Нужна ли нам реформа демократии?

«Автократия - это когда лишь один человек имеет свое мнение.

Аристократия - когда собственным мнением обладает малая группа людей.

Демократия - когда никто не имеет собственного мнения».

Силя Грин

«Властвовать державой должны наилучшие люди страны,

а народ часто выбирает не наилучших,

но льстецов, которые их ублажают

и бессовестных демагогов, которые толкают на бунт».

Иван Ильин

Концепт

В работе рассматривается проблема способности демократии - как механизма - менять общественно-политический строй государства. Автор полагает, что до тех пор, пока не будет укрощено влияние капитала на политические процессы, демократия не способна к осуществлению перемен, а все политические выборы будут, по-сути, выбором «того же самого».

Помимо анализа изъянов, присущих демократии, автор предлагает ограничить сферу влияния рынка как посредством национализации природных богатств, так и принятия на государственном уровне мер по закладыванию основ духовной (ценностной) переориентации.

* * *

Актуальный кризис ставит вопрос о самой возможности нахождения путей преодоления проблем, исходя из понимания того, что фактором, обусловившим масштабность нынешнего кризиса является полнейшая импотенция парламентской демократии, точнее, тот факт, что сами политические механизмы, составляющие суть парламентаризма, и являются источником этого самого системного кризиса. Если же говорить о системе, о цикличности присущих этой системе сбоев, то можно сказать и то, что т.н. кризис никуда и не девался.

Известный русский мыслитель Иван Иљин во время Второй мировой, а особенно после войны указывал на недостатки демократии и на потребность выстраивания соответствующей программы и идеологии для новой, постсоветской России. Так в эссе «О демократии» (1939 - 1941) он пишет, что демократия нуждается в духе творчества и в ощущении единства. Демократия - это не только правовой порядок, но более того - понятие духовного измерения, которое можно определить как социальность или даже жертвенность.[1] Нынче в демократии этого нет и в помине. Людей, способных на жертву, просто засмеют.

В других статьях Ильин оставил толковые свидетельства, весьма поучительные и актуальные до сих пор. Так, в статьях, посвященных демократии, датированных 1948-1954 годами, Ильин отмечает, что «демократия» и до Второй мировой была «знаменем жизни», а теперь и вовсе превратилась в «святый догмат», критерий добра и зла, заветный идеал... Она заменила людям потерянную веру, для всех «недемократических» держав воспринимается как спасение. Тот, кто принимает эту веру (в демократию), воспринимается как «строитель светлого будущего», ему открываются все двери салонов да редакций, публикуются его книги... Но, тот, кто не верит в демократию, будет оклеветан, изолирован и демократически казнён (системой организованного «умолчания»[2]). Так приходим к осознанию существования «демократической инквизиции», которая защищает веру в демократию и наказывает тех, кто сомневается в ней.

Демократия приносит державе расслоение, идею классовой борьбы, партийную непримиримость. Демократия хочет всё выстроить добротно, так же, как и система, названная «государственным социализмом», но, в то же самое время, в своем либеральном варианте, разрушает центральную власть. Она не желает мощной государственной власти и гасит ярких и самобытных личностей.[3] Демократия всё вовлекает в политику, подстёгивая самые низменные качества, присущие падшему человеку, такие, как алчность, честолюбие, властолюбие... Демократическая политика рано или поздно получает отличительные черты беспринципности, лукавства, обмана, демагогии, интриги и торга. Она транжирит людское время и силы и обесценивает их интересы.[4] Если демократия - презирающая начала авторитета, субординации, принуждения - с горем пополам и способна создать некое подобие державного единства, то, всё равно, в этом единстве будут засеяны семена революции и анархии.

В демократии на выборах чаще всего к власти приходят люди, весьма невысоких и человеческих, и профессиональных качетв, но обычные обманщики, лжецы, демагоги, алчные властолюбцы и честолюбцы.[5] Демократия формирует механизм выборов. Этот механизм основан на «свободе мысли» и «взглядов», следовательно, в государственных делах она всякому даёт право на глупость, продажность и и интриганство...[6]

Партийная работа требует от кадров честолюбия, властолюбия и наличия денег. Это значит, что демократия развивает в народе силы, которые приводят народ к зависимости от капитала и от ТНК. Наивно верить в то, что партии обеспечивают средства для своей работы на легальный начин - от пожертвований, членских взносов и государственных дотаций. Деньги поступают из-за кулис, от крупного капитала. Во всяком случае история утвердила в качестве неписанной истины то, что демократические выборы требуют много денег, а источник этих денег - во тьме международных корпораций.[7] Потому-то лояльность и патриотизм отечественных политиков обращён не к народу державе, но в сторону тех, кто оплачивает банкет.

Такое отношение к демократии является «общим местом» для многих русских мыслителей - что для дореволюционных, что для нынешних. Это может нравиться, может не нравиться, но это же не значит, что такое мнение можно просто отбросить!? Тем паче, что сдаётся, что время скорее подтверждает правоту критиков демократии, нежели её апологетов. Так, молодой русский исследователь, Михаил Ямбаев, делает обзор отношения к демократии нескольких русских мыслителей, из которого можно заключить, что известный философ, К. П. Победоносцев был убеждён, что к демократии призывают либералы и интеллигенты, которые оторвались от корней, и которые любой ценой желают перестоить веками формировавшийся уклад жизни. По мнению Победоносцева, они не видят того, что толкают страну в пропасть. Им кажется разумным так организовать власть, что народ сам выбирает тех, кто будет ими управлять. Но избиратели-то просто клюнут на красивые слова лозунгов. Изабранные представители являются жертвами собственного эгоизма и пекутся лишь о своих интересах. Всё это приводит к хаосу, из которого впоследствии рождается тирания.[8]

Крупный церковный мыслитель, его преосвященство Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский выносит ещё более острое суждение, утверждая, что всамом термине «демократия» содержится ложь. «Слово переводится на русский язык как «власть народа» или «народное управление», однако ни в одной из держав, которые считаются демократическими, народ, в сущности, неичем не управляет. Заветный плод государственной власти всегда в руках узкого слоя, малочисленной и закрытой корпорации людей, чьё ремесло - политика, а профессия - суровая и беспощадная борьба за эту власть.

На протяжении всей истории человеческой цивилизации не известна ни одна из стран, где бы в действительности был реализован принцип народного управления. Древняя Эллада, Рим - страны, где была рождена демократия, но, в то же самое время именно эллины и римляне воспринимаются сейчас в качестве классических эксплуататоров-рабовладельцев, для которых сами термины «народ», «граждане» относились лишь к элитному кругу людей, составлявшему ничтожный процент от совокупного населения страны.

Наши предки, рассуждал митрополит Иоанн, были весьма умными и дальновидными людьми. Веками, из поколения в поколение, они созидали такую державу, которая должна была быть вовсе не инструментом удовлетворения властолюбивых страстей и политических амбиций, но надежным основанием мирной и одухотворённой жизни без смут. И они сознательно сохраняли народ от демократической заразы и других предупреждали о таком безумии.[9]

Демократия, как известно, очень верит в силу числа. Это для митрополита Иоанна означает власть количества над качеством, власть толпы, которой манипулируют из-за кулис, над многовековым народным идеалом, создавая абсурдную ситуацию, в которой понятия истины и правдивости, добра и зла, пытаются определить или утвердить арифметическим большинством голосов.

Постольку-поскольку осмысленное состояние народа, способного осмыслять в религиозных и этических измерениях, при наличии государственной общенациональной идеи и возвышенной цели своего существования - предполагает отступление от механического принципа превосходства количества в пользу качества, т.е. в пользу духовного начала. Иными словами, мы вновь возвращаемся к соборности, а она не имеет ничего общего с демократией.[10]

Для митрополита Иоанна экономической основой демократии является финансовый, спекулятивный капитал. Им конституирована современная «технологическая цивилизация» без духа, в которой человек лишается последних остатков сознания и духовного здоровья, превращаясь в полуживотных, полукиборгов. Безличные гайки в гигантской машине, настроенной на поглощение средств и на последующий «шоппинг»[11]. К этому следует добавить пропаганду, направленную на вытеснение самих помыслов о возможном освобождении из этого тоннеля[12].

В конце Ямбаев приходит к заключению: «Либерально-демократическая идея и служит для того, точнее говоря, подкапывает, ослабляет начала прочного традиционного общественного устроения, дабы разрушить его духовные, религиозные основы, разложить национальные государства и - постепенно, неприметно, незаметно погрузить общество в демокранический хаос, после чего и передаёт бразды правления над ними транснациональной «мировой закулисе», этим лукавым политическим механикам, на которых обращал внимание Победоносцев».[13]

Столь же критичен по отношении к демократии и Александр Зиновьев, социолог с крупным рабочим стажем в западных университетах. Он тоже, наряду с Победоносцевым, считает, что в социально-политической сфере Запад устремлён к усилению недемократического аспекта власти и управления, укреплению роли государства, введению недемократических элементов в систему власти и преображению демократии в средство манипулирования массами и использованием демократии в качестве камуфляжа для тоталитаризма.[14]

Для Зиновьева демократия - не научный, но идеологический термин. «Одним словом, термин «демократия» не научный термин, вследствие аморфности его смысла и многозначности трактовок, которые встречаются даже в работах одних и тех же авторов. Это идеологический термин».[15] Так, это слово «употребляется для обозначения некоего собрания в коммунитарности западничества, группы особ, тенденциозно избраных с определённой идеологической целью», пишет Зиновьев. «Я никогда не сталкивался с таким определением демократии, которое в качестве её особенностей упоминало тюрьмы, коррупцию, закулисные переговоры, сознательные обман избирателей, насилие и другие особенности западной системы власти, которые присущи ей не менее органично, нежели те, которые обычно упоминают. Среди характеристик демократии обычно включают только то, что харктеризует западный тип комунитарности по сравнению с лдругими типами».[16]

Если же, т.о. судить по этим примерам, тогда не чуд(н)о, что актуальная российская элита ввела в употребление понятие «суверенная демократия»[17], которая бы должна была означать практику, радикально отличную от тому, что соответствует классической демократии. Так и западные авторы (на волне понимания того, что с нынешней демократией что-то не так)[18] в поисках новых форм демократии и всё больше говорят о «консоциативной демократии и обществе самоуправления».[19]

Ильин много и серьёзно размышлял о устроении будущей посткоммунистической России, и, всвязи с этим, сформулировал предложения, которыми воспользовался В.В.Путин. Во-первых, Ильин утверждает, что если Россия желает выйти из кризиса, она обязана отбросить гипноз политических формул и лозунгов. «Позволим «верующим» демократам веровать в необходимость и «мессианскую» роль такого режима, но сами мы должны быть свободны <от такой «веры»> ради беспристрастного наблюдения и глубокого исследования».[20] Первым условием построения новой России, да и вообще, всякой другой державы (быть может, и Сербии?) был быотказ от веры в такую демократию. «Властвовать державой», говорит Ильин, «должны наилучшие люди страны, а народ зачастую выбирает не лучших, но льстецов, которые их ублажают и бессовестных демагогов, которые толкают на бунт. Властвовать державой должны буквально наилучшие, а они нередко происходят из государственных школ и из поколений образованных слоёв народа. Демократия заслуживает признание и поддержку лишь в той мере, в которой она осуществляет истинную аристократию (т.е. отделяя к верху наилучших людей): аристократия не вырождается и не вредит державе лишь тогда, когда в её состав входят поистине наилучшие силы народа».[21]

Дабы народом и державой владычествовали лучшие, необходимо разработать систему распознавания таких людей, а демократия - совершенно очевидно - таковой системой вовсе не является. Наилучшие люди не сгруппированы ни в каком-то особом социальном слое, классе или в некоей партии. Важнейшими отличительнми чертами человека являются его политическая ценность, и его политическая воля; неважно ни происхождение, ни профессия, ни классовая или партийная принадлежность. Важны его природные и умственные ресурсы, а не его предки; важна его преданность Отчизне, сущность направления его воли, а не наличие партбилета.[22] И вправду, тут узнаём качества, неотличимые от того, что присуще нынешним демократам. Коррупция, личные интересы, «партия превыше всего», распродажа национальных богатстав и державных интересов - вот это то, что отличает демократического политика, что государственного, что местного уровня.

Ильин тут предлагает сохранить процедуру выборов, но не по партийным спискам («народ нужно освободить от бессмысленных партий»). Введение голосования по округам - общинам с выдвижением персональных, лично всем известных кандидатов, и есть залог выстраивания своеобразного сотрудничества государственного центра с избирателями.

Демократические выборы лишь условно целесообразное средство для безусловно праведной цели (выбор наилучших). Если такая цель и такое средство начинают сталкиваться, тогда, безусловно, средство должно уступить цели. Желание, чтобы владычествовали наилучшие, относится к самой природе, самой идее государства; устроение, при котором к власти дорываются наихудшие, должно быть осуждено со стороны жизни, и такое устроение рухнет рано или поздно - с большим или меньшим позором. Всякая держава призвана быть аристократической в нашем смысле слова: и монархия, и диктатура, и демократия. Можно было бы с уверенностью сказать: если бы исторические законы государства были на политической высоте, они бы извлекали поистине наилучших людей из всех слоёв общества. Тогда профессиональным революционерам было бы нечего делать.[23]

Поэтому вопрос «народных выборов» (по формуле - раз в четыре года всеобщее, равноправное, прямое и тайное голосование) - это вопрос средства, а не цели или догмы. Это средство в одно время и в одном месте может показаться целесообразным, а в другой эпохе и другой державе - неудовлетворительным. Ильин советует поставить вопрос по-другому: какой народ, и когда, в государстве каких размеров, на каком религиозном уровне, моральности, правосознания, оразования и достатка, при помощи какой избирательной системы; в спокойном или бурном периоде жизни - может успешно решить поставленную задачу?[24]

О кризисе западной демократии имеем и весьма поучительное свидетельство словенского автора Петера Ковачича. Он недвусмысленно констатирует в одной из своих работ, что столпы Запада - связь капитализма, демократии и политической свобода начинают подвергаться эррозии и разрушению.[25]

«Ширится кризис демократиие и достигнутых стандартов, свободы и права. Политический дискурс до сих пор твердит об основных ценностях западного общества, но на практике их же и попирает, поскольку в рамках существующей политико-экономической парадигмы не может более обеспечивать достигнутых стандартов для своих граждан. Для достижения нового общественного равновесия необходима коренная реформа всего общественного порядка, а она бы основывалась на целостном понимании человека и общества, а для этого необходимо изменить сознание современного западного человека».[26]

Ковачич, также, даёт свое суждение и анализ (западной) демократии, которая, должны констатировать, близка вышецитированным русским авторам. Нынешняя представительная демократија западного типа основывается на общем избирательном праве, которое обеспечивает избирателям-гражданам выбор, а также на возможности быть избранными самим - но лишь теоретически. Иными словами, возможность быть избранными имеется только у тех из них, за кем стоит мощь капитала.[27]

Отпора такой «демократической» практике нет, а если и существует, то, скорее, на словах, чем на деле. Граждане отдают себе отчёт в том, что избранные представители не собираются отстаивать ни их интересов, ни интересов общества как целостности, но действуют в узких интересах капиталистических и политических элит. Это является причиной всё большего равнодушия к процессам выборов. (Голоса продаются за мелкие услуги или напрямую покупаются). Т.о. ясно, что призывы уважаемых людей бойкотировать выборы (в условиях несвободных СМИ, недостатка капитала для поддержки оппозиционным идеям) не могут остановить процесса скатыванияк авторитаризму. Нужна ясная и внятно осмысленная общественная платформа.

Способность политических институций к позитивным реформам

Кризис разоряет всё, попадающееся под ноги - от крупных организаций, до конкретных маленьких человеков. Но, если какой-то народ избежать исчезновения в буквальном смысле, ключ к выживанию - в организовывании. Иными словами, организации, сотворённые определёнными общностями, обязаны воспроизводится. В истории сербского народа известен факт, что в течении многих веков турецкой оккупации сербский народ сумел выжить лишь благодаря существованию одной единственной институции - Сербской Православной Церкви. Многовековая борьба сербского народа увенчалась обновлением важнейшей институции - государства. Однако, в связи с тем, что новосербская государственность зиждется на принципах либерализма, который на протяжении двух веков проявлялся в различных формах, важнейшая сербская институция оказалась классическим примером «дома, построенного на песке». К ней можно применить всё, вышесказанное Ильиным, Победоносцевым, митрополитом Иоанном, Зиновьевым.

«Традиционная или классическая политическая теория занималась природой достойной жизни, институциями, которые были нужны для развития человеческих существ, для удовлетворения их потребностей или для реализации их рациональных сособностей».[28] Цитированные слова говорят о том, что задача политологии в исследовании институций и их способностей обеспечить достойную жизнь. Сейчас очевидно то, что сербские институции не обладают потенциалом, необходимым для эффективного проведения реформ и осуществления изменений с целью развития общества, которое их сформировало.

Кризис, который наступил, т.о. утверждает то, что кризис институций глубже всех остальных, и решение необходимо искать не в реформировании существующих институций, но в системной переориентации, которая была бы следствием духовного обновления. Духовное обновление предполагает и смену кадров, но не основах демократии, а осуществляемым по другим принципам.[29] Тут мы сталкиваемся с вопросо стратегического значения: кто будет проводником духовного обновления: люди религиозные или светские?

Так или иначе, но одним из важнейших вопросов, который необходимо решить - это вопрос праведности общественного порядка. Когда Аристотель хвалит праведность как важнейшую ценность политической жизни, это говорит ни много ни мало о том, что у совокупности людей, не договорившихся между собой о критериях праведности, нет никаких реальных предпосылок для превращения в политическую общность.[30]

Ясно, что существующий т.н. «демократический» общественный порядок неправеден. Не просто неправеден, но, к примеру, в Сербии, откровенно неправеден. Начиная с 2000 года, когда на волне т.н. «демократической революции» изменен общественный порядок, Сербия в этом, 2011 году докатилась до небывалого в её истории уровня безработицы[31] (около 1,5 млн. человек). Это говорит о том, что за чертой бедности находится более 10% населения. Независимые исследователи называют цифру в 17%. Лишь за последние 2,5 года уволено 250 тысяч работников. Когда к этому прибавим и то, что частные предприятия и иностранные компании уклоняются от уплаты налогов, укрывая реальный уровень доходов[32], то получится ситуация, близкая той, что сложилась в Южной Америке накануне появления социалистических правительств. Там иностранные компании просто уклонялись от социальных выплат.[33] То же самое имело место и в Иране до 1979 года, точнее, до исламской революции. Западные компании (прежде всего, американские, британские и немецкие) возвращали Ирану лишь 2% от извлечённой прибыли. Немудрено, что эта практика способствовала расширению революционным настроениям народа.

Серьскую реальность иллюстрирует следующая цитата: «Если миру суждено вернуться к нормальному состоянию, разрушение сербской экономики войдёт в учебники как классический пример механизма по разорению хозяйства целого государства. Вместо «сербского экономического чуда», «балканского экономического тигра», Сербия в учебниках по экономике будет ассоциироваться с «сербской экономической деструкцией».[34]

Сербские «демократические» власти совершили ряд просчётов, а демократия не помешала этому. После «демократических перемен» усвоена идея, будто держава никудышний хозяйственник и всю экономику необходимо приватизировать по принципу: чем скорее - тем лучше! Идея как идея, сама по себе ни плохая, ни хорошая, однако всё становится иначе, когда абстрактная идея применяется к конкретной модели приватизации. Если бы отечественная аккумуляция денег была на высоком уровне, способном обеспечить приватизацию, тогда бы было всё легко и просто. Но если отечественных накоплений нет? Ответ последовал молниеносно: «фабрики остаются там, где и были, так не всё ли равно: кто будет купцом - отечественное или зарубежное физическое лицо?»[35]

Огнянович констатирует: При всесторонней помощи сербских экономических властей, отечественный банковский сектор разорён, а простор для вхождение иностранных банков широко раскрыт.

Препятствовало ли этому государство и Нац.Банк Сербии? Нет. Государство и Нац.Банк всесторонне способствуют этому процессу. Держава обеспечила возможность иностранным банкам повсюду открывать свои отделения, маскируя свои названия дополнениями «Сербия», «Белград» и т.д. Это позволило обманывать клиентов, создавая иллюзию того, что сохранность сбережений клиентов гарантированы «отечественными банками». Печальный опыт близкого прошлого помог создать впечатление того, что «новые банки» - это серьёзные учреждения, и сбережения граждан окажутся в надёжном месте. «Надёжность» проявилась в конце 2008, когда пузырь кредитно-финансовой системы едва не лопнул, и паника была предотвращена лишь обещанием государства гарантировать целостность сбережений. Вопрос лишь в одном: откуда у державы деньги, дающие гарантии банкротам?[36]

И таким примерам несть числа.

Вместе с тем, возникает другой вопрос: почему государство, точнее установленный «демократический режим» не воспрепятствовал уничтожению отечественного хозяйства, державы, народа? Куда смотрели компетентные органы - полиция, суд, министерства?

Тут мы вновь подходим к вышесказанному утверждению, что существующая система неспособна обеспечить контроль над капиталом, так же, как и над людьми и подконтрольными этому капиталу организациями. Тем самым возможность перемен в общественной жизни становится абсолютно иллюзорной. Коррупцией политических партий и политических элит капитал удерживает положение вещей в незыблемом состоянии, состоянии, полностью удовлетворяющем интересы малой группы людей.

Можно констатировать тот факт, что существующие организации и порядок неспособны привести общество к праведному устроению, т.е. демократия - в том виде, в котором она существует - служит эксплуатации и угнетению населения и разделение может привести к непредсказуемым последствиям.

Добрые предложения по реформе существующего капиталистического демократического устройства дал Петер Ковачич,[37] (а мы лишь дополняем их своими предложениями):

Системные реформы должны бы начаться с теории капиталистического устроения общества. Одним из ключевых, важнейших вопросов является социальные обязанности капитала, обязанности, которые неолиберальная идеология не признаёт;

Одним из путей обновления демократии было бы уважение её начал начал, как говорят, уважение этических критериев в политике. Вспомните, как один из нынешних министров предлагал выделить накануне выборов народу акции, стоимостью по тысяче евро, а ведь таким случаям несть числа!

Отказаться от безусловной веры в демократию парламентского типа, и изыскать другие методы выбора политических представителей;

Обновить практику (и идею) солидарности (в различных формах). От артельной - и шире;

Ограничить собственность. Демократическое государство должно развить основы ответственного перераспределения собственности (в этом смисле необходимо циклично национализировать определённые компании). Затем держава должна ограничить доселе ничем не обузданные права капиталистов, в основе которых нет ничего кроме факта обладания имуществом в крупных размерах;

Необходимо остановить т.н. «экспорт демократии».[38] Демократия не может быть навязана со стороны, но освоена изнутри. В этом смысле западная практика организации т.н. «демократических революций» должна быть пресечена;

Развернуть широкомасштабное движение духовного (и, тем самым, и ценностного) обновления. Это значит не только разрыв с системой образования по болонскому принципу, но и отстранение коррумпированных кадров, обновление институций. И в основе всего - моральное перевоспитание народа. Ведущую роль в этом перевоспитании - нарду с другими субъектами общества - должна быть отведена религиозным организациям.

Зоран Милошевич, Институт политических исследований, Белград

Перевод с сербского Павла Тихомирова

Работа осуществлена в рамках научного проекта «Демократические и национальные потенциалы политических организаций Сербии в процессе международных интеграций», который финансирует Министерство науки Республики Сербии.

ЛИТЕРАТУРА

Blic, Beograd, 21. januar 2011.

Vidojević, Zoran: Demokratija na zalasku, Institut društvenih nauka, Službeni glasnik, Beograd, 2010.

Гаврич, Иерей Никола: Путин - как последователь Ивана Ильина // Путинизм - взгляд из Сербии, Степь-инфо, Николаев, 2010.

Зиновјев, Александар: Запад, феномен западњаштва, Наш дом, Београд, 2002.

Јамбајев, Михаил: Критика демократије у руској националној мисли XIX - XX века // Демократија и саборност, приредио: Зоран Милошевић, Институт за политичке студије, Београд, 2010.

Јовановић, Слободан: Примери политичке социологије, Сабрана дела, БИГЗ / Југославија публик / СКЗ, Београд, 1990.

Ильин, Иван А.: О демократии 1939 - 1941 // Собрание сочинений, книга «Справедливость или равенство?» Православный Свято-Тихоновский Гуманитарный Университет, Москва, 2006.

Иљин, Иван А.: У потрази за праведношћу, Хришћанско-политички есеји о историји, друштву и кутлури, Светигора, Цетиње, 2001.

Ильин, Иван А.: Наши задачи, Статьи 1948 - 1954 гг., Книга 2, Русская книга, Москва, 1993.

Kymlicka, Will: Sodobna politična filozofija, Druga izdaja, Krtina, Ljubljana, 2005.

Ковачич Першин, Петер: Криза западне демократије // Демократија и саборност, Приредио: Зоран Милошевић, Институт за политичке студије, Београд, 2010.

Macintyre, Alasdair: Pravičnost kot vrlina: spreminjanje pojmovanj // Komunitarizem in individualizam, ur.: Shlomo Avineri in Avner de-Shalt, Založba Sophia, Ljubljana, 2004.

Милошевић, Зоран: Увод у социологију, Слобомир П Универзитет, Бијељина, 2009.

Милошевић, Зоран: Откривање државе, Институт за политичке студије, Београд, 2010.

Милошевич, Зоран: Путинизм - современная идеология Российской федерации // Путинзм - взгляд из Сербии, Степь-инфо, Николаев, 2010.

Милошевић, Зоран: Шта није у реду са демократијом? // Демократија и саборност, Институт за политичке студије, Београд, 2010.

Огњановић, Радивоје: Механизам деструкције,

http://www.slobodanjovanovic.org/2010/12/06/radivoje-ognjanovic-ekonomska-depresija/?lang=lat

Plant, Raymond: Suvremena politička misao, Naklada Jasenski i Turk, Zagreb, 2002.