Оценивая современную украинскую политику, нетрудно заметить, что ее специфической чертой является сочетание изоляционизма в отношении России с тотальной дерусификацией всех сфер общественной жизни страны.
Прямым следствием такой политики уже стало трехмиллионное сокращение численности русского населения, практически полное вытеснение русского языка из официальной сферы и резкое изменение в образовательной сети.
За годы независимости количество школ с русским языком обучения сократилось на треть. Особенно быстро этот процесс идет в Западной и Центральной Украине. В частности, в Киеве уже в 1992 г. их количество сократилось с 155 до 47. В 1998/99 учебном году школ с русским языком обучения в столице Украины оставалось уже 16, а в текущем году только 6. Совершенно очевидно, что при сохранении этой тенденции с русским образованием в «матери городов русских» будет покончено в ближайшие несколько лет.
Форсированная украинизация привела к тому, что уже к середине 90-х годов XX ст. сеть учебных заведений не соответствовала даже этническому составу населения, а образовательная вертикаль на русском языке (детский сад - школа - вуз) была практически разрушена. Так, в настоящее время в Киеве нет ни одного русскоязычного дошкольного заведения. Стремительно дерусифицируется высшая школа, поскольку украинское законодательство даже не предполагает возможности проведения учебного процесса на русском языке в государственных вузах страны.
В исследованиях, учебниках и учебных пособиях по отечественной истории осуществляется беззастенчивое искажение исторических событий и фактов, старательно замалчивается либо представляется в искаженном виде общность восточнославянских народов и др. В результате такого переписывания истории единственным наследником Киевской Руси стало Галицко-Волынское княжество, конъюнктурщик Мазепа - борцом за независимость Украины, а Н. В. Гоголь - иностранным писателем. В очередной раз политизированный подход к истории был продемонстрирован рядом ведущих официальных украинских ученых в ходе дискуссии, развернувшейся на Украине накануне 350-летия Переяславской Рады. Ее форма и содержание больше всего напоминали не попытку восстановить историческую правду, а наработку дополнительных аргументов в пользу сворачивания отношений с Российской Федерацией и обоснования безальтернативности Евроатлантического выбора Украины.
Ясно, что такая политика не имеет ничего общего с декларируемой задачей построения гражданского общества и явно направлена на реализацию идеи мононационального государства и изменению менталитета ее русскоязычных граждан. Не совместима она и с провозглашенном Украиной курсом стратегического партнерства с Россией, так как, согласно сложившейся мировой практике, подобная политика реализуется исключительно в отношении «выходцев из тех стран, откуда, по представлению лидеров государств, проживания диаспор, исходит реальная или «мнимая» угроза их суверенитету» [1].
Россия фактически самоустранилась от этого процесса, ограничившись финансированием отдельных культурно - образовательных мероприятий и налаживанием контактов с некоторыми группами украинской элиты. Несмотря на то, что поддержка зарубежных соотечественников провозглашена одним из приоритетных направлений внешней политики Российской Федерации, у последней до сих пор нет даже четкого определения ее стратегии. Главной же проблемой, мешающей ее успешной реализации, по мнению российских экспертов, является недостаточная правовая база для осуществления этой политики. [2]
Действующий закон Российской Федерации «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников» крайне декларативен и недостаточно учитывает современное состояние «Русского мира». Вызывает сомнение, в частности, использование в законе крайне широкого определения понятия «соотечественник», включающего в эту категорию всех бывших граждан СССР и подданных Российской Империи, а так же их потомков. При данном толковании понятия «соотечественник» действие закона распространяется даже на тех, кто формирует и проводит антирусскую и антироссийскую политику на постсоветском пространстве. В то же время в законе отсутствуют такие базовые понятия как «русский», «русский язык», «русская культура» и др.
Украина - многонациональное государство со значительными этнокультурными, конфессиональными и религиозными особенностями. «Три ветви православия. Два языка: один - государственный, второй - негосударственный, но широко употребляемый. Регионы на востоке и западе столь непохожи друг на друга, что у приезжих возникают сомнения, в одной ли стране живут люди из Львова и Донецка, даже проезжая по территории «буфера» в виде центральной Украины» [3], - отмечает известный украинский журналист А.Ткаченко.
Специфической чертой Украины является «наличие глубоких отличий не только между различными этническими группами, но и внутри титульной нации (украинофонами и русофонами - ред.)» [4].
Такая специфика украинского общества требует самого тщательного учета всех этих факторов при разработке и реализации государственной этнополитики. Однако, несмотря на ситуацию полной официальной поддержки украинскими властями вопросов меньшинств, в этой сфере существует немало проблем, главная из которых заключается в игнорировании культурно - образовательных потребностей русско¬говорящих граждан страны.
По Конституции Украины и принятому еще в 1989 г. Закону о языках в Украинской ССР, украинский язык является единственным государственным языком страны. В соответствии с Законом о языках была разработана десятилетняя программа (до 2003 г.) украинизации всех сфер жизни общества. Однако если главная задача украинизации 1920-30-х годов состояла в вовлечении представителей титульной нации в государственное строительство, то теперь - в степени преобладания украинского языка в жизни нового государства.
Одним из негативных проявлений новых политических реалий стало навязывание обществу отрицательных установок не только по отношению к русским и русскоязычным украинцам, но и вообще к жителям центра и востока Украины. Сказал свое слово здесь и бывший президент Украины Л. Кучма, который в 600-страничном программном труде «Украина - не Россия», говоря о западных украинцах, подчеркивал, «что они относятся к той части нашего народа, которая лучше всего сохранила украинство, украинский язык...» [5], поставив лишь одной этой фразой под сомнение «украинскость» подавляющей части своих соотечественников.
Эта сентенция Л.Кучмы очень напоминает идеи отца украинского национализма Д. Донцова, разделявшего украинский народ на два внутринациональных расовых типа: «рыцарский» и «остийский». Последний, по его мнению, являвшийся преобладающим типом в украинской нации, олицетворял качества «безыдейности», которые следует умертвить в будущей украинской нации [6].
Причем, особенно заметной эта тенденция «всеукраинизации западноукраинских ценностей и нетерпимости к другим культурно-историческим традициям, в первую очередь - общих с русским и белорусским народами» стала, по слова народного депутата Украины, профессора П. П. Толочко после победы так называемой оранжевой революции.
Как мы видим, вышеприведенное высказывание Л.Кучмы не оговорка, а своего рода установка, предполагающая трансформацию культуры и самосознания населения центра и востока страны в рамках т.н. «европейского проекта», или иными словами отказ от традиционных ценностей православной (восточнославянской) цивилизации в пользу евроатлантической цивилизации, основанной на протестантско-католической традиции. В качестве ориентира здесь и выступают ментальные установки западноукраинского общества, которое более 600 лет подвергалось ополячиванию и окатоличиванию, в результате чего украинский язык, по выражению Н.И.Костомарова, «стал почти польским языком» [7], а подавляющая часть населения восприняла католицизм и униатство.
Именно этим обстоятельством, а не защитой украинского языка и культуры объясняется такое упорное стремление к разрушению русской культуры Украины и отказ развивать общее гуманитарное пространство с Россией и другими странами СНГ.
Следует учитывать, что вытеснение русской культуры на периферию и заметное ослабление позиций местной русскоязычной интеллигенции снижает потенциал оппонентов данного курса, так как недостаточная культурно - формирующая роль этой интеллигенции является важнейшей причиной не позволяющей реализовать значительный потенциал русско¬язычных жителей Украины в соревновании с национальными элитами. По мнению некоторых западных исследователей, политическая несостоятельность «русской диаспоры на Украине объясняется в первую очередь тем, что старые традиционные центры русской интеллигенции (Киев, Одесса, в меньшей степени Харьков), а новые (например, в русскоязычном индустриальном Донбассе - ред.) не появились» [8].
Однако, несмотря на интенсивную украинизацию, количество людей, предпочитающих пользоваться русским языком, не уменьшилось.
В ситуации, когда общая численность русскоязычных граждан Украины достигает более половины населения страны, тотальная лингвистическая украинизация приобретает характер диктата меньшинства над большинством. Естественно, это вызывает недовольство данной группы населения, ведет к обострению отношений, стимулирует контракции, что неизбежно содержит в себе конфликтный потенциал. Понимание этого требует поиска компромиссов по разрешению проблемы места и роли как украинского, так и русского языков в Украине.
В этом случае, предположение известного британского ученого Эндрю Вильсона о том, что «до тех пор, пока украинизация продолжает оставаться ключевым звеном национальной политики, опасность отчуждения между украинофонами и русофонами будет оставаться реальной» [9] - выглядит вполне вероятным.
Проблема значительно обостряется тем, что вопросы межэтнических отношений стали частью политических борьбы и манипуляций.
«Когда актуальным стал выход из СССР, - вспоминал бывший член Президиума Верховной Рады Украины Н.А.Шульга, - в июле 1990 г. была принята Декларация о государственном суверенитете Украины. В этом документе говорилось и о том, что граждане всех национальностей являются народом Украины (раздел 2), и о том, что всем национальностям гарантируется право свободного национально-культурного развития (раздел 8). Упоминалась возможность создания национально-административных единиц (раздел 5).
Затем нужно было добиться доверия всех этнических групп перед референдумом о государственной независимости в декабре 1991г. С этой целью принимается Декларация национальностей Украины.
Закон о национальных меньшинствах опускает ряд позиций, которые были в двух предыдущих документах - о статусе русского языка, об образовании, о национальных, административно-территориальных образованиях.
Но кампания президентских выборов 1994 г. ставит вопрос о доверии этнических групп будущему президенту. Снова в ход идут обещания по поводу русского языка. После выборов начинается отход от обещаний» [10].
Неоспоримым фактом украинской политической жизни является то, что для всех политических сил «русский фактор» является декларативно -митинговым и потребительским, а русскоязычные граждане -электоральным ресурсом. На сегодняшний день ни одна партия, ни одна парламентская фракция не добились в отстаивании интересов этой группы населения ощутимых успехов.
Реальный шанс доказать обратное есть сейчас у Партии Регионов, победившей на парламентских выборах 2006 г. на Юге и Востоке с обещанием добиваться придания русскому языку статуса второго государственного. Первый шаг в этом направлении «регионалы» сделали сразу после выборов, добившись в ряде областей и городов Юго-Востока Украины придания русскому языку статуса регионального. Несомненно, что добиться законодательного закрепления двуязычия Партии регионов будет крайне трудно, так как на Украине и за ее пределами есть немало сил, которые постараются вынудить ее отказаться от этого.
Проблема состоит в том, что при обилии политических партий на Украине, большая часть депутатского корпуса Верховной Рады выражает не общественный, а личный или групповой интерес, что делает невозможным контроль общества за их деятельностью и сводит возможность влияния на политику исполнительной власти через законодательную к нулю.
Показательным в этом смысле были парламентские выборы 1998 г., отмеченные заметным увеличением числа партий, стоящих на позициях двуязычия и появлением в ряде их партийных списков, политиков, не замеченных ранее в «русофильстве». Так, партийный список Трудовой Украины был украшен А. А. Омельченко - мэром Киева, города, который по темпам дерусификации образовательной сферы переплюнул даже Львов.
Результаты выборов были отмечены увеличением числа сторонников двуязычия среди народных избранников, но это привело всего лишь к созданию ситуативного межфракционного объединения «За равноправие языков в Украине» из 215 народных депутатов, а не как предполагали некоторые аналитики, к формированию т.н. «Русской партии».
Радикальное изменение в этих условиях государственной политики, приведение ее в соответствие с реальными запросами общества возможно лишь при условии создания реальной многопартийной системы и формирования контрэлиты.
Следует отметить, что сама динамика развития событий в Украине в годы независимости диктует необходимость серьезной коррекции концепции государственного строительства.
Подавляющее большинство русскоязычного населения, как известно, голосовало за независимость Украины и поддержало Л. Кравчука в президентском марафоне в 1991 г. В гот период последний подчеркивал свою приверженность идее - Украина, как государство всего ее многонационального народа, но позднее изменил свою точку зрения и уже к президентским выборам 1994 г. рассматривался как «сторонник националистического государства». Эти выборы сопровождались такими политическими спорами между западом и востоком страны, что ЦРУ даже прогнозировало раскол Украины на две части.
«Из всех избирательных кампаний 1990-94 гг., - подчеркивает Эндрю Вильсон, - президентские выборы летом 1994 г. показали поляризацию между украинскими историческими регионами наиболее остро, с избирательным профилем Л. Кравчука диаметрально противоположным его победной коалиции 1991 г.» (11]. В ходе этих выборов три четверти украиноязычных поддержало Л. Кравчука, а три четверти русскоязычных Л. Кучму и «раскол превратился в политический» [12].
Подготовка к парламентским выборам 1998 г. вновь привлекла внимание к проблеме русского языка. Конфликтный потенциал, накопленный в данной сфере, наглядно проявился в это время в форме языкового противостояния различных регионов.
Инициировал этот процесс Кабинет Министров Украины, одобривший весной 1997 г. проекты Концепции государственной этнополитки Украины и новой редакции закона о языках. По мнению сторонников гражданского общества и двуязычия в первом из этих документов имела место попытка положить в основу государственного строительства не гражданский, а национальный признак, а во втором - сфера свободного употребления русского языка ограничивалась до уровня частной жизни.
Инициатива была подхвачена сначала Харьковским горсоветом, а затем Донецким облсоветом, узаконивших пользование русским языком наравне с украинским. Эти решения были опротестованы прокуратурами соответствующих рангов как противоречащие Конституции Украины. Диаметрально противоположно решили эту проблему депутаты Львовского горсовета своим постановлением «О выполнении в г. Львове «Закона о языках в Украинской ССР», практически запретив использование русского языка в общественной жизни города.
Ситуация еще больше обострилась после принятия 8 сентября 1997 г. Кабинетом Министров Украины новой пятилетней программы украинизации и обнародования предложения Государственного комитета по делам национальностей и миграции о трансформации общеобразовательных национальных школ (в том числе и с русским языком обучения) в воскресные, финансируемые не государством, а национальными общинами.
15 октября 1997 г. Верховный Совет Крыма принял постановление «О функционировании русского языка на территории Автономной Республики Крым», закрепившее право использования в делопроизводстве республики русского языка.
Это решение было опротестовано Президентом Украины, потребовавшим от Верховного Совета АРК привести данное постановление и соответствие с законодательством Украины, то есть пользоваться в делопроизводстве исключительно украинским языком.
Не остались в стороне от этого процесса и политические партии. Если в начале 1997 г. только КПУ и ПСПУ выступали за повышение статуса русского языка, то к концу года еще 6 партий (СЛОн, Трудовая Украина, Союз, ПДЭСп, ПЗО, ПРВУ) включили это требование в свои предвыборные программы.
Такая позиция сторонников повышения статуса русского языка вызвала резкую реакцию со стороны правых радикалов. В частности, Всеукраинское общество «Просвита» заявило, что партии, ставящие вопрос о предоставление русскому языку статуса государственного, нарушают Конституцию и потребовало лишить их права участия в избирательном процессе.
Парламентские выборы в очередной раз показали наличие сильного регионального аспекта в пристрастиях избирателей. В очередной раз украинские политологи были вынуждены констатировать: «Украина в действительности далеко не единая и не «соборная».
Однако, официальный Киев, вдохновленный победой Л.Кучмы в президентской гонке 1999 г. и уверовавший в свои возможности манипулировать общественным сознанием, не только не обратил на это внимание, но сразу после ее завершения перешел в новое наступление на русский язык и культуру.
Уже 14 декабря 1999 г. решением Конституционного Суда Украины украинский язык объявлялся «обязательным средством общения на всей территории Украины при осуществлении полномочий органами государственной власти и органами местного самоуправления (язык актов, работы, делопроизводства, документации и др.), а также в других публичных сферах общественной жизни». Кроме того, украинский язык провозглашался обязательным языком обучение в учебных заведениях всех уровней, в то время как применение и изучение языков национальных меньшинств, в том числе русского носило разрешительный характер.
Вслед за этим было сорвано введение в действие, ратифицированного Верховной Радой 24 декабря 1999 г. Закона о ратификации Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств, гарантировавшего государственную защиту русского языка и подготовлен проект постановления Кабмина Украины «О дополнительных мерах по расширению функционирования украинского языка как государственного», направленного на дальнейшую дерусификацию всех сфер общественной жизни, в частности, перевод вузов всех форм собственности на украинский язык обучения.
МИД России по этому поводу сделал сенсационно резкое заявление, выражая вместе с тем «надежду, что украинская сторона в проведении своей политики по отношению к русскоязычному населению будет действовать в духе Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной, гарантирующим лицам, принадлежащим к национальным меньшинствам, право «свободно выражать, сохранять и развивать свою этническую, культурную, языковую и религиозную самобытность и поддерживать и развивать свою культуру, не подвергаясь каким-либо попыткам ассимиляции вопреки их воле» [13].
Президентские и парламентские выборы 2004 и 2006 гг. еще больше обострили языковую ситуацию и вновь заставили политиков говорить о расколе страны. Уже в марте 2005 г. власти Ивано-Франковской области фактически запретили пользоваться русским языком в общественных местах, в январе 2006 г. вступили в силу рекомендации Национального совета Украины по вопросам телевидения и радиовещания по полной украинизации электронных СМИ, а в июле того же года - постановление об аттестации государственных служащих и должностных лиц местного самоуправления на знание и использование украинского языка.
1 января 2006 г. после десятилетних проволочек на Украине вступила в силу «Европейская хартия региональных языков и языков национальных меньшинств», реальным практическим следствием чего стало придание русскому языку рядом местных советов статуса регионального. Такие решения местных органов власти Юго-Востока вызвали болезненную реакцию официального Киева. Так, заместитель руководителя Секретариата президента Украины Анатолий Матвиенко заявил о том, что решение местных советов «незаконно» и «Президент дал поручение прокуратуре разобраться в этом вопросе».
Нынешняя ситуация в Украине очень напоминает Бельгию XIX -XX ст. где оппонентами являлись фламандцы и валлоны. С момента принятия конституции в 1831г. и получения независимости от Нидерландов, Бельгия была классическим примером унитарной демократии, где французский язык был провозглашен единственным официальным языком для новой нации. Бельгийское правительство игнорировало требования фламандцев о провозглашении их национального языка вторым государственным языком почти 50 лет, что породило трения и даже насилия между валлонами и фламандцами. В конечном счете, языковая проблема не только стимулировал переход к федеративному устройству Бельгии, но породила в среде валлонов сепаратистские настроения, поставив под вопрос само ее существование как государства валлонов и фламандцев.
Без сомнения, языковая проблема является лишь внешним проявлением целого комплекса противоречий, существующих в украинском обществе, однако она способна выступать катализатором общественного протеста и росту федералистских настроений в регионах.
А то, что кризисный потенциал украинского общества достаточно высок, в очередной раз наглядно показали президентская гонка 2004 г., в ходе которой, как писал директор программ России и стран СНГ Германского Совета по внешней политике Александр Pap, «выяснилось, что украинское общество... не стало единой нацией... Сегодня есть две Украины - Восточная и Западная...
Пока в стране нет ни лидера, ни национальной идеи, которые бы способны были бы объединить общество. Поэтому сегодня имело бы смысл задуматься, что будет еще через десять лет. Не приведет ли скрытое противостояние в обществе к тому, что Украина так и не сможет стать полноценным государством?» [14].
Пока мы не знаем, какие выводы сделают новые украинские власти по итогам выборов, однако уже сейчас можно с полной уверенностью сказать, что страна требует не просто технического перераспределения полномочий между парламентом и президентом, а неотложной радикальной политической реформы со значительным расширением прав и полномочий регионов и делегирования им функций регулирования языковых и культурологических вопросов.
Литература
1. Государство и диаспоры: опыт взаимодействия. - М., 2001. С. 28
2. Полоскова Т. В. Современные диаспоры. Внутриполитические и международные аспекты. - М., 2002. С. 242.
3. Ткаченко А. Из дальних странствий возвратясь. //Зеркало недели. 1998. №45.
4. Wilson Andrew. Ukrainian nationalism in the 1990 s. A minority faith. - Cambridge University Press, 1997. P. 198
5. Кучма Л. Украина - не Россия. - M., 2003. С. 59
6. Донцов Д. Дві літератури нашої доби. - Львів, 1991. С. 153.
7. Костомаров H. И. Господство дома Св. Владимира: Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., 1993. С. 564
8. Smith Graham & Wilson Andrew. Rethinking Russia's Post - Soviet Diaspora: The political Mobilisation in Eastern Ukrain and North - east Estonia. //Europe - Asia studies. Vol. 49. № 5, 1997. P. 856.
9. Wilson Andrew. Ibid. P. 199.
10. Шульга H. A. Условия диалога русской и украинской культур в Украине. /Диалог украинской и русской культур (материалы международной научно-практической конференции) - К., 1997. С. 13-14.
11. Wilson Andrew. Ibid. P. 145.
12. Чарльз Кловер. Украина: противоречивые сигналы на фоне углубления противоречий //День, 28 ноября 1998.
13. Нота МИД России от 28 января 2000 г./Вестник Русского Совета Украины, Выпуск №2, 2000. С.8.
14. Рар Александр. Россия ждала Украину/ Независимая газета, 28 ноября 2004.
Александр Алексеевич Олейников, президент Украинской Академии русистики, кандидат исторических наук (г. Киев)
Впервые опубликовано на сайте "Русский мир. Украина"
