Собачье сердце наизнанку

От редакции. Этот материал мы получили со следующим сопроводительным письмом: «Уважаемая редакция, направляю вам заметку под названием "Собачье сердце наизнанку", написанную два года назад "для себя". Но последние события, связанные с выборами в Думу, заставили меня вновь обратиться к этой работе, потому что слишком наглядно сегодня повторяется снова та же самая схема переворачивания мира "наизнанку", в котором профессиональные преступники становятся героями, а законопослушное большинство - сумасшедшими. По сути, как эпиграф к работе звучит сообщение из новостной ленты рбк.ру от 5 декабря: "В Москве в психбольнице Гиляровского за "Единую Россию" проголосовали 93% избирателей"».

* * *

Революция, военный коммунизм, НЭП уже пережиты. Впереди Большой террор. Именно в этот период относительного затишья в 1925 г. М.А. Булгаков пишет «Собачье сердце», в котором в образе Шарикова высмеивается новый советский человек, пришедший на смену «старорежимному». Шариков - это «будущее» революции. Потом в советских учебниках по истории, в энциклопедиях о шариковых будут слагаться мифы вполне соответствующие классическому «Я на колчаковских фронтах ранен...».

Но их прошлое... Где оно? Было ли оно? Жили ли они вообще в дореволюционной России? Почему в биографиях дате их выхода на историческую арену в 1917 г. в лучшем случае предшествует дата рождения (70-80 гг. XIX века)?

В «Собачьем сердце» прошлое Шарикова сохранил лабораторный дневник доктора Борменталя. Как известно, своим происхождением Шариков обязан Климу Чугункину. «Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился три раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз - условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия - игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти - удар ножом в сердце в пивной («стоп-сигнал», у Преображенской заставы).» К портрету профессор Преображенский добавляет: «Две судимости, алкоголизм, «все поделить», шапка и два червонца пропали (...) - хам и свинья...».

Краткое, как характеристика в уголовном деле, описание Клима Чугункина - это случайное свидетельство современника той эпохи о прошлом революционеров. Как утверждают некоторые исследователи творчества Булгакова, Клим Чугункин - это совокупный портрет знаменитых профессиональных революционеров Клима Ворошилова и Иосифа Сталина.

Булгаков писал «Собачье сердце», уже имея в полной мере возможность «насладиться» плодами революции. Он оказался в мире «наизнанку», где условия существования определяли уголовники и люди, признававшие только одну мораль - революционную, т.е. полную беспринципность.

«Собачье сердце» - это сатира над «изнанкой», ставшей нормой. Но трагедия в том, что писатель, как и огромное число его соотечественников, не мог и не хотел отказаться от «старорежимных», а вернее - вечных ценностей, вывернуть себя наизнанку...

Однако невозможно переродиться в одночасье. Революции, а тем более революции ценностей, предшествовала долгая подготовка. Уже задолго до революции в России люди почувствовали коррозию прежних устоев, размывание ценностей. Гении (Достоевский, Леонтьев и другие) великой интуицией осознавали приближение страшной бури, пророчествовали, предвещали.

Сегодня пророков нет - поколения измельчали. Но есть общее ощущение надвигающейся катастрофы. Не финансовой или политической. Но будто почва уходит из-под ног. Нравственная почва, без которой человек перестаёт быть человеком. Современное искусство, «зеркало жизни», иногда случайно отражает, фиксирует происходящие в обществе процессы.

Возьмём самый успешный вид искусства ХХ века - кино, и самую влиятельную его часть - великий американский кинематограф. «Пролетая над гнездом кукушки» - классика и эталон. Фильм о личности с большой буквы, о свободе и борьбе за неё. Великий фильм, воспитавший миллионы людей по всему миру. Кино, которое рекомендуют. Кино, которое должно быть в доме у любого думающего человека.

Смотришь фильм один раз и попадаешь в плен положительных отзывов, прекрасной игры актёров, ярких диалогов, трагической судьбы главного героя. Ты со-пе-ре-жи-ва-ешь. Однако фильм заканчивается, первые впечатления сходят словно пена. И ты остаёшься один на один с вопросами, на которые нет ответа.

Почему МакМёрфи - растлитель малолетних, насильник, хулиган, карточный игрок, хам, пьяница - главный положительный герой фильма? Добавьте к этому официальную характеристику МакМёрфи, зачитанную главным врачом при знакомстве с ним: «Агрессивен, вступает в пререкания, ленив, к работе относится халатно». Помимо изнасилования ребёнка пять арестов за нападения на людей. Любопытно и то, что свою характеристику МакМёрфи выслушивает с самодовольной циничной ухмылкой, всем своим видом демонстрируя неприятие общественных моральных норм.

Как такой персонаж в принципе может быть положительным?

Из фильма совершенно непонятно, почему только такой порочный человек, как МакМёрфи, может или должен бороться с Комбинатом[1]. Видимо, изначальный посыл фильма заключается в том, что человек должен быть свободен во всём, и в выборе добра и зла, в том числе. По христианскому учению именно таким создал мир Бог. Человек имеет выбор между добром и злом и свободу воли этот выбор реализовывать. Однако до последнего времени именно добро признавалось тем единственно правильным выбором, который должен сделать человек.

МакМёрфи же являет собой пропаганду иного пути, при котором человек свободно выбирает зло и не только не осуждается за это, но наоборот героизируется. Если обществу предлагаются такие герои, то нетрудно разглядеть и тот вектор, который предлагается для развития общества - порочность (желательно необычная, оригинальная) вместо добродетели.

Героизация МакМёрфи претворяется в жизнь не только посредством наделения его привлекательными для зрителей чертами, но и за счёт уничижения окружающих его «психов», которые символизируют в фильме рядовых членов общества. Непорочность или обычная, среднестатистическая порочность объявляется неполноценностью.

Чем менее человек подвержен пороку, тем более он неполноценен. Этот тезис отлично подтверждён делением «психов» на «хронических» (тяжело и безнадёжно больных) и «острых», т.е. вполне вменяемых людей, имеющих психологические проблемы[2]. «Острые» подпали под влияние МакМёрфи: пристрастились к азартным играм на деньги и сигареты, участвовали во всех его затеях и т.д. «Хронические» остались в стороне от этого «растления».

Симпатии в фильме распределены соответственно: «острые» оказываются симпатичными ребятами с преодолимыми (через порок) проблемами, «хроники» вызывают лишь жалость и раздражение своей неспособностью в нужный момент поддержать МакМёрфи и его «великолепные» задумки.

Характерно и то, кем по сути являются «хроники» в системе координат фильма (больница - государство, пациенты - общество, МакМёрфи - революционер, новый герой). Неинтересующиеся политикой? Обыватели? Нет. «Хроники», тяжелобольные, психически неполноценные, жалкие, а порой и смешные личности - это все те, на кого не действует обаяние и призывы МакМёрфи, то есть та часть общества, которая не поддаётся или даже противостоит революционной пропаганде.

Итак, согласно философии фильма порочный человек полноценен, а добродетельный человек или человек, признающий добродетель в качестве морального ориентира, неполноценен. По сути, это означает кардинальный переворот всей системы человеческих ценностей: дьявол выше Бога, дьявол лучше Бога, т.е. именно дьявол - бог.

Рассмотрение дальнейших событий в фильме с такой точки зрения лишь подкрепляет первоначальные выводы.

Дальнейший сюжет - это классическое описание революции и революционеров. Совершенно непонятно, почему «Пролетая над гнездом кукушки» получил столько оскаров, но не получил Сталинской премии. Ведь это фильм, гораздо ярче прославляющий Ленина и ко, а также всю революционную историю Советов, чем весь советский кинематограф.

МакМёрфи начинает борьбу с Системой. Фильм создаёт иллюзию, будто он добивается свобод и прав для всех пациентов. Демонстрируется некое регулярное ущемление достоинства пациентов («острых»), что вызывает в МакМёрфи естественный и благородный протест. Но из фильма совершенно невозможно понять, в чём собственно заключается «бесчеловечность» Системы:

• оттого, что всем (без исключения) пациентам предлагается успокоительная таблетка? или
• оттого, что в рамках Системы пытаются соблюсти баланс интересов всех пациентов, как происходит в эпизоде с просьбой МакМёрфи сделать музыку потише? или
• оттого, что серьёзные нарушения порядка и дисциплины заканчиваются ответными мерами и наказаниями?

В сухом остатке «бесчеловечность» Системы заключается только в том, что она создана для управления людьми, что автоматически означает ограничение собственного «я» каждого элемента системы для всеобщего блага, а также наличие аппарата принуждения к такому ограничению в случае, если это не происходит добровольно.

Но на основе таких претензий любое государство, любое общество или любая система ценностей всегда будут «бесчеловечными», потому что мир до сих пор не придумал (и не придумает никогда) такой системы общественных отношений, в рамках которой отдельное «я» не ограничивалось хотя бы интересами других «я», не говоря уже о более «неприятных» и непонятных ограничений, как то, например, обязательства, налагаемые государством, моральные и нравственные требования, предписания религии и т.д.

Совершенно очевидно, что общество не может существовать без управления. Но почему нас убеждают в том, что это несправедливо и бесчеловечно? Да, система может быть негибка, она может обидеть и даже ранить отдельного человека. Но значит ли из этого, что сама система плоха? Значит ли это, что её нужно сломать полностью, без остатка, или всё-таки можно и нужно попытаться её «наладить»? Стоит ли взрывать дом только потому, что большинство жильцов обитают в маленьких плохо отапливаемых квартирках?

Безусловно и однозначно - нет. Такой категорический ответ вытекает в первую очередь из поведения самого МакМёрфи. В его задачи вовсе не входит «слом Системы». Его целью является такая трансформация системы, при которой МакМёрфи будет максимально независим от власти, а в идеале сам бы стал властью, реализуя свои интересы через манипуляцию «психами».

С самого начала «битвы с Системой» «острые» выступают в качестве его пешек. Ещё вчера умиротворённые, живущие своей обычной жизнью, «острые» начинают требовать от Системы уступок. При этом ключевым в этой разгорающейся борьбе является отсутствие их непосредственного интереса в выставляемых требованиях:

• требующий просмотра матча Чесвик никогда раньше бейсбол не смотрел и им не интересовался;
• изъятие медперсоналом сигарет (которые тем не менее продолжали выдавать для курения) было связано с тем, что пациенты проиграли все сигареты МакМёрфи, то есть объективно было направлено на защиту «психов».

Проявления вертикального (начальник-подчинённые), а не горизонтального (братья по беде) отношения МакМёрфи к «психам» можно наблюдать и на других примерах. Если для «психов» МакМёрфи - «свой», они ему искренне симпатизируют, переживают за него, после его исчезновения создают легенду вокруг его имени, то сам «пастырь» о «ведомом стаде» несколько отличного мнения. Он оставляет за «психами» право быть равными себе только до того момента, пока они поддерживают его.

Стоило «психам» провалить голосование за показ бейсбола - его насмешкам нет предела. Он им (душевнобольным!) мстит, выбрав, естественно, самого слабого - нервного интеллигента Хардинга (сцена с поливанием играющих в карты из шланга).

Другой пример: в эпизоде с повторным голосованием. Характерно, что «бесчеловечная» (тоталитарная, диктаторская - каких только ярлыков не вешают) Система постоянно идёт на встречу МакМёрфи: после неудачи с первым голосованием даётся разрешение на повторное... В этом эпизоде МакМёрфи посчитал, что необходимо учитывать голоса только «острых». Предложение старшей сестры мисс Гнусен учитывать мнения всех пациентов, включая и «хроников», подаётся в фильме как самодурство. Но ведь согласимся, что именно МакМёрфи должен был бы настаивать на том, чтобы всё общество - все «психи» - голосовали и таким образом реализовали свои на права на свободу выбора, мысли, голосования и т.д. Однако этого не происходит. Наоборот, МакМёрфи не хочет всеобщего голосования. Голосовать должны только его сторонники. Это ли борьба за всех?

Наконец, отношение МакМёрфи к пациентам, «собратьям по несчастью» характеризует и его намерение бежать из лечебницы, то есть, рассуждая по аналогии, эмигрировать, что вообще характерно для революционеров всех эпох.

МакМёрфи отчётливо осознаёт (особенно с того момента, как он узнал о том, что все кроме него лечатся добровольно), что Систему ему изменить не удастся, потому что она, во-первых, сильна, а во-вторых, признаётся и поддерживается большинством, т.е. легитимна. Желание сбежать весьма показательно: МакМёрфи - борец, но только пока эта борьба безопасна. Он дерзит и ведёт себя вызывающе, но только пока знает (или думает, что знает), что его не накажут. Он сам об этом говорит своей спутнице на лодке, отвечая на её вопрос, не посадят ли его за угон катера в тюрьму: «Не смогут: мы - психи».

Первое же наказание приводит его к совершенно негероической мысли - бежать, спастись, выжить. Это поведение было бы вполне понятно и даже естественно, если бы не настойчивое «позиционирование» его в фильме именно как жертву борьбы за свободу. Но где же эта борьба, где эта жертва? Определённо не в сцене, когда он, уже пойманный санитарами, бросается душить старшую сестру. К тому моменту психологически он уже решился бежать, спастись. Ему помешали лишь несчастно сложившиеся для него обстоятельства.

При этом и обстоятельства-то эти оказались для него не столь печальны. Какова была бы его судьба там, в «нормальном мире»?

Во-первых, весьма велика вероятность того, что его бы снова поймали и посадили в настоящую тюрьму, в которую «боец» МакМёрфи идти почему-то не хотел.

Во-вторых, нетрудно представить себе, кем бы он был там - «на свободе», среди «обычных» людей. Маргинальной личностью, каких тысячи, трепещущей от каждой проезжающей мимо полицейской машины, тихо пьющей дома и трясущейся, что работодатель вышвырнет его с низкооплачиваемой работы.

Нет, автор фильма поступил с ним гуманнее: он позволил ему стать героем пусть и сумасшедших, но героем, о котором даже сложили легенду - «МакМёрфи жив, он бежал, спасся!». Его сделали «жертвой Системы». Его сделали символом борьбы.

...Как часто в истории мы наблюдаем эту личную драму: они мечтали стать героями, но были слишком мелки для этого. Они пыжились вести за собой людей, и - как изысканна кара Господня - их делали символом борьбы другие. Пешка оставалась пешкой, но кто-то, талантливее и ярче, делал этой пешкой удачный ход.

Такова судьба и МакМёрфи. Он пал по прихоти сценария, хотя мог бы выжить. Возможно, к старости спивающийся и никому ненужный он бы оглянулся назад, на свою пропавшую жизнь и постарался бы изменить себя. Может быть, он стал бы благообразным баптистом, слушающим пастора по воскресениям, а потом весь вечер рассуждающим в баре о только что завершившемся бейсбольном матче...

Однако судьбу героя повели по другой дорожке. МакМёрфи разделил судьбу всех революционеров - порождённая им стихия поглотила его самого.

«Трагическому» концу МакМёрфи предшествовала сцена праздника, организованного МакМёрфи в честь своего отбытия. Эдакий пир победителей. Хотя то, что рисуется в фильме как апогей свободы, идеал жизни, цель всех людских устремлений, человеком с непомраченным сознанием должно оцениваться однозначно - безобразная оргия.

Трудно понять, отчего так умилительно и благодушно показаны эпизоды, когда безнадёжно пьяные «острые» громили комнату медсестёр, наряжали ёлку и друг друга в новогодние игрушки и гирлянды, лейками лили алкоголь в рот «хроников», танцевали под «успокаивающие» вальсы. Видимо, это и есть искомая идиллия - толпа пьяных сумасшедших свободно пьёт водку, бесчинствует и славит своего «освободителя».

Этот весьма странный для «неполноценного» человека идеал свободы не в первый раз именно в таком фокусе раскрывается перед зрителем. И однозначно отвечает на вопрос о том, какую альтернативу предлагает МакМёрфи существующей Системе.

Альтернатива эта - свобода греха, разнузданность, порочность, которая не должна и не может быть не только наказана физически, но и осуждена морально. Помимо «идеалистической» оргии в качестве зарисовки такой свободы является сцена, где МакМёрфи, обняв любимую проститутку, уверенно правит набитую «психами» лодку по залитому солнцем море. Красота! Гармония! Мечта!..

Реализация этой «свободы» на практике происходит с «задавленным» Системой обществом после появления МакМёрфи в клинике. Больницу накрывает волна пороков: сквернословие, похабщина, порнографические карточки (зачем нормальному взрослому человеку таскать с собой это?), игры на деньги и сигареты, расшатывание дисциплины, побеги. Всё это сопровождается «опрокидыванием авторитетов», неповиновением Системе.

В фильме рассказывается и о том, как этой «свободы» добиться. Этому посвящён эпизод с Билли Биббитом, молодым человеком, каждое романтическое увлечение которого заканчивалось попыткой самоубийства. В фильме проскальзывает, что вина за такое поведение юноши лежит на чрезмерно деспотичной матери, которая после очередной попытки суицида определила сына в лечебницу.

Не имеет смысла вдаваться в детали, что-то додумывать, пытаясь понять, насколько безумен молодой человек сам по себе или по причине специфического характера его матери, - не в этом суть. Важно то, что, зная все эти печальные факты, МакМёрфи «делится» с Билли, так сказать, с барского плеча, одной из приглашённых им на «вечер» «дам». При чём делает это грубо, вульгарно. «Тащите его!» - командует он «острым», когда молодой человек отказывается от «подарка» и пытается убежать. «Острые» с радостным гиканьем сажают его на коляску, катят в отдельную комнатку, вталкивают туда и с идиоцкими счастливыми лицами пытаются пробиться к окошечку, чтобы «подглядеть».

Более тошнотворной сцены трудно себе представить. Однако это преподносится таким образом, словно всё так и должно быть, будто это идеал. Все счастливы - и Билли (когда его катят на коляске, на лице его блуждает похотливая улыбочка), и пациенты (ни один из них не выступил против), и, естественно, МакМёрфи. Он герой: облагодетельствовал жалкого человечка, помог ему.

Ответ на вопрос «как добиться свободы» прост - то, что было нельзя, теперь можно. Разрешено всё. Неважно, что это «всё» - постыдно, противоестественно. Наплевать, что это низость. Не волнует, что через пару часов это закончится самоубийством Билли... МакМёрфи уверен, что он помог. Он сильный и поддержал слабого. Он отложил своё бегство и «поделился» своей «дамой», а вернее - своими двадцатью пятью долларами (которые он, кстати, выиграл до этого у «острых»). В своём самодовольстве ему стало так хорошо и сладко, что он расслабился и заснул.

Наступило утро расплаты, которую МакМёрфи со свойственной всем революционерам энергией попытался избежать. Ответственность - это не про МакМёрфи. Ответственность революционера за свои действия - это одна из нерассказанных историй барона Мюнхгаузена.

Вообще, «Пролетая над гнездом кукушки» - это история о том, как человек бежит от ответственности.

В больницу МакМёрфи попадает, притворившись психически больным, чтобы избежать тюрьмы. В эпизоде, где он объясняет доктору, почему растление несовершеннолетней - пустяк, вся вина сваливается на «эту пятнадцатилетнюю» - оказывается, это она, мол, сделала всё, чтобы он не сдержался. Наглая кража катера объясняется уверенностью МакМёрфи, что он, будучи психически больным, неподсуден.

Когда же однажды МакМёрфи узнаёт, что он - единственный, кто находится в больнице на принудительном лечении, а все остальные, «острые», лечатся добровольно, шокированный МакМёрфи не находит ничего более умного, чем начать упрекать «психов» за то, что они его не предупредили. Камера скользит по лицам «психов»: они почему-то неловко мнутся и жмутся, а старшая сестра, это «исчадие ада», грозно и самодовольно улыбается (как всегда, впрочем).

С точки зрения логики этот эпизод совершенно непонятен. С одной стороны, неясно, с какой стати вопрос о добровольности их пребывания должен был обсуждаться «психами». Естественно предположить, что сумасшедшие могли не знать, что МакМёрфи на принудительном лечении. С другой стороны, если пациенты клиники - неполноценные люди, то вообще какой может быть с них спрос, какие обиды на них?

Наконец, МакМёрфи никто не просил и не подталкивал к тем поступкам, которые он совершал. Это были действия осознанные. МакМёрфи так хотелось. А уж он-то не «псих»!

Очевидно, что этот эпизод должен был навести зрителей на мысль, что это они, зрители, сами добровольно посадили себе на шею Систему, «тоталитаризм» и неплохо бы с помощью таких деятелей, как МакМёрфи, скинуть с себя ненавистное ярмо «диктатуры».

Необъяснимые с точки зрения здравого смысла поступки МакМёрфи позволяют нам раскрыть природу революционера. В упрёках МакМёрфи к «психам» лежит инфантилизм и безответственность. Нежелание отвечать за свои поступки, «другие виноваты», полная распущенность при сознании своей неподсудности - вот моральный портрет революционера. Только неотвратимость наказания, внешнее принуждение государства способны сдержать таких людей...

Когда старшая сестра, вошедшая в палату и оглядевшая результаты ночной попойки, спрашивает, кто это сделал, МакМёрфи молчит. Тот, кто должен был выйти на середину и пропеть возвышенную оду свободе, гимн праву каждого самому решать свою судьбу, молчит. Понуро стоит и молчит.

Наступает его голгофа - жалкий Билли, червяк Билли, новый Иуда, которому МакМёрфи так помог, выдаёт его - предаёт. Но ведь если бы МакМёрфи сам признался в содеянном, Билли бы не был поставлен в необходимость выдавать его. Но он не признался. Видимо, это естественно для героя, борющегося за права и свободы всех...

Между тем, МакМёрфи не оставляет попыток уйти от ответственности. Он тихонечко открывает окно, чтобы улизнуть, но, замеченный, устраивает драку с санитаром. Медсестра зовёт подмогу - второго санитара, который уводил Билли. Билли остаётся один и вскрывает вены.

Кажется, что не должно быть сомнений, что вина за эту смерть лежит исключительно на МакМёрфи: он устроил оргию, он едва ли не насильно приволок юношу на «ложе любви», он, видя, что от Билли ждут имя зачинщика (при том, что все и так знали, кто это устроил), не спас его от душевных страданий и не назвал себя. Наконец, он, затеяв драку, привёл к ситуации, что Билли остался без присмотра.

Но в фильме виновной в смерти юноши оказывается старшая сестра, Система, «диктатура», которую остаётся только бить, душить, ломать позвонки до полной и окончательной победы. На ней кровь Билли лишь потому, что она укорила молодого человека за непотребное поведение и пригрозила наказанием - сообщением о случившемся его матери.

Возможно ли представить себе более противоестественную логику? Виновен не тот, кто совершил преступление, а тот, кто попытался его остановить. Виновен не тот, кто нарушил закон, а тот, кто закон установил и охраняет.

Когда МакМёрфи душит старшую сестру, камера оператора сопереживает убийце. Пусть умрёт, ведь она - «один из самых беспощадных злодеев в истории кино» (так написано в аннотации к фильму).

В итоге Система опять задушила «свободу» - зритель почти плачет от горя, когда в финальной сцене МакМёрфи в «овощном» виде кладут на его койку в палате. После проведённой лоботомии он превратился в типичного «хроника» - контрреволюционный элемент.

Но схождение со сцены одного «героя» сопровождается рождением нового человека. Индеец Вождь, нормальный человек, всю жизнь ведший двойную жизнь: притворялся недоразвитым, глухонемым, шпионил за врачами и медсёстрами (всю жизнь притворяться ненормальным - что может быть противоестественнее?). Именно такого «человека с большой буквы» разбудил, вывел на историческую арену МакМёрфи. Изолгавшийся, боящийся собственной тени, двуличный, человек с двойным дном. Но ведь все эти свойства характерны и для МакМёрфи. Вождь - это МакМёрфи наоборот. Его изнанка, скрытая у МакМёрфи под гримом наглости, хамства и нарочитой самоуверенности. Истинное лицо МакМёрфи, один в один схожее с Вождём, раскрывается исподволь в некоторых эпизодах. Например, в сцене, когда МакМёрфи узнаёт о том, что он единственный находится на принудительном лечении. Ему становится страшно, он подавлен мыслью, что он в полной власти Системы, которую он столь настойчиво провоцировал и раздражал. Или эпизод после оргии, когда он молча ждёт, выдаст его Билли или не выдаст. Лидеры, вожди так себя не ведут. Но так себя бы повёл Вождь.

Совершенно очевидно, что ни Кен Кизи (автор «Пролетая над гнездом кукушки»), ни Милош Форман (режиссёр фильма) никогда не читали повести «Собачье сердце» Булгакова. Фильм от повести отделяет ровно полвека. Тем парадоксальней связь между этими двумя произведениями. Ведь перерождение МакМёрфи в Вождя - это превращение Клима Чугункина в Шарикова.

К сожалению, Булгаков оставил нам малую толику информации о Чугункине. Но исходя из имеющих данных, которые можно с успехом дополнить, используя сведения из жизни российских революционеров после 17-ого года, выстраивается полная картина.

И Чугункин, и МакМёрфи - выходцы из низов, невоспитанные и порочные. Непривычные к труду и непризнающие систематического труда на благо общества. Любящие деньги, но предпочитающие лёгкие способы их получения - один был вором, другой - картёжником.

Их бунт (в случае Чугункина речь уже идёт о его прототипах) не есть следствие идеальных стремлений, но комплекс вполне приземлённых причин: неспособность долго и тяжело трудиться, стремление к лёгким деньгам, отсутствие работы и профессии, криминальные инстинкты.

Революция, рождение нового человека и в «Пролетая над гнездом кукушки», и в «Собачьем сердце» происходят на Рождество. В фильме - сцена оргии определённо соотносится с празднованием Рождества: острые танцуют вокруг ёлки, наряжаются в ёлочные украшения. В повести - дневник доктора Борменталя, описывающий период трансформации пса Шарика в Шарикова, покрывает всё тот же период от западного Рождества до православного.

Рождество со знаком минус, т.е. рождество антихриста. Ведь он, лжемессия, и должен максимально точно воспроизвести все признаки приходы истинного Мессии. И, конечно, родиться он должен в период Рождества Христова.

Рождённые - Вождь и Шариков - плоть от плоти своих предшественников. «Старик, не отрываясь, сидит над климовской болезнью. Не понимаю, в чем дело. Бурчал что-то насчет того, что вот не догадался осмотреть в патологоанатомическом весь труп Чугункина. В чём дело - не понимаю. Не все ли равно чей гипофиз?» - рассуждает сам с собой доктор Борменталь. Семена дали всходы, и оказались плевелами. Выяснилось, что чрезвычайно важно, «чей гипофиз». Обнаружилось, что пример того, кто толкает на восстание (МакМёрфи), имеет ключевое значение. Потому что климы чугункины превращаются в шариковых, а макмёрфи порождают Вождей.

Это понял профессор, специалист по человеческому мозгу Ф.Ф. Преображенский. Это отчётливо осознавала старшая сестра психиатрической клиники мисс Гнусен, с самого начала разглядевшая природу МакМёрфи.

Трагизм современного этапа жизни человечества заключается в том, что в отличие от Булгакова, создавшего Преображенского и его устами разъяснившего нам, потомкам той большевистской России, чем заканчиваются эксперименты с человеческой моралью, и Кизи, и Форман не только требуют таких экспериментов, они фактически их проводят, своим дьявольски гениальным искусством формируя нового человека и новую нравственность. Но нравственность тысячелетиями оставалась неизменной, добро оставалось добром, а зло - злом. И следовательно, новая нравственность - это не новое содержание, но новое отношение к нему человека. Белое сереет, а чёрное просветляется. Растлитель малолетних и картёжник МакМёрфи становится Вождём, а вор и пьяница Чугункин - крупным большевистским функционером Шариковым. Цвет науки и культуры страны (Преображенский) оказывается «барской сволочью», а заведующая психиатрическим отделением - «одним из самых беспощадных злодеев в истории кино».

Мир на глазах переворачивается. То, что пережила Россия в начале ХХ века, с драматической остротой раскрывается на наших глазах, но уже не в масштабе одной, хотя и самой большой страны, но всего мира, в первую очередь - западного мира. Оказалось, что все эти трагические десятилетия русской истории остались непонятными Западу. Они боролись, но против чего-то другого. Они победили, но что-то другое. Главное же, то, что ещё в 1925 г. описывал с натуры Булгаков, - борьбу за вечные нравственные ценности - они проиграли. И сегодня борьба уже идёт на других рубежах, под другими флагами. Если в начале ХХ века человек боролся с религией, с Богом, утверждая, будто и без Бога человек сможет быть Человеком, то есть высоко нравственной свободной личностью, то теперь о Боге уже речи и не идёт (хотя бы в отрицании), но человечество призывается на борьбу с тем Человеком, которого в противовес Богу придумал гуманизм XIX и ХХ веков. Вместо сверхличности, которой так и не удалось создать за годы революции-эволюции ХХ века, человечеству предлагается какой-то новый идеал, ещё не принявший видимые человеческому и общественному глазу формы. Его черты мы угадываем только через его «прообраз» в лице МакМёрфи, и эти черты отвратительны. Вглядываясь в этот «идеал», мы с ужасом узнаём старые, как само мироздание, и отвратительные, как смерть, черты Зла, всё прочнее окутывающего современный мир своей сетью.

25-03-2009

---

[1] Так в книге обобщённо названо государство. Наверное, более близкий России термин - борьба с режимом, системой.

[2] По классификации, которая использовалась в книге.