История продолжается до тех пор, пока люди радуют Бога. В наше время, как никогда раньше, множатся признаки близящегося конца. Открыто формируется так называемое «мировое правительство»; складывается транснациональная экономика, где не только каждый производитель и торговец, но просто всякий человек будет занесен в суперкомпьютер мирового; растет люциферианская мировая религия, в экуменическом культе которой окончательно снимается различие между правым и левым, между Богом и сатаной; торжествует всемирная информационно-пропагандистская псевдокультура, управляющая подсознанием человечества на основе новейших психосемантических технологий (т. н. «информационное оружие»). На гей-парады в столицах Европы выходит до миллиона человек, что свидетельствует о полной утрате массовым сознанием границы между добром и злом (постмодерн). Все это вместе взятое готовит единое ментальное (сетевое) пространство-время антихриста, чтобы было куда войти ему.
Вплоть до февраля 1917 главным препятствием на пути антихристианских сил (антицеркви) оставалась царская Россия, с её православной государственностью и культурой. Сам принцип устроения общественного сознания и социальной практики монархической России отличался не механически-юридическим совершенством процедур, благодаря которым справедливость достигается как бы автоматически (т. е. не по-христиански), а именно нацеленностью всех своих отношений на правду, которая сама по себе не от мира сего и потому требует если не подвига, то усилия для своего воплощения. Об этой особенности русской «политической этики» хорошо сказал С. А. Аскольдов в 1918 году: «Русь была до отмены крепостного права, а отчасти и после него страной рабов и рабовладельцев, но это не мешало ей быть Святой Русью, поскольку Крест, несомый одними, был носим со светлой душой и в общем и целом с прощением тех, от кого он зависел, поскольку и те и другие с верою подходили к одной и той же Святой Чаше. Так праведность десятков миллионов очищала и просветляла в единстве народного сознания грех немногих тысяч поработителей, к тому же грех часто ясно не сознаваемый в качестве такового ни той, ни другой стороной».
Главная трагедия России произошла в результате Первой мировой войны в феврале 1917 года. Волею Промысла, император Николай Второй оказался «крайним» в той цепи нисхождения (инволюции) национальной (и общеевропейской) истории, которая вела (и ведет) от христианской монархии к сетевой власти олигархических кланов - «новому прекрасному миру». Ни Иоанн Грозный, ни Петр Великий не смогли бы удержать рушащуюся с религиозно-онтологического «верха» к прагматически-буружуазному «низу» Империю - разве что несколько задержать («подморозить», по слову К.Н.Леонтьева) это падение. Отречение последнего царя - акт, направленный на спасение русской крови от междоусобицы в условиях, когда большинство правящей элиты (как «правые», так и «левые») уже вошло в зону нехристианского социального соблазна, подтолкнув туда же уставший от затянувшейся войны народ.
Разрушившая традиционную и успешную для России монархическую государственность, буржуазная власть оказалась полностью несостоятельной - одинаково в военном, экономическом и особенно в идейном плане. Временное правительство во главе с А. Ф.Керенским состояло из тайных и явных масонов - этих буржуазных республиканцев, рядящихся в мистические одежды. Разумеется, «ленинско-троцкистская гвардия» - это демоны революции («красная» русофобия). Политику красного террора («диктатура пролетариата») развернули в октябре семнадцатого именно они.
Вместе с тем именно большевики уже к 1922 году собрали рухнувшую в феврале семнадцатого Россию почти в прежних имперских границах. Вопреки наследственному интеллигентскому презрению к собственному Отечеству и поддержке нью-йоркских банков, на которые они опирались, Ленин и Троцкий ввели «отчалившую» Русь в жесткие дисциплинарные берега, выиграв Гражданскую войну.. Если бы действия советской власти сводились к заговору пассажиров «пломбированных вагонов», проехавшим в апреле 1917 года через линию фронта, и в котором действительно не было ни одного русского человека - и рассуждать было бы не о чем. Но дело идет о судьбе России, всего её многомиллионного народа, и тут нужен Божий суд, который видит вещи в их полноте. Ныне, спустя почти сто лет, уже невозможно отрицать, что советская власть оказалась превращенной формой русской идеи: живи не так, как хочется, а так, как Бог велит. Смысл знаменитой Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и заключался в констатации этого факта, по сути признанного теперь и зарубежной Церковью, воссоединившейся в 2007 году с московским Патриархатом. 70 лет советской власти не были «выпадением из истории» - это была бессознательная попытка удержания («подмораживания») России от того антихристианского духовного распада, которым характеризовалось состояние цивилизации Запада после первой мировой войны.
6. Новое усилие на пути противодействия мировой инволюции (демонического конца истории) Россия сделала в период Второй мировой войны. Начавшись как террористическая ленинско-троцкистская «Совдепия», Советский Союз (к изумлению самого Троцкого и возглавляемого им «четвертого интернационала»), унаследовав энергетику тысячелетней православной традиции, одержал в середине ХХ века году победу над самой страшной инфернальной силой, когда-либо надвигавшейся на Русь (и весь мир) в истории. Вопреки большевистскому фетишу мировой революции, (вот где Промысл Божий!), Сталину удалось построить вписанную в ментальное пространство России «самодержавную республику» (термин К.Д.Кавелина), и тем самым вытянуть её из ямы, в которую её загнали в феврале 1917 года взбунтовавшиеся либералы. При осмыслении советской истории 30-х - 50-х годов ХХ столетия следует решительно отвергнуть как тупой сталинизм в стиле «культа личности», так и патологический антисталинизм в кругозоре кухонного диссидентства. Сталин не был убийцей русского народа, как не был и его спасителем, но он приложил свою тяжелую восточную руку и к тому и к другому. К сожалению, энергетика Победы 1945 года была постепенно растрачена в утопических попытках «обогнать Америку по американским правилам». Финалом этого процесса оказалась «перестройка» (точнее - вторая буржуазная революция) конца 1980-х годов.
7. В настоящее время (2015 год) можно констатировать фактическое завершение христианской истории на постмодернистском Западе. Сегодня на пространстве Евроатлантики осуществляется не ценностное приращение бытия, а его технологическая эксплуатация. Технический прогресс Запада происходит по инерции, моделируя компьютерными средствами глобальный масштаб греха как нормы жизни. Идеология постхристианского мира быстро, хотя и внешне незаметно, переходит в антихристианскую, тиражируемую под разными именами деятелями антицеркви. Вопреки всей самодовольной прозе подобного «царства теней», в истоке его лежит утопия - социальная и технологическая утопия гуманизма, вплоть до «американской мечты» о просперити с белозубой улыбкой, отграничивающей ее владельца от всего низшего - варварского, от всего внешнего - чужого, опасного, но и от всего высшего - богоносного, таинственного. Это утопия мира без страдания, без греха и Воскресения. В сущности, это насмешка над творением Божиим, и самое печальное состоит в том, что этот смех уже прозвучал.
Что касается России, то на основе вышесказанного позволительно заключить, что Русь-Россия во всех своих исторических формах (включая советскую и даже постсоветскую), так или иначе, с большим или меньшим успехом, исполняла роль Удерживающего (2 Фессал. 2,7) в нисходящем движении истории, предсказанном в Писании. Можно предположить, что назначение Святой Руси и состоит в замедлении этого стремления мирового социокультурного «человейника» вниз, ко всё более темным (вплоть до инфернальных) уровням тварного существования. Особенно это заметно в начале ХХI века, когда православный Русский Мир фактически стал цивилизационной оппозицией Западу. Последовательная либеральная жизненная практика («евросодом») есть плод уже остывшей или остывающей цивилизации, где предельные религиозные (смысложизненные) вопросы давно «разрешены» и отданы на откуп частному мнению, а незыблемой почвой общественного согласия «о главном» является необсуждаемая заинтересованность любых партий, классов и «меньшинств» в сытой и удобной жизни. Такого «бога» зовут ОКЕЙ, и это есть подлинно антихристианский «бог».
В современных условиях, нравится это кому-либо или нет, олицетворением русской политики начала ХХI века является президент Путин. Его внутренняя политика неясна и часто противоречива, однако после событий в Крыму и Новороссии 2014 года не остается сомнений в самостоятельной державной направленности его курса. По всем основным геополитическим и экономическим параметрам он переориентирует страну с Запада на Восток. Верховной власти необходимо национализировать стратегические ресурсы и ограничить влияние либералов-западников в идеологии и культуре. Тогда откроется путь к народной монархии и православному социализму, а это именно то, что нужно стране. Другого пути у России просто нет - во-первых, потому, что капиталократия (тотальность финансовых отношений между людьми) неприемлема для православного сознания и государственности, и разрывает их на части; во-вторых, потому, что капитал идет туда, где ему выгодно, а реальное производство в России не выгодно в силу высокой себестоимости продукта. Я думаю, у России найдутся на это силы - это доказал опыт русских людей в Крыму и Новороссии, с оружием в руках вставших против попытки нарушить их русскую судьбу.
Нельзя не сказать несколько слов об Украине. Проблема Украины (как и Белоруссии, кстати, которая становится всё больше похожа на Украину) - это проблема религиозного и цивилизационного выбора, рядящаяся в национальные одежды. Нет такой нации - «укры». «Украми» хотят быть те, которые не хотят быть христианами. Православные христиане не стунт кричать «Украина це Европа», которая на глазах становится евросодомом. По существу, это либеральный - в том числе западническо-либеральный, национал-либеральный и фашистско-либеральный) мировоззренческий проект, противопоставленный православной России, фигурирующей там под кличкой «варварской московии» и «колорадов». Над этим 20 лет работал весь пропагандистский, информационный и образовательный аппарат «незалежной», от детского сада до университета. Точно такой же была бы Россия, если бы у нас победила «болотная революция» 2011-12 годов (так сказать, наша внутренняя Украина, разве что национализма было бы поменьше). Не случайно наши отечественные либералы и часть националистов мечтают о московском евромайдане. Бороться с этим означает бороться прежде всего за выбор православной Руси в самих себе, в нашем реальном творческом, научном, педагогическом деле и в реальном окружении.
По ходу мирового времени возрастает напряженность антиномии добро/зло. Физических сроков и конкретных завершительных форм внутриисторического апокалипсиса людям знать не дано, но, по-видимому, основные события метафизического плана развернутся в наступившем ХХI столетии. В определенном смысле конец света уже наступил, только не все это заметили. В таком плане последняя жертва России Богу может заключаться в том, чтобы своим онтологическим неблагополучием отвергнуть тотальное приспособление к греху как норме личной и общественной жизни в утерявшем вертикальное измерение мире. Это способна делать - и уже делает - Небесная Россия, тот самый «русский остаток», который на самом деле является её ядром, который существовал и существует независимо от политических режимов, и который принимает на себя все грехи своих предков и современников. Для такой России конец света (конец духовной истории) может приобрести положительный смысл в христианском значении этого слова.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор
