Русское Православие и Великая Отечественная война

От редакции: Советский период нашей истории, Великая Отечественная война и роль И.В.Сталина вызывают сегодня все больший интерес в обществе и порой прямо противоположные оценки. Редакция РНЛ считает дискуссию на эти крайне злободневные темы весьма своевременной. При этом мы стараемся публиковать разные точки зрения православных авторов. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей статью известного публициста Виктора Аксючица. Его резкие и неоднозначные суждения, очевидно, вызовут возражения. Но это как раз и отвечает нашей цели - организовать серьезную дискуссию по советской эпохе нашей истории.

Предварение

Сейчас тема «Русское Православие в Великой Отечественной войне» всё более положительно ассоциируется с именем Сталина. Всё более микшируется тот факт, что Сталин после Ленина был создателем самого кровавого богоборческого режима в истории. Даже от церковных иерархов, более или менее сознающих этот факт, можно услышать, что в преддверии годовщины войны не следует обижать ветеранов и обличать сталинизм. Неистинность этой установки подтверждается следующими фактами и соображениями.

Вряд разумно утверждать на десятилетия ложный идеологический посыл для десятков миллионов во имя того, чтобы сейчас «не обидеть» десятки тысяч.

Мифом является утверждение о том, что абсолютное большинство ветеранов - истые сталинисты. И из литературы, и из жизненного опыта нам известно, что лет двадцать назад и ранее ветераны войны в основном крайне негативно отзывались о Сталине как тиране и палаче. По поводу полководческих талантов Сталина мнения разделялись. (Тамерлан точно был одним из самых выдающихся полководцев-завоевателей, но это не отменяет тот факт, что он был и самым кровавым правителем). Поколения ветеранов, давно ушедшие из жизни, еще застали коллективизацию, с «голодоморами» не только на Украине, но по всем хлебным краям СССР, а также предвоенный «большой террор». Они вошли в войну зрелыми людьми и могли адекватно оценивать происходящее, о чём и свидетельствовали затем молодым. Нынешние же ветераны в войне были юнцами, с наивным опытом и сознанием. Поэтому молодёжь всегда была верной опорой тоталитарной идеологии и диктаторских режимов. Это и отражается в современном сознании ветеранов. Что не отменяет их геройских заслуг, необходимости всемерного их почитания и помощи им. Нужно учитывать и то, что в преклонном возрасте людям свойственно вспоминать положительный жизненный опыт, и забывать отрицательные коллизии. В частности ветераны, славящие «лидера победы» забыли тот факт, что Сталин в 1946 году отменил праздник Победы, который был восстановлен только в середине шестидесятых годов. Сталинисты не хотят сознавать и тот факт, что Сталин в непрерывных репрессиях и отношением к нашим солдатам в войне, а также к населению завоеванных гитлеровцами территорий истребил больше русских людей, чем Гитлер (как ни чудовищно это звучит).

Ибо ленинско-сталинский режим перманентно (то есть непрерывно и на всей территории страны) массово держал в лагерях и массово физически истреблял в первую очередь своё население: лучших носителей всех сословий России (не только офицерство, дворянство, «буржуазию», купечество, интеллигенцию, духовенство, но и рабочих, и наиболее массово - крестьян). Кроме этого режим периодически и достаточно массово «чистил» собственную партию (съезд партии «победителей» был почти весь расстрелян); а также собственный аппарат лжи и насилия - ЧК-НКВД; репрессировались и высшие руководители, - все кроме Вождя.

Гитлеризм же внутри страны фактически репрессировал и истреблял только реальных врагов Рейха (режима). За исключением идеологически назначенных «врагами» - евреев и цыган. В отличие от СССР в Германии не репрессировалась религиозная жизнь (за исключением, повторяю, тех, кто выступал против режима) [следует заметить, что нацистский режим активно вмешивался в религиозную жизнь Германии, неугодные священники репрессировались, создавались квазицерковные объединения, предпринимались попытки навязать язычество как новую религию III Рейха - РНЛ]; сохранялась частная собственность в экономической жизни. Вся репрессивная мощь германского фашизма была направлена во вне страны. Поэтому нацизм («избранная нация») по определению и по сути менее тоталитарен, чем коммунизм («всеобщий»).

Испытание войной

Начало войны с Германией показало, что за жизнь в коммунистическом аду народ воевать отказывался, голосовал ногами, - армия за несколько месяцев отступила до Москвы, к ноябрю 1941 года преимущественно добровольно в плен сдалось 3 млн 800 тыс. бойцов Красной армии [автор повторяет распространенную точку зрения; вместе с тем через 2-3 недели после вторжения немецкие генералы стали отмечать нарастающее упорство в сопротивлении русских, «непонимающих что как военная сила они перестали существовать» (Гальдер), а Гитлер летом 1941 года был вынужден объяснять Муссолини неожиданную стойкость советских войск «фанатизмом обреченных дикарей» - РНЛ].

Об отсутствии воли к защите сталинизма свидетельствуют факты военного превосходства СССР к началу войны. 22 июня 1941 года со стороны Германии на границе СССР были 91 пехотная, 17 танковых, 9 моторизованных дивизий. Красная армия, соответственно, располагала 198 стрелковыми дивизиями, 13 кавалерийскими, 61 танковой, 31 моторизованной дивизией, 16 воздушно-десантными и 10 противотанковыми бригадами. У Германии было 43 000 орудий, 3628 танков (все старой конструкции), 2500 самолетов. В СССР на западной границе - 60 000 орудий, 12 379 танков (1600 новейших Т-34 и КВ), 11 000 самолетов. Общая численность германских войск - 2 млн 700 тыс. человек, советских - 4 млн 300 тыс. человек.

К поражению летом 1941 года привели не внезапность нападения и подавляющее превосходство немецкой армии, «а небоеспособность советского военного Левиафана. Армия, набранная на 90% из полуграмотных крестьян, плохо обученная, вместо уставной дисциплины повязанная политическим террором, не имевшая существенных мотиваций ни к наступлению, ни к обороне, - при первом столкновении с агрессивной «пассионарной» военной машиной немцев начала просто разваливаться и разбегаться. Доказательство - количество пленных: 3 млн 800 тыс. человек за июль-ноябрь 1941 года. Массовых сражений с таким числом участников в указанный период войны просто не было, а это говорит об отсутствии воли к сопротивлению и преимущественно добровольной сдаче» (М. Солонин).

Ради самосохранения режим не жалел человеческих жизней: многие победы одерживались ценой огромных жертв. На фронте получили распространение такие бесчеловечные методы, как разминирование полей пехотой, атаки смертников штрафных батальонов, второй фронт заградительных отрядов, расстреливавших отступавшие части. В действующей армии свирепствовал СМЕРШ. Но средств террора для победы явно недоставало.

Вместе с тем за два десятилетия духовные силы народа не удалось сломить окончательно, в нём сохранилось религиозное жизнеощущение: на занятых германскими войсками территориях открывалось множество храмов. Решающую роль в победе сыграл тот факт, что народ осознал смертельную опасность немецкого фашизма, который был нацелен на физическое истребление большей части русского народа и порабощение оставшихся в живых. Чтобы возбудить патриотический подъём, сталинизм вынужден был частично раскрепостить здоровые силы. Как всегда, богоборческий режим отступает только вынужденно, перед угрозой потери власти выпускаются из подполья некоторые порабощенные сферы, чтобы паразитировать на их энергии.

В борьбе с гитлеризмом режиму пришлось опереться на духовные основы народа, последовательно уничтожавшиеся более двух десятилетий. Советские вожди во имя самосохранения и защиты плацдарма безбожной теократии были вынуждены частично освободить религиозное, национальное и индивидуальное самосознание народа. Ибо люди могли воевать только за свободу и реальные жизненные интересы, а не за коммунистические фикции. Сталинизм в борьбе с фашистским противником пытается сделать ставку на патриотические и религиозные чувства, на раскрепощение человеческой индивидуальности. «Именно поэтому в 1941 г. в тяжёлой обстановке военных неудач не кто иной, как Сталин, вынужден был произнести всенародно те имена, которые с 1917 г. ни разу не произносились с высоких трибун. В самом деле, к каким именам апеллировали наши вожди, для того чтобы «поднять массы»? К «пламенным революционерам» типа Баумана, к «мученикам» революции, своим и иностранным (в ходу были имена Карла Либкнехта и Розы Люксембург и ещё многие вроде Сакко и Ванцетти). Но в данной ситуации все эти имена указывали «не в ту сторону». И Сталин оказался перед необходимостью употребить единственные подходящие «ключи». Со своей высочайшей трибуны он произнес: «Пусть вдохновляют вас в этой борьбе образы наших великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова» - и тем распечатал ячейку памяти, связанную с отечественными войнами, со всеми вытекающими отсюда последствиями» (К. Касьянова) [справедливости ради стоит отметить, что «образы великих предков» стали культивироваться в советской пропаганде уже с середины 30-х годов - РНЛ].

В ноябре 1941 года в речи на Мавзолее Сталин говорит об угрозе «великой русской нации». Через год войны возвращаются дореволюционная (белогвардейская) патриотическая символика, терминология, царская военная форма. Власть призывает к борьбе не за догмы, а за Родину и Отечество.

Через несколько месяцев войны стала появляться информация о немецком порядке на оккупированных территориях. Люди всё больше сознавали, что немецкий фашизм приговорил русскую нацию к уничтожению и рабству. Пробуждается воля к сопротивлению и борьбе у народа, который дошёл до Берлина. Война, ставшая Великой Отечественной, потребовала от людей тех качеств, которые искоренялись два десятилетия: любви к России, к отечественным традициям, инициативы, свободы принятия решений, чувства ответственности, совестливости, преданности делу и людям, заботы о близких, ощущения ценности жизни, осознания зла смерти... Успешно воевать, инициативно принимать решения в труднейших обстоятельствах и брать на себя ответственность мог только независимый волевой человек, как Жуков и Рокоссовский, а не безвольный робот типа Ворошилова или Будённого. Вопреки страшным реалиям войны, в обществе впервые за долгие годы зарождается атмосфера здоровых человеческих отношений. Этим объясняется тот странный факт, что цензура в годы войны свирепствовала меньше.

Вместе с тем решающую роль сыграли определённые «метаморфозы русского патриотизма». До 1943 года русский народ не хотел воевать за сталинский режим. Но после 1942 года настроение народа резко изменилось. «Разрешённые» идеологией патриотические чувства сделали своё дело: народ предпочёл хозяина плохого, но «своего» плохому чужому, предпочёл воевать против Гитлера, а не Сталина. Эта консервативная сила и решила исход войны. Всё остальное: штрафбаты, «вторые» фронты, помощь Запада, - только облегчали или дисциплинировали эту стихийную силу народного патриотизма. Не было бы её - некому было бы воевать - как в 1941 году. Когда немец захватил пол европейской России и люто там свирепствовал, когда враг у стен Москвы, и когда свой злодей в эти трагические минуты даёт понять, что он уже не злодей для своих «братьев» и «сестер», - доверчивая стихия русского патриотизма встаёт на защиту Отечества. «За Родину и за Сталина» - за свою Родину и за Сталина, который делает всё, чтобы показаться «своим». Из «гениального вождя всех времён и народов» становится «исконно русским», «отцом» народов России («царь-батюшка»), «хозяином», генералиссимусом (от лавр Суворова), «ставкой Верховного» (в традиции принятия главнокомандования самим государем). В решающие моменты решающей силой оказывается именно эта метаморфоза русского патриотизма: выбирающая не между добром и злом, а между «своим» и «чужим». Необходимо, чтобы русский патриотизм перестал быть слепым и искажённым, но просветлённым исторической памятью и нравственным сознанием. Чтобы мы поняли: под личиной «своего» скрывается наиболее чуждое и враждебное нам. Во всех преобразованиях необходимо учитывать этот упрямый факт упрямого русского патриотизма, того онтологического чувства, которое сохраняет нацию в тяжелейших испытаниях, но которое, будучи слепым, может подтолкнуть народ на новые круги адских мук и страданий.

Благодаря внутреннему раскрепощению народ в годы величайших страданий чувствовал себя гораздо свободнее, чем до войны и после неё. Об этом свидетельствует Борис Пастернак: «Трагический тяжёлый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным радостным возвращением чувства общности со всеми... Война явилась очистительной бурею, струей свежего воздуха, веянием избавления... И когда возгорелась война, её реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом, по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки, и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы. Люди не только... на каторге, но все решительно, в тылу и на фронте, вздохнули свободнее, всей грудью, и упоенно, с чувством истинного счастья бросились в горнило грозной борьбы, смертельной и спасительной...»

Таким образом, в войне победил возрождающийся народ, на котором паразитировала власть богоборческой идеологии - идеократия. Однако террор и кровавая война истребляли лучших людей - самых нравственных, честных и смелых. Страна потеряла убитыми и умершими 45 млн человек - пятую часть населения. Многие остававшиеся в живых были внутренне сломлены (максимальная оценка потерь СССР в ВОВ 28 млн. человек, ¾ из которых составляют не боевые и демографические потери - редакция РНЛ).

Тяжкие испытания войны показали, что душа народа жива. Наступили долгие годы трудного восстановления сил и очищения религиозной совести народа. Сознавая опасность этого возрождения, режим в конце сороковых годов пытается вновь надеть «намордник» на людей, которые в неимоверных испытаниях ощутили вкус свободы, веры и надежды.

После войны режим пытается реанимироваться и готовится к новой экспансии - к будущей большой войне: в Греции и Китае поддерживается гражданская война; инициируются конфликты в Корее и Берлине [все-таки не совсем справедливо обвинять одного Сталина в инициировании конфликтов в указанных регионах - РНЛ].

Первая мировая война привела к созданию СССР, вторая - социалистического лагеря, поэтому для полной победы коммунизма необходимо готовиться к третьей - окончательной мировой войне, - после создания достаточного запаса ядерного оружия и ракет. В подготовке к войне милитаризируется и мобилизуется экономика страны. Основные научные и производственные ресурсы бросаются на создание ракетно-ядерного оружия, огромные средства тратятся на кражу военных технологий на Западе. Усилилась эксплуатация рабочих и особенно колхозников. Карточная система просуществовала до конца 1947 года. Готовилось устранение товарного производства и введение прямого товарообмена. Десятки миллионов заключенных ГУЛАГа - граждане СССР, немецкие военнопленные и репрессированные народы - работали на износ бесплатно [говорить о десятках миллионов заключенных к началу 50-х гг. все-таки некорректно - РНЛ].

Сталин готовил чистку верхнего эшелона партийно-государственной номенклатуры, которая устала от бесконечного напряжения и перманентных репрессий и на которую можно было бы свалить вину за прошлые репрессии. Подверглось террору и руководство стран социалистического лагеря. Для новой встряски страны и кадровой чистки необходима новая идеологическая доктрина, способная «зажечь» сердца миллионов людей. Сталинизм начал мимикрировать от коммунизма к национал-социализму, чем объясняются репрессии целых народов, кампания против евреев - безродных космополитов - и дело врачей-убийц. Процесс врачей явно вёл ко всеобщей чистке страны по национальному, расовому принципу. Партийные идеологи всё смелее говорят о русском патриотизме. Кампания борьбы с низкопоклонством перед заграницей из бытовой сферы распространяется на сферы науки, искусства, культуры.

Возобновляется террор - вновь усиленно заработала «наша канализация» (А.И. Солженицын). В лагеря потекли потоки солдат и офицеров, победителей и инвалидов, власовцев и бандеровцев, репатриантов из стран Восточной Европы - всех, кто мог свидетельствовать о жизни за железным занавесом. Одновременно началась травля деятелей культуры, прежде всего Анны Ахматовой и Михаила Зощенко. Это было время, «когда после великодушия судьбы, сказавшегося в факте победы, пусть и такой ценой купленной победы, когда после такой щедрости исторической стихии повернули к жестокости и мудрствованиям самых тупых и тёмных довоенных годов...» (Борис Пастернак). Готовящаяся окончательная чистка не успела развернуться из-за смерти диктатора. Ибо ни народ, ни партийные вожди уже не хотели возврата к старому. После того как в Великой Отечественной войне режим для самосохранения был вынужден выпустить из подполья силы национального и религиозного самосознания, началось медленное, но необратимое отступление идеократии.

Сталинское «возрождение»

Церковь в годы смертельной опасности оставалась с народом: уже 22 июня 1941 года митрополит Сергий обратился к народу с патриотическим воззванием, в котором осудил священников, сотрудничавших с фашистами [автор видимо имеет ввиду постановление Архиерейского Собора РПЦ от 8 сентября 1943 г., которым священники и епископы, сотрудничавшие с фашистами, подлежали лишению сана и отлучению от Церкви - РНЛ].

Мобилизуя для войны остатки духовных сил народа, режим был вынужден ослабить религиозные гонения: в 1942 году власти разрешили крестный ход вокруг храмов на Пасху, начали допускать богослужения на полях сражения. Сталин выпускает из лагерей оставшихся в живых священников и епископов, открывает уцелевшие храмы, монастыри, церковные школы, издательства.

С 1943 года режим начинает новую антирелигиозную политику: в стране дозированно восстанавливается церковная жизнь под строгим государственным контролем. 5 сентября 1943 года в «Правде» на первой странице было опубликовано сообщение о встрече митрополитов Русской православной церкви Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) со Сталиным, который согласился на созыв Архиерейского собора. На Архиерейском соборе 8 сентября 1943 года впервые за советское время избран Патриарх Сергий (Страгородский) и Священный Синод, восстанавливаются епархии РПЦ. 14 сентября 1943 года СНК СССР утвердил создание Совета по делам Русской Православной Церкви - для связи между правительством и Московской патриархией. В сентябре 1943 года возобновилось издание «Журнала Московской Патриархии»; в ноябре 1943 года Совнарком разрешил открытие в Москве богословского института и пастырских курсов (с 1946 года - академия и семинария). С февраля 1944 года начинается возврат храмов Церкви. В 1945 году принимается новое Положение об управлении РПЦ, в котором юридически признаются патриархия, церковная иерархия, ограничиваются права двадцаток (управляющих делами церковного прихода и состоящих из мирян), священник вновь становится главой церковного прихода. Характерно, что все эти изменения противоречили законодательству 1929 года, что и было использовано в дальнейшем при Хрущёвских гонениях на Церковь.

Эти уступки тщательно дозируются, но на фоне предыдущего истребления выглядят едва ли не новым рождением. Сталинское церковное «возрождение» вместе с относительным благом несло множество соблазнов. Атеистическая власть выдает себя чуть ли не за радетельницу о нуждах Церкви. В обмен на частичные свободы руководство Московской патриархии смиряется с униженным положением Церкви. Устами иерархов безбожная власть не только легализуется, но и всячески поддерживается. В посланиях Патриарха и Священного Синода, полных славословий в адрес «вождя народов», Сталин объявляется спасителем России и Церкви!

Одновременно с уступками власть потребовала участия РПЦ в международной деятельности по защите интересов советского режима, повышению его международного авторитета. В том числе благодаря участию во Всемирном совете церквей, в экуменическом движении, во взаимодействиях руководства РПЦ с главами восточных церквей.

Так одновременно с улучшением положения Церкви складывается новая форма компромисса иерархии Московской патриархии с атеистическим режимом. При помощи различных фальсификаций власть стремится направить религиозное сознание на поиск «врагов» Православия где угодно, только не в системе государственного атеизма. Среди православной иерархии распространяется ложное представление о том, что наша родная советская власть защищает православие от мирового заговора папизма, протестантизма, жидомасонства, разврата демократий...

Вместе с тем, духоводительство Церкви помогло народу исполнить основную задачу эпохи - освободить Россию и мир от коричневой заразы.