Тринадцать узлов

«Осени себя крестным знамением, русский народ, и призови Божие благословение на свой свободный труд».

Император Александр II.

19 февраля 1861 года император Александр II подписал Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Событие - из самых выдающихся в истории России.

Причины возникновения крепостного права, его распространенность и особенности в различных регионах России - тема отдельная, большая. Я же хочу не об этом поразмышлять, а о том, как развивалось сельское общество, крестьянство, те самые «свободные сельские обыватели» после отмены крепостного права. Тема тоже огромная, полностью мне ее не раскрыть, да я и не ставлю перед собой такой задачи. Постараюсь обозначить лишь узловые моменты...

Итак - свершилось, после долгой подготовки (с середины 50-х годов 19 в.) появился Манифест, освобождающий крестьян от «многовекового рабства» (первый узел)...

Необходимость «освобождения» была очевидна давно. Освобождения крестьян от крепостной зависимости ждали и первые русские «революционные демократы»; о нем, о свободном труде на своей земле, складывали заветные песни крестьяне; к этому освобождению внутренне было готово и большинство «крепостников», не желавших между прочим отставать от просвещенной Европы, где личная свобода человека давно была провозглашена главной ценностью... Многие «крепостники» задолго до Манифеста барщину заменили легким оброком, а были и такие, что дали вольную своим людям...

И можно представить себе разочарование тех мужиков, что, затаив дыхание, слушали читаемый в церкви после службы царский Манифест, когда поняли, что «освобождаются» они, практически без земли.

«Русский человек с самого начала и никогда не мог представить себя без земли. Земля у него - прежде всего, в основании всего, земля - всё, а уж из земли у него и всё остальное. И жизнь, и честь, и семья, и детишки. И порядок, и церковь, - одним словом, всё, что есть драгоценного», - писал великий Ф. М. Достоевский.

И вот оказалось, что ее-то, землю-матушку, придется у помещиков (или у государства) выкупать. И выкупать за такие деньги (больше, чем оброк, который платили раньше барину), что затянулся этот выкуп еще на полвека и закончился лишь в результате революционных событий 1905 года, когда, манифестом уже Николая II, земля была безвозмездно передана крестьянам.

И не удивительно, что бунтовали мужики. В самый год освобождения, 1861, крестьянских волнений было больше, чем за все царствование Николая I.

Но, Александр II, надо признать, сделал все, что мог сделать на тот момент. Две опоры было у государя: дворяне и крестьяне - нужно было не обидеть и тех и других. Вот и получилось такое - половинчатое «освобождение», но это был первый решительный шаг на пути реформы землевладения.

Многие крестьяне, тогда не могли заплатить за землю и оставались в так называемом «временнообязанном состоянии» - фактически, оставались теми же крепостными... «Временнообязанное состояние» растянулось до 1881 года (второй «узел» после 1861 года), когда был издан специальный закон об обязательном выкупе земли. Для этого обязательного выкупа был создан государственный крестьянский банк, который давал крестьянам кредиты, на которые они и выкупали землю у помещиков, попадая, (как сегодня многие из нас, целые колхозы, СХПК и пр.) в кредитную петлю. Выплата этих «выкупных» была рассчитана на 49 лет и закончилась бы в тридцатых годах 20 века... Но, как мы уже знаем, в тридцатых годах русских крестьян постигла другая грандиозная реформа - коллективизация (шутники того времени название правящей партии ВКП (б) расшифровывали как - «второе крепостное право большевиков»).

Но, даже такая, ограниченная свобода, конечно же, дала могучий толчок народной самореализации, запустила процессы (положительные или отрицательные - вопрос и сегодня дискуссионный) распада патриархальной крестьянской, деревенской общины. Уже тогда, 80-х годах 19 века, задолго до «столыпинской реформы», крестьянин получил право на выделение из общины. Другое дело, что община была еще сильна, и мало кто в деревне решался пойти против мнения «мира». Но именно в те годы массово распространился «отход» в города, на фабрики и заводы. Крестьянин, непрофессиональный работник, устроившись работать на фабрику, уже в первый год «отхода» имел возможность ежемесячно отправлять в деревню, где продолжала жить и трудиться на земле его семья, 3 - 5 рублей - большие по тем временам деньги. И эти деньги, конечно же, пускались на расширение крестьянского хозяйства, на улучшение условий жизни...

Но именно в те годы, пожалуй, впервые в русской истории, город начал столь мощно и, к сожалению, в основном, самым развращающим образом влиять на традиционный деревенский уклад. Пожившие в городах, поработавшие на фабриках, люди несли в деревню городские нравы (не высшие достижения дворянской культуры, а бескультурье городского пролетарского низа) - песни, одежду, праздники, манеру общения... Именно тогда (когда появились свободные деньги на руках) началось массовое пьянство в русских деревнях (не пиво по праздникам, а водка в кабаке ежедневно)... Именно в те годы зародилось и расслоение в крестьянской среде - на бедных и богатых (появились свои - мужицкие кулаки-мироеды, своих же деревенских мужиков нанимавшие батраками)...

Недавно мне в руки попалась интереснейшая книга - «Из пережитого», автор которой крестьянский писатель М. П. Новиков, знакомец самого Льва Толстого (именно к Новикову первоначально собирался «бежать» Лев Николаевич из Ясной Поляны) прекрасно описал жизнь русской деревни в те годы. В 1902 году Новиков написал докладную записку в Тульский уездный «Комитет по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности» (и в наше время, помимо министерства сельского хозяйства, сколько же всяких комитетов создано и все собираются, совещаются - как бы умирающую деревню спасти, да сельское хозяйство поднять).

«Крестьянские нужды не иголка, которую надо искать - они на виду у всех: с одной стороны непосильные налоги, а с другой - пьянство, а больше и искать нечего. Надо закрыть казенку и отменить выкупные платежи, тогда и нужда крестьянская уменьшится. А то затянули крестьян выкупными как мертвой петлей, подставили кабак, а теперь прикидываются непонимающими в оскудении...» Думаете услышали крестьянина, члены «комитета по выяснению нужд...»? Услышали! Вскоре Новиков был арестован и посажен в тюрьму.

... Нынче и в тюрьму не сажают (говорите-пишите, что хотите), но и слышать мужика-крестьянина не слышат. Как и сто лет назад, все за него решают... Кто решает-то? А и не поймешь... Вроде бы сами же эту власть и выбрали - а разве ж этого хотели...

Но вернемся в начало 20 века.

Недовольство своим состоянием - кабальные земельные кредиты, возросшие материальные запросы, подталкивало крестьянские массы к новым выступлениям. Мало известен факт, что преддверием первой русской революции стали крестьянские бунты в 1902 году. Мощные восстания с захватами помещичьей земли и усадеб прокатились по центральной и южной России и Украине, конечно же, они подавлялись жесточайшим образом. Неслучайно поддержали крестьяне и подготовленную социалистами, начавшуюся со Всероссийской стачки рабочих, революцию 1905 - 1906 годов (третий узел).

Не забудем, что раньше «столыпинской реформы» узнал русский народ о «столыпинских галстуках» - виселицах. Именно Петр Аркадьевич был в те годы министром МВД и жесточайшим образом подавлял революцию, как в городах, так и в деревнях - тысячи расстрелянных и повешенных по приговору военно-полевых судов (т. е. без суда и следствия), стали платой за Высочайший манифест, даровавший народу России конституцию и Государственную Думу, а крестьян освободивший от кредитной удавки.

Видно и тогда не лучшим образом работали царские советники и аналитики - путем последовательных реформ, с учетом воли народа, можно было избежать крестьянских бунтов, а не подталкивать народ в руки «социалистов» всех мастей, путем народного недовольства решавших свои задачи по захвату власти в стране.

В ноябре 1906 было объявлено о прекращении взимания выкупных платежей с 1907 года и об уменьшении их суммы наполовину в 1906 году. Недоимку прошлых лет крестьяне так и продолжали выплачивать до 1917 года.

Для наглядности вновь обращусь к книге М. П. Новикова: «Прекращение выкупных платежей за надельные земли в 1906 г.... вызвало в крестьянах нашей местности вздох облегчения и радости... Указ 9 ноября 1906 года, дававший право свободного распоряжения выкупленной землей... был встречен с большой радостью... Как было не радоваться таким огромным переменам в крестьянском положении, которое сразу растворяло перед тобою запертые общиной ворота и давало полную свободу устройства жизни по своим желаниям и способностям, а уменьшенный в 4 - 5 раз оброк к тому же сразу предоставлял необходимые средства». По словам Новикова. Если раньше выкупные платежи составляли, в среднем, 20 - 60 рублей на двор, то после указа 1906 года крестьяне стали платить 3 - 4 рубля с надела. «Почему было, - пишет Новиков, - не заводить второй коровы или лошади, когда они стоили в среднем возрасте от 20 до 35 рублей, почему не строить новой избы, не перекрывать крыш железом...»

Столыпинская реформа, начатая указом 1906 года (четвертый узел), решительно направляла страну на путь капитализации сельской жизни.

Государство фактически отказалось от договорных отношений с сельской общиной («миром»). Каждый крестьянин имел право выделить свой надел, продать его или прикупить землицы, выделиться в «отруб» или на хутор, на свободные земли. Десятки тысяч семей по призыву правительства (как позже по призыву партии на «целину» и «стройки социализма») поехали за лучшей жизнью в Сибирь. Именно тогда появились и знаменитые «столыпинские вагоны»...

Сельская экономика росла стремительными темпами: с 1905 по 1913 гг. объем ежегодных закупок сельхозтехники вырос в 2-3 раза. Производство зерна в России в 1913 г. превышало на треть объем производства зерновых в США, Канаде, Аргентине вместе взятых. Российский экспорт зерна достиг в 1912 г. 15 млн. тонн в год. В Англию масла вывозилось на сумму, вдвое большую, чем стоимость всей ежегодной добычи золота в Сибири. Избыток хлеба в 1916 г. составлял 1 млрд. пудов... В те же годы помимо церковно-приходских школ (дававших очень даже приличное начальное образование) появляется сеть светских «народных» школ и училищ, открывавших крестьянским детям широкий путь к мировой науке и культуре.

Именно из таких школ и училищ вышли и Клюев, и Есенин, и Ганин, и будущий великий русский полководец Георгий Жуков и многие-многие другие. И не были они выходцами из нищих селений - все дети зажиточных крестьян.

Именно тогда, в конце 19 - начале 20 веков, появлялись первые крестьянские артели, кооперативы, кассы взаимопомощи (впрочем, это, пожалуй, было логичным продолжением «общинной» жизни в новых исторических условиях).

Столыпинская реформа, как известно, была прервана Первой мировой войной... Состоялась ли реформа? Принесла больше пользы или вреда?.. И сегодня историки и экономисты спорят об этом. По некоторым данным до 60 % «столыпинских переселенцев» возвращались из Сибири в европейскую Россию (по другим данным - 500 тысяч из трех миллионов), на родину, где их, зачастую, уже и не ждали... Жизнь на отрубах и хуторах - «фермерство» - не было и не стало массовым. Да, пожалуй, и не могло стать. Общинная психология складывалась веками (или даже тысячелетиями) и указом сверху ее было не отменить. Народ, выразивший свою внутреннюю суть в пословице «на миру и смерть красна», не мог принять (не принял и сегодня) психологию западного фермера, выражающуюся, например, в шведской пословице: «один, значит, сильный».

Нет, один в русском поле - не воин...

Но столыпинская реформа покончила с давнишней русской бедой - «чересполосицей». Каждый двор получал возможность объединить свои «полосы» в единый надел. Столыпинская реформа отсеяла многих, потерявших интерес к жизни и работе на земле опролетарившихся бывших крестьян, и дала возможность приобрести их землю истинным земледельцам. То есть, рискну сказать, реформа, проводившая в русской деревне по инициативе П. А. Столыпина, была буржуазной революцией на селе (вольно или не вольно, она, в купе с начавшейся мировой войной и социалистической пропагандой, стала детонатором будущей буржуазной революции в феврале 17-го, а затем и Октябрьской революции).

Как бы то ни было - несколько лет перед мировой войной (1906 - 1916 г. г.) стали «первым золотым веком» русского крестьянства.

Война и революции оборвали тот недолгий век... Но видно, что-то было неладно все годы с подписания Манифеста 1861 года, видимо, слишком уж половинчатые и долговременные принимались меры по «освобождению» крестьян, если крестьяне так легко поддались на пропагандистский лозунг большевиков: «Мир - народам, земля - крестьянам» (узел пятый). Мира хотели - это понятно. Но ведь землю-то, вроде бы, получили уже...Возможно, сказалась и вековая затаенная вражда мужиков к «господам».

Именно массовая поддержка крестьянами советской власти, обеспечила победу Красной Армии. Да, были «латышские стрелки», были даже «китайские полки» и пр. Но основная масса, конечно же - русские крестьяне. Именно они, выдвинув из своих рядов таких командиров, как В. И. Чапаев, разгромили Белые армии, возглавляемы профессиональными офицерами, царскими еще генералами.

Но советская власть в первые свои годы должна была решить главный на тот момент вопрос - продовольственный (нужно было кормить армию и городских рабочих). И она решила его с помощью политики «военного коммунизма» - хлеб в деревнях подчистую выметался продотрядами. Да еще и церковь - основа традиционной жизни христианина-крестьянина была ущемлена чуть ли не до полного уничтожения. И тогда по всей стране вспыхивают крестьянские восстания (шестой узел). Да такой силы, что, например, на Тамбовщине против них используется авиация и химическое оружие... Все эти восстания были, конечно, обречены на поражение, потому что: во-первых - они были разобщены; во-вторых - те же крестьяне, недавние солдаты мировой войны, зачастую бывшие бойцы Красной армии или красные партизаны - устали от войны; в-третьих - у советских правительственных войск был подавляющий перевес в технике и современном вооружении. По словам Есенина: «... живых коней победила стальная конница». (Не удивительно, что и Есенин, и остальные «новокрестьянские» поэты, как выразители крестьянской психологии, в скором времени были безжалостно высечены и из литературы, и из жизни. Крестьянский писатель-мыслитель М. П. Новиков, также был арестован и расстрелян в 30-е годы).

Но все эти восстания (на Тамбовщине, Кронштадтский мятеж и др.) все же возымели действие. Была объявлена «новая экономическая политика» (узел седьмой), нашедшая свое выражение на селе в возрожденной кооперации, в первых сельских «коммунах». Повсеместно строились мельницы и маслодельни, приобреталась техника и инвентарь... Главное, крестьяне получили возможность трудиться на своей земле и сбывать свою продукцию на сельских ярмарках и в городах. При чем, крестьяне сами выбирали способ хозяйствования - то ли оставаться единоличниками, то ли создавать коммуну или артель...Именно этот небольшой, примерно в восемь лет, период и можно считать «вторым золотым веком» русского крестьянства. За эти несколько лет, показатели производства зерна, мяса, молока достигли и превзошли довоенный уровень.

Потом грянула «коллективизация» (восьмой узел). Между прочим, идею «коллективизации» Сталин перехватил у товарища Троцкого, мечтавшего собрать рабочих и крестьян Советской России в «трудовые армии». Стихийно созданные артели и «кооперации» крестьян не устраивали советскую власть. Не устраивала, во-первых - их «непартийность», а во-вторых - коллективизация должна была быть массовой, «сплошной»... И большевики с этой задачей справились. Как это происходило на Русском Севере гениально описал в своей трилогии «Час шестый» («Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый») Василий Белов.

Здесь же я приведу отрывок из документальной повести В. И. Белова «Невозвратные годы»...

«Александр Павлович Кузнецов был жителем Вологодского уезда - вологодский крестьянин, на собственном опыте испытал всё, что творили с крестьянством. Однажды он писал мне:

«В 1920 году среди крестьян земля была разделена по едокам. В помощь пришло кредитное товарищество. Отпускали мужикам в кредит железные бороны, плуги, веялки и даже ручные и конноприводные молотилки. Были рассадники племенного животноводства. В 1924-25 годах был выпущен закон о хуторской и отрубной системе землепользования. Летом 1929 года прошли скотозаготовки. Скупали по твёрдым государственным ценам крестьянских коров. До этого периода крестьяне держали от 2 до 7 коров. Теперь в маленькой семье из 2 коров забирали одну. Из 4 - двух. (По семь к этому времени уже не держали.) Скот куда-то угнали. В сентябре распределили рабочих на строительство скотных дворов на ст. Дикую. Оказывается, всё лето тысячи коров разгуливали по лесу. Я тоже был назначен на строительство скотных дворов и поэтому знаю. Скот осенью загнали в один огромный загон. Дождь, грязь по брюхо. Потом пошёл снег, а мы - кто ямы под столбы копает, кто столбы ставит, кто лес рубит, кто подвозит. Конца стройки я не дождался. Уехал учиться в Грязовецкий техникум. Соседи, которые там остались, говорили, что скот весь погиб (туберкулёз, бруцеллёз).

С 1929 по 1931 год шла коллективизация в два этапа. Первый этап - осень 1929 года - «сталинская коллективизация на основе ликвидации кулачества как класса». Потом вышла статья Сталина «Головокружение от успехов» - обвинили низы. Колхозы распались. С 1931 по 1932-й - новая волна коллективизации (уже «осознавших»)». Эта волна сметала всё на своем пути. Особенно досталось хуторянам.

У меня есть черновые наброски Александра Павловича к поэме о том периоде:

...В былые годы сколько деревень

Ютилось под морозным синим небом.

В работе не испытывая лень,

Питаясь лишь картофелем и хлебом,

Зато привольем - пару поддавай!

И рыба, и грибы, и сенокосы.

И ширь лесов да псов протяжный лай,

Да по утрам усердно свищут косы.

Крестьянский поэт А. П. Кузнецов описывает, своеобразный период, когда крестьянам разрешалось выходить на отруба и селиться на хуторах: такие мужики освобождались от налогов до пяти лет и быстро вставали на ноги. Вместе с ними вставала на ноги и вся Россия.

Кто трудиться мог,

Не валявничатъ,

Не валился с ног,

Стал хозяйничать...

Но разве могла позволить и дальше так развиваться событиям троцкистская братия?

На четвёртый год

Всех повесткою

На крестьянский сход

И с невесткою.

Зашумела Русь

Широко вокруг...

Рассказать боюсь

Я про то, мой друг.

Тучи грозные

Понависли враз.

Дни морозные

Придавили нас.

И куда ни глянь,

Всюду новости.

Только плач стоит

По всей волости...

Не закончил свою поэму Александр Павлович!..

Конечно, простой мужик вроде Кузнецова А. П. не знал и не знает, что и как говаривал Сергей Есенин о крестьянстве:

Он знает то, что город плут,

Где даром пьют, где даром жрут,

Куда весь хлеб его везут,

Расправой всякою грозя,

Ему не давши ни гвоздя.

Откуда А. П. Кузнецову знать, почему С. А. Есенин выбросил эти строки из поэмы «Гуляй-Поле»? Стихотворение «Мир таинственный, мир мой древний» тоже было неведомо даже искушённому в поэзии А. П. Кузнецову. Лежало оно, как говорится, за семью замками. Что говорить о стихотворениях, если и сама гибель Есенина содержалась в глубочайшей тайне! Клевету на поэта (он, дескать, был самоубийца) поддержали специалисты с весьма высокими академическими званиями.

Это же надо так! Убили Есенина, Клычкова, Клюева, Ганина, Павла Васильева, и никто не ответил за зверство хотя бы по тогдашним законам. А за что опалён троцкистским морозом цвет русской поэзии? Поэтический же чертополох и до сих пор махрово лопушится по всем пустырям и шоссейным обочинам».

«Троцкистским морозом» опалило не только цвет русской поэзии - цвет русского крестьянства погиб на Соловках и берегах ледяной Печеры. Впрочем, это Василий Иванович знает и описал гораздо лучше меня... А всяческий «чертополох» и сегодня «махрово лопушится» на всех путях истинно русской жизни...

И стала земля - колхозная. Но это была все та же - Мать Сыра Земля, и это были все те же крестьяне, пусть и названные колхозниками, и жили-трудились они все по тем же вековым законам, диктуемым природой, здравым смыслом и совестью. Да, пытались навязать плановое хозяйствование на земле, когда - откуда-то из партийного кабинета командовали, что и когда сеять, когда и как убирать... Но ведь природу, как и совесть, никакой командой не переделаешь, не отменишь, так что, жизнь-то все та же и продолжалась: пахали, сеяли, убирали, где-то и уступали давлению кабинетных аграриев, но жизнь сама все поправляла и в нужную сторону направляла...

Крестьянский дух еще жил - и побеждал! Кто, если не те же самые крестьяне, в первую очередь, победили фашистского зверя (узел девятый)... Страшной ценой победили - погибали-то опять ведь лучшие крестьянские сыны. (Например, в родную деревню Василия Белова Тимониху не вернулся с той войны ни один мужчина, погиб и отец писателя).

Что да как было в русской деревне после Великой Отечественной - уже на памяти наших отцов (10 узел)...

Колхозы, «уполномоченные», бесконечные указки сверху, как пахать и что сеять, облагавшиеся налогом приусадебные участки... Да это ли не крепостное право, если паспорта крестьянам-колхозникам лишь в шестьдесят пятом году дали?!

А «бесперспективные деревни»! Сколько же их согнанных «бесперспективностью» русских крестьян ютилось по городским общагам, спивалось по «комсомольским» стройкам...

Лишь к 80-м годам свободнее вздохнули колхозники и работники совхозов - в те годы было построено много молочных ферм, на полях работала мощная, советского производства, техника, в деревнях и селах строились школы, клубы и Дома культуры, в семьях появился твердый материальный достаток (узел одинадцатый)... Это уже и я помню (на каникулы ездил в грязовецкую деревню) - едва ли не в каждом втором доме был мотоцикл, у каждого мальчишки был велосипед, дома под железными крышами стояли, коровы и овцы в большинстве дворов были, целыми классами молодежь оставалась на селе - потому что видела перспективу хорошей счастливой жизни... Можно бы говорить о «третьем золотом веке» русского крестьянства...

И как же быстро загубили всё, явленные «перестройкой» (узел двенадцатый) «демократы». И все опять с заботой о народе, только народ не спросив, сделали. Вроде бы и с хорошими намерениями закон о фермерстве приняли, а получилось, что колхозы-совхозы почти загубили, а фермеров так толком и не вырастили...

«Вообще... лишь поглубже задумаешься о доле нашего крестьянства, то, ей богу, можешь свихнуться от сатанинской толчеи и несуразности, при которых в страшном притеснении и разграблении пребывала у нас именно эта сила, кормящая державу. За какой факт ни ухватись - всякий щетинится против крестьянства!» - писал уже в 90-е годы прошлого века Александр Романов в статье посвященной поэту Алексею Ганину. Он же, в те же годы, писал: «О, Русь! Ты несчастна, я знаю...» - с горечью и болью воскликнул Некрасов в 1877 году, перед своей кончиной. Вот прошло с того времени 120 лет - сто двадцать лет! - а эту некрасовскую строку с великой горечью может произнести и сейчас любой из нас. Разумеется, любой из тех, кто печётся не столько о себе, сколько о нашем национальном достоинстве и об утраченном величии Родины».

Сегодня что-то еще держится на том, из 80-х годов прошлого века, заделе. А если в каком СПК-колхозе и купили в «стабильные» «нулевые» годы новую технику, или ферму построили с доильным залом - так опять же кредитную удавку на себя и накинули... Неужели ж эта удавка и есть тринадцатый узел крестьянской жизни на Руси за последние полтора века?

Верю, что разрубят и этот узел наши мужики, не смотря на предстоящее вступление в ВТО и прочие мудрые решения далекой от земли всенародно избранной власти.