит в нашу духовную жизнь недопрославление Царственных мучеников.
С определенного момента времени таковое приобретает греховный характер и вносит заметное искажение в русское Православие. Как и в понимание русскими смысла и духовных начал важнейших событий актуальной истории.
Наша страна по попущению Божиему была атакована бандой кровавых палачей, которые лживыми посулами и страхом террора смогли соблазнить или заставить молчать часть народа. Другую часть народа террористы-большевики приговорили к целенаправленному уничтожению.
Царствование Николая II по сути являлось его приуготовлением к мученичеству. Было вызовом антихристианскому захвату России и Европы. Захватчики уже тогда сговорились на убийство русского Царя при удобных для них обстоятельствах. А до тех пор с помощью актов террора истребляли наиболее надежных, лучших государевых слуг.
Царствование стало исповедничеством, когда перепросвещенные, изнеженные дети «серебряного века» стеснялись жить рядом со «слишком православным», слишком «реакционным», «ретроградным» царем. А он тем временем старался направить страну к источнику веры, к ее предназначению, сформулированному в ёмких понятиях Святая Русь и Третий Рим.
Царствование перешло в стратостерпчество, когда генералы, министры, думцы и царедворцы вломились в вагон царского поезда и стали наперебой вырывать и стряпать «отречение».
Мученичество завершилось екатеринбургской Голгофой.
Невозможно представить, чтобы узники банды Свердлова-Ленина-Троцкого (и иже с ними) молили о пощаде, «сотрудничали», оговаривали себя и царственных предков на судилище, объявляли о «справедливости» нового режима и т.п.
Каково было отцу возлюбленного им семейства, несомненно, хотевшего спасти семью?! Но и в этот, последний период заточения ни он, ни кто-либо из его близких не позволил себе «пассов» в сторону мучителей.
Не совершали такового, как не страшились и во время царствования, несмотря на годы угроз, террора и травли. Не совершали такового, как и в страстотерпчестве, лишении и изгнании. Были дьявольски растерзаны именно как мученики. Так же как христианские мученики первых веков, начиная от первомученика диакона Стефана.
К счастью, теперь мы становимся свидетелями частичного исправления неполноты прославления Царственных мучеников. Это связано с верными Государю людьми. Они совершили подвиг самоотречения, оставшись служить до самой смерти. Их деяние, как деяние лучших представителей русского народа, указывает на непрерывность и сохранение сокровенного единства народной и царской судеб.
Прославлен в лике святых царский доктор Евгений Боткин. Прославлен пока, к сожалению, также как страстотерпец. Известно, что на рассмотрении синодальной комиссии по канонизации находятся свидетельства, связанные с жизнью других царских слуг, принявших мученическую смерть в подвале «дома Ипатьева».
Конечно же, и они, и доктор Боткин - по всем признакам являются мучениками за веру. Они осознанно и свободно отказались от предложения оставить Царя и встали вместе с ним перед лицом палачей-богоборцев. Их подвиг неоценим, так как в последние минуты своей земной жизни Государь знал, что наиболее верные подданные все же остались с ним.
Это несомненная и великая духовная помощь, оказанная святым Царственным мученикам. Это и счастливая надежда для нас, потому что царские слуги становятся ходатаями за всех, стремящихся к верности Царю. Укрепляют нас в уповании на вразумление русского народа, свидетельствуя о том, что была не только «измена, и трусость, и обман», но и служение до самой смерти.
Нельзя исправить наши пути, не исправив понимание святости Царственных мучеников. К вопросу полноты их канонизации придется вернуться. Чем раньше это будет сделано, тем лучше. Иначе недопрославление будет и дальше затруднять подлинное восприятие народом подвига святого Царя Николая. Ослаблять благодатное Царское ходатайство за Русскую землю и за наш народ. Мешать осознанию причин и последствий той катастрофы, в разрушительном силовом поле которой мы обреченно продолжаем брести.
1. Царь - Мученик!