Национальная безопасность, проблемами которой занимается наш институт, во многом зависит от демографической устойчивости. Как известно, базовым и, к счастью, безальтернативным условием демографической стабильности является традиционная моногамная семья, обеспечивающая замещение поколений и сохранение нации. К сожалению, в настоящее время институт семьи в России находится в кризисном состоянии, одним из последствий которого является многолетняя депопуляция: уже два десятилетия подряд в России наблюдается естественная убыль населения.
На фоне регулярного обсуждения демографического кризиса в России, нередко тиражируется утверждение о том, что демографическая проблема якобы не распространяется на кавказские регионы. Действительно, долгое время популяционные процессы на Кавказе отличались иным демографическим вектором - население неуклонно росло. Однако, мало кто из неспециалистов знает о кардинальных демографических переменах, охвативших регион в последнее время.
Компетентные рассуждения о состоянии семейной подсистемы общества, ответственной за демографическую безопасность, подразумевают конкретные демографические критерии. В их числе находятся такие индикаторы как динамика численности населения, показатели рождаемости, уровень разводов, распространение внебрачных сожительств, уровень абортов, доля рождений вне официального брака и т. д. Пожалуй, наиболее информативно состояние института семьи отражают изменение численности населения и число детей, рожденных в среднем одной женщиной.
График 1. Изменение численности населения в некоторых регионах Северного Кавказа 1959-2013 гг. (тыс. человек)[1]
Как видно из графика 1, в четырех из шести представленных на нем регионов в разные годы последнего десятилетия наблюдалась отрицательная демографическая динамика. Иными словами в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Осетии в 2000-е годы наблюдалось сокращение численности населения. Кроме того, заметим, в порядке уточнения, что рост численности населения в Ставропольском крае является популяционым артефактом, так как положительный демографический итог в данном субъекте РФ обеспечивается исключительно за счет миграции.
Между тем, по демографическим прогнозам Росстата, уже в среднесрочной перспективе указанные регионы столкнутся с еще более удручающими демографическими переменами. Так, по среднему варианту прогноза (График 2), ожидается, что уже к 2031 г. депопуляционные тенденции охватят Дагестан и Ставропольский край, а в остальных приведенных регионах масштабы депопуляции существенно усилятся. Единственным необъяснимым исключением из общей тенденции, вытекающей из прогноза, является демографический сценарий по Адыгее, где почему-то ожидается ощутимый рост населения. На фоне стремительного демографического угасания в сопредельных регионах, характеризующихся более высокой рождаемостью, подобный оптимизм в отношении Адыгеи лишен научного обоснования.
График 2. Изменение численности населения в некоторых регионах Северного Кавказа по среднему варианту прогноза
2013-2031 гг. (тыс. человек)
Источник: Федеральная служба государственной статистики
График 3. Изменение численности населения в некоторых регионах Северного Кавказа по низкому варианту прогноза
2013 - 2031 гг. (тыс. человек)
Источник: Федеральная служба государственной статистики
Впрочем, более реалистичным по своим демографическим перспективам, на наш взгляд, является низкий вариант рассматриваемого прогноза (График 3). Контуры демографического будущего в этом случае приобретают весьма драматические, но при этом более правдоподобные очертания. Однако, и в этом прогнозном сценарии существуют сомнительные цифры. Если в среднем варианте прогноза возникают вопросы по оптимистическим оценкам в отношении Адыгеи, то в низком варианте аналогичные сомнения возникают по поводу Дагестана, по которому авторы прогноза надеются на устойчивый рост численности населения вплоть до 2031 г. Спорность данного утверждения, с одной стороны, в том, что в низком варианте прогноза, как правило, рассматривается наиболее пессимистический сценарий развития событий, с другой стороны - оптимистические ожидания диссонируют со средним (более оптимистическим) вариантом прогноза и хронологией демографического развития республики.
Следующим аспектом, который целесообразно рассмотреть в данном контексте, является репродуктивное поведение. Важными индикаторами при его изучении выступают коэффициенты рождаемости, из которых наиболее точно репродуктивную активность населения описывает коэффициент итоговой (когортной) рождаемости. Именно этот показатель демонстрирует среднее число детей у женщин конкретного поколения к концу их детородного возраста (Таблица 1) и именно он нивелирует миф «о демографическом благополучии» кавказских народов.
Таблица 1. Изменение коэффициента итоговой рождаемости у некоторых народов, проживающих на Северном Кавказе и в Закавказье[2]
|
|
1932 и ранее |
1938-1942 |
1948-1952 |
1958-1962 |
|
Аварцы |
3,8 |
4,0 |
3,6 |
2,9 |
|
Адыгейцы |
3,1 |
2,6 |
2,25 |
2,0 |
|
Азербайджанцы |
3,97 |
3,4 |
2,8 |
2,4 |
|
Армяне |
2,6 |
2,3 |
2,16 |
2,14 |
|
Балкарцы |
3,9 |
3,3 |
2,5 |
2,13 |
|
Даргинцы |
4,1 |
4,5 |
3,9 |
2,9 |
|
Ингуши |
5,0 |
5,2 |
4,4 |
3,6 |
|
Кабардинцы |
3,4 |
2,9 |
2,6 |
2,4 |
|
Карачаевцы |
3,9 |
3,3 |
2,8 |
2,3 |
|
Лезгины |
4,6 |
4,3 |
3,4 |
2,7 |
|
Осетины |
2,7 |
2,3 |
2,2 |
2,0 |
|
Русские |
2,1 |
1,8 |
1,8 |
1,75 |
|
Черкесы |
3,4 |
3,1 |
2,4 |
2,1 |
|
Чеченцы |
4,6 |
4,2 |
3,9 |
3,1 |
Согласно данным, представленным в Таблице 1, доминирующая многодетность (5 и более детей) на Кавказе уже давно уступила место среднедетным (3-4 детей) и, в большей степени, малодетным (1 - 2 детей) с подавляющим выбором в пользу двухдетности репродуктивным предпочтениям. Этот факт отнюдь не отрицает присутствия значительной доли многодетных семей в рассматриваемых регионах, но, вместе с тем, подчеркивает свершившийся демографический сдвиг - исторически беспрецедентное падение рождаемости в мирное время.
Аналогичный взгляд на демографические события, протекающие на Кавказе, формируют нынешние значения суммарного коэффициента рождаемости[3] (График 4).
График 4. Сопоставление суммарного коэффициента рождаемости в регионах Северного Кавказа и Закавказья с уровнем воспроизводства населения, 2011, 2013 г.[4]
Источники: Демографический ежегодник России, 2012. URL:
CIA. The World Factbook. URL: https://gradesfixer.com/blog/the-world-factbook-geos/
Лишь в двух(!) из одиннадцати регионов Северного Кавказа и Закавказья наблюдается уровень рождаемости, находящийся выше порога демографического воспроизводства. Но даже у сегодняшних демографических лидеров (чеченцев и ингушей) за несколько последних десятилетий рождаемость упала в 1,5 и в 1,4 раза, соответственно.
Исходя из вышесказанного, этно-региональную специфику демографического развития Кавказа можно условно классифицировать следующим образом:
I группа этносов отражает переход от среднедетности к малодетности. К данной группе справедливо отнести адыгейцев, азербайджанцев, армян, балкарцев, кабардинцев, карачаевцев, осетин, черкесов и т. д.
II группа этносов включает население регионов, в которых произошел переход от преобладания норм многодетности к доминированию норм среднедетности и малодетности (с преобладанием двухдетности). К этой группе относятся аварцы, даргинцы, лезгины, ингуши, чеченцы и т. д.
В завершение хотелось бы сделать акцент на двух принципиальных аспектах: общности демографических вызовов для всех без исключения народов, проживающих на постсоветском пространстве, и духовно-нравственной детерминации семейно-демографических процессов. О первом уже было сказано, а второе обстоятельство я хотел бы проиллюстрировать интересной фактологией из новейшей демографической истории Грузии.
В 2007 г. Святейший Патриарх Грузии Илия II обратился с призывом к грузинской нации о необходимости преодоления тяжелого демографического кризиса. Выразив критическое отношение к депопуляции грузинского населения, предстоятель Грузинской Православной Церкви пообещал лично крестить каждого третьего и последующего грузинского ребенка. Такой духовный стимул, по мнению грузинских демографов, оказался весьма эффективным. Уже по итогам 2009 г. абсолютное число рождений в Грузии выросло более чем на 22% (Источник: National Statistics Office of Georgia).
По мнению грузинских демографов А. В. Сулаберидзе и В. З. Шуштакашвили, инициатива грузинского патриарха «резко подняла общий коэффициент рождаемости и она для фактического населения составила в среднем 16,8‰ (официальная 14,0‰). Суммарный коэффициент рождаемости для фактического населения поднялся до уровня расширенного воспроизводства от 2,03 до 2,32 ребенка (официально -
1,66-1,86). Это беспрецедентный случай не только для посткоммунистических, но и для демографически развитых стран».[5]
Можно, конечно, дискутировать о том, в какой степени на рост рождаемости в Грузии в указанный период повлиял непосредственно духовно-нравственный фактор, а в какой - демографический итог был обусловлен относительно благоприятной возрастной структурой, однако колоссальное воздействие религиозной мотивации не подлежит сомнению.
При всей важности материальной составляющей семейно-демографической политики в России и за ее пределами, крайне важно понимать, что репродуктивное поведение иррационально по своей природе. Интенсивность деторождения определяется, скорее, ценностной базой конкретного общества, нежели уровнем материального благополучия.
[1] По данным текущей демографической статистики и переписей населения.
[2] Архангельский В. Н. Факторы рождаемости - М.: ТЕИС, 2006. С. 121 - 122.
[3] Суммарный коэффициент рождаемости демонстрирует среднее число детей, рожденное одной женщиной условного поколения в течение ее репродуктивного периода, при допущении о неизменности во время всего репродуктивного периода данного поколения существующих уровней рождаемости в каждой возрастной группе женщин.
[4] Данные для Азербайджана, Армении и Грузии представлены за 2013 г.
[5] А. В. Сулаберидзе, В. З. Шуштакашвили. Особенности демографического перехода в Грузии. URL:
http://regconf.hse.ru/uploads/0c3d00a8d2f6034cf632347e853b02e3815e057e.doc
Впервые опубликовано на сайте РИСИ
