Эзоповский язык в русской литературе не самоцель, а стремление сказать то, что говорить открытым текстом или «не художественно», или опасно.
Тяга к Эзопу нарастала в те периоды нашей истории, когда свобода слова оказывалась под цензурным запретом, когда демократия ( власть народа) загонялась в глубокое подполье. Эзоповский язык, вольно или невольно, обогатил русскую литературу. Спасибо ему за «тень слова». Но надо всегда помнить об удивительной многозначности русского слова и о том, что многие русские пословицы и поговорки, по своему обобщению духовного опыта народа, гениальны. Чтобы не быть голословным, приведу примеры: «Дураку воля, что умному доля: сам себя губит!», «На дурака вся надежда, а дурак-то и поумнел!» и т. д. Есть в них подтекст и второй план.
Владимир Крупин в своей повести в письмах «Сороковой день» щедро пользуется закромами народной мудрости. И если мы что-то не в состоянии понять в этом произведении, то это наша беда. Многие из нас плохо знают могучий великорусский язык, а тем более, пословицы и поговорки.
Прежде всего «Сороковой день» тяготеет к жанрам Древней Руси, повестям и побывальщинам. Крупин не случайно вспоминает в одном из писем Александра Радищева: «он критики-то с избытком написал, а подкрасить забыл».
В другом месте Владимир Крупин пишет: «Всё срываюсь на очерк». Таким образом автор даёт нам понять, что «Сороковой день» не совсем художественное произведение, а реалистическое повествование. Рассмотрение «Сорокового дня», как повести, дало возможность недоброжелателям писателя признать её «несостоятельной» в художественном отношении. Они забыли о том, что кроме художественной правды, есть и художественная ложь. Художественная правда формировала и формирует русскую литературу. Художественная ложь - не бескорыстна. «Для пишущего правда должна быть целью», - утверждает Крупин.
Письма написаны исконным русским языком. Их хорошо поняли угодники от литературы, унаследовавшие повадки «охранителей» власти. Обсуждение творчества Владимира Крупина на страницах «Литературной газеты» больше похоже на осуждение литераторами «Сорокового дня». Их антиподы упрекнули писателя в «раскаяньи». Одиннадцатая книжка журнала «Наш современник» разошлась по стране. Крупин свой гражданский долг исполнил.
Беспокоит другое. Суть писем поняли немногие. Общественного резонанса не получилось. Если и была «молва», то больше «кухонная», похожая на сплетню. Мы к этому привыкли. Так уютнее. Больше всего огорчает то, что многие подписчики журнала «Сорокового дня» не заметили вовсе. Разуверились соотечественники в писательском слове. Потеряло оно былую привлекательность. Обтрепалось от потребительского отношения к нему. Поизносилось в громких фразах и лозунгах. Но слово правды, сказанное писателем своему народу, не может быть «без вести пропавшим!»
Сегодня человек всё чаще тянется к детективу. Это проявление лености ума или уход в иллюзии. Книга всё более и более становится не духовной, а материальной ценностью. Здесь уместно привести слова Адама Мицкевича из статьи, посвящённой Пушкину: «В России... талант не стал ещё товаром». Но статья написана в 1837 году. Позволю себе заметить, что произведения литературы нашего времени, написанные в разрез с этими словами, никакого отношения к литературе не имеют.
Что касается оценки произведений современной литературы, то чаще всего это делается школьными мерками. Достаёт ума искать «образ Лариной» или «образ Плюшкина» и т. д. Образ Печорина остаётся в стороне. Несмотря на то, что он в современной жизни присутствует и является одним из героев нашего времени. «Луч света в тёмном царстве» давно искать перестали. Потому что «царство» наше - не тёмное. Потому и ведут литературные графоманы на страницах периодической печати дискуссии о «положительном герое».
А дело обстоит гораздо проще. Положительного героя не надо искать с литературным фонариком. Он живёт среди нас. Честно делает своё, нужное народу дело. Недоедает и недосыпает. Способствует духовной и материальной жизни Отечества. Утверждает смысл человеческой жизни. Не даёт нам духовно оглохнуть. Обувает и одевает. Кормит и поит.
«Не подлежит спору, - писал в 1865 году Константин Аксаков, - что правительство существует для народа, а не народ для правительства... при потере взаимной искренности и доверенности всё обняла ложь... Все лгут друг другу, видят это, продолжают лгать, и неизвестно, до чего дойдут... Такая система, пагубно действует на ум, на дарования, на все нравственные силы, на нравственное достоинство человека, порождает внутреннее недоумение и уныние... Лишённый нравственных сил, человек становится бездушен и, с инстинктивной хитростью, где может, грабит, ворует, плутует...»
Главную идейную нагрузку в письмах Крупина несёт заглавие. Суть его звучит в диалоге: «В магазине в эти дни не было ничего. Видел я, как мужик просил очень настойчиво: «Сороковой день, понимаешь!» А вот ответ: «Тут каждый день у кого-нибудь сороковой день!» Правда, в одном из писем упоминается: «вот и мой сороковой день здесь (в деревне)». Но это - от Эзопа.
Сороковой день - поминки по усопшим. И если мы, как народ, ещё живы, то нравственность наша - на отходе...
«Несмотря на засилье кино и телевидения, вера в чудеса не истреблена». Не может народ оглохнуть вовсе. Социальное чутьё окончательно не притупилось. Оно расслоилось на потребительское и мученическое. Но доброта русской души неодолима.
«Нет, не осуждена на бесславное разрушение страна, - писал Александр Куприн, - которая вынесла на своих плечах более того, что отмерено судьбою всем другим народам, вынесла татарское иго... крепостное бесправие... ужасы и тягость непрерывных войн; вынесла это непосильное бремя и всё-таки под налётом рабства сохранила живучесть, упорство и доброту души».
Поцитируем Владимира Крупина из повести «Сороковой день»: «Ложь стала моей нормой», «...пока что-то нужно, мы хорошие, а нет - бросили», «пишу последнее время, как нынче строят - блоками, готовыми фразами, а ведь слышу прекрасный язык, то есть потерял способность быть естественным», «не напечатают», «жизнь идёт поперёк, вы пишите вдоль, это обо мне», «...дети своё место знают. На шее сидят», «...можно быть честным и порядочным в беспорядочном мире или нельзя?», «...всё у меня было: и родина, и язык, и любовь...», «...смерть - глупой уверенности переделать мир...».
Задав нам вопрос «что перевесит... бригада писателей или одна модная певица?», лирический герой услышал бы в ответ не много голосов в пользу «бригады писателей». Крупин задаёт много вопросов себе, но всё-таки больше нам: «Неужели под душой так же падаешь, как под ношею?»
Есть у Владимира Крупина и горькие мысли о пьянстве, которое принимает масштабы национального бедствия. Отец лирического героя по сути своей добрый работящий человек, занимающийся делом, к которому душа не лежит. Водка отравила его жизнь. Понимая это, он говорит: «Играю узника». Это наводит на горькие мысли. Какими будут наши дети? Доктрины советской власти продолжают удаляться от жизни. Лозунг - «Нынешнее поколение советских людей будут жить при коммунизме!», - свидетельствует о политическом хулиганстве.
В самые трагические моменты нашей истории нас спасала Божья милость и правда. Народ в такие моменты напрягал все свои духовные и физические силы и мы побеждали.
«Вспомните и нашу многострадальную литературу, - писал Александр Куприн, - этот термометр угнетённого общественного самосознания. Она задыхалась, принуждённая к молчанию. Надолго совсем замолкала, временно жалко мелела, но никогда и никто не мог поставить её на колени и приказать говорить холопским языком».
Повесть Владимира Крупина «Сороковой день» оказалась пророческой.
P. S. Прочитав повесть, я был удивлён и обрадован подвигом писателя. В то время (1981 год) публиковать её было очень и очень опасно.
1982 - 2002 гг.
