Быть умным, значит быть добрым». Это определение ума принадлежит Достоевскому. Есть и другое, назовём его «тезис Рокфеллера», в двух словах оно звучит так: если ты такой умный, почему ты такой бедный? Можно его дополнить: почему тебя не показывают по телевизору, почему твоими сексуальными похождениями не забит интернет, почему торговки на рынке до хрипоты не спорят о твоём очередном разводе (свадьбе)?
Два мира
Собственно, это даже не две различные формулировки - это два мира. Первый мир с удивлением и радостью когда-то открыли для себя наши братья по Христу и России - чуваши. И Владимир Даль ещё два века назад приводит чувашскую народную пословицу: «русский человек - добрый человек». Впрочем, и с более дальнего расстояния сердцевина русского мира предстаёт той же. И Томас Манн в «Докторе Фаустусе», описывая старую немецкую крестьянку, говорит: она была добра, как может быть добра только русская крестьянка. Другого сравнения у него не находится. Подобное можно найти и Хемингуэйя, и у Ремарка, не говоря уже о Гамсуне или Рильке. То есть, заметьте, не презренные славянофилы в лаптях и понёвах, а сплошь приличные иностранцы в смокингах и со стаканами мохито в руке.
Значит ли, что это добро - вялое бессильное нечто, на закорках которого ездит, кто не попадя, а оно, добро, только и делает, что улыбается и всех жалеет? Что-то мне подсказывает, что это не совсем так. Иначе бывший директор ЦРУ не назвал бы русских «самым непокорным народом в мире», а Наполеон с Гитлером почитались бы и сегодня отцами европейской демократии и основоположниками единой конституции. Но что-то не заладилось. То ли не с той ноги пошли, то ли насморк замучил. Сквозит, знаете ли, на одной шестой мировой суши.
И сквозит давненько. Например, кто недавно победил на телеконкурсе «Имя России»? Правильно, святой благоверный князь Александр Невский. Он известен не только тем, что цвет Тевтонского ордена заразил «рыбьим гриппом» на дне Чудского озера (после чего орден стал хиреть, слабеть, и, в конце концов, выродился в нынешние прибалтийские демократии). Александр Ярославович известен и тем, что жестоко подавлял антимонгольские восстания своих соплеменников. И казнил зачинщиков лично. Добро ли это? Безусловно, иначе пришли бы монголы и выжгли то, что чудом уцелело после нашествия. И что же - образ, созданный Николаем Черкасовым, в фильме Сергея Эйзенштейна слаб и неубедителен? И просвещённые паны рыцари с проломленными шлемами и отрубленными рогами выглядят убедительней?
А были ведь ещё и святой благоверный князь Дмитрий Донской с чернецами Пересветом и Ослябей, и святой праведный Феодор Ушаков... Не просто герои, а святые - то есть максимальное воплощение добра для целого народа. Значит, добро может и должно быть не только с кулаками, но и с копьями, пищалями, гаубицами и «катюшами». С передвижными ракетными комплексами «Тополь-М» и танками Т-90.
Но при этом оставаться добром. Потому что невозможно представить себе Дмитрия Донского, снимающего кожу с пленных татар на перчатки для своей княгини. Невозможно представить себе Фёдора Ушакова, загоняющего турок в газовую камеру. А вот старую русскую крестьянку, ту самую, о которой писал Томас Манн, потерявшую на войне детей и дающую краюху хлеба оборванному завоевателю, соотечественнику писателя - её представить очень даже можно. Потому что так и было. И её образ не менее убедителен, чем маршальская бронза Жукова на Красной площади.
Если бы эту крестьянку снял Сергей Бондарчук, её образ и сегодня был бы убедителен и мощен. И напротив - если бы Эйзенштейн накануне войны не снял «Александра Невского», победа добра была бы серьёзно осложнена, хотя и всё равно неминуема (потому что крестьянка, отправившая сыновей на войну, воспитала их в добре, с иконками в красном углу).
А теперь представим себе нынешнего киногероя. Ту же, так сказать, фамилию (Бондарчука, разумеется, а не Эйзенштейна), но уже в историческом развитии, с курсом на консервативную модернизацию, подростковый секс и любовь к Родине. Что больше всего запомнилось в «Девятой роте»? Гениталии из пластита, гарнизонная шлюха и мокрые штаны будущего героя-десантника. Образы яркие, что и говорить. Но - из другого мира. И подростки, насмерть забивающие бомжа в подъезде, уже есть часть другого мира.
Гуманитарные бомбардировки
Слава Богу, что всё-таки не «Девятая рота», а «Брат» и «Брат-2» вызвали наибольшее сочувствие соотечественников. Хотя по большому счёту это свидетельствует лишь о плохой демографии, то есть зрелых, воспитанных на других ценностях людей в России пока ещё много. Но пропасть растёт. И наученные добрыми калифорнийскими дядюшками из голливудпросвета уже вовсе не так и непредставимы «крепкие орешки» рязанского происхождения, снимающие скальпы (со злодеев, наверно) и растворяющие заживо в серной кислоте (маньяка-педофила, предположительно).
- Но это когда-то ещё я Брюс Уиллисом стану, а пока можно и на бомже потренироваться. Для очистки нашего подъезда от паразитов. Вот папа, он в милиции работает, тоже очищает наш город от паразитов. Так он на подпивших журналистах в вытрезвителе тренируется. А недавно брат из армии вернулся - он тоже на ком-то там тренировался. У нас вся семья натренированная...
Можно бы сказать, что дело в семье. Но семья сегодня практически не может защитить от другого мира: от телевидения, интернета, кино. От школы, куда всё назойливее лезут персонажи Оруэлла с законодательными инициативами. Вот, к примеру, последняя новость «из другого мира»: семья евангельских христиан из Германии получила политическое убежище в США. А на родине их ждал суд. Нет, они не отрицали Холокост и не пели рождественские песенки перед портретом Гитлера, просто они не хотели учить детей в государственных школах. Где детям - в обязательном порядке - преподают «сексуальное воспитание» и «уроки толерантности и богохульства». Не хотите пускать в школу? А мы вас родительских прав лишим. На полном серьёзе и в судебном порядке. И это уже не первая семья, покинувшая фатерланд по религиозным причинам за последние годы. Это у них «орднунг» такой, порядок то есть. Сказали «нацизм» - так мы белокурых предков вплоть до нибелунгов откопаем, сказали «поликорректность» - так обязательно или бабушку с негром видели, или дедушка - тоже за мир боролся.
Пока ещё можно сбежать в Америку, там евангельская община сильна. Ну, а как и там вождь разнокожих «орднунг» наведёт? Попробовали недавно библейские ссылки на прицелы винтовок для войны в Ираке ставить (для точности, что ли?), так скандал страшный. Крестовыми походами-де повеяло, расовой диффомацией и убийством Мартина Лютера Кинга. Пентагон за Библию краснел больше, чем за пытки в Гуантанамо. Партию винтовок, разумеется, изъяли. Послали новую - с картинками из «Плэйбоя».
Куда там Оруэллу и Кампанелле! Здесь всё серьёзно: во Франции дети в школах уже давно не могут носить кресты, из евроконституции убраны все ссылки на христианские корни европейской цивилизации. А свято место пусто не бывает...
Точка русскости
Воланд пришёл к нам не из титров сериала Бортко. И желание «быть, как Воланд» возникло не сегодня. Ещё на заре массового прочтения «Мастера и Маргариты», подученный разными интеллигентного вида и образа мыслей дяденьками и тётеньками, посетил я «нехорошую квартиру». То есть не квартиру, а «тот самый» подъезд. Раскрашенный и расписанный (кто помнит) поклонниками то ли Булгакова, то ли самого Мессира и К. Было полно всякого рода Бегемотов, поменьше Гелл, и даже один Башлачёв. Так вот - поразило другое, а именно отчаянная надпись: «Воланд, приходи поскорее, слишком много дряни развелось!» Перестройка была в самом разгаре.
Не знаю, как сложилась судьба просителя. Может быть, он погиб в Октябре 1993-го, восстав «против дряни», может, спился, лишившись работы и жилья, а может, стал менеджером среднего звена и благополучно дожил до мирового кризиса. Но то, что Воланд вернулся - очевидно.
Также очевидно и другое - ни тогда (накануне падения СССР), ни сейчас - саму возможность «разобраться с дрянью» уже не связывали и не связывают с государством. Где утрачена вера в физическое могущество и справедливость, остаётся уповать на метафизическое. Вот только какое?
Ведь настоящим божеством современного мира является «эффективность». «Эффективный менеджер» (две «волги» на один ваучер), «эффективный политик» («социализм с человеческим лицом» на танковых гусеницах), «эффективная экономика» (нефтегазовый допинг в дряблые мышцы «Челси») и т.д.
А тут «эффективная метафизика» - бац, и оторвали голову мерзавцу, хлоп, и застрелили негодяя. И всё это с шуточками - куда там твой Петросян. Прям-таки Брюс Уиллис во фраке и перчатках, с хвостом и примусом.
И что же, в конце концов, «эффективней» для малыша, играющего в бандита - ковровые бомбардировки или пост с молитвой? Первое - вот оно, результат второго - не так заметен, если заметен вообще. Да к тому же когда на головы молящихся сыплются бомбы с надписью «Счастливой Пасхи», как это было в Сербии. Где натовскими войсками командовал, кстати, генерал-сатанист (чего особенно и не скрывал).
Но это - отдельная тема: сатанизм как культ и исповедующие его зловещие тайные общества. Позитивистским сознанием её не объять. Хотя многие «успешные» люди открыто являются приверженцами этих культов (что тоже как бы подтверждает их «эффективность»).
Важнее другое - в русской культуре, в золотом её сечении - Пушкине, образы зла никогда не были убедительнее образов добра. Кто убедительнее: Гринёв или Швабрин, Онегин или Татьяна? И добро у него не бессильно. Всегда - и по-настоящему эффективно - злу приходит воздаяние. Но без членовредительств и улюлюканья перед костром с преступником. Даже с состраданием. «И милость к падшим призывал...»
И вопрос не в том, смогут ли современные мастера культуры создать убедительные образы добра, а в том - пройдена ли «точка русскости» или нет? Чтобы было, для кого создавать. Да и - кому.
Впервые опубликовано в «Литературной газете», № 10, 2010 год
