Ватикан и финансы: о роли католицизма в формировании современного капитализма

В Санкт-Петербурге состоялась конференция «Православно-католический диалог после Ясеноваца».

В последнее время процесс сближения Русской Православной Церкви с Ватиканом приобретает всё более опасные формы. Резко активизировавшись после вступления на пост председателя Папского совета по содействию христианскому единства Курта Коха, православно-католический «диалог» начал распространяться уже и на сферу религиозного образования. Так, в июне 2010 г., рассказывая о работе Общецерковной аспирантуры, митрополит Иларион заявил: «Мы не должны охранять нашу церковную науку от общения с богословами и другими учёными из европейских стран, Америки, как мы не можем в целом отгородиться от инославного христианского мира. Напротив, нам надо усиленно изучать и анализировать те процессы, которые происходят у католиков, у протестантов, у других инославных христиан и даже у представителей других религий. Организация подобной регулярной аналитической работы - одна из перспективных задач Общецерковной аспирантуры».

Последним достижением такого рода общения стала встреча в июле месяце заместителя председателя Отдела внешних церковных связей игумена Филиппа (Рябых) с генеральным настоятелем крупнейшего католического ордена «Общество Иисуса» Адольфом Николасом. На встрече в качестве возможной области сотрудничества была упомянута сфера религиозного образования, в которой у иезуитов есть богатейший опыт работы, а особое внимание было уделено вопросу о том, как преодолеть исторически сложившееся среди верующих православных негативные представления об иезуитах.

Напомним, что речь идёт об организации, созданной в самый разгар Реформации (1534 г.) фактически для спасения папской власти и отличающейся от других орденов тем, что кроме обычных трёх монашеских обетов её члены дают обет беспрекословного послушания и верного служения папе. Орден всегда отличала жесточайшая дисциплина, отточенная система управления и беспрекословное подчинение начальству, главные проявления которого описаны основателем ордена Игнатием Лойолой в его «Духовных упражнениях». Они очень актуальны сегодня, в период построения глобальной системы тотального контроля над личностью: иезуит «должен смотреть на старшего, как на самого Христа, он должен повиноваться старшему, как труп, который можно переворачивать во всех направлениях, как палка, которая повинуется всякому движению, как шар из воска, который можно видоизменять и растягивать во всех направлениях». Наравне с этим другой особенностью ордена является то, что он в своей миссионерской практической деятельности выработал уникальный метод культурной адаптации и мимикрии, превративший его членов в лучших миссионеров не только в Европе, но в других частях мира. И, наконец, надо вспомнить знаменитую иезуитскую мораль, исходящую из приспособительной теологии, позволяющей приноравливаться к воззрениям и нравам людей любого времени и места и оправдывать любой безнравственный поступок, если таковой не составляет главную цель - положение, известное как «цель оправдывает средства».

Именно в системе «нравственного богословия» иезуитов, воспитавших целые поколения представителей европейской католической элиты, можно найти истоки той политики «двойных стандартов», которая стала одним из ключевых принципов дипломатии Запада и удобным оружием отстаивания интересов его правящих кругов. Так же активно иезуиты участвуют в этом процессе и сегодня, выдвигая своих людей на ключевые посты в государственных структурах не только Европы, но и США. Достаточно напомнить, что иезуитские частные высшие учебные заведения закончили бывшие руководители ЦРУ У.Кейси (Фордхэмский университет), Д.Тенет (Джорджтаунский университет), Роберт Гейтс (Джорджтаунский университет) и нынешний его глава Л.Э. Панетта (университет Св.Клары).

На протяжении более, чем четырёх веков, приспособительная иезуитская теология играла для Св.Престола роль некой нравственной «подпорки», позволявшей ему заниматься такими совершенно не совместимыми с христианской моралью делами, как разведывательные и карательные операции, политические и дипломатические интриги и, наконец, банковская деятельность. Однако «двойной стандарт» или «двойной подход» Св.Престол практиковал и до иезуитов - последние лишь дали этому расширенное богословское обоснование.

В этой связи особый интерес представляет тема «католицизм и финансы».

Как известно, в экономической истории твёрдо закрепилось положение Макса Вебера о том, что идейно-духовной основой капитализма явилась протестантская этика в её кальвинистском варианте, давшая религиозное обоснование права на получение прибыли и способствовавшая сакрализации предпринимательства. Действительно, учение Кальвина представляло собой открытое оправдание ростовщического процента и откровенный призыв к накоплению богатства, истолкованного как главное свидетельство Божьей избранности. Это подготовило почву для обособления экономических мотивов и интересов человека в отдельную сферу и их высвобождения из-под традиционного нравственного контроля, что привело в итоге к формулированию концепции «экономического человека».

Однако при популяризации веберовской идеи оставляли в тени более опасное явление - то скрытое оправдание и поощрение ростовщического процента и прибыли, которое очень рано утвердилось в католической церкви и позволило ей создать совершенную модель долговой экономики с отработанными механизмами финансового закабаления, лёгшую в основу банковской системы нового времени. Изучение именно этой темы представляется сегодня крайне актуальной.

Дело в том, что перейдя в условиях кризиса к открытому формированию системы глобального управления человечеством, наднациональные финансовые кланы уже не могут опираться на дискредитировавшую себя неолиберальную идеологию фундаменталистского толка, ассоциируемую с жёсткой индивидуалистической кальвинистской этикой. Они формулируют новый «гуманный» вариант неолиберализма, в который очень органично вписываются идеи «этичной экономики» и «этичных финансов», разрабатываемые католическими интеллектуальными центрами. Не случайно именно Ватикан выходит в настоящее время на ведущие позиции в деле обеспечения религиозно-нравственного обоснования строящегося нового мирового порядка, ярким свидетельством чего стала известная энциклика Бенедикта ХVI «Caritas in Veritate», приуроченная к встрече Двадцатки в Аквиле в 2009 г.. Она требует «нравственного реформирования» нынешней финансовой и экономической системы и ратует за установление настоящей «мировой политической власти» для обеспечения безопасности всех граждан мира.

Между тем, выдвигаемый Ватиканом «моральный» проект капитализма призван в реальности спасти и сохранить в неизменности финансово-спекулятивные основы современного строя, что как раз и является воплощением старинной католической практики «двойного подхода», при которой жёсткое формальное осуждение стремления к прибыли прекрасно уживалось с его фактическим поощрением. И поскольку глобальные спекулянты переходят сегодня с открытых на скрытые формы информационно-психологического контроля над обществом, многовековой опыт католицизма с его разработанными механизмами овладения человеческим душами оказывается особенно востребованным.

Как же создавалась и что представляла собой финансовая система католицизма, сыгравшая определяющую роль в утверждении банковской практики современного капитализма?

Как известно, взимание процента, то есть занятие ростовщичеством, осуждалось христианством с первых веков своего существования. Как сказано в Евангелии от Луки, «...и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая» (Лк 6, 35). Это означает, что кредитор не должен просить ни процентов, ни возврата самой ссуды. Уже Эльвирский собор 305 г. запретил получение процента всем, Никейский собор 325 г. ограничил запрет духовными лицами, но позже этот запрет был распространён и на мирян. Капитулярий Карла Великого также запрещал процент, как и повышение цен, обусловленное односторонней выгодой.

Со временем в западно-христианской церкви закрепилось понимание ростовщичества как страшного греха, приравнивавшегося к греху содомии. Во-первых, этот рост противоестественен - деньги не могут воспроизводиться. Далее - это воровство: рост представлялся как премия за истекшее время, поскольку требующий процента желал воспользоваться в свою пользу временем, то есть божественным установлением, а это - преступление против Бога, так как время принадлежит только Ему. Наконец, дающий в рост грешит постоянно, даже когда спит, то есть грех этот бесконечен.

Таковы были теоретические установки западной церкви. Но, первое, что надо отметить, - запрет на дачу денег в рост не сопровождался запретом на взятие займа. Поэтому в Европе в период раннего Средневековья (с VI по ХI вв.) и короли, дворянская знать, и высшее духовенство активно прибегали к услугам иудеев-ростовщиков, которые единственные занимались ссудой денег под проценты и обладали огромными капиталами, обеспеченными им их монопольным положением в международной торговле. За это светские и духовные власти гарантировали иудеям своё покровительство, а при Карле Великом последние превратились вообще в привилегированный и процветающий класс. Сын Карла Людовик Благочестивый, одобривший пять хартий в пользу иудеев, разрешал им торговать рабами-христианами, получая свою долю прибыли. По их просьбе при нём даже базарный день был перенесён с субботы на воскресенье.

Другим характерным фактом того времени было то, что, хотя теоретически процент и был запрещён, на практике он активно присутствовал. Дело в том, что официально церковь не брала процентов по кредитным операциям, но само определение ростовщичества никогда не было до конца ясным и всё время менялось. Распространённым было понимание процента как любой прибыли, извлечённой из дачи денег в долг, но при этом имелось достаточно путей для извлечения выгод без взимания процентов. Например, церковь не запрещала отдавать имущество на определенный срок до уплаты долга (то есть залог), с которого кредитор мог получить вознаграждение. Церковь проявляла в этом деле большую активность, и ростовщичество было распространено среди всех слоев духовенства. Ни постановления синодов, ни проповеди отдельных епископов не могли ничего изменить.

Периодом наибольшего интеллектуального и морального обмирщения духовенства становится Х век, когда церковь оказывается под сильнейшим влиянием светских властей. Епископ Ратхер Верноский назвал это период «веком Симона», то есть симонии - повсеместной продажи церковных должностей, когда механизм перевода денег снизу доверху был доведён до совершенства. Так один из епископов Флера описал его следующим образом: «Архиепископ приказал мне для получения епископской должности передать 100 золотых су; если бы я не передал ему, я бы не стал епископом...Я дал золото, получил епископство и в то же время если я не умру, то вскоре компенсирую свои деньги. Я рукополагаю священников, посвящаю в диаконы и получаю золото, оттуда ушедшее...В Церкви, являющейся собственностью одного только Бога, нет почти ничего, что не давалось бы за деньги: епископство, священство, дьяконство, низшие звания...крещения».

Современники тех лет рисуют картины всеобщего нравственного упадка и духовной деградации, связанных с нарушением упорядоченной жизни духовенства, повсеместным распространением симонии и николаизма (сожительтства), постепенно разлагавших католическую церковь изнутри и закрепивших за ней название «свода грехов». Как писал всё тот же Ратхер Веронский, «священники всю жизнь проводят в тавернях; в алтарях грязные сцены пьяной оргии. Они заняты лишь тяжбами, жаждой прибытка; зависть и ненависть разрушают их..., они берут проценты, продают церковную утварь, продают само отпущение грехов. Они отличаются от светского общества разве тем, что бреют бороду».

Это был низ падения католической церкви под властью светских властей, но именно эта сила давления обусловила в итоге и соответствующую ответную реакцию. В конце ХI в. под лозунгом очищения и освобождения церкви от разлагающего влияния мира сего папа Григорий VII приступает к осуществлению так называемой «папской революции». Начало ей было положено в 1075 г. провозглашением революционного документа «Диктаты папы», представлявшего собой 27 постулатов папской теократии, устанавливающей верховенство церковного начала над светским. В соответствии с ними понтифик и его окружение переходят к созданию жёсткой иерархической системы управления католической церковью, мыслимой как «мировое христианское государство». В результате этого сложилась совершенно специфическая политическая модель, при которой политическое единство было скреплено теократическим сословием католического клира.

В результате в церкви складывается новая дисциплина и единый аппарат управления, при котором папа превращается в главного управителя, имеющего высшую власть в вопросах религиозной практики и веры и в сфере церковной собственности, считающейся «отцовской наследственной долей Христа». Папа присвоил себе право издавать законы, став верховным судьей и отправителем правосудия, то есть теперь он правил мирянами не только в вопросах веры и морали, но и в вопросах гражданских. Церковь приобрела большинство отличительных черт государства в его современном понимании, став фактически образцом для светских политиков нового времени.

Соответственно, как самое совершенное государство Рим создал и самую развитую для своего времени финансовую систему, организованную в общеевропейском масштабе.

Мощным средством обогащения церковной верхушки стали начавшиеся в 1095 г. крестовые походы, призванные под лозунгом «христианского завоевания мира» распространить влияние католицизма вне европейского континента. В результате их за двадцать лет произошли перемены, буквально перевернувшие Европу и объединившие её в коллективном военно-миссионерском натиске на Восток. Походы принесли церкви огромные доходы. Только в результате разграбления западными рыцарями Константинополя в 1204 г. были захвачены неисчислимые сокровища: считается, что общая стоимость добычи составляла миллион марок серебром, а может и достигала двух миллионов марок, что превышало тогдашний ежегодный доход всех стран Западной Европы вместе взятых. После такого разгрома Константинополь уже никогда не оправился, и восстановленная в 1261 г. Византийская империя уже не шла ни в какое сравнение с прежней мировой державой.

Стимулируемое крестовыми походами развитие торговли и товарно-денежных отношений привело к началу серьезной переоценки ценностей. Процветавшая до этого жажда сокровищ сменяется теперь уже жаждой денег и страстью к ним как к прибыли, которая с особой силой утвердилась опять-таки среди духовенства. Церковь не могла больше оправдывать запрет на новое отношение к деньгам ссылками на греховность и стала отходить от аскетического идеала, признав, что стремление к земным благам не является абсолютно аморальным. В соответствии с данным подходом создается и новая система канонического права, отразившая изменение отношения к ростовщичеству.

Если раньше понятие ростовщичества было неопределённым, то теперь канонисты впервые стали использовать римский термин, обозначающий «процент» для взимания законной платы за предоставленный займ. В соответствии с кодексом Юстиниана вводится право взимания процента в морской торговле и если это сопряжено с большими рисками. Далее, процент разрешался, если должник был врагом, вассалом или неправомерным владельцем; если он служил компенсацией потерь, понесённых в связи с дачей в долг (например, при невозвращении долга в срок считалось правильным заплатить штраф, и в заёмном письме оговаривалась пеня за неуплату долга в срок); наконец, если нужно было покрыть расходы на содержание залога. Во второй половине ХIII в. было решено, что за продажу в кредит можно брать более высокую цену, что было скрытым процентом. Была признана особая разновидность коммерческих договоров, по которой авансировалась определенная сумма денег, которой заимодавец рисковал ради прибыли.

Использовались также и различные формы скрытого процента. К ним относились, во-первых, участие в прибылях, при котором кредит предоставлялся для коммерческих, военных и пиратских целей, а кредитор выступал участником предприятия; во-вторых, обязательство уплаты лучшей монетой, нежели та, которой была уплачена ссуда; в-третьих, обязательство вознаградить кредитора за понесенные им труды.

Таким образом, каноническое право ростовщичества развивалось как система исключений из запрета на рост. Это были гибкие нормы, которые и стали основой для стремительного расширения торговой и финансовой деятельности в ХII-ХIII вв., которую развивали уже банкиры-христиане. Так что нет ничего удивительного в том, что бурный рост католических банков происходил в условиях продолжающегося существовать официального запрета на процент, который периодически подтверждался понтификами. Так, в 1179 г. папа Александр III запретил процент под страхом лишения причастия, в 1274 г. папа Григорий Х применил более строгое наказание - изгнание из государства, а в 1311 г. Климент V ввёл в качестве наказания отлучение от церкви. Ростовщичество как «постыдное ремесло» осуждали и такие авторитетные католические богословы, как Фома Аквинский, Бернард Сиенский, Антоний Флорентийский. Но все это никоим образом не сказывалось на реальной практике, которая представляла собой совсем другую картину.

Главными силами, активно практиковавшими кредитные операции и конкурировавшими с иудеями-ростовщиками, стали религиозно-рыцарские ордена (в первую очередь орден тамплиеров) и купеческие компании крупных северо-итальянских городов, через которые проходили основные торговые и финансовые потоки. Между самими католическими ростовщиками происходит разделение сфер влияния: ордена концентрируются на кредитовании светских монархов и князей, в то время как для итальянского купечества главным полюсом притяжения становится папство. Именно под влиянием потребностей создававшейся финансовой системы церкви развивались и оттачивались банковские операции торговых компаний, использовавших уникальные механизмы контроля, которыми обладал папский аппарат и которые были недоступны светской власти. О чём непосредственно идёт речь?

Дело в том, что папство создало разветвлённую систему взимания доходов. Одним из важнейших элементов её было обложение епископов и аббатов, при котором последние должны были платить определённую таксу за посвящение в сан, которая вытеснила существовавшее вначале добровольное пожертвование. Поскольку данное обложение должно было доставляться в Рим непосредственно облагаемыми лицами, а поездка в Рим и проживание в нём вызывали большие расходы (часто не уступавшие по своим размерам самой таксе), последние вынуждены были брать ссуду под процент у римских купцов, уже совмещавших торговлю с чисто денежными операциями. Они предоставляли кредит под известное обеспечение и при гарантии лёгкого взыскания выданной епископу ссуды. А главной гарантией этого было то, что посредником-поручителем между купцом и епископом становится папа, который под угрозой устранения новоназначенного епископа от должности или даже отлучения от церкви гарантировал купцу аккуратный и своевременный возврат данной им ссуды. При этом ответственными за долги епископа становились и его преемники, и весь капитул. Более того, купцы снабжались специальными полномочиями для проведения в жизнь репрессивных мер - они получали охранительные папские грамоты, удостаивались звания своего человека у папы (familiaris) и снабжались буллою об устранении от должности неаккуратного духовного плательщика. Срок епископского платежа приурочивался к ярмарке, и ярмарочные дни становились днями уплаты по обязательствам.

Кроме таксы за посвящение в сан другими источниками обогащения папства были доходы с откровенной торговли должностями, с взимания лепты св. Петра, а также чрезвычайных крестовых налогов, искупительной суммы за нарушение запрета торговли с мусульманами, индульгенций и др. Всё это предполагало наличие совершенного аппарата по взиманию платежей, который работал бы без перебоев в масштабе всей Европы. Духовенство использовать в этих целях было неудобно - в силу его децентрализованности, а также из-за отсутствия у него достаточной финансовой сноровки. Поэтому незаменимую роль тут играли опять-таки купцы-банкиры, превратившиеся в важнейшее орудие по выкачиванию из населения всех нужных курии средств и отправлению их по назначению в Рим. В итоге именно из купечества был образован специальный институт сборщиков взносов папы, известный под именем коллекторского. Втягиваясь во всё более крупные дела, папские представители стали открывать по всей Европе отделения для своих торгово-денежных операций, способствуя складыванию целой сети агентурных отделений банкирских домов.

Таким образом, не обладая сильным полицейским аппаратом, папа создал эффективнейший механизм принуждения к платежам, который стал одновременно мощным стимулом расширения процентных операций. Когда папская курия оказывалась в затруднительном положении, папы сами обращались к купцам и становились их должниками, а для выплаты процентов устанавливались специальные налоги в тройном размере из расчёта на три года вперёд. То есть население должно было авансировать папство. Итальянские купцы-банкиры получали возможность заниматься безрисковыми вложениями, так как папы с их разветвлённой системой гарантированных сборов были более аккуратными плательщиками, чем короли и князья. Важно также, что всякого рода ссуды делались курией не только от имени данного папы, но и от всех его преемников.

Впервые своими агентами сделал итальянских купцов папа Григорий IХ (1227-1241) - это были купцы-банкиры из Рима и Сиены, затем их вытеснили флорентийцы, поставлявшие лучшие кадры коллекторов. Этому способствовало общее богатство Флоренции и появление золотого флорина, занявшего преобладающую роль в международной торговле. Флоренция превратилась в излюбленное место финансовой деятельности папства, а её купцы и банкиры считались представителями курии (mercatores papeles).

Ведущими купцами-банкирами папства были вначале флорентийские фирмы Моцци, Барди и Перуцци, представлявшие собой одновременно торговые и банкирские дома (владения Барди оценивались в 875 тысяч флоринов, что соответствовало бюджету их клиента - английского короля Эдуарда II). Но после их краха в 1345 г., произошедшего в результате отказа от выплаты долга со стороны английского короля Эдуарда III, и последовавшего за ним кризиса европейской кредитной системы на лидирующие позиции выходят Медичи, сложившие свое состояние в условиях наступившего хаоса. Действуя, как и Барди с Перуцци в сфере «высоких финансов», то есть кредитуя представителей власти, они вместе с тем действовали крайне избирательно, превратив в своего главного клиента именно папскую курию. В итоге, создав мощную агентурную сеть своих отделений по всей Европе, они смогли мобилизовать духовные и организационные силы церкви на гарантирование возврата выгодных займов, ссужавшихся духовенству всей Европы.

Созданные папством тепличные условия для процветания католического ростовщичества настолько обогатили и развратили итальянское купечество, что его деятельность уже не вписывалась ни в какие рамки христианской морали. Итальянские купцы-банкиры применяли такие ростовщические приёмы, что нередко в курии поднимались жалобы, исходившие от наиболее облагаемых прелатов. Однако эти жалобы оставались по существу без рассмотрения, поскольку считалось, что раз ростовщики каются в своих прегрешениях, их действия не подлежат каре. Когда же был поставлен вопрос о том, не поступают ли греховно сами представители церкви, платя светским и духовным лицам проценты, курия ответила, что ростовщики и без того получают проценты, и, платя закоренелым ростовщикам, церковь не совершает по существу греха, так как не создает новых преступников (!).

Нередко в поисках объяснение особой корысти и жадности, свойственных некоторым папам, современники приписывали им даже иудейское происхождение. Не избег, например, подозрения в принадлежности к иудеям и автор «папской революции» Григорий VII в силу своих близких отношений с кардиналом Пьетро Пиерлеоне, который действительно имел иудейские корни и давал ему взаймы всякие суммы. Предполагается, что Григорий VII участвовал в коммерческих предприятиях Пиерлеоне и получал за вложенные в них деньги определенную прибыль. При этом тесные связи папы с Пиерлеоне никоим образом не помешали тому, что Григорий VII на римском синоде 1078 г. ввёл репрессивные по отношению к иудеям канонические постановления и обвинял своего врага императора Генриха IV в покровительстве иудеям.

Таким образом, крепко связав себя с ростовщичеством, римская курия сделалась по существу олицетворением и заложницей коммерческих сделок, в интересах которых нарушалось и право, и закон. При официальном запрете на процент, последний превратился в главный стержень всей финансовой системы католицизма, и этот двойной подход роковым образом сказывался не только на развитии экономики, но и, самое главное, на сознании западного человека. В условиях полного расхождения между учением и практикой происходило раздвоение общественного сознания, при котором следование нравственным нормам принимало чисто формальный характер.

Это преемственно передалось и современному католицизму, обладающему удивительной способностью облекать в одежды святости самые недостойные формы человеческой деятельности.

Сегодня ключевыми институтами финансовой структуры Св.Престола являются Администрация владения Апостольского престола (АВАП) и Институт по делам религии (ИДР), называемый часто Банком Ватикана, обеспечивающие Ватикану роль одного из самых влиятельных игроков на мировом рынке. Банк Ватикана является одной из самых засекреченных папских служб. Со времени своего основания (1887 г.) и после реформирования (1942 г.) он никогда не считался официальным учреждением Ватикана, а существовал как особая организация, без видимой связи с делами церкви или другими подразделениями Св.Престола. Единственным контролирующим его органом является понтифик. Как писал исследователь Т.Ж.Рис, «ИДР - это банк папы, поскольку в определённом смысле он является его единственным и уникальным акционером. Он им обладает, он его контролирует». Вплоть до 1994 г. банк не подвергался никаким аудиторским проверкам внутренних или внешних агентств, мог легко переводить средства за рубеж, в любую точку планеты, что стало возможным для других европейских банков только в 90-е годы в связи с либерализацией перемещения капитала.

Эти преимущества создавали условия для различного рода махинаций и нарушений международных законов о финансовой деятельности, поэтому банк был причиной бесчисленных скандалов, будучи замешан в продаже оружия, учреждении обществ-призраков в фискальных райках, финансировании государственных переворотов, отмывании денег мафии и в таинственных самоубийствах. Особенно опасный характер финансовые операции Банка Ватикана приобрели во второй половине 60-х-70-е гг., когда был установлен тесный союз между папой Павлом VI и представителями влиятельных итальянских масонских кругов, работавших в тесной связке со спецслужбами США. Наиболее активно финансовыми махинациями занимался банк «Амброзиано», возглавляемый банкиром Робертом Кальви, который превратился фактически в «прачечную» по отмыванию денег мафии, а Банк Ватикана, как было установлено позже в ходе судебного расследования, владел в нём крупным пакетом акций.

В приходом к власти Иоанна Павла II (1978 г.), внутри Ватикана стали укрепляться позиции ордена «Опус Деи», сыгравшего важную роль в его приходе к власти. «Опус Деи» повёл активную борьбу за получение статуса личной прелатуры, который позволил бы ему оказывать доминирующее влияние внутри церкви. Но для этого необходимо было превратиться в главную финансовую опору Св.Престола, что было возможно только при условии смещения старой масонской группировки и установления своего контроля над Банком Ватикана. Чтобы добиться своих целей «Опус Деи» разработал эффективную стратегию, заключавшуюся в том, чтобы, не атакуя непосредственно своих соперников из либерально-масонской группировки, сформировать другой, более мощный финансовый полюс католицизма, для чего была создана новая финансовая сеть в Швейцарии, главной опорой которой стал банк Готтардо (здесь имел свой счёт и первый президент России Б.Ельцин).

В 1982 г., когда разразился скандал с банком «Амброзиано» и Кальви обратился за помощью к «Опус Деи», тот отказался помочь, желая финансового разорения соперников. После произошедшего вскоре убийства Кальви началось расследование, повлёкшее за собой целую цепь событий, приведших к разоблачению большей части верхушки Банка Ватикана, вынужденного в силу своей ответственности за банкротство банка «Амброзиано» выплатить кредиторам 240 млн. долларов. Однако за этими внешними событиями скрывалась интенсивная внутренняя борьба за передел власти.

С ослаблением старой мафиозной группировки соотношение сил в Ватикане изменилось в пользу «Опус Деи», который перешёл в решительное наступление. Предполагается, что финансовые круги ордена вмешались в дело спасения финансов Ватикана, потребовав в обмен соответствующих привилегий. 28 ноября 1982 г. (день, который опусдеисты стали называть «исторической датой») Иоанн Павел II принял апостольскую конституцию Ut Sit, в соответствии с которой ордену, наконец, был присвоен статус «личной прелатуры», выводивший его из-под юрисдикции епархиального руководства, превращая фактически в самостоятельный, территориально не ограниченный диоцез.

Именно с этого времени «Опус Деи» превращается в «мозг и сердце» католицизма, определяющий новую политику Ватикана. Главные направления деятельности «Опус Деи» - это обеспечение интеллектуальных разработок стратегического значения и контроль за финансами. Важнейшая идеологическая задача ордена заключается во внедрении в сознание западных элит неолиберальных мировоззренческих установок, облеченных в религиозную форму, и обоснование с помощью особо изощрённых морализаторских положений право избранных на власть. Этот подход и был изложен в энциклике папы Бенедикта ХVI «Caritas in Veritat» 2009 г. Будучи проникнуто пафосом справедливости и заботы о человечестве, но предлагая новую систему управления на базе ныне существующих структур, это папское послание придаёт нравственную легитимность транснациональной власти тех самых финансовых кланов, по вине которых человечество переживает в настоящее время глубокие социально-экономические потрясения.

Характерно, что и в этой знаменательной энциклике папа делает упор на этику: «экономика нуждается в этических нормах, чтобы действовать правильно». Но что понимает Ватикан под «моральной экономикой», видно на примере его собственной финансовой деятельности. Благодаря «Опус Деи», превратившемуся во влиятельную финансовую силу, Католическая церковь обладает сегодня гораздо большей властью над банками, чем это было при христианских демократах. Сумевший восстановить свои позиции после громких скандалов Банк Ватикана и сегодня, по данным определенных источников, занимается активным отмыванием денег.

В конце сентября 2009 года новым главой Банка Ватикана стал бывший глава итальянского подразделения Santander Consumer Bank Готти Тедески, имеющий тесные связи с «Опус Деи». Тедески является также экономическим обозревателем официальной газеты Ватикана Osservatore Romano и снискал репутацию крупного специалиста по финансовой этике, которую он преподаёт в Миланском Католическом университете. Назначение на этот пост во многом было связано со стремлением Ватикана максимально поднять репутацию банка, сильно подмоченную в результате прошлых скандалов и особенно после недавнего выхода в свет в Италии книги «ООО Ватикан», в которой на основе 4 тысяч секретных документов ИДР описывалось, как в 90-е годы им создавалась сложная система тайных счетов для отмывки денег. Тогдашний руководитель банка Калойа в итоге был снят со своего поста раньше времени как не оправдавший доверия, а пришедший на его место Тедески стал работать над созданием нового имиджа ИДР, который бы соответствовал представлениям об «этичной глобализации», являющейся главной заботой папы Бенедикта ХVI, как это явствует из его энциклики