Глава 3. Приговор привести в исполнение
Глава 5. Фрицы торопились к Москве
Глава 12. Огонь, вода и медные трубы
Глава 13. ВозмездиеГлава 15. Волки спасают лагерь
Немецкие и полицейские спецслужбы не оставляли партизан своим вниманием. Они были весьма изобретательны и постоянно придумывали все новые способы проникновения в зоны расположения партизанских отрядов: вербовали, обучали и внедряли своих агентов под видом технических специалистов или даже рядовых бойцов.
В 1942-43 годах в нашем районе участились случаи бесследного исчезновения партизан, идущих или возвращающихся с задания.
Это были очень тревожные факты. Ведь человек, а особенно группа людей - это же не иголка в стоге сена, чтобы их практически невозможно было отыскать.
Высказывались разные предположения, но определенную ясность в эту загадку помогло внести одно событие, свидетелями которого невольно стали два наших разведчика, возвращающихся с задания.
На окраине одной из деревень они остановились у последнего в ряду дома. Их удивила необычная тишина в деревне. На улице - никого, нет даже вездесущих мальчишек. Дома все заперты, и даже собак нигде не видно и не слышно.
Постучали в дом и спросили у его пожилого владельца о том, что происходит в деревне.
Он ответил примерно так:
- Да разъезжают тут какие-то дикие люди. Непонятно, кто они и чего хотят. Выдают себя за партизан, но по их поведению не скажешь этого. Грабят под благовидным предлогом. Да вы, если задержитесь на немного, сами в этом убедитесь, если они прискачут.
И действительно, минут через двадцать послышались крики людей и топот конских копыт.
В деревню ворвалось довольно крупное подразделение вооруженных людей. Они быстро рассеялись по улице и захлопали прикладами в двери домов.
Послышались голоса: «Хозяин, открывай свой амбар (погреб, подвал)!»
И в ответ: «Так вы же уже не первый раз и забрали все, что вам понравилось».
На это было: «Не разговаривай, если хочешь жить!»
Этот беспредел продолжался часа полтора.
Разведчики решили, что это либо отдельная банда, либо антипартизанский отряд противника. Основной задачей таких отрядов была дискредитация партизанского движения в целом, а также уничтожение и пленение мелких партизанских групп.
Надо полагать, что члены этой банды сыты уже были чрезмерно. Спиртного у них тоже было порядочно. Поэтому искали они в кладовых селян то, чего еще не попробовали. Вскрывали и били банки с консервированными овощами и фруктами, копались в одежде и обуви. Что им нравилось - забирали, упаковывали и привязывали к своим седлам.
Поскольку начинало уже темнеть, то разведчики решили в быстром темпе достичь опушки леса, где все знакомо, и скрыться в зарослях кустарника.
Едва достигнув своей цели и еще не отдышавшись, они снова услышали конский топот и голоса людей. Укрывшись так, чтобы можно было наблюдать за действиями этих пришельцев, ребята вcкоре услышали радостные возгласы: «Поймали! Поймали!»
Но кого они поймали?
Скорее всего, это была группа партизан-разведчиков из отряда имени Ворошилова, который базировался в том же районе, что и мы.
Далее послышался такой примерно диалог:
-Так что же будем с ними делать? В расход или подвал?
- В расход всегда успеем. Вот наберем сотню таких антифашистов, получим хорошую премию - вот тогда и можно будет расход устроить где-нибудь на краю глубокого оврага.
- А где же мы ночевать будем сегодня?
- Это спроси у капитана. Нам нужно просторное помещение или несколько хат. Как-никак, а нас уже аж 72 человека.
- Зачем так много? Половины хватило бы.
- А вот это уже не наше дело.
Вскоре вся эта «вольница» уехала, увезя с собой пленных партизан.
Наши разведчики двинулись на базу.
Отчитавшись о задании, они пересказали и то, что видели и слышали в деревне. По этому вопросу у нас возникло масса вопросов и движений. Мне было ясно, что это очередное, и судя по результатам действия этой банды, довольно эффективное, творение спецлужбы. Не исключено, что в плену у них, где-то в подземелье, содержится не один десяток партизан. А то, что они делают по дискредитации нашего движения - это уму непостижимо!
Надо что-то делать.
Но когда и какими силами? Наших разведчиков на это дело не хватит. Где искать и взять людей, хотя бы человек 25-30?
Главный районный отряд меня в этом плане не привлекал. Опять начнутся бесконечные уточнения, а, в конце концов, мне скажут, что ты опять ввязываешься не в свое дело. Что разработка плана и сбор команды - это задача штаба. Пока штаб будет разрабатывать свой план (который, кстати, неприятелю может стать известным раньше, чем нам), может многое измениться.
А что будет с пленными?
Я собрал своих разведчиков. Поговорили. Все ребята выразили стремление проучить этих самозванцев. Связались с нашими агентами в деревнях, и те быстро выяснили маршруты движения этого войска.
Боеспособных всадников у нас оказалось около 45-50 человек. За помощью решили обратиться в отряд имени Ворошилова. Через несколько дней после встречи наших парней с «антипартизанами» я, в сопровождении нескольких разведчиков, поехал туда в надежде найти там взаимопонимание и помощь. С командиром отряда и его заместителем по разведке я был знаком, но в деловом плане наши пути пока еще не пересекались.
Встретили нас хорошо. Когда я рассказал об этих «дикарях», возмущению не было предела.
Но вот зашел разговор о выделении людей, и тут началось пожимание плечами и посыпались ссылки на различные объективные причины.
Это меня разозлило и не на шутку вывело из себя.
Я пошел в лобовую атаку:
- Что же получается, что у вас все в норме, в плену никого нет, а я должен идти в неравный бой, чтобы спасти ваших бойцов от расстрела? Хороший вы мне пасьянс предлагаете. Ладно, спасибо за пироги, которыми вы меня угостили, пойду поищу поддержку в другом месте, где есть более смелые люди, понимающие важную заповедь русского воина: «Сам погибай, а товарища в беде не бросай - выручай!»
Я встал со стула и уже собирался уходить.
Мое заявление подействовало на командира ворошиловцев. Он тут же встал и, протянув мне руку, сказал:
- Погоди, не горячись. Сколько бойцов тебе надо?
Я немного схлынул, и между нами состоялся короткий диалог:
- Вот это другой разговор. Мне надо как минимум 25 человек, от 30 тоже не откажусь. Ведь нам придется идти в атаку. Только бойцы должны быть опытные, побывавшие в деле.
- Ладно. Антон, готовь ребят в поход, подбери нужных бойцов. Какое вооружение им надо иметь?
- Два исправных ручных пулемета с запасными дисками, автоматы, карабины.
- Вот автоматов у нас мало, а патронов к ним целый ворох.
- Ладно, автоматами я пополню ваш арсенал. Кстати, а лошадей вы имеете?
- Нет у нас лошадей.
- Почему? Вы их не любите или нечем кормить?
- Корм мы бы нашли, но где взять коней?
- Если у вас имеются любители коней и корм для них, то я вам обещаю подарить несколько лошадок с седлами и уздечками. Сколько вы их осилите содержать?
- Думаю, что до десятка.
- Хорошо. Только не доведите их до такого состояния, что они не только для боя не сгодятся, но еще этих кляч на себе придется перетаскивать с места на место.
Мне выделили взвод бойцов.
Я попросил их построить и начал разговор.
Прежде всего, выяснил, нет ли среди них больных, ослабевших или тех, кто по каким-то причинам не сможет участвовать в операции. Таких не оказалось. Это уже было хорошо. Я сказал, что им надо иметь с собой исправное, безотказное легкое вооружение (автоматы и карабины), минимум по две гранаты и два ручных пулемета.
- Если у вас есть патроны с трассирующими пулями, зарядите их в диск первыми - по десятку штук. Из еды - что-то легкое пожевать в дороге или после операции. В отношении нашего выхода в поход - никому ни слова. О целях и задачах операции будете знать только в пути.
Когда бойцы разошлись, я немного призадумался о мною обещанных командиру трофеях: «Ну вот, наобещал шкуру неубитого медведя, и кто тебя за язык тянул? Наверное, стареешь братец-командир, вот и болтливость появляется».
Но раз пообещал - надо выполнять.
В пути на нашу базу я заметил, что один из приданных мне бойцов вертит в руках какой-то предмет и пытается при этом что-то говорить о нашем движении. Меня это сильно насторожило. Я попросил показать мне, что это такое.
Это был простейший передатчик.
Я спросил его владельца, что и кому он говорил и где взял эту штуковину. Оказывается, тот решил поговорить со своим другом, оставшимся в лагере. Передатчики они взяли на одном из немецких складов. Там их было несколько десятков штук.
Я тут же вскрыл коробку и обратил внимание на ее содержимое: батарейки - две штуки (одна рабочая, другая запасная), провода и две миниатюрные антенны. Мои ребята-специалисты сразу же указали, что одна антенна, скорее всего, работает на прямую передачу, а другая вполне может одновременно передавать этот разговор на какой-нибудь немецкий пункт связи.
Хитро придумали немцы, ничего не скажешь.
Я поинтересовался, у кого еще имеются при себе такие передатчики. Оказалось у нескольких ворошиловцев. Одному своему бойцу я поручил их изъять и до конца операции обратно не возвращать.
После соединения с основными силами нашего отряда, мы сразу же выступили в поход к месту предполагаемой встречи с антипартизанами.
Прибыв на исходные позиции, я попросил всех бойцов подойти ко мне поближе и объяснил им суть операции. После остановки противника, мне придется иметь дело с их командиром. Его имя и фамилию я уже знал из наших источников. Возле меня рядом должны быть два разведчика, а вблизи еще четыре человека в полной готовности к бою. Пулеметчики были предупреждены, когда нужно будет выпустить трассирующие пули.
После получения вводной все участники операции распределились по своим местам. Мы блокировали главный вход на поляну, где под прикрытием кустарников было установлено три пулемета: два ворошиловских и один наш.
Через некоторое время, с гиканьем и топотом, на поляну выскочила ожидаемая нами банда.
Заметив нас, от них отделилась группа их пяти-шести человек, среди которых был и командир. Они направились к нам, и от их командира тут же последовал вопрос по-русски:
- Кто вы такие и что здесь делаете?
Я выехал вперед и стал в упор рассматривать командира.
- Ну вот, наконец мы и встретились с тобой, Ганс Шмидтке.
Когда я назвал его по имени, он вздрогнул и попятился назад.
Я же, назвав себя («Серый») и занимаемую мною должность, сказал:
- Вот, Ганс, приехал к тебе со всей командой повидаться, посмотреть, что стало с боевым офицером вермахта, и как он докатился до того, что стал командовать таким сбродом. Ведь вы же не боевое подразделение, а настоящая банда. Носитесь, как очумелые, по деревням, занимаетесь грабежом и пугаете население, вылавливаете одиночных партизан. Где-то устроили для них подземную тюрьму.
- Вот мне не совсем понятно: какую роль вы и ваше начальство при этом преследуете? Подорвать и дискредитировать партизанское движение? Должен вам сказать, что вы очень опоздали. Это движение растет и множится для борьбы с оккупантами, которые принесли в Россию виселицы, расстрелы, грабежи, угнетение и унижение людей, страх и ненависть. Вот вы, не рядовой, а капитан, как оцениваете сложившееся положение? Мы с вами призваны уничтожать друг друга. Если я попаду к вам в плен, то участь моя и моих бойцов предрешена. Но если вы сложите сейчас оружие и без боя пойдете к нам в плен, то будете жить. По крайней мере до суда. А там уже посмотрим - за это время может много воды утечь.
Я подал команду, и воздух над нами прорезали одна за другой несколько очередей трассирующих пуль. Это выглядило очень эффектно и произвело впечатление на наших противников.
Я продолжил:
- Сдайте, Ганс, свое оружие и прикажите своим охранникам сделать то же самое. Я не хочу бессмысленного кровопролития и не жажду лишать жизни ваших людей.
При этом я подал знак разведчикам, чтобы они приблизились к немцу и забрали у него пистолет. Его охрана сделала попытку встать у них на пути, но Ганс поднял руку и остановил их движение.
Капитан был обезоружен. За ним сдали оружие и его телохранители.
Я сказал им:
- А теперь я проеду к вашей команде, пока там не случилось беды.
Подъехав, я увидел большую группу всадников в окружении наших спешившихся бойцов.
Спросил довольно громко:
- Так что, еще не договорились что ли? Тогда позвольте мне спросить вас - вы прискакали сюда для того чтобы жить или умереть? Кому из вас надоело жить, поднимите правую руку! Не вижу ни одной руки. Это хорошо. Ну а если вы все хотите жить, тогда слезайте со своих коней на землю, дайте им отдохнуть - вы совсем их загоняли. Да и не ухаживаете совсем за ними. Сами сыты, а кони ваши, видать, часто бывают без воды и корма. Так нельзя. Ворошиловцы, возьмите коней и выведите их отсюда. Пусть хоть травку пощипают и отдохнут от своих нерадивых хозяев.
Коней увели.
- А теперь слушайте меня внимательно. Сейчас решается вопрос дальнейшей вашей жизни. Вы сказали, что хотите жить? Прекрасно. Ваш командир Ганс Шмидтке тоже хочет жить - поэтому он сложил оружие. Мы тоже кровопролития не хотим. Где же выход? Ведь вы же тут, в основном, славяне, которым затуманили мозги. С начала войны славян погибло уже очень много: на фронтах, да и в тылу тоже. Выход для вас только один - сложить оружие и забыть о том, для чего вас организовали в этот отряд. Итак, оружие должно быть разряжено и сложено вот на эту плащ-палатку.
Плащ-палатка была расстелена в центре поляны.
- Кто скажет, сколько у вас содержится пленных партизан?
Молчание.
Потом голос словно из-под земли:
- Да человек тридцать, кажись.
- Хорошо, строимся в колонну по три человека и вперед - освобождать ваших пленных.
Пересчитали своих пленных: их оказалось 70 человек. Еще двое при попытке бежать были остановлены нашим снайпером. Значит, первоначальная информация наших разведчиков оказалась верной по всем направлениям.
Довольно скоро мы прибыли к разрушенному зданию какого-то предприятия, у которого был обширный подвал. В нем и содержались пленные партизаны.
Открыли дверь, и на нас немедленно хлынул отвратительный запах - в подвале люди содержались без проветривания, в ужасных антисанитарных условиях.
Кто-то из нас крикнул:
- Выходите все, свободны!
Но никто не отозвался. Люди не верили - предполагали, что их ждет расстрел.
Тогда мы еще раз позвали:
- Партизаны, к вам пришло освобождение! Выходите, не бойтесь!
Люди начали медленно выходить. Кто сам шел, кого под руки вели. Наконец, кажется, все вышли. Ворошиловцам была дана команда проверить подвал. Человек пять вошли в него и убедились, что там никто не остался.
Вот и хорошо.
- А теперь, пленные, марш в подвал!
И мародеры гуськом, друг за другом вскоре исчезли в этом преддверии ада.
Двери были заперты. Но что делать дальше? Сколько их тут держать и охранять?
Откровенно говоря, эти пленные мне были не интересны. Это ведь были собранные в кучу одураченные и опустившиеся личности, привыкшие к легкой жизни за счет грабежа. Но как мне освободиться от них? Организовать суд? Но, во-первых, это не мое дело. Есть у нас прокуроры и судьи - вот им и карты в руки. Во-вторых, чтобы организовать суд и пропустить через него такое количество людей - это значит забросить все свои основные дела. Ну а если суд определит наказание в виде принудительных работ и содержания в лагере? Где их содержать, чем кормить и как обеспечивать жильем? Заниматься этим на оккупированных территориях некому. От этого голова пойдет кругом! Мелькнула мысль - надо посоветоваться с командиром ворошиловцев, поблагодарить его за помощь и посоветоваться.
На следующий день я с тремя разведчиками отправился по знакомой дороге к моим теперь уже деловым партнерам. Встретили нас очень приветливо, угостили обедом.
Прежде всего, я выразил благодарность командиру за его людей, которые оказались умелыми, дисциплинированными и исполнительными бойцами. Сказал ему и о передатчиках, которые очень насторожили нас, разведчиков. Их им явно подбросили немцы.
Далее я приступил к главному:
- То, что я вам обещал, я, по-моему, выполнил. Все трофейное оружие, за исключением одного ручного пулемета, в вашем распоряжении. Меня со вчерашнего дня мучает один вопрос: что делать с пленными? Их ведь не несколько человек, а целая рота - около семидесяти человек. Конечно, все они порядочные мерзавцы, продались новым властям для выполнения черной работы. Но сдались они нам без боя, без единого выстрела, и никто из наших участников операции не пострадал. Им была обещана жизнь - по крайней мере, до суда. Но как этот суд организовать?
- Конечно, можно было бы их отпустить, но многие из них тут же организуют или примкнут к какой-либо банде, и снова начнется беспредел. Что, опять будем гоняться за ними? У меня к вам большая просьба - посоветуйтесь с вашими коллегами. Их же надо кормить и выгуливать, а это не просто - могут разбежаться. А пока надо там установить охрану, чтобы их не попытались освободить какие-нибудь их подельники.
На этом мы и расстались с ворошиловцами, которые напоследок щедро поделились с нами патронами: к трофейным автоматам «Шмайссер» и пистолетам «Парабеллум» (они были одного калибра), а также бронебойно-зажигательными и трассирующими к ручным пулеметам.
Выехал я от ворошиловцев в приподнятом настроении, словно гора с плеч свалилась. Удалось, хотя бы на время, избавиться от обременительных забот, связанных с плененными нами разбойниками. Может, они и возьмут эту проблему на себя. В наших же условиях избавиться от неугодного человека можно было только одним способом - расстрелять его.
Но в пути мысль о пленных снова и снова стала будоражить мой ум. Надо было все-таки дать этим воякам еще один шанс определить свою судьбу. Например, выпустить их на свободу под расписку о неучастии в войне против партизан и Красной Армии. В случае нарушения этого обязательства - расстрел без следствия и суда.
Что касается капитана Ганса Шмидтке, то ему можно было предложить попытаться перейти через линию фронта и еще раз сдаться в плен. Возможно, он захочет прихватить с собой и других. Их необходимо снабдить бумагой, что они уже сдались партизанам, но их негде было содержать. Назад к своим у него путь отрезан. Если его командование узнает, что он сдал свой отряд без единого выстрела, то ему грозит военно-полевой суд и расстрел. Для наших же спецслужб он представляет определенный интерес, так как состоит на службе в системе разведки адмирала Канариса.
Подготовив письмо с соответствующими предложениями, я оставил его дежурившим у подземелья ворошиловцам для передачи их командиру.
Мы же с этого места отправились заниматься своими основными делами. Теперь в нашем распоряжении было достаточно коней - наших надежных помощников. Их только надо было привести в порядок после неумеренных «антипартизанских» гонок.
1. По праву памяти