Как говаривал один не слишком известный литературный персонаж: «Каков текст, таков и контекст»... Выражение отнюдь не лишенное смысла. Текст вне приличествующего ему контекста, впрочем, как и любые явления, искусственно вырванные из естественной для себя «среды обитания», способны произвести (и производят) разве что непроходимую пошлость. Теперь ещё и в Церкви... Байкер с хоругвью и полуголой девицей на мотоцикле, православный священник в футболке с полупохабной надписью, сомнительного свойства выставка в церковных стенах, и, увы, многое другое тому подобное - явственное тому подтверждение.
Говорят, что для русского - благо, для немца - едва ли не смерть... И, казалось бы, то, что естественно для «безбашенного» постмодерниста, для человека верующего - вещь абсолютно неприемлемая. Теперь многим так не кажется... Сознательно или бессознательно - вопрос отдельный, но в Церкви формируется, по сути, новая (или хорошо забытая старая) агрессивно-либеральная левая идеология. И как реакция на неё - не менее агрессивная крайне правая. Идеологии альтернативные умеренно-консервативной - давно сложившейся и традиционно существующей - и активно противоречащие друг другу, они, чем дальше, тем настойчивее претендуют каждая на собственную исключительность.
В Русской Православной Церкви становится тесно. С одной стороны - чудаковатая братия известного монастыря с советскими паспортами как с особыми знаками избранничества и благочестия; с другой - жизнерадостные друзья рокеров и байкеров, готовые хоть завтра перейти на новый календарный стиль и причаститься с Римским Папой. Телеведущая Ксения Собчак, дефилирующая с передачи «Дом-2» на «Русский Народный Собор». Пока, правда, в смелых фантазиях некоторых церковных функционеров. Кажется, дело за малым: договориться, кто из них раскольник...
То, что люди, причащающиеся из одной евхаристической Чаши, в прочем более разъединены, чем объединены, представляется ненормальным. Надлежит быть и разномыслиям, дабы открылись искусные (1Кор. 11:19). Однако, беда - разномыслия, искусственно возводимые. Картина публичного препирательства вчерашних единомышленников: «подставившегося» нашумевшей выставкой настоятеля московского университетского храма с другим не менее достойным священником о. Александром Шаргуновым, способна разве что соблазнить. Впрочем, не только у о. Александра официально декларируемый смысл состоявшегося мероприятия - «хотели как лучше» - вызывает сомнения. В опасениях людей бдительных (мнительных?) вырисовывается и другой, более очевидный смысл - десакрализация, размывание границ Церкви. И ещё что-то по Маяковскому: если звёзды зажигаются, то это кому-то нужно... При определённой доле фантазии просматривается и нечто изощрённо-провокационное... Как будто кто-то задался целью выяснения настроения церковного народа. Выяснили. От полного приятия, до полного неприятия... Как выставки, так и друг друга.
Остаётся только надеяться, что весь этот «раздрай» сверху не инициируется. Вряд ли нынешнего Патриарха прельщает реформаторская слава его далёкого предшественника. Он сам определённо об этом заявлял. И хотя желающих обвинять в неискренности теперь более чем достаточно, трудно представить, чтобы человек верующий и незлонамеренный (а таковым, естественно, является Предстоятель Русской Церкви), сознательно «заварил кашу», которую не без потерь придётся расхлёбывать всем миром и, может быть, не одно десятилетие...
Обидно ещё и потому, что измысливаемое, а на местах частично осуществляемое реформаторство, в отличие от реформ Патриарха Никона, явно рассчитано на понижение. Вместо попыток «подтягивания» мира к Церкви, три с половиной столетия назад и закончившихся, как известно, неудачно, предполагается дружное совместное «сползание». (В связи с этим вспоминается другой, более близкий по времени исторический персонаж - умный и речистый, не единожды женатый обновленческий «митрополит» Александр Введенский, в отличие от мощного Патриарха Никона, не стяжавший ни народной любви, ни ненависти, а, скорее, - всеобщее презрение). Несмотря на имитацию, а порой реально бурную внешнюю деятельность, апостасия - массовое отступление людей от Бога - это то, что имеет место быть. Процесс длительный, приобретающий в последнее время (несмотря на множество счастливых исключений), всё более обвальный и катастрофический характер. Существует, выражаясь небогословским языком, «самотёк», трудно подающийся или вовсе не подающийся какому бы то ни было человеческому, а, тем более, административному воздействию.
Старец святой жизни, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) ещё в начале годов 90-ых сокрушался, что в Церковь теперь не входят, а вваливаются. И не для того, чтобы учиться, а для того, чтобы учить. Со временем тенденция эта только усиливается. Гордость, вообще, - грех труднопреоборимый, а единственно человеческими усилиями - неискоренимый вовсе. И сейчас, когда с ней не борются, а активно культивируют, способна разрушить не только личную, но и общественную жизнь. Теперь у каждого «своё видение», с которым носятся и «со своей колокольни», «ничтоже сумняшеся», плюют на всё, что неприятно или непонятно. Правда, плевки эти, как правило, против ветра, - со своим «видением» так и остаются, никого ни в чём не убедив, а только нагадив на святом месте.
Конечно, образованному священнику интересно общаться с художниками, а не с какими-нибудь шахтёрами из рабочего посёлка. И, наверное, в этом нет ничего предосудительного. Но, всё-таки, не стоило бы «прогибаться под изменчивый мир» уж как-то слишком. Евангельский текст в ерническом контексте уместен разве что в антирелигиозном журнале. Теперь нас пытаются убедить, что не только. Полузабытое изобретение большевистской пропаганды успешно подменяется разного рода перевёртываниями, прочими постмодернистскими кульбитами, производящими на свет то, что они, собственно, только и способны производить - пошлость, абсурд, кощунство. Выясняется, что они возможны и внутри Церкви, вернее «как бы» внутри - Церковь святых апостолов Петра и Павла превращается в церковь Иуды Искариотского... Легко, если популярный жизненный принцип жизни - там, где платят, там и Родина - становится принципом жизни православного священника в футболке с легкомысленной надписью...
Новый опыт свидетельствует: назойливое себянавязывание, почему-то упорно именуемое миссионерством, в сферах деятельности, с жизнью церковной не связанных, например, в спорте, в постмодернистском искусстве, в некоторых маргинальных сообществах, ничего, кроме раздражения и насмешек не вызывает. Причём, как у людей церковных, так, тем более, у нецерковных. Не каждый поймёт (а, как выясняется, подавляющее большинство и не хочет понимать), что молебен перед Олимпиадой - не шаманское камлание с целью: во что бы то ни стало «озолотиться», а, скорее, пожелание - оставаться христианином даже в таком далеко не христианском занятии, как сознательное культивирование тщеславия. Результат рискованных действий - «потеря лица», нередко неудобопоправимая.
Тем не менее, благодаря или вопреки человеческим усилиям, но Бог новых людей в Церковь приводит. И тесно им быть не должно. Как когда-то эллинам и иудеям, рабам и свободным, так ныне либералам и консерваторам, патриотам и космополитам, и даже не вполне покаявшимся артистам и футбольным фанатам. И это возможно, но только при одном простом и трудном условии: если христианская любовь, которая единственно Церковь созидает, будет превалировать над какими угодно другими пристрастиями и предпочтениями. Только тогда она - Церковь, а не клуб по интересам, в который каждый входит со своим интересом, когда в произвольном словосочетании: верующий либерал, неверующий либерал, верующий консерватор и тому подобное, прилагательное будет исполнять роль главного члена предложения. Лукавая толерантность не объединяет. Церковь там, где нет ни Эллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3:11). И ещё, что важно и, казалось бы, очевидно: преображаясь из Воинствующей в Торжествующую, Церковь изгоняет грех, а не «вживается» в него, уныло плетясь вслед изверившемуся миру, изменяя себе и Богу. В противном случае, она перестаёт быть столпом и утверждением Истины (1 Тим. 3:15), перестаёт быть Церковью, как бы себя при том не именовала...
