Русская Народная Линия уже публиковала сочинение В.Н. Лешкова «Ещё о русском воззрении на науку и начале общинности в древней России» (http://www.ruskline.ru/analitika/2010/06/07/ewyo_o_russkom_vozzrenii_na_nauku_i_nachale_obwinnosti_v_drevnej_rossii/)
Ниже мы публикуем фрагменты из книги В.Н.Лешкова «Русский народ и государство. История русского общественного права до XVIII в.» (М.: Университет.. тип., 1858. 613 с.)
Публикацию, специально для Русской Народной Линии, по правилам современной орфографии подготовил доктор исторических наук профессор Харьковского национального университета Александр Дмитриевич Каплин.
Постраничные сноски автора (по техническим причинам) заменены концевыми. Название дано составителем.
+ + +
<...>
Известия о пожарах могли начаться только с развитием строительства Древней
Руси, да с появлением общественного, общинного имущества, каковы храмы и т.
д. Действительно, с этого времени они идут в летописях параллельно с
известиями об успехах строительства. Только пожары и огонь делали у нас,
кажется, большие успехи, чем самое строительство, и если построения тех или
других зданий упоминаются по десятилетиям, то действия пожаров встречаются в
летописях по годам. Сопоставление тех и других известий наглядно представит нам
ту борьбу, которую вел русский человек в древности с этим всегда страшным для
него элементом <...>
Вот перечень новгородских пожаров. 1045 г., сгорела в Новгороде церковь св. Софии [1]; 1097 г., сгорел Детинец, крепость или Новгородский кремль; 1106 г., погорели хоромы от ручья до св. Илии; 1111 г., погорел Новгород; 1113 и 1134 гг., были значительные пожары, и в последнем случае сгорело одних цесных церквей 10. С 1135 по 1148 г. было в Новгороде три пожара; сверх того, в 1152 г. огонь истребил торг до ручья, то есть торговую сторону. 1177 г., погорел Неревский конец и 5 церквей, что повторилось и в 1181-м. В 1194 г. в неделю на святых загорелось в Савкином дворе, и был пожар зол: сгорело 3 церкви и много дворов добрых. На другой день загорелось опять, и сгорело 10 дворов. «Оттоле вста зло; по вся дни загорашеся невидимо и шесть мест и боле, и не смеяху людие жировати в домех, не по полю живяхуть» [2]. 1211 г., сгорело 15 церквей да 4300 дворов; 1217 г., загорелось от Ивана от Ярышевича в серед утра, печьне, и погорело до удьния все поле, не остася ни хорома, да церквей сгорело 15.
Следовательно, в продолжение менее чем двух столетий, с 1045 по 1217 г., в Новгороде было тринадцать пожаров. Отметив пожары следующих годов до XV в., а именно: 1231, 1261, 1267, 1299, 1328, 1340, 1342, 1368, 1377, 1385, 1386, 1391 и 1399 гг. [3], найдем, что в Новгороде на каждое столетие, круглым числом, приходится по семи пожаров, о которых летописец считал за необходимое говорить более или менее подробно. Последующее время не было милостивее к Новгороду; другие города и местности не были счастливее Новгорода. И потому можно принять это отношение за общее выражение для количества пожаров в Древней Руси [4]. Но вопрос не решается одним числом или количеством событий. Древние пожары сопровождались иногда грабежами, а иногда потерею жизни для многих сотен и тысяч народа. Опасность грабежей вызвала обычай, о котором так часто упоминается в летописи, сносить, на время пожаров, имущества, пожитки и товары в храмы Божии, как места более обеспеченные своею постройкою от огня и более защищенные своей святыней от насилия. И что же? Часто случалось при обширных и сильных пожарах, что и церкви Божии не могли остановить руки грабителей, которые вламывались туда силою и пятнали помост храма кровию хозяев или сторожей, берегших имущество [5]. Опасность, которой грозил огонь для жизни человека, часто заставляла новгородцев оставлять их дома, выходить в поля или переселяться в лодки, на Волхов. И бе видети, - повторяет летописец, в таких случаях, - весь град движущься - людие не смеяху в городе жити, но по полю, инии по рли живяху, - бегаша по недели и боле, - а инии по берегу в учанех [6]. Но случалось, что пожар превращался в бедствие повсюдное и жителям чудилась кончина мира: огнь хождаше по воде, великий мост сгорал до воды, и сам Волхов не был в состоянии спасти погибших от дыму и пламени [7]. Чтобы видеть в одной картине разнообразные страдания, тяготевшие на древних по случаю пожаров, выписываю место, где летописец говорит о новгородском пожаре 1508 г. [8]:
«Августа в 20-й день, в 1 часу дня, на заутрени, в неделю, бысть пожар зол: загорелось на Славкове улице, в Окулове двори, Хмельнове, у Логиновой жены Катерины, в клети от свечи, и погорела торговая сторона вся, и многи палаты позасыпались, и животов без числа сгорело, - и николи же в Великом Новгороде таков пожар не бывал, ни в прежних летех, но вельми был страшен, ни в летописцах такого пожара иного не обретохом, толь злого, яко облаци дождовни того дни не быша, и за много дней бысть велие ведро, и гремение, - и найде же на люди страх и беда велика и друг друга не может помощи пособити, мнози же человеци с жонами и детьми и с животы своими сбегоша в сад Арбузовский, иже бысть на Никитине улици, а чаяху великия тоа беды избыти, и не избыша, и прииде на них вихрь велик и вси людие изгореша и сад весь и с корения изгореша вырываа, и никто же остася в саду том людей бывших, и все лежат, яко свинии огореша, овому темя огореша, а иному чрево погореша, а иных руки и ноги огореша, и никто же может познати своего мертвеца, ни отец сына, ни мати дщери, ни сын отца, ни дщери матери, ни брат брата. Стояху же людие над мертвыми, глаголаху с плачем: посли, Господи, на нас горы, и т. д. О утопших скажем, как сад горел, и бысть вихрь велик, Волхова река суды велики с людьми и с животы ношаше и в огнь вметаше; истопших несть числа. А всех душ сгорело 3315, а утопоша душ Бог весть».
Конечно, не все случаи пожаров были так страшны, и вообще редки были ужасы, подобные описанным под годом 1508-м. Но припомним, что в это время неурожаи посещали Россию по 8 раз в столетие, следовательно, через каждые 13 лет; да моровые поветрия по 6 раз, следовательно, через каждые 17 лет; откуда выйдет, что с пожарами, являвшимися по семи раз в 100 лет, повторяясь через каждые 14, одни физические несчастия в Руси составляли сумму 20 событий в столетие и возобновлялись через каждые пять лет, то одно, то другое. Посему количество пожаров, само по себе, независимо от своего качества, должно возбудить вопрос о том, что делал русский народ против таких бедствий? Переходя к изложению мер Древней Руси против пожаров, мы должны сделать общее о них замечание и отдать справедливость и религиозному чувству и здравому уму наших предков. Описанное нами свойство некоторых древних пожаров, при их большом количестве, естественно, заставляло предков наших рассматривать пожары как непосредственное явление Божия гнева за грехи людей. И летописец, верный духу времени, всякий раз начинает рассказ свой о пожаре выражением: по грехом, или за грехи наши [9], и ограничивается вычислением погоревших храмов Божиих, дворов добрых, да улиц и концов Новгорода, с душами и животами. Заметим, однако ж, что законное религиозное воззрение Руси на пожары, как на явление гнева Господня, не переходило у нас в фатализм и не связывало ума и рук народа. Время пожара - единственное обстоятельство, которое постоянно встречается в древних русских летописях, и оно не пропало даром, без пользы для России; напротив, послужило впоследствии основанием мер, и общинных и государственных, против пожаров. Пожары в древности случались почти исключительно весной, летом и осенью [10], в такие времена года, когда можно было обойтись без огня, и русский народ и закон, воспрещая на это время топку печей, умно воспользовались историческими данными. Правда, это является в актах не раньше XVI в., но на деле Россия никогда не оставалась беспомощной.
Пока в Руси господствовало движимое имущество, сохранение его было делом хозяина, делом частным. Всякий заботился о себе; беда чужая никого не трогала и не касалась. Осторожность в обращении с огнем служила единственным средством против пожара. Но, с одной стороны, частные лица у нас жили общинами и требовали от них защиты; с другой стороны, когда богатство народа приняло формы недвижимого и явилось в монументальных зданиях, в храмах и монастырях, в крепостях и стенах, тогда пожар сделался бедствием общественным. И меры против огня перешли к деятельности обществ и общин, городов, сел и улиц. Летописи начинают говорить о пожарах и мерах противодействия. Мы из источников современных открываем в древнейшей Руси до XVI в. две общественные меры против пожаров. А именно при усилившемся пожаре духовенство и власти установляли пост всенародный и крестные ходы, как, например, в 1342 г., когда Владыко Новгорода с игумены и попы замысли пост и хождаху со кресты [11]; с своей стороны, добрые люди, члены общины, движимые состраданием или собственною пользою, сбегались на место пожара, разламывали горящие домы и таким образом отнимали у огня его добычу. Об этом упоминается часто, начиная с 1194 г., где впервые говорится о том, что уняли пожар у такой-то улицы [12]. Под 1299 г. летописец упоминает именно, что добрые люди уяша; под 1494 г. вообще говорит: переняли пожар так, что одна сторона улицы горела, другая не горела; под 1549 г. упоминается о том, что разметали дом и проч. И ни одна из этих мер не была напрасна и безполезна в том или другом отношении. Молитвы, несомненно, были направлены и действовали против поджигательства и против грабительства, что знаем из древних обрядов в неделю православия, где грабители иногда подвергались анафеме; а меры пресечения, поначалу взаимной помощи и общинного устройства, успешно действовали против усиления пожаров, и выражения летописца: уяша, уняли, переняли или остановили - служат доказательством действительности мер общинных против пожара. С другой стороны, молчание летописцев о поджогах и даже о подозрении в поджогах до 1442 г. [13] составляет ясное доказательство в пользу благотворной действительности молитв и постов всенародных. Известие Новгородской летописи: «А инии паки злии человеци почаша добрых людий домы зажигати, где чююче рожь» - относится ко времени ужасного голода, к событию исключительному.
Это доказывается еще тем, что и в 1442 г., когда впервые новгородцы дозволили себе хватать людей подозрительных, летописец называет их смущенными от ярости и от скорби тоа великия пожарныя и сомневается в справедливости подозрения и обвинения. И так со времени общественного строительства, по летописи, деятельность сохранения становится общественным интересом и делом общественным. Тут, по документам, являются отношения частных лиц к общине, и потребность установить взаимные права общин и членов, особенно в географических общинах, городах, посадах, деревнях. Из этих общин всего яснее действуют Москва, Новгород, вообще большие города [14].
Москва много страдала от пожаров, начиная с XIV в., с известного Всесвятского пожара. Сначала в Москве, без сомнения, действовали против пожаров так же, как в Новгороде и во всех городах Руси. Но в Москве были великие князья, которые могли усилить меры общинные; в Москве впоследствии жили цари, которые старались ввести новые меры, предполагающие уже деятельность государственную. Не могло остаться без последствий то, что во время Московского пожара 1472 г. великий князь сам ездил повсюду, повелевая разметывать домы, объятые пламенем [15]; или в другом случае, в 1479 г., когда тот же великий князь со своим сыном, всю ночь и четыре часа дни, с коней не сседали, присутствуя на пожаре, распоряжаясь и даже своими руками разметывая [16]. Понятно, что в Москве раньше других мест Руси должны были явиться решетки и действовать законные правила осторожности; что здесь первоначально могли быть введены объезды с их головами; и отсюда уже это устройство должно было распространяться по остальным общинам и городам Руси.
Так, в Москве с Иоанна III, с 1504 г., появляются решетки, а вскоре потом объезды с их головами и наказами [17]. Смысл объездов и их наказов существенно основан на вековом опыте России, что пожары у нас бывали только весной, летом, осенью, что они происходили, несомненно, от неосторожности и поддерживались сухим временем года и что этой беде можно помочь воспрещением топить избы и печи в такое время, когда комнатная теплота для человека не совершенно необходима, а печение и варение пищи может быть и вне и вдали жилья человеческого. И вот состав и деятельность этих объездов. Ежегодно с конца марта или апреля и мая [18] по царскому наказу назначались для разных частей Москвы свои объезжие головы [19] с известным числом помощников или товарищей из решеточных приказчиков и с подьячими, для письмоводства. Эти объезжие головы начинали свое дело тем, что ездили по вверенной им части города, объявляя так называемый указ: до следующей осени, мылен, изб и печей в домах не топить; потом расписывали жителей своей части на десятки, подворно, и с каждых десяти дворов назначали по одному сторожу, который должен быть снабжен рогатиной, топором и т. п. Сторожа располагались по известным местам, с обязанностью день и ночь, безотлучно, находиться и стоять на постах своих, а объезжие головы обязаны были ездить непрестанно, день и ночь, по своему участку. Деятельность тех и других состояла в наблюдении: 1) чтобы нигде без нужды огня не было и летом бы никто изб и мылен не топил, например с Радуницы по Семен день, то есть по 1 сентября [20]; 2) чтобы с огнем никто не ходил и ночью поздно не сидел; 3) чтобы серебряники, бронники, кузнецы и тому подобные мастеровые выносили в огороды свои мастерские на означенное в наказе время. Далее, 4) они должны были в случае необходимого исключения из общего запрещения топить избы, исключения, сделанного в самих наказах, на пользу черных сотен людей, больных и родильниц, непрестанно находиться в доме и дворе, где такая топка производилась [21]; а наконец, 5) в случае пожара объезжие должны были являться на место пожара с людьми своими и снарядами или запасами и стараться домы от огня отнимать и огонь тушить. Им же вменялось в обязанность делать розыскание о причине пожара и подвергать виновных суду, который грозил иногда смертию виновным [22].
Марта 3, 1560 г., велели царевы и великого князя дьяки в Великом Новгороде ноугородцам по улицам, по избам, по своим двором, по хоромом бочки и дщаны с водою ставити у дымниц, и веником на шестах на хоромах быти, на всякой избе [23]. Несмотря на то что и в том же, 1560 г., пожар пустошил Новгород 10 апреля, 11 апреля и в другие месяцы и в последующие годы, новгородцы выполнили указ Царя только в 1571 г., когда впервые начали в Новгороде ставить на избах бочки с водою у дымниц, да и веники на шестах. Да не велели изб топити, и новгородци делали печи в огородех и по двором, где хлебы печи и калачи [24]. В том же году, по случаю пожара, июня 26, на мосту решетки замкнули, людей не пущали с Софийской стороны и с земщины в торг, то есть на торговую сторону [25]. Так, Московская городская полиция была мало-помалу перенесена в Новгород. В других местах России она принималась легче. Мы встречаем ее в Полоцке с 1563 г. [26], встречаем даже по селам с 1583 г. [27]; наконец, везде, как явление общинного устройства, развитое влиянием государственной деятельности [28].
Из сказанного видно, что с XVI в. к средствам пресечения пожаров у нас присоединяется по закону мера предупреждения, состоящая в осторожном обращении с огнем. Конечно, эта осторожность не впервые вводится законом в обычай народа; конечно, она существовала и до закона, и до появления всех мер общинных против пожара. Закон XVI в. только обобщил ее и объявил обязательною, ответственною перед судьею. Того требовала справедливая польза общины. Естественно, что с каждым улучшением деятельности общинной или пресечения пожара ослаблялась деятельность частных лиц или осторожность в обращении с огнем; и закон, содействовавший в XVI в. усилению общинной деятельности, должен был также утвердить и обеспечить выполнение обязанности частных лиц. Отметим здесь важное следствие, которое вытекало из такого направления закона. Раз обративши свое внимание на взаимное отношение между деятельностью сохранения частною и общинною, закон не мог уже остановиться, и с этого первого шага приведения в соразмерность такой двойной деятельности он должен был постоянно следить за нею. Нашедши впоследствии, что одними угрозами наказаний нельзя было постоянно поддержать энергиею частных владельцев там, где непрестанно соблазняла их надежда на общинную помощь, закон должен был прибегнуть к особенному свойству имущества, к особому материалу и способу построения, для вынуждения у частных лиц самою природою вещи и самою стоимостью их имуществ, всего необходимого их внимания и всей необходимой осторожности в обращении с огнем. Вот происхождение русских законов о частных зданиях, и вот связь, существующая у нас между законами о пожарах и о частных построениях, где уже закон принужден ограничивать произвол хозяина и его право на собственность и на пользование имуществом. Первый пример такого закона встречаем мы в наших актах 1681 г., окт. 28 [29], когда Федор Алексеевич повелел, чтобы кровли на домах в Москве делать из тесу, а не из соломы или драни и впредь в Кремль и Китай-город и вблизи этих частей и по большим улицам Москвы не строить палатного, жилого строения из бревен и дерева, а из кирпичу, который казна берется доставлять жителям по полутору рубля за 1000. Сверх того, в том же указе Царь повелел все дома на Москве отделять один от другого каменною стенкою, или брантмауером, для избежания больших пожаров.
Особенно с Петра Великого строительная часть России получает свое развитие. Откуда новое начало нашего закона, по которому не столько доверяется частной осторожности, сколько свойству имуществ или механическому устройству дела. Это взгляд Петра Великого. Его времени принадлежат первые общие правила для частных зданий в Петербурге, Москве и, наконец, во всех городах России. Конечно, не все распоряжения Петра Великого строго вытекают из необходимости самим свойством и способом постройки противодействовать огню и пожарам; его строительные уставы имеют более широкое основание. Указ 1714 г., окт. 9 [30], по которому все работы строительные во всей России под опасением ссылки должны быть остановлены для сосредоточения сил и средств в одном Петербурге и частью в Москве, - такой указ свидетельствует, что вопрос о построении у Петра Великого был вопросом государственным. Но законы о частных постройках, о том, как должно строить частные здания в столицах и городах, существенно должны быть основаны на соображении безопасности от пожаров. Сюда принадлежат следующие правила о построении частных зданий: 1) прямолинейность, образующая свободные к проезду улицы и проулки; 2) прочность материала, из которого строятся домы и особенный способ кладки печей, не с полу, а с фундамента; 3) выведение из употребления изб курных, домов с деревянными трубами; 4) осмотр печей, труб печных и боровов со стороны местной полиции в определенные сроки; 5) введение повсюду пожарных снарядов, равно как 6) построение тротуаров [31].
После этого делается ясным, что строительный устав вызван у нас необходимостью противодействовать пожарам и составляет, так сказать, часть пожарного устава. Понятно также, что с этого времени с каждым улучшением в строительной части, с каждым пожертвованием частных лиц на пользу возведения зданий более прочных и дорогих, естественно, рождалась у них потребность в лучшем устройстве мер для погашения пожаров и более обеспеченном действии собственно пожарного устава. Отсюда вытекало взаимодействие между строительной частью и пожарной; отсюда же вытекала и та перемена в устройстве пожарной части, которая началась при Петре Великом и совершилась впоследствии. Натуральная повинность населения мало-помалу обращалась в денежную, непосредственные усилия всего общества против огня мало-помалу переходили к особенным установлениям, к пожарным командам. Натуральная, непосредственная, древняя общинная повинность тушить огонь осталась только там, где и строительная часть вполне еще зависит от невозмутимого произвола домохозяев, следовательно, почти исключительно в селах. Но как потушение пожара, во всяком случае, лежит, тяжестью на общине, и в какой бы форме оно ни производилось, посредством ли пожарных команд и пожарных депо, содержимых от города, или непосредственным действием разных членов сельской общины, одного с ведром, другого с крюком и т. п. - повсюду усилия погашения стоят жертв и потерь для общины, то в замене своей обязанности община везде имеет право требовать, чтобы частные владельцы делали все, от них зависящее, для предупреждения пожара и для спасения общины от напрасных убытков. Отсюда объясняется, почему впоследствии и в селах и особенно в городах и местах, где строительство развилось наиболее, должно было постепенно усиливать строгие законы об осторожности или деятельности частных лиц и владельцев. Так, строительство Древней Руси было поводом к умножению пожаров; так, строительство новой Руси вызывает меры к противодействию пожарам. Отсюда же, наконец, объясняется обязательность и полный состав пожарного устава, в котором прежде всего излагаются правила о построении, обеспеченном против огня; потом меры законной осторожности, предписанной под страхом наказаний; и наконец, определения законной деятельности обществ, состоящей в пресечении пожара.
Так как, однако ж, не может быть ни столько осторожности от огня со стороны частных лиц, ни столько успеха в погашении огня усилием общества, чтобы человек мог всегда и вполне быть обеспечен от действия пожаров, то новейшие общества прибегли к особой мере - застрахованию. Но это уже явление новой истории, которое выходит за пределы нашего изложения.
Сноски
1. См. Новгор. лет. под этим годом.
2. Новгор. лет. стр. 22.
3. Новгор. лет. под этими годами. Вообще, в этой летописи почти на каждой странице говорится о пожарах.
4. Замечательнейшие пожары в Москве со Всесвятского 1365 г., были 1445, 1493, 1548, 1591 гг.
5. Новгор. лет. 1267, 1299, 1340, 1442 гг.
6. Там же. 1342, 1340 гг.
7. Там же. 1231, 1267, 1299 гг. и т. д.
8. Новгор. лет. II, стр. 147.
9. Напр., 1167, 1298, 1399 гг. и др.
10. 1267, 1299, 1340, 1342, 1399, 1442 гг. и др.
11. См. мою ст. о древн. Моск. город. полиции, отд. оттиска стр. 12 и сл.
12. Новгор. лет.
13. Там же.
14. Нов. лет. I.
15. Карамзин. Ист., VI, примеч. 629.
16. Там же. Стр. 472.
17. О древн. Моск. город. полиции. Стр. 19.
18. Напр., 1597, мая; 1648, апреля; 1667, 1675, апреля и мая; 1688, марта.
19. О Моск. город. полиции. Стр. 20 и след. Для Кремля, Китай-города и т. п. Сверх того, для населения духовного особые Патриаршие объезжие головы до 1675 г.
20. 3 Акт. Ист. II, N 342. Наказ, 1608, Смоленск, воеводам.
21. См. статью о Моск. город. полиции. Стр. 20 и след.
22. Новгор. лет. II, стр. 160.
23. Там же.
24. Новгор. лет. II.
25. Там же.
26. Акт. Ист. I, N 169.
27. Там же. N 111.
28. Оттиск статьи о Моск. город. полиции. Стр. 19.
29. Румянц. Собр. Госуд. Грам. IV, N 127.
30. П. С. З. N 2848: «Запрещается во всем государстве на несколько лет всякое каменное строение, какого б названия ни было, под разорением всего имения и ссылкою».
31. 2 Оттиск ст. о Моск. город. полиции. Стр. 41.
_1.jpg)
