120 лет назад перестало биться
сердце Николая Семёновича Лескова (1831 - 1895). 5 марта 1895 года
самобытнейший писатель русский ушёл из жизни, сбросил надетые на него на земле «кожаные
ризы». Однако духом своим и талантом он живёт с нами. «Думаю и верю, что «весь
я не умру». Но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать вечную
жизнь» [1],
- писал Лесков 2 марта 1894 года - за год до кончины, цитируя пушкинский «памятник
нерукотворный».
Главную свою задачу писатель видел в том, чтобы возжечь в людях «проблески разумения о смысле жизни» (XI, 477), чтобы «что-нибудь доброе и запало в ум» (XI, 472) и сердце читателя. Это «доброе направление» замечательный художник слова связывал с христианством, с Новым Заветом, отмечая: «я имел в виду <...> важность Евангелия, в котором, по моему убеждению, сокрыт глубочайший смысл жизни» (XI, 233). О «важности Евангелия», в котором «есть всё, - даже то, чего нет» [2], Лесков размышлял, говорил и писал постоянно - начиная от первой публикации и до последних дней своих.
К великому сожалению, современное состояние общества таково, что множество людей, в том числе номинативно православных, никогда не читали Нового Завета. Подавляющему большинству не до классиков литературы и не до чтения вообще. В качестве «источника познаний», по большей части вредоносного для духовно-нравственного здоровья нации, выступают компьютер и телевизор. Не выправит эту ситуацию и объявленный Годом литературы нынешний 2015 год. Точно так же, как в 2007 году Год русского языка остался всего лишь помпезным ярлыком - словесных нечистот, загрязняющих и унижающих наш «великий и могучий, правдивый и свободный русский язык», с тех пор не убавилось.
В связи с Лесковым вспоминают обычно только «Левшу» и «Очарованного странника», да и то лишь потому, что видели суррогаты этих произведений на экране: по «Сказу о тульском косом левше и о стальной блохе» снят мультфильм, а по мотивам «Очарованного странника» - кинофильм.
Даже на родине писателя в Орле немногие могут назвать героев лесковских книг в композиции памятника Лескову, установленного более 30 лет назад. Уникальный, единственный в мире орловский Дом-музей Н.С. Лескова не был отреставрирован даже к своему 40-летию (июль 2014 года). И до сих пор стоит музей сирый и убогий: разрушается фундамент, растрескались и развалились каменные ступеньки, облупилась краска на деревянной обшивке окон и стен, протекает кровля, подвергая опасности бесценные экспонаты. Только после выступлений прессы местные чиновники от культуры спохватились и наобещали прикрыть этот позор, но лишь к 2017 году. И впрямь: обещанного три года ждут. А что случится за эти три года с обветшавшим зданием лесковского Дома-музея, одному Богу известно.
Видимо, настолько безмерно щедра наша земля на таланты первой величины, что вошло в привычку не замечать и не ценить их. В одной из своих статей о Тургеневе Лесков с болью признавал библейскую истину о судьбе пророков: «В России писатель с мировым именем должен разделить долю пророка, которому нет чести в отечестве своём». Горькие эти слова в полной мере относятся и к самому Лескову.
Небывалый уникальный талант, многокрасочный художественный мир писателя ни при его жизни, ни долгое время после смерти не могли оценить по достоинству. Знаток лесковского творчества, библиограф и журналист П.В. Быков отмечал в 1890-м году: «Терниями был повит многотрудный путь нашего писателя, и дорого достались ему литературная слава и то глубокое уважение, те симпатии, какими он теперь пользуется. Лескова долго не понимали, не хотели оценить его благороднейших побуждений, положенных в основу каждого художественного произведения, каждой маленькой заметки» [3].
Знаменательно, что самое начало литературного пути Лескова обозначено постановкой духовной христианской темы. Первым печатным произведением писателя - проповедника добра и истины - явилась небольшая заметка о <«О продаже в Киеве Евангелия»> (1860). Вступивший на литературное поприще молодой автор, ратуя за распространение в русском обществе христианского духа, высказал озабоченность по поводу того, что Новый Завет, в то время только появившийся на русском языке, доступен не каждому из-за высокой стоимости издания. Поднятая в крохотной заметке проблема оказалась столь животрепещущей, что получила большой общественный резонанс [4]. Написанное «на злобу дня» пережило сиюминутность газетного существования. Важность той первой публикации Лескова отмечалась его современниками даже и тридцать лет спустя. В 1890 году газета «Новое время» указала на лесковскую «корреспонденцию из Киева, в которой автор скорбел о том, что в местных книжных магазинах Евангелие, тогда только изданное на русском языке, продаётся по ценам возвышенным, вследствие чего много людей небогатых лишены возможности приобрести книгу слова Божия» [5].
Автор заметки <«О продаже в Киеве Евангелия»> отметил как «новую» и «радостную» возможность «удовлетворения насущной потребности читать и понимать эту книгу», переведённую «на понятный нам язык» [6]. В то же время он с возмущением пишет о книготорговцах, усмотревших в давно ожидаемом «русском» Евангелии всего лишь ходовой товар и сделавших его предметом бессовестной наживы.
В дописательские годы сам Лесков занимался делами коммерческой фирмы и хорошо знал экономические законы. Однако в данном случае автор «Корреспонденции (Письма г. Лескова)» справедливо требует отличать в книжной торговле «дело Божеское» от спекулятивно-коммерческого: «как же книгу, назначенную собственно для общего употребления всех и каждого, сделать такою недобросовестною спекуляциею?» [7]. Писатель особенно озабочен тем, что переведённый на русский язык Новый Завет, ставший доступным для понимания простых людей, не попадёт в руки паломников со всей Руси, которые «всегда покупают в Киеве книги духовного содержания»: неимущий киевский «пешеход-богомолец» «принуждён отказать себе в приобретении Евангелия, недоступного для него по цене» [8].
Евангелие и цена, христианская душа и кошелёк, совесть и нажива - Лесков показал несовместимость этих полярностей: мира духовного и сферы денежно-меркантильной. Об этом противостоянии Христос говорит: «Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6: 24).
Тему социальной и духовной закабалённости человека товарно-денежными отношениями писатель разрабатывал на протяжении всего творческого пути - от ранних статей: <«О продаже в Киеве Евангелия»> (1860), «Торговая кабала» (1861) - до самых последних работ: статья «Писательская кабала» (1894), «прощальная повесть» «Заячий ремиз» (1894).
«Достоевскому равный, он - прозёванный гений» [9], - стихотворная строчка Игоря Северянина о Лескове до недавнего времени звучала горькой истиной. Автора «Соборян», «Запечатленного Ангела», «Очарованного странника» и множества других шедевров русской классической прозы пытались представить то бытописателем, то рассказчиком анекдотов, то словесным «фокусником»; в лучшем случае - непревзойдённым «волшебником слова». Так, современная Лескову литературная критика справедливо усматривала в нём «чуткого художника и стилиста» - и не более: «Лесков характеризуется своим стилем едва ли не больше, чем своими взглядами и сюжетом <...> Как, по уверению Рубинштейна, на каждой ноте сочинений Шопена стоит подпись «Фредерик Шопен», так на каждом слове Лескова имеется особое клеймо, свидетельствующее о принадлежности именно этому писателю» [10]. Приведённые критиком сопоставления хороши, но в отношении Лескова слишком односторонни, узки. Одной стилевой меркой «безмерного» автора не измеришь. Так, по воспоминаниям А.И. Фаресова - первого биографа Лескова, на склоне лет писатель с горечью сетовал на то, что литературная критика осваивала в основном «второстепенные» аспекты его творчества, упуская из виду главное: «Говорят о моём «языке», его колоритности и народности; о богатстве фабулы, о концентрированности манеры письма, о «сходстве» и т.д., а главного не замечают <...> «сходство»-то приходится искать в собственной душе, если в ней есть Христос» [11].
В неустанных религиозно-нравственных исканиях и раздумьях писателя кроется ключ к определению самобытного характера его творчества - исповедального и проповеднического в одно и то же время.
«Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоём, то есть слово веры, которое проповедуем» (Рим. 10: 8), - благовествовал святой апостол Павел. На пути в Дамаск он обрёл свет Христовой истины и своё главное призвание - евангельскую проповедь: «Тогда я сказал: Господи, что мне делать? Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будёт всё, что назначено тебе делать» (Деян. 22: 10).
Лесков, подобно апостолу, совершал свой переход «из Савлов в Павлы» [12], своё восхождение к свету Истины. Страница с заглавиями предполагаемых творений из лесковской записной книжки, экспонируемая в Доме-музее Н.С. Лескова в Орле, свидетельствует, что среди других творческих замыслов писатель обдумывал произведение под названием «Путь в Дамаск». «Путь в Дамаск совершает всякий человек, ищущий света» [13], - отметил в своей записной книжке Лесков.
Он не позволял никаким давлениям извне направить в ложное русло его собственный, личный, глубоко выстраданный поиск: «я шёл дорогою очень трудною, - всё сам брал, без всякой помощи и учителя и вдобавок ещё при целой массе сбивателей, толкавших меня и кричавших: «Ты не так... ты не туда... Это не тут... Истина с нами - мы знаем истину». А во всём этом надо было разбираться и пробираться к свету сквозь терние и колючий волчец, не жалея ни своих рук, ни лица, ни одежды» [14].
Своё неуёмное стремление к обретению Истины, дабы, по апостольскому слову, «приобресть Христа и найтись в Нём» (Филип. 3: 8), писатель передавал и близким людям, и большой семье своих читателей. Так, обращаясь в 1892 году к своему приёмному сыну Б.М. Бубнову, Лесков писал: ««Кто ищет - тот найдёт». Не дай Бог тебе познать успокоение и довольство собою и окружающим, а пусть тебя томит и мучит «святое недовольство»« (XI, 515).
Такое же «святое недовольство» руководило писателем в его художественном исследовании русской жизни. Творческий мир Лескова выстраивался на абсолютных полярностях. На одном полюсе - «иконостас святых и праведных земли русской» в цикле рассказов и повестей о праведниках («Человек на часах», «На краю света», «Однодум», «Пигмей», «Пугало», «Фигура», «Кадетский монастырь», «Инженеры-бессребреники» и многие другие). На другом - «Содом и Гоморра» в рассказе «Зимний день (Пейзаж и жанр)»; ужасающий духовный голод современности в поздних произведениях «Импровизаторы (Картинка с натуры)», «Юдоль (Рапсодия)», «Продукт природы», «Административная грация (Zahme Dressur [1] в жандармской аранжировке)», «Загон» и других рассказах и повестях, полных страдания, боли и горечи.
Но и в «загоне» русской жизни писателя не оставляло созидательное «стремление к высшему идеалу» (Х, 440). Вникая в глубинные пласты Священного Писания, Лесков творил свой - явленный в слове - художественный образ мира. Это путь от ненависти и злобы, богоотступничества и предательства, отвержения и отторжения, попрания духовности и разрыва всех человеческих связей - к искуплению каждым своей вины через принятие христианской веры, любовь к Богу и ближнему, покаяние, следование идеалам Евангелия и завету Христа: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8: 11).
От добровольно возложенных на себя обязанностей «выметальщика сора» Лесков переходит к реализации своего высокого призвания к религиозно-художественному поучению. В основе многих произведениях последнего периода творчества («Христос в гостях у мужика», «Томление духа», «Под Рождество обидели» и других) лежит драгоценное слово Божие. Писатель выдерживает основные жанровые особенности и сам стиль православной проповеди, с её ориентацией на звуковое, живое восприятие художественного слова, внутреннюю диалогичность мысли, усиленную восклицаниями, риторическими вопросами, особой ритмической организацией напряжённой, взволнованной речи. Так, притчевый, учительный смысл «житейских случаев», изложенных в святочном рассказе «Под Рождество обидели», в финале переходит в рождественскую проповедь; устанавливается родство духовное, которое «паче плотского» (XI, 404), между писателем-проповедником и его «паствой»: «Может быть, и тебя «под Рождество обидели», и ты это затаил в душе и собираешься отплатить? <...> Подумай, - убеждает Лесков. - <...> Не бойся показаться смешным и глупым, если ты поступишь по правилу Того, Кто сказал тебе: «Прости обидчику и приобрети в нём брата своего»« [15]. Это христианское наставление в одном из последних рассказов Лескова соотносится с руководством духовного пути преподобного Нила Сорского. Древнерусский святой «нестяжатель» в назидание ученику своему писал: «Сохрани же ся и тщися не укорити и не осудити никого ни в чём» [16]. У Лескова в одном из писем есть знаменательные слова: «я не мщу никому и гнушаюсь мщения, а лишь ищу правды в жизни» (Х, 297 - 298), - такова и его писательская позиция.
Лесков отважился указать на «немощи» и «нестроения» тех церковнослужителей, которые не стоят на должной духовно-нравственной высоте и тем самым вводят в соблазн не одного, а многих из «малых сих, верующих» (Мк. 9: 42) в Господа. И в то же время писатель создавал замечательные образы православных священников - вдохновенных христианских наставников, которые способны «расширить уста своя» (IX, 378) честным словом церковной проповеди. Писатель изображал таких светочей Православия на протяжении всего своего творческого пути: от начала (отец Илиодор в дебютном рассказе «Засуха» - 1862) - к середине («мятежный протопоп» Савелий Туберозов в романе-хронике «Соборяне» - 1872; «благоуветливые» образы архипастырей: «пленительно добрый Филарет Амфитеатров, умный Иоанн Соловьёв, кроткий Неофит и множество добрых черт в других персонажах» (XI, 231) - в цикле очерков «Мелочи архиерейской жизни» - 1878) - и до заката дней (отец Александр Гумилевский в рассказе «Загон» - 1893).
Всей «художественной проповедью» [17] своего творчества Лесков сам стремился приблизиться к уяснению «высокой правды» и исполнить то, что «Богу угодно, чтобы «все приходили в лучший разум и в познание истины»« [18].
О самом себе Лесков говорил: «Я отдал литературе всю жизнь, <...> я не должен «соблазнить» ни одного из меньших меня и должен не прятать под стол, а нести на виду до могилы тот светоч разумения, который мне дан Тем, пред очами Которого я себя чувствую и непреложно верю, что я от Него пришёл и к Нему опять уйду <...> я верую так, как говорю, и этою верою жив я и крепок во всех утеснениях» [19].
Незадолго до смерти Лесков размышлял о «высокой правде» Божьего суда: «совершится над всяким усопшим суд нелицеприятный и праведный, по такой высокой правде, о которой мы при здешнем разуме понятия не имеем» [20]. Писатель скончался так, как ему и желалось: во сне, без страданий, без слёз. Лицо его, по воспоминаниям современников, приняло самое лучшее выражение, какое у него было при жизни - выражение вдумчивого покоя и примирения. Так завершилось «томленье духа» и свершилось его освобождение.
Алла Анатольевна Новикова-Строганова, доктор филологических наук, профессор
город Орёл
[1] Мягкая, ручная дрессировка (нем.).
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. - М.: ГИХЛ, 1956 - 1958. - Т. 11. - С. 577. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте. Римская цифра обозначает том, арабская - страницу.
[2] Лесков Н.С. Новозаветные евреи (рассказы кстати) // Новь. - 1884. - Т. 1. - С. 72.
[3] Быков П.В. Н.С. Лесков // Всемирная иллюстрация. - 1890. - № 20 (112). - С. 333.
[4] Заметка была опубликована без подписи в газете «Указатель экономический» (1860. - № 181. - Вып. 25. - С. 437); в очередном номере «Указателя экономического» (1860. - № 186. Вып. 30. - С. 508) появилась новая анонимная заметка на ту же тему; с подписью: Николай Лесков - напечатана «Корреспонденция (Письмо г. Лескова)» // Санкт-Петербургские ведомости. - 1860. - № 135. - 21 июня. - С. 699 - 700. Эта же работа была перепечатана под заглавием «Нечто о продаже Евангелия, киевском книгопродавце Литове и других» // Книжный вестник. - 1860. - №№ 11 - 12. - С. 105 - 106.
[5] Б.п. // Новое время. - 1890. - № 5139. - 21 июня. - С. 3.
[6] Лесков Н.С. Полн. собр. соч.: В 30 т. - М.: ТЕРРА, 1996. - Т. 1. - С. 149.
[7] Там же. - С. 150.
[8] Там же. - С. 147.
[9] Северянин И. На закате // Северянин И. Собр. соч.: В 5 т. - СПб., 1995. - Т. 4. - С. 6.
[10] Краснов П.Н. Чуткий художник и стилист // Труд. - 1895. - № 5. - С. 455.
[11] Цит. по: Фаресов А.И. О Лескове // Книжки недели: Ежемесячный литературный журнал. - СПб., 1900. - Май. - С. 195.
[12] Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2 т. - М.: Худож. лит., 1984. - Т. 1. - С. 209.
[13] РГАЛИ. - Ф. 275. - Оп. 1. - Ед. хр. 111. - Л. 28.
[14] Цит. по: Лесков А.Н. Указ. соч. - Т. 2. - С. 385.
[15] Лесков Н.С. Под Рождество обидели // Лесков Н.С. Соч.: В 3-х т. - М.: Худож. лит., 1988. - Т. 3. - С. 205.
[16] Федотов Г.П. Святые древней Руси. - Paris: YMCA-Press, 1989. - С. 163.
[17] Меньшиков М.О. Художественная проповедь (XI том сочинений Н.С. Лескова) // Меньшиков М.О. Критические очерки. - СПб., 1899.
[18] Цит. по: Лесков А.Н. Указ. соч. - Т. 2. - С. 467.
[19] Цит. по: Фаресов А.И. Против течений: Н.С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нём. - СПб., 1904. - С. 410 - 411.
[20] Цит. по: Там же.
1. отзыв