Русский язык - объединяющая сила: не
на английском же языке я буду говорить
с украинцем, грузином, казахом...
Чингиз Айтматов (из интервью)
Ходжакули Нарлиев - народный артист Туркменистана, классик туркменского кино, режиссер, сценарист, оператор, актер. Его называют «режиссером поэтической школы». О нем говорят, что «кинематограф Ходжакули Нарлиева - плоть от плоти туркменской поэзии!» Язык Ходжакули Нарлиева - это «простой и в то же время очень образный поэтический язык, свойственный самой природе туркменского народа». Я могу привести множество других эпитетов, которые еще и еще раз подчеркивают несомненный талант этого замечательного художника. От себя добавляю, что Ходжакули еще и просто умный, серьезный и интересный собеседник. Сейчас я хочу представить на суд читателю фрагмент нашего с ним разговора, состоявшегося около года назад. Мы говорили вовсе не о поэзии и даже не о кино, хотя вскользь эта тема, безусловно, была затронута. В большей степени мы говорили о... русском языке и о его связующей роли в общении народов Средней Азии с русским народом. Ниже я привожу мнение Ходжакули по этому поводу.
«В государственной политике любой страны можно найти свои минусы и плюсы. А СССР - далеко не исключение. Но давайте не будем забывать, что при советской власти люди стали не только грамотными, но и образованными в наиболее широком и полном смысле этого слова. И существенную роль в этом сыграл русский язык. Он давал людям других национальностей - узбекам, киргизам, туркменам, казахам - возможность полноценного общения с русским народом. За счет этого, во-первых, происходил взаимовыгодный качественный обмен культурологическими и историческими знаниями, которые взаимно насыщали и обогащали наши народы. В то же время мы получили возможность общения с народами других, неазиатских, республик, которые также изучали русский язык. Для всех нас это был язык межнационального общения. Кроме того, русский язык стал для моего народа тем мостом, который связывал Туркмению (как, впрочем, и Киргизию, и Узбекистан, и Казахстан) не только с Российской Федерацией и остальными федеративными республиками, но и опосредованно с зарубежными странами.
В 80-х годах один из моих фильмов показывали по французскому телевидению. Тогда же состоялась пресс-конференция, на которой меня в частности спросили: что было бы сейчас, если бы в 1918-20 годах в борьбе за Туркмению победили бы не русские, а англичане? Я ответил, что, прежде всего, если бы туркмены не захотели, то русским у нас было бы крайне тяжело упрочить свои позиции - уж, поверьте, я знаю свой народ! Однако же это произошло достаточно быстро. Значит, туркменский народ в конечном счете встал на сторону русских, а не англичан. И второе. Я рос на отдаленном железнодорожном разъезде. Там же я окончил начальную школу. Но по закону нам обязаны были дать среднее образование. Поэтому нас на автобусах каждую неделю возили в школу-интернат, в которой бесплатно (за счет государства) кормили, одевали и учили, в том числе правильно говорить на русском языке. Благодаря этому закону, благодаря тому, что меня учили русскому языку, я смог впоследствии поступить во ВГИК, стал тем, кто я есть. Я сказал французам, что вот стою перед ними, отвечаю на их вопросы, а если бы победили англичане, то я совсем не уверен в том, что моя судьба сложилась бы так же. Скорее всего, наоборот. С русскими мы были на равных, на одних правах, однако английские колонизаторы в Индии, к примеру, всегда смотрели на индийцев с высоты своего полета, и не могло быть и речи о каком-то правовом равенстве между ними. Почему же англичане стали бы относиться к туркменам как-то иначе?
Другое дело, в ту пору нам всем усиленно насаждали советскую культуру, она была доминантной. Но и национальную культуру никто при этом особо не ущемлял, хотя она, конечно же, уже была на втором плане. Но такова была политика правительства страны - всем быть братьями! Это непростой лозунг, он, безусловно, объединял народы, пусть и искусственно. Но был мир. А худой мир, как известно, лучше хорошей войны. Нас не учили, но, во всяком случае, заставляли дружить. А что сейчас - заставляют убивать? Я просто поражаюсь, как за такое короткое время можно превратиться в нравственных уродов?
Русский язык сближал. Сегодня благодаря ему мы могли бы, по крайней мере, выражаясь фигурально, выяснить отношения. А как сегодня их выяснять, если молодежь Туркмении не знает русского языка? Та же ситуация и в других бывших республиках СССР. Объединить нации русским языком, а затем этот мощный связующий элемент потерять - да это же настоящая трагедия!
Конечно, это никого не устраивает - ни русских, ни туркменов. Но ведь и делать никто ничего не делает. Когда-то мы предложили русским следующий проект: известные в мире общественные деятели, писатели, поэты - Чингиз Айтматов, Олжас Сулейменов и другие - рассказывают о значении русского языка! Мы даже писали в фонд «Русский мир», который занимается популяризацией русского языка за рубежом, но - увы! - так и не получили ответа».
Ходжакули Нарлиев искренне переживает о том, что все так произошло. Переживает за свой народ. Переживает и за русских, которые, вне всякого сомнения, тоже много потеряли и продолжают терять, лишившись тесного - дружеского! - общения с бывшим некогда братским народом.
«Однажды - очень давно! - мы с другом въезжали на ослах в аул, - вспоминает Ходжакули. - Неожиданно на нашем пути оказалась узкая, но глубокая яма, которую, наверное, можно было бы и объехать, но из экономии времени мы решили ее пересечь. Осел друга легко перепрыгнул через препятствие, а вот задние ноги моего осла соскользнули, и он чуть было не провалился. Так вот после этого случая мой осел по этой дороге больше никогда не ходил! Он понимал, что здесь таится опасность. Вот бы людям так! Однако их даже собственные ошибки ничему не учат. А ведь что может быть проще: внимательно исследовать отрицательный опыт своих предшественников, с рассуждением относиться ко всему, что происходит, и стараться не допускать в своей жизни неверных шагов, которые когда-то сгубили не одно поколение. Но нет!»
О туркменском кинематографе он говорит опять-таки очень образно, в свойственной ему манере: «Раньше у нас было как в хорошем ауле: все семьи дружны между собой, все друг другу помогают, не оставляют никого в нужде. У нас был строгий обычай - приготовил обед - полчашки принеси соседу. Гости приезжают - весь аул собирается! Так и кино. Сделали фильм - смотрят его не 14 миллионов туркменов, а 250 миллионов, проживающих на территории СССР. А сегодня?! Сделал хороший фильм - вот и сиди со своим фильмом дома, смотри один».
Я сказал Ходжакули, что его фильмы о человеке, женщине, семье, любви, верности, долге получили всемирное признание. Но почему же сейчас никто ничего подобного не делает? «Потому что духовно-нравственные картины цементируют народ, но именно это сегодня и не нужно, - ответил он. - Напротив, сплочения боятся, как огня! А вот разврат и «стрелялки», которые заполонили все вокруг, наоборот, разобщают людей, делают их черствыми по отношению друг к другу, недоброжелательными, подозрительными, и это, наверное, кому-то очень выгодно, ибо сказано: «разделяя, властвуй». В результате наша жизнь сегодня - это как жизнь в большом стаде, которое поручили волкам».
Настоящее искусство, по его словам, носит исключительно созидательный характер и прочно занимает свое место в воспитательном процессе. Но воспитание может быть наполнено и разрушительными элементами, к которым относится кино, воспевающее порок. И чем талантливее оно сделано, тем разрушительнее его эффект. «Те, кто создает такие фильмы, - враги человечества», - категорично заявляет Ходжакули Нарлиев.
На прощание я прошу его сказать несколько слов читателю.
«В мире так много людей, которые оставили после себя доброе наследие! - восклицает Ходжакули. - А ведь в этом - в добром наследии - заключается глубокий смысл. Это так страшно - идти не тем путем, служить неверной идее. Умрешь, и окажется, что ты ничего не создал - а так просто побыл некоторое время на земле и пустым ушел из этой жизни... Позор! Не дай Бог! Представьте, все пошли в лес за грибами и ягодами, к вечеру вернулись уставшими, но с полными корзинами, а ты один - ни с чем! А ведь от тебя все ждали сбор! Я желаю каждому собрать за свою жизнь столько добрых плодов, чтобы потом о нем всегда тепло вспоминало его потомство».
Беседовал протоиерей Александр Новопашин
