itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Портрет Льва Толстого

Оптинские воспоминания

0
1031
Время на чтение 14 минут

Я хорошо помню тот день. Молодая наглеющая весна уже припекала солнышком, от влажной земли исходил дурманящий аромат и весь воздух вокруг был наполнен радостью наступающего нового года жизни. Я вышел из кельи Амвросиевского домика, прошел по отмостке мимо белой, волнами оштукатуренной стены и маленького яблоневого сада, вышел через зеленую деревянную калиточку, ведущую к Предтеченскому храму, прошел несколько метров, поднялся по его чугунным ступенькам, открыл замок, потянул за ручку тяжело открывавшуюся красно-коричневую, покрытую толстыми кракелюрами дверь с новой, неразработанной, тяжелой пружиной и вошел в темноту тамбура. Несколько ступенек и передо мной открылся главный зал недавно разоренного музея «Великих писателей, посещавших Оптину пустынь». В бывшем музее было по-музейному тихо. Он спал сном дряхлого старца, временами с любопытством наблюдающего свое новое преображение. Это была новая весна старого храма, его сто шестьдесят пятая весна. После долгих десятков лет страшной зимы, запустения и забвения. Казалось, что я ощущал радость его стен, долгие годы не слышавших церковных песнопений и шопотных молитв.

Мне нужно было что-то сделать в храме, но прежде необходимо было исполнить то, о чем я мечтал давно. Очень давно. Тогда, когда впервые увидел Предтеченский храм. Я знал, что рано или поздно сделаю это. И вот наконец моя мечта сбылась. Путь к ней был открыт.

* * *

На рубеже 80-90 годов я жил в Оптиной. Подумывал о принятии монашества, но не нашел в себе сил отказаться от активной жизненной позиции ради послушания и совершенствования умного делания. Я не был послушником и с натяжкой меня можно было назвать трудником - жил в монастыре в отдельной келье в то время, когда иеромонахи вынуждены были жить по шесть человек в комнате. Я искренне хотел постичь все премудрости монашеской жизни и старался ни в чем не уступать тем, кто уже вступил на тяжкое поприще. После передачи монастырю Иоанно-Предтеченского скита, волею Небес и духовного собора, я был переведен в скит и поселился в Амвросиевском домике. К тому моменту несколько комнат уже было хорошо отреставрировано, но все оставшиеся помещения представляли собой обычный деревенский хлев, пропитанный запахом печки, кур, обыкновенной деревенской грязи и чего-то липкого и кисловатого, что трудно идентифицировать. В комнатке старца Амвросия был обустроен простенький музей. Собственно это громкое название совсем не подходит к пустым стенам, одинокой лавке и рукодельному аналою перед дешевенькой иконкой, висевшей в красном углу. Никаких старинных вещей там тогда не было, равно как и массивной печки. В келье напротив поселился о. Илий, ставший сейчас всероссийско-известным старцем. Рядом с ним, через стенку жил иеромонах Александр, тихий и неприметный человек, который особенно ни с кем не общался и жил своей закрытой от посторонних глаз монашеской жизнью. Напротив о. Александра, через стенку от кельи старца Амвросия, находилась наша трапезная. Все эти комнатки были крайне малы, летом в них было душновато, а зимой холодно. После постройки печи стало много легче, но печь сдалась не сразу и пережила несколько капитальных перестроек - копоть, гарь и, сопровождаемая перестройкой печи, грязь долго отравляли нашу жизнь. Если выйти из основного здания домика в сторону монастыря и спуститься на две маленькие ступенечки, то попадаешь в крошечную залу, размером в несколько метров, имевшую по двери в каждой из четырех стен. Одна дверь выводит наружу, дверь прямо вела на нашу холостяцкую кухоньку, а дверь вправо в коридорчик, по которому старцы Амвросий, Иосиф и Нектарий переходили в так называемую хибарку - небольшую пристройку для приема гостей в плохую погоду. Как раз в самой хибарке и наблюдалась полная разруха, о которой я рассказывал выше. Но тем не менее там поселилось несколько скитян, не страдавших от нечеловеческой грязи и запаха. Мне выделили комнатку в самом начале этого коридора, как раз между проходом в хибарку и основной частью домика. В комнатуське было красивое окошко размером не более полуметра высотой и две двери - одна к хибарке, вторая - в домик. Чтобы хоть как-то обустроить жилье я забил фанерой дверь в хибарку и поставил на этом месте сколоченную из досок кровать. Металическую кровать можно было выписать со склада, но тогда у некоторых монастырских жителей бытовало убеждение, что спать надо непременно на досках, слегка прикрыв их тоненьким матрасом. Мы сами мастерили для себя кровати, исходя из возможностей келий и предпочтений по высоте. В моей смогла поместиться полуметровая по ширине невысокая кровать. Рядом с ней под оконцем стояла обыкновенная коричневая советская тумбочка от какого-то письменного стола и самодельный аналой с полочками для книг и фанерными дверцами. Такие аналои так же мастерили сами. Благо доступ в мастерские и к станкам был открыт для всех, а доски по советской традиции никто не считал за ценность. Кроме кровати, тумбочки и аналоя в комнату влез небольшой столик и один стул. Больше места не было. На стенку я повесил купленную в Козельске в армейском магазине трехъярусную полку для книг и простенькую вешалку на три рожка. Сказать, что мое жилище было убого может только тот, кто не видел кельи в хибарке, но для меня эта комнатка до сих пор дороже всех дворцов на свете. Даже если бы мне подарили Букингемский дворец, то и в нем я бы с грустью вспоминал свою келейку и приставал с просьбами обменять дворец на то недоразумение.

Да и вообще это было самое прекрасное время в моей жизни. Нельзя сказать, что я только назад смотрю, но трудно сыскать человека, так живо и явственно ощущавшего свое счастье в том теперь уже далеком 1991 году.

Распорядок дня у нас был таков: в 1:45 ночи подъем, в 2:00 полунощница и утреня. Литургию мы служили один раз в неделю. Вычитывалось все, старались честно, без сокращений. В обыкновенные дни утреня заканчивалась в 7 утра, а постом в начале 10-го. Так каждый день. В дождь, когда особенно сильно клонит ко сну, в мае, когда песни соловьев слышны даже в храме, долгими зимними ночами, когда особенно начинает раздражать противное чувство, что тебя надолго заперли в мрачном подвале, когда холодно и мысли устремляются к теплой, наверняка не успевшей еще остыть постели. Каждый день. Каждый день. Каждый день. Самое трудное время было перед рассветом. Сон валил с ног с беспощадной жестокостью. Монотонные молитвы, полумрак храма, освещаемый лишь лампадками и небольшим количество свечей, маленькая группка молящихся, всегда одна и та же, с такими же проблемами на лицах. Мы не пускали никого на скитские службы. Это было запрещено нашим уставом. В храме было только пять-шесть жителей скита. Никаких мирян и монашествующих, дверь закрывалась на ключ изнутри и кто бы не стучал ее не открывали. Правда иногда мы сами допускали некоторых людей помолиться с нами, но это были люди с которыми хотелось разделить тихую радость молитвы и нашу тайну. Спустя год наместник монастыря решил устроить школу выживания для монастырских жителей и заставил один раз в неделю ходить в скитской храм на ночную службу всю братию. Кажется это было по вторникам. Это был кошмар для скитян - наш тайный мир был полностью разорен, монастырская братия воспринималась «левыми туристами», которые смотрелись так же нелепо, как обыкновенный обыватель впервые оказавшийся в храме и ничего не знающий о том месте, куда он попал. Полная потерянность, повышенная сонливость, когда уже на втором часу службы некоторые не могли выйти из состояния земного поклона, и полное непонимание за что им все это наказание. Я возненавидел вторники. Спустя месяц, пользуясь своим независимым положением я перестал ходить на монастырские «турпоходы» и проводил время за чтением в келье. Привычка не спать по ночам еще очень долго была для меня проблемой.

Прочие дни, без монастырских, были настоящим счастьем. Кто бы мог понять наши чувства и разделить ту радость, которую мы испытывали, когда в самом конце Утрени, уставшие, изможденные мы становились на колени и пели «Царице моя преблагая». Это был триумф воли, ослабленной физически, но сильной духом воли. Потом мы молча проходили вдоль стен храма, прикладываясь к особо почитаемым иконам и так же молча выходили на улицу. Боже мой, сколько радости испытываешь от встречи с солнышком, утренней прохладой, утренним пением птичек. Какое счастье видеть оптинские скитские домики и представлять их такими, какие они были сто лет назад - выкрашенные в разные неяркие цвета, обрамленными цветниками и фруктовыми деревьями. Представлять как весело бегут по скиту желтые песчаные дорожки, как деловито среди цветников жужжат пчелы и беззаботно порхают бабочки. Наслаждаться фантастической, сказочной, таинственной тишиной скита, внутрь которого с трудом пробиваются звуки внешнего мира. Ты стоишь на ступеньках храма несколько минут, любуешься этой тихой радостью и так же молча, не сговариваясь, непонятными внешним людям сигналами решаешь к кому идешь завтракать. Кто-то уходил в свою келью, а кто-то вдвоем, максимум втроем устраивал «банкет». Молча чистим картошку, молча жарим ее на алюминиевой, вечно пригорающей сковородке, открываем банку рыбных консервов, большими кусками нарезаем вкусный сельпошный хлеб и почти молча, стараясь не нарушить тишину утра, завтракаем. Говорили только о самом важном, как можно более кратко, всем хотелось не расплескать сосуд своей души, наполненный ночными молитвами.

Обычно трапеза продолжалась минут тридцать-сорок. Поблагодарив гостеприимного хозяина, гости расходились по кельям для небольшого отдыха. Спать уже не хотелось. Как правило я часок что-то читал, а потом отправлялся на работу. В деревенской жизни всегда есть множество дел: наколоть дрова, принести воды, убраться в домике. К этому времени уже просыпались и приходили туристы-паломники, их нужно было встретить, все рассказать и показать. Кроме того, в мои обязанности входил ремонт и обустройство Предтеченского храма. Все эти работы продолжались до пяти вечера с небольшим обеденным перерывом. Пищу мы сами готовили крайне редко. Обычно ее приносили из монастыря. Трапеза всегда была простая и крайне незатейливая: каши, картошка, какой-нибудь супчик. Обязательно за трапезой читались жития святых или творения какого-нибудь святого отца. Чтец вкушал вторым столом. В пять вечера, некоторое время в 16:30, начинали служить Вечерню. Заканчивалась она около семи вечера. Далее было личное время, который каждый употреблял по интересам. Летом и зимой ходили в лес или к лесному озеру. Весной и осенью, когда грязь не предоставляла никакой возможности для прогулок, расходились по кельям для чтения и какого-то рукоделья. Спустя несколько месяцев я так привык к скитскому пространству и покою, что даже представить не мог, как можно пойти в шумную, суетную Оптину, где толпы туристов, катками уничтожают взращенный в сердце цветничок в маленьком горшочке. Был период, когда я неделями не появлялся в монастыре и чувствовал от этого немыслимую радость бытия.

Иногда мне кажется, что за время, прожитое в Оптиной и более всего в оптинском скиту, я прочитал больше книг, чем за всю свою жизнь. Книги поглощались большими стопками, одна за другой. Я открыл для себя совершенно неизведанный мир святых отцов, прочитал множество зарубежной литературы, тайными тропами, подпольно ввозимых из Европы и США. Благодаря эмигрантским книгам познал адову глубину коммунизма, а дореволюционным - высоты духа аскетов, по новому открыл русскую классику. Я спал крайне мало: часа полтора-два перед Полунощницей и часок-другой в какое-нибудь время утром или в середине дня. Все остальное время, когда не было какой-нибудь работы я проводил с книжкой. Именно в такой обыкновенный, я бы даже сказал обыденный скитской день и приключилась эта история.

* * *

Я мечтал о том, чтобы забраться на чердак Предтеченского храма. Я был уверен, что там скрыта какая-то тайна и я ее обязательно найду. Я прекрасно осознавал, что храм несколько раз ремонтировали, один раз был капитальный ремонт крыши, но мечта в том и состоит, что ей не нужны доказательства, она не дружит с логикой и разумом, она только верит. Ночью, во время службы я твердо решил, что утром заберусь на чердак и все там переверну вверх дном ради какой-то важной находки.

Я помню даже свой первый шаг на крашенную «красно-коричневой краской для пола» скрипучую старинную ступеньку. Помню глухие звуки своих шагов, скрип двери ведущей на чердак, свои первые ощущения от встречи с чердаком. Боже, какое же разочарование ждало меня! Мощнейший запах голубиного помета ударил в нос и глаза в первую же секунду. Под раскаленной утренним солнцем крышей, на керамзитовом гравии, лежало и воняло тридцать три тонны голубиного помета. Глаза начало резать сразу. Даже многочисленные окна с выбитыми стеклами не могли исправить положение дел. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь оконца, воркование голубей и удушающе-отравляющий запах их помета - вот во что превратилась в миг моя тайна и романтический настрой. Находится в такой атмосфере было решительно невозможно. Да и что было делать на чердаке, после капремонта? Как говорил Шерлок Холмс: «уборка миссис Хадсон равносильна скалыванию иероглифов с египетских камней». Зажав нос платком, я все-таки сделал круг по чердаку и заглянул в несколько совершенно пустых фанерных ящиков. Керамзит и помет - вот и все, что можно было найти на вожделенном чердаке, с которым было связано столько волшебных мечтаний и даже несколько снов.

Но, как часто пишут в рассказах (всегда раздражала фраза «в последний миг, бросив взгляд на горку мусора, я обнаружил... что-то типа «бабушкино колье с бриллиантом»), я успел найти то, что искал. Под одной из пыльных керамзитных куч торчал уголок картонки. Я потянул за край и достал пожелтевший картонный прямоугольник высотой сантиметров 20. На нем карандашом было написано «1910». Я перевернул картонку. Передо мной была старинная фотография Льва Толстого в Ясной поляне. Взор его был покоен и мудр. Он сидел в кресле, забросив нога на ногу, в своем рабочем кабинете. На стене висела разрезанная на три фрагмента Сикстинская Мадонна. В нижнем углу отчетливо была видна овальная печать какого-то тульского фотографа, имя которого я не запомнил. Вне всякого сомнения я держал в руках подлинный снимок Льва Толстого, сделанный незадолго до его смерти. Вероятнее всего фотокарточку случайно выронили рабочие, эвакуировавшие месяц тому назад музейные пожитки. Любоваться находкой я решил дома и спешно ретировался из крайне недружественной для меня среды.

* * *

Я не люблю Толстого как писателя, мне не близка манера его изложения и нет ни одного любимого произведения. Я много читал его т. н. философских размышлений и мне они нравятся еще менее. То «евангелие», которое он написал ничего кроме слез и смеха вызвать не может. Дерзну назвать все его религиозное богоискательство бредом крайне горделивого человека. Никому не навязываю свою точку зрения, просто озвучиваю свое отношение к Толстому. Тогда я уже прочитал «Истоки душевной катастрофы Толстого» Михаила Концевича (кстати сказать, при более внимательном изучении выяснилось, что книга не очень хороша, крайне тенденциозна и содержит неимоверное количество неточностей) и множество критических статей, разбирающих ошибки Толстого. Одним словом, для меня все творчество и сама особа Льва Николаевича были малоинтересны. Я знал тогда все крайне непростые (мягко сказано) отношения Толстого и Церкви вообще и Оптиной в частности. Знал во многих подробностях о его визитах в Оптину и Шамордино, о поездке старца Варсонофия на станцию Остапово к умирающему графу.

Я сидел за своим столиком, смотрел на старинную фотографию, представлял, как Толстой входит в скит, проходит мимо моего окошка или через комнату, в которой я сижу, как встречается со старцем и долго беседует с ним. Как десятки людей с нетерпением ждут окончания этой беседы двух великих людей. Ждут не только для того, чтобы самим попасть на прием к старцу, но и узнать его мнение о Толстом. Все это было здесь, в этом самом месте, где я живу, в нескольких шагах от меня.

Я поставил фотографию на полку.

Логика моего поступка была такова: я знаю, что в старой Оптиной любили Льва Николаевича и переживали по поводу его смерти без покаяния. Знаю, что дочь Льва Николаевича Александра, отказалась от толстовских идей, основала благотворительную ферму для эмигрантов и всеми силами помогала людям, для того, чтобы замолить грехи отца. Может быть это неожиданное обретение портрета Толстого некий знак того, что Господь простил его, что старые оптинцы, незримо присутствовавшие в своих домиках его по прежнему любят и молят Господа о нем... Не знаю. Пусть стоит. Даже несмотря на мою нелюбовь к нему.

Домик был не единственной нашей связью с той ушедшей во тьму эпохой. Удивительно, но со старцем Амвросием, скончавшимся в 1891 году и со Львом Толстым, умершем в 1910-м у меня связывают всего два рукопожатия.

Незадолго до этой истории я познакомился с последней Шамординской монахиней матушкой Серафимой (Бобковой). Когда ей было около пяти лет отроду родители привели ее к старцу Амросию. Бедная девочка так разнервничалась и перепугалась, что от волнения написала на старца. О. Амвросий рассмеялся, обнял ребенка, поцеловал в лобик и сказал: «значит она доброй монахиней будет». Так и произошло. Став девушкой, она поступила в женский монастырь и, хотя жить в монастыре из-за революции и разорения обители ей не довелось, но стала настоящей монахиней, достойно пронесла свое служение все советские годы и испустила свое последнее дыхание в любимой Шаморде, хоть и разоренной, но воскресаемой. А будучи семнадцатилетней девицей, еще в Шамордино матушка Серафима общалась со Львом Николаевичем, жала ему руку. Спустя многие десятки лет к ее руке прикасался я. Вот так, всего два рукопожатия из позапрошлого века.

* * *

Прошло какое-то время. Я перестал обращать внимание на фото. Оно стало частью интерьера или как обои, которые в какой-то момент перестаешь видеть. И вот однажды, читая Евангелие, я вдруг поймал себя на мысли, что в тексте написана глупость. Я уже не помню это место из Нового Завета, но была совершенно очевидна нестыковка с другим рассказом у другого Евангелиста. Спустя какое-то время я стал замечать все больше и больше ошибок. В какой-то момент мне перехотелось исполнять келейное правило (тогда была Пятисотка), появилась тоска от всего происходящего, приходилось все чаще заставлять себя идти на ночную службу. Меня, конечно, взволновали процессы, происходившие в душе. Я понимал, что со мной творится что-то нехорошее, но понять причину происходящего и что нужно делать я не мог. Единственное, что я сделал, это отправился к о. Илию и попросил его сугубо помолиться обо мне, т. к. меня одолевают серьезные искушения. Дать совет о. Илий никакой не мог, как и я не мог объяснить ему причину своих страданий да и описать сами страдания. Но в силу молитвы о. Илия я верил ибо уже видел ее результаты.

Спустя день или два мой взор упал на фотографию Толстого. В нем естественно не было никаких перемен, но что-то резануло в его портрете. Мне почему-то он стал неприятен. Я взял его в руки, еще раз посмотрел на фото, на безумно разрезанную Сикстинскую Мадонну и сидящего на ее фоне графа, и решительно вставил снимок между книг.

Обыкновенные заботы отвлекли на какое-то время и только спустя неделю я заметил, что снова с удовольствием хожу на службу, наслаждаюсь мудростью и совершенством Евангелия, мир наполнился радостью и светом. Неужели это было из-за фотопортрета, задумался я.

У меня достаточно материалистический взгляд на мир. Я верю в то, что самое удивительное чудо, чудо всех чудес - это Человек. Верю в победу знаний и науки. Мы не все можем понять сейчас, но все можем исследовать и изучить. И то, что мы называем необычными явлениями природы или чудесами, являются обычными явлениями, природу которых мы пока не узнали. Возможно есть что-то, что мы вообще никогда не сможем узнать. В силу своего несовершенства или потому, что нам это не нужно. Я не увлечен рассказами про потусторонние миры, жизнь за гробом и бесовскими явлениями. Это вовсе не означает, что я не признаю существования злых и добрых духов, именуемых у нас бесами и ангелами, но я понимаю старца Варсонофия, который как-то записал в своем оптинском дневнике: «говорят, что некоторые особо духовные старцы по ночам видят у дальнего забора скита бесов. Якобы они там ходят в плотском обличии. Проверять не стал, верю на слово». Это не точная цитата, цитирую по памяти, но мое отношение точно такое же. Возможно есть, верю на слово.

Я все это пишу для того, чтобы любезный читатель не заподозрил во мне некую форму экзальтации, увлеченностью тонкими мирами. Конечно, в оптинском скиту, особенно когда пытаешься подвизаться по-настоящему все чувства сильно обостряются, но я не настолько был хорош, чтобы сподобиться видений злых духов. Так же не берусь судить об описанном выше странном явлении, которое произошло со мной, но я связал свое временное богоотсупничество с портретом графа Толстого. Может быть я не прав и никакой связи в них нет, но так связалось в моей голове.

Спустя какое-то время я решил поделится своими размышлениями на сей счет с одной опытной игуменьей. Мы дружили и, как мне казалось, хорошо понимали друг друга. Ее заключение было такое же - виной странного отступления был портрет. Тогда же она рассказала мне анекдот, который я сейчас часто привожу в пример издателям и авторам.

Умерли писатель и разбойник. За всю свою жизнь писатель не причинил никому зла, мухи не обидел, но писал богомерзкие, призывавшие к разврату и убийству книги. А разбойник за всю свою жизнь не сделал ничего доброго, только убивал и насильничал. Естественно оба попали в ад и оказались в страшном кипящем котле. Прошли десятки и сотни лет и писатель заметил, что огонь под разбойником угасает, а под ним возгорается с новой силой. Писатель взмолился: «как же так, бесы, я мухи не убил, а подо мной костер все сильнее и сильнее, а страшный разбойник столько сделал зла и огонь под ним почти погас». На что бесы ему ответили: «все верно, разбойник причинил много зла. Но умерли уже люди, которым он причинил боль и страдания. Многие его злодеяния забылись и стерлись из памяти народной. А вот твои богомерзкие книжки издаются до сих пор и отравляют души новых людей, провоцируя их на новые злодейства».

Конечно, это просто анекдот и его нельзя воспринимать как учение Церкви о спасении. Конечно, я не знаю до сих пор, прав ли был, связав свое состояние с тем портретом Толстого. Но теперь я отношусь к выбору картин, которые меня окружают, осторожнее. Добрые лица хороших людей еще никому не причиняли зла, а вот портреты злодеев и заблудших может быть и могут.

Так по крайней мере я думаю сейчас.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

32. Автору

Здравствуй, Юра. Мы как-то оказались с тобой в одной келии в далёком 1989 г. Там в основном жили трудники, а меня по блату, как постоянного паломника, поселил тогдашний гостинник (...)... Спустя много лет начинаю понимать, что тогдашнее общение с тобой, Женей, Сашей ... и всей Оптиной привело к тому, что есть. Спаси тебя Господь за ту любовь, с которой ты принимал меня всегда, и раскаиваись за долгии ночные чаепития, такие, что кроткий о. И., живший напротив, приходил и увещевал нас, прося тишины. Мы последний раз встетились на Оптинском подворье, и ты несколько часов рассказывал о самых известных людях 19-го века и о неизвестных миру их духовных связях. Если сможешь, опубликуй, пожалуйста. Бывший паломник Андрей.
Андрей К. / 25.12.2012, 20:05

31. на 29 Алекс

Это точно. Но все-таки и Нового тоже.
РодЕлена / 25.12.2012, 16:05

30. Ответ на 26., иерей Илья Мотыка:

Чем то Л.Н. Толстой похож на А.Д. Сахарова. В начале своего сознательного жизненного пути оба были отличными специалистами. Один великий литератор, другой физик весьма одаренный. Затем они взялись не за свое дело, один за религиозную философию, другой за политическую публицистику. Оба стали стали либеральным знаменем сил разрушивших историческую Россию. Но в отличии от академика А.Д. Сахарова, Л.Н. Толстому повезло в сохранении репутации так как он умер в 1910 г. и его имя теперь никак не связывают с революционной катастрофой 1917 г. Хотя он много сделал для расшатывания устоев общественных институтов и устоев Российской империи. В общественном сознании он предстает лишь как великий литератор.

Толстой не только сам предстаёт литератором, его упорно раскручивают масонские круги на предмет популяризации. Посадив "Толстовское" семя в умы людей, можно вырастить хороший урожай богоотступничества. По мне так он не является выдающимся литератором. Читая духовную, к примеру, литературу проникаешся духом писателя, насколько можешь, и на душе остаётся умиротворённое состояние. Читать Толстого не могу по причине именно неприятного в результате духовного осадка, ещё с детства. Не понимаю как он кому то нравится, наверное тем кто склонен к тому. По этой причине считаю его творчество даже опасным в духовном плане.
AlexxxxS / 25.12.2012, 15:18

29. Ответ на 23., Субъект:

А вы провокатор... А по существу во способны что-то сказать? Вопрос ведь нешуточный. Священная книга мусльман отрицает божественное достоинство Иисуса Христа, это - факт. Следовательно, Коран является книгой оскорбляющей религиозные чуватва христстиан. Вы согласны?

По сути коран является урезанной версией ветхого завета, и приправлен со вкусом готовившего, т.е. еретическим, кому надо все об этом знают, а переводить основную тему о Толстом на коран это не по сути...
AlexxxxS / 25.12.2012, 15:05

28. Ответ на 18., дед пенсионер:

"А вы провокатор..."А Вы только сейчас заметили?

Да таких тут много, хотел лишний раз напомнить. Они пытаются создать мнение "большинства", но время их уходит...
AlexxxxS / 25.12.2012, 14:34

27. Ответ на 14., иерей Илья Мотыка:

Не христиане занялись редактированием Корана, а мусульмане Евангелия....

Это ключевой момент, от которого надо исходить при дискуссии о коране, и разговор тогда продолжится в правильном русле. Это всем бы необходимо понять.
AlexxxxS / 25.12.2012, 14:32

26. Re: Портрет Льва Толстого

Чем то Л.Н. Толстой похож на А.Д. Сахарова. В начале своего сознательного жизненного пути оба были отличными специалистами. Один великий литератор, другой физик весьма одаренный. Затем они взялись не за свое дело, один за религиозную философию, другой за политическую публицистику. Оба стали стали либеральным знаменем сил разрушивших историческую Россию. Но в отличии от академика А.Д. Сахарова, Л.Н. Толстому повезло в сохранении репутации так как он умер в 1910 г. и его имя теперь никак не связывают с революционной катастрофой 1917 г. Хотя он много сделал для расшатывания устоев общественных институтов и устоев Российской империи. В общественном сознании он предстает лишь как великий литератор.

25. 22. Сергий Агапов : Ответ на 19., дед пенсионер:

"Вы подметили очень важную деталь, уважаемый Анатолий. Вполне вероятно, что не сам портрет обладал бесовской магнетической силой, хотя, возможно, кто-то и поспорит с этим. А важно, что человек принес и водрузил портрет отступника от Христа в своем жилище. Сделал себе небольшое отступление от устава, встал на наклонную плоскость и покатился потихонечку вниз, направляемый вкрадчивыми бесовскими руками. И, слава Богу, что спохватился и сошел с этой дорожки. Хвала Господу за все, а нам урок на будущее." Вам трудно возразить,уважаемый Сергий,но необхоимо, ибо тут есть "нюансик". Не сам портрет,конечно,обладает "бесовской магнетической силой", как Вы говорите, но и не "небольшое отступление от устава" само по себе тоже не является причиной случившегося. Человек, хоть и не осознано, сам пошел на контакт с враждебным миром - вот причина. Захотел - сделал, и враждебный мир ему ответил. И именно это поучительно для нас на всех уровнях, так сказать. Мы не можем пройти мимо личности Толстого и ЕГО ТВОРЧЕСТВА. Не можем разделять Толстого на до и после, потому что есть дела,есть плод,который не видит только слепой. А слепой и видит только плод художественный, но не духовный. И страшно, что возвышают великого художника Толстого, который был духовным разбойником, соблазнителем многих. Но это "отступление" от темы. Главное , что мы понимаем, что на нас воздействует некая организованная сила, и противопоставить ей мы можем ,с Помощью Божией,только целостное понимание этого воздействия. Чтобы нам не впасть в крайности , в соблюдение неких наиважнейших уставов, и , в итоге, в прелесть. Храни нас всех Господь от этого. Да, меня зовут не Анатолий, чуть не забыл сказать.
дед пенсионер / 24.12.2012, 19:26

24. Субъекту и Просторову

В Коране говорится, что Аллах дал истинное учение в Пятикнижии Моисея, Псалмах и Евангелии, но якобы корыстные иудейские и христианские священнослужители исказили божественную весть. Аллах для восстановления "истинной веры" послал Аллаха как печати пророков. Неудивительно что председатель Совета Муфтиев России Равиль Гаутдинов, настаивал. чтобы мы христиане приняли Муххамада как пророка Аллаха, а Коран как откровение Божие. Мы естественно категорически отказались. Мусульмане сделали удивленные глаза, хотя любому прилежному воспитаннику как православных духовных школ, так и медресе хорошо известно о несовместимости православного и мусульманского богословия. Мало того, татарские журналисты подали заявление в прокуратуру на убитого в 2009 г. православного священника Даниила Сысоева о том, что он отказался признать , что Коран якобы был инспирирован Аллахом. Мы не собираемся подводить правовую базу и доказывать в суде, что мусульмане оскорбили наши религиозные чувства. Во первых такой статьи пока нет в Уголовном Кодексе Российской Федерации, во вторых 14 ст. Конституции России гарантирует свободу вероисповедания. И в третьих просто нет такого желания в принципе. Правовые последствия ждут только православных христиан, которые примут ислам. Их отлучат от церкви. Как и отлучат от церкви горе-богословов. которые попытаются совместить христианское и мусульманское богословие. Специально для Просторова. Л.Н. Толстой не ставил перед собой задачу совместить Евангелие и Коран. Его религиозно-философские взгляды не имеют стройной, законченной системы. Но являются странным коктейлем из различных философских и религиозных систем. Как его и моральное учение странное и шаткое. В тоже время я не хочу его хулить как литератора. И тем более предлагать изъять его произведения из школьной программы, так как они вполне нравственны и патриотичны.

23. Ответ на 12., AlexxxxS:

А вы провокатор...

А по существу во способны что-то сказать? Вопрос ведь нешуточный. Священная книга мусльман отрицает божественное достоинство Иисуса Христа, это - факт. Следовательно, Коран является книгой оскорбляющей религиозные чуватва христстиан. Вы согласны?
Субъект / 23.12.2012, 22:51
Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Георгий Гупало
Все статьи Георгий Гупало
Последние комментарии
«Зеленский начинает проговариваться»
Новый комментарий от учитель
29.03.2024 13:34
Мы русские. Но с нами ли Бог?
Новый комментарий от Егоров
29.03.2024 13:06
«И пускай никто нас не пугает русским национализмом!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
29.03.2024 12:15
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Васькин, русский священник, офицер Советской Армии
29.03.2024 11:52
Альенде vs Пиночет
Новый комментарий от Владимир Николаев
29.03.2024 11:49
На месте «Крокуса» должен быть православный храм!
Новый комментарий от Владимир Николаев
29.03.2024 11:37
О красных и белых
Новый комментарий от Олег В.
29.03.2024 11:31