11 декабря 1699 года был учреждён Андреевский флаг в качестве официального флага Российского военно-морского флота. Добровольно этот флаг спускался лишь два раза. Юридически обе сдачи осуждены, их виновники понесли наказание. А моряки считают их своим позором. Но так ли уж были виновны капитаны и команды?
«На флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания - смирно! Флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания поднять!» Кто из моряков не помнит этой команды...
Первый раз она прозвучала 11 декабря 1699 года. В тот день Петром I был учреждён Андреевский флаг в качестве официального флага Российского военно-морского флота. «Всякой потентат (государь. - А.М.), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет; а который и флот имеет, обе руки имеет», - писал первый российский император в указе «от 13 генваря 1720 года». И ему вторил другой император, Александр III: «Во всём свете у нас только два верных союзника, наша армия и флот...»
А последний раз она прозвучала с заходом солнца 30 октября 1924 года на рейде французского колониального порта Бизерта: «На флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания - смирно! Флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания спустить!» Двумя днями раньше французское правительство признало Советский Союз. Русская армия и флот Петра Врангеля пополнили ряды беженцев...
Между этими двумя датами Андреевский флаг добровольно спускался лишь два раза. Юридически обе сдачи осуждены, их виновники понесли наказание. А моряки считают их своим позором. Но так ли уж были виновны капитаны и команды? Попробуем разобраться.
Первый случай произошёл в ходе Русско-турецкой войны (1828-1829) 11 мая 1829 года: 44-пушечный фрегат «Рафаил» (командир капитан 2-го ранга Семён Стройников), патрулировавший анатолийское побережье на линии Синоп - Батум, встретился с турецкой эскадрой из 15 вымпелов. В её состав входили шесть линейных кораблей, два фрегата, пять корветов и два брига. Умелые манёвры и численное превосходство неприятеля позволили ему окружить русский фрегат. Спешно созванный военный совет постановил драться до последней возможности, а потом сблизиться с ближайшим кораблём противника и взлететь с ним на воздух. Один из офицеров спустился в крюйт-камеру, чтобы всё подготовить к взрыву. Но когда о решении совета сообщили команде, матросы просили довести до капитана, что они не хотят погибать и просят сдать корабль. Стройников приказал спустить флаг.
Когда о капитуляции «Рафаила» доложили императору Николаю I, он повелеть соизволил: «Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый Флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата «Рафаил», не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращён во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить Флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню».
Желание государя исполнилось спустя 24 года. Во время Синопского сражения командующий эскадрой вице-адмирал Павел Нахимов поставил линкоры «Императрица Мария» и «Париж» на шпринги напротив турецкого трофея и сосредоточенными залпами сотни пушек разнёс бывший фрегат «Рафаил».
Свой рапорт о виктории, которая, к сожалению, стала последней победой императорского флота, он начал словами: «Воля Вашего Императорского Величества исполнена - фрегат «Рафаил» не существует».
У моряков есть традиция. Имя выбывшего из списков флота корабля передаётся другому. Тот же злосчастный фрегат наследовал имя петровского линкора (1713 год). Но было сделано и одно исключение. Имя «Рафаил» оказалось навечно вычеркнутым из списков Российского императорского флота.
После капитуляции Турции состоялся суд над офицерами «Рафаила». Все они, кроме мичмана, готовившего корабль к взрыву и не принимавшего участие в решении о сдаче, были разжалованы в матросы и лишены наград.
На самом деле в личной храбрости капитана 2-го ранга Семёна Михайловича Стройникова сомневаться не приходится. Георгиевский крест просто так не дают. А он был его кавалером.
Да и бой действительно не имел смысла. На исход войны он никак не влиял. Турки её безнадёжно проигрывали. Какой-то определённой цели (прикрытие десанта, удержание сектора до подхода основных сил или же, напротив, отвлечение основных сил противника) «Рафаил» не имел. Самое что ни на есть прозаическое патрулирование. И стоило ради этого соблюдать букву устава?
И получается, что приказ о капитуляции был не проявлением малодушия, а настоящей храбростью - пожертвовать своей честью ради спасения экипажа. Эту гипотезу, в частности, не исключает писатель Владислав Крапивин.
Хуже другое. Из 200 человек экипажа в живых к моменту окончания войны и последовавшего затем возвращения пленных оставалось всего 70 человек...
И другой случай, когда добровольно был спущен Андреевский флаг. 28 мая 1904 года. Второй день Цусимского сражения. Несмотря на малоэффективные ночные атаки миноносцев (непосредственно в ходе которых и на следующее утро потонули два устаревших броненосца и два не менее устаревших крейсера), главнокомандующий японским Соединённым флотом вице-адмирал Хэйхатиро Того добился главного - 2-я Тихоокеанская эскадра как единая боевая единица перестала существовать. Утром остатки эскадры (5 вымпелов) были окружены основными силами японцев (25 вымпелов). Понимая, что сопротивление бессмысленно, командующий контр-адмирал Николай Небогатов спустил флаги. Единственный, кто не подчинился приказу, был капитан крейсера 2-го ранга «Изумруд» Василий Ферзен. Он, пользуясь преимуществом в скорости (21,5 узла), пошёл на прорыв и спустя три часа сумел оторваться от преследования.
Позже на суде контр-адмирал признавался: «Я не из мягкосердных и положил бы 50 тыс. жизней, если бы был уверен, что от этого будет какая-нибудь польза для России, но положить тысячи молодых жизней (точнее, 2 280 человек. - А.М.) ни за что я не считал себя вправе».
Тем не менее он, его штаб, а также капитаны сдавшихся кораблей (за исключением командира эскадренного броненосца «Орёл», получившего в ходе боя 27 мая тяжёлые повреждения и находившегося в небоеготовом состоянии) были осуждены. Самого контр-адмирала приговорили к смертной казни, заменённой 10 годами крепости.
Последнее мало согласовывалось с более мягким, но довольно издевательским приговором командиру миноносца «Бедовый» капитану 2-го ранга Николаю Баранову и чинам штаба вице-адмирала Зиновия Рожественского (сам командующий был оправдан как «не вполне сознававший... значение происходивших вокруг него событий» в результате ранения, полученного в начале боя). Дело в том, что и его корабль сдался в тот же день, что и «осколки эскадры» (А. Новиков-Прибой). В отличие от Небогатова, все фигуранты этого дела были просто отправлены в отставку с лишением некоторых прав и преимуществ, полученных на военной службе.
В принципе приговоры были несправедливы и ориентировались не столько на букву закона, а на общественное мнение, жаждавшее крови (будто её и так мало пролилось) за поражение в войне.
«Бедовый» шёл под флагом Красного Креста. Помимо Рожественского, на борту этой посудинки, отнюдь не рассчитанной на транспортировку раненых, находилось ещё несколько раненых чинов штаба. Так что флаг спускал не боевой корабль, а госпитальное судно, и фактом нарушения Морского устава, статья 354 которого требует сражаться до последней возможности (прекращение сопротивление возможно лишь при значительной убыли личного состава, утраты средств обороны, невозможности справится с течью или пожаром), можно пренебречь.
В случае со сдачей кораблей Николая Небогатова возникает вопрос: а чем действительно можно было оказать сопротивление? Единственный новейший эскадренный броненосец «Орёл» (тип «Бородино») был серьёзно повреждён (в частности, потерял половину артиллерии). Другой эскадренный броненосец, «Николай I» (на нём держал флаг Небогатов), к этому времени уже устарел, уступая как в дальности стрельбы орудий главного калибра (длина ствола 30 против 40), так и в их количестве (2 против 4) и ходе (14 узлов против 17,8 у того же «Бородино»). Два броненосца береговой обороны, напротив, имели очень мощные пушки. Сила их бризантного залпа, несмотря на меньший, чем у эскадренных броненосцев, калибр (254 против 305 мм), превосходила как отечественную, так и японскую артиллерию. Но дальность боя была недостаточной. Судьба «Адмирала Ушакова», расстрелянного с безопасной для японцев дистанции, подтвердила эту печальную для русского флота истину. Оставался ещё крейсер 2-го ранга «Изумруд» (восемь 120-мм орудий). И это против четырёх эскадренных броненосцев и восьми броненосных крейсеров. И опять же без шансов (как и в случае с «Рафаилом») нанести противнику даже не поражение, а хоть какие-то ощутимые потери.
Можно возразить, что перед капитуляцией Небогатов мог бы попытаться уничтожить собственные корабли. Но, во-первых, он был ограничен во времени. Во-вторых, в ходе боя было сожжено шимозой или выведено из строя значительное число плавсредств. Так, все шлюпки и катера левого борта «Николая» были уничтожены, а гребные суда правого борта было невозможно спустить из-за повреждения грузовой стрелы. В-третьих, многие члены экипажей были ранены (на «Орле» 87 человек из 860 членов экипажа). Так что подобный выход (а его предлагали некоторые офицеры контр-адмиралу) был изначально неприемлем.
Кстати, в отличие от сдавшегося экипажа «Рафаила», отношение к русским военнопленным со стороны японцев было безукоризненным (их воспринимали скорее не как пленных, а как почётных гостей, размещали в храмах, дарили цветы), так что капитуляция Небогатова действительно спасла более 2 тыс. жизней.
Позора спуска флага не было. Действительным бесчестием было бы бросить в безрассудную атаку матросов и офицеров. И это был бы не высокий героизм, а бесцельное самоубийство фанатиков, и именно оно пало бы позором и бесчестием на погоны капитана и контр-адмирала и собственно на боевой флаг флота.
А так есть праздник военно-морского флага, возрождённого в 1991 году. Его история продолжается.
Впервые опубликовано: http://www.chaskor.ru/article/na_flag_i_gyujs_-_ravnyajs_13293
