О каждом человеке можно написать по-разному. Можно составить официальную биографию, можно поделиться воспоминаниями, а можно описать свои впечатления. Выражаясь официальным языком, архимандрит Трифон (Кревский) оставил заметный след в истории Русской Православной Церкви. Но я познакомился и служил с ним, когда он уже был, грубо говоря, чудаковатым стариком. И никто не мог понять: то ли он юродствует, то ли действительно впал в детство. Думаю, известные наши Христа ради юродивые не играли какую-то роль, не притворялись безумцами, а ради Христа становились такими безумцами для мира сего. Наверно, о. Трифон ‑ секретарь двух патриархов, образованнейший человек ‑ не подозревал, что свой путь ему придется закончить в маленьком храме в Конькове, которое он в шутку переименовал в Пеньково.
Путь этого человека был удивителен. Родился он близ Почаева в самое тяжелое для Церкви время. Говоря сухим языком статистики: архимандрит Трифон (в миру Родион Константинович Кревский) родился 3 июня 1928 года в селе Бояне Торчинского района Волынской области в благочестивой семье псаломщика и учителя духовного училища. В 1945 году, после окончания школы, он поступил в Волынскую Духовную семинарию, по окончании которой был рукоположен в сан диакона, а позднее в сан иерея. Но рукоположен он был в 20 лет, а в 1951 году его постигло страшное испытание: почила его молодая супруга. И трудно его было оставаться на родине. Он поступил в Московскую Духовную академию, затем стал помощником патриарха. Со многими замечательными людьми приходилось ему общаться, многое довелось узнать, но мне навсегда заполнились всего две истории, связанные с патриархом Алексием (Симанским). Первая касалась святого праведного Иоанна Кронштадтского. Из его жития известен не поддающийся пониманию случай воскрешения погибшего плода в утробе женщины. Но строгий стиль жития не может осветить всех сопутствующих моментов. Немаловажным является то, что это чудо было совершенно в доме, где жила семья Симанских, и будущий патриарх сам был тому свидетелем.
Один интересный факт о. Трифон, вероятно, узнал со слов самого Патриарха, хотя и сам мог быть участником этого события.
По случаю полёта первого человека в космос главный кощунник страны устроил приём в Кремле и, кроме всех прочих, пригласил туда и патриарха Алексия. Патриарх отказаться не мог, хотя понимал, что подобное мероприятие ничего хорошего для Православной Церкви не предполагает. Так и случилось: «освободитель» русского народа нёс в своём выступлении бред на атеистические темы. Как говорил о. Трифон, яростнее других аплодировал этим «научным» излияниям Михаил Суслов. Патриарху, опять же, по словам архимандрита, была предоставлена возможность каким-то образом ответить на возражения, вероятно, это должно было происходить в кулуарах. Патриарх, человек тонкий и деликатный, стал расспрашивать Гагарина о его состоянии во время полёта. Тот, конечно, описывал состояние невесомости, патриарх же заметил, что, когда тело, подчиняясь законом физики, грубо говоря, болталось между полом и потолком, не различая одно от другого, душа, не подчиняющаяся никаким материальным законам, оставалась на месте. Но эта тонкая защита патриарха от обнаглевшего материализма была прервана неожиданным простым доказательством несостоятельности атеистической пропаганды в России. Некая женщина подошла к патриарху и взяла у него благословение. Сейчас в этом не нашли бы ничего удивительного. Ныне кремлёвские стены привыкли и к православным архиереям, и к раввинам, и к муфтиям. А тогда это прозвучало громом среди ясного неба. Кто такая? Кто её сюда допустил? Оказалось, что её, при всём желании, не допустить было невозможно. Потому что она пришла сюда на праздник своего сына. Это была мать Юрия Гагарина. Так простая женщина объяснила всё коммунистическим вождям гораздо яснее и доходчивее, чем сам православный патриарх.
Вот такие истории рассказывал о. Трифон, когда был в настроении. Многим хотелось все время задать вопрос, почему архимандрит не стал епископом. Ведь скольких он «провожал» на службе во епископы, а сам так туда и не попал. С его постригом, кстати, была связана своя, особенная история. Однажды о. Трифону, тогда просто вдовому священнику Родиону, приснился сон. Подходит он к раке преподобного Сергия, наклоняется, чтобы приложиться, и в это время преподобный поднимает руку и вырывает у него клок волос. Батюшка проснулся в недоумении: что могло бы это значить, и тут вызывает его Святейший Патриарх и буквально заставляет принять постриг. Дело в том, что в Русской Православной Церкви вдовые священники находятся как бы в неопределённом положении. Вроде бы ничего они плохого не совершили, просто лишились по естественным причинам матушек, но существует правило Стоглавого Собора, воспрещающее пребывать священникам в таком положении. По мнению отцов Собора, лишившись спутницы жизни, священник должен был обязательно принять монашество. Ныне вдовых священников, разумеется, не преследуют за их невольное семейное положение, но и правила никто не отменял. Так о. Родион принял постриг.
О. Трифон немало скитался после того, как покинул службу у патриарха Пимена: был на Украине сразу после отделения ее от России. Опять же, по рассказам, там он едва не закончил свою жизнь мученически от рук униатов, затем долгое время служил на Болгарском подворье в Москве. Преподавал в Воскресной школе при Богоявленском соборе, где тоже оставил о себе добрую память. В течение долгого времени отвечал за мироварение. Но затем о. Трифона стали подстерегать беды. То попал в автокатастрофу, выжил, но навсегда остался хромым, затем неизвестный напал на него, ударив его сзади в затылок. И даже служа у нас в Конькове, поскользнулся на горке и сломал руку.
В центре - о.Трифон
Но он стойко переносил эти напасти и всегда был весел, шутил и не унывал. Однажды я купил книгу архиепископа Василия (Кривошеина) и, раскрыв ее, первым делом увидел на фотографии о. Трифона. Когда я принес эту книгу, он не мог сдержать своих чувств. Видимо, память об общении со владкой Василием была для него особенного дорога. Когда я спрашивал его, не пишет ли он воспоминаний, он всегда говорил: «Пишу, пишу...» Многое мог бы нам поведать о. Трифон о церковной жизни тех лет. Помню, что Прокомидия и панихида у него напоминали более учебник истории, чем службу рядового приходского священника. Кроме наших Патриархов можно было услышать имена, к примеру, Вселенских патриархов Афинагора и Димитрия и многих других архипастырей Востока. Но, по всей вероятности, он не сдержал своего слова: так и не появились воспоминания в печати архимандрита Трифона (Кревского). Но главное ли для церковного человека воспоминания, пусть даже очень важные для истории? Гораздо важнее память о Боге. А она была у о. Трифона всю его жизнь ‑ вплоть до кончины 3 января 2003 года. Вечная ему память.
Слева направо: о. Трифон (слева) с настоятелем храма Живоначальной Троицы в Конькове протоиереем Георгием Красноложкиным (+2013), иереем Иоанном Чураковым и будущим игуменом Дамианом (Залетовым)
