Скандал со спектаклем калининградского режиссёра Сергея Корнющенко «Рита Шмидт Кто Угодно» по одноименному рассказу Юрия Буйды несколько позабылся. В самом Калининграде его заслонил другой театральный скандал - со спектаклем Евгения Марчелли «Дачники». Остальная Россия сейчас более озабочена кинофильмом «Царь» Павла Лунгина. Всё же я считаю полезным для понимания общей ситуации вернуться к «Рите Шмидт». Правда, не к спектаклю, который я так и не посмотрел, и не к личности режиссёра, которого я лично ни разу не видел. Предметом моего внимания стало творчество Юрия Васильевича Буйды, по произведению которого поставлен спектакль. Рассказ «Рита Шмидт Кто Угодно» опубликован в сборнике рассказов под названием «Прусская невеста». Сборник этот доступен любому пользователю Интернета. Любой может найти его и прочитать. Сразу скажу, что удовольствия от этого чтива я не испытал. Некоторые утверждают, что Буйда - это сегодняшний продолжатель творчества Гоголя, Чехова и Достоевского. Видимо, это говорится в запале, хотя и подкрепляется почти убедительными доводами. Почти...
Буйда - не Гоголь, не Чехов и не Достоевский. Если в своё время преподаватели КГУ и рассказывали Юрию Васильевичу на занятиях о творческих методах этих великих русских писателей, то сам Буйда из сложной целостной системы каждого выхватил лишь одну из её особенностей, доведя её до абсурда. Из особенностей художественного метода Гоголя явно взята эстетизация (якобы) безобразного. У Чехова - абсурдистское отображение мира. У Достоевского - обнаружение глубинных инфернальных свойств человеческой природы. Всё это смешано, абсолютизировано, искажено и обессмыслено в измышленной реальности «Прусской невесты», в фантастической неправдоподобности описания послевоенной жизни советской Калининградской области. И приправлено матом.
Мне лично рассказы Буйды пришлись не по вкусу. Но у Юрия Васильевича есть свои почитатели и почитательницы. Не без таланта ведь оказался бывший советский журналист, перестроившийся в ряды писателей. Почитатели и почитательницы его ценят и хвалят. Творчество Юрия Буйды изучается в университете имени Канта, и даже в некоторых школах региона, хотя и далеко не во всех. Но в калининградском 49-м лицее имени В.В. Бусловского, например, творчество Буйды изучается. А этот лицей по праву считается элитным учебным заведением. В нём учатся дети очень известных в городе и в области лиц, входящих в политическую, экономическую и культурную элиту Калининграда. Никто в Калининграде не удивляется тому факту, что в этом году в первый класс этого самого 49-го лицея поступила, например, дочь нашего губернатора Надя Боос. Или ещё один пример: самый, вероятно, богатый человек Нестеровского района Александр Долгов перевёл свою дочь Екатерину из Нестеровской средней школы в 49-й лицей Калининграда, за 140 километров от родного дома.
Лицей имеет очень сильный преподавательский состав и прекрасную материально-техническую базу. Он интересен тем, что использует при обучении все возможные современные образовательные технологии, включая педагогику сотрудничества и реализацию идей предпрофильного и профильного образования. Профильное образование (10-11 классы) даётся в классах следующей профильной направленности: гуманитарных (театральном, филолого-журналистском, таможенно-правовом, юридическом), технологических (экономических, информационных технологий, социального сервиса и туризма), естественно-научных (медицинских). Ученикам даётся возможность хорошо освоить иностранные языки: английский, немецкий, французский, шведский. Ежегодно десятки учащихся лицея становятся победителями Всероссийских олимпиад, 100% выпускников поступают в ВУЗы, причём от 60 до 95% - по профилям лицейского образования.
Таким образом, лицей вполне реально готовит будущую культурную и экономическую элиту Калининградской области, и не только. Некоторые профили лицея уникальны. Так, театральный класс, созданный в 1993 году благодаря Борису Иосифовичу Бейненсону, является единственным в регионе. Его выпускники учатся на актёров в ГИТИС, Щукинском театральном училище, Школе-студии МХАТ, Щепкинском театральном училище, Ярославском театральном институте, Воронежской академии искусств. Выпускники театрального класса 49-го лицея А.Ткаченко и сёстры Арнтгольц уже снялись во многих сериалах и стали известными актёрами.
Следует отметить также, что в отличие от многих других калининградских средних учебных заведений, в 49-м лицее не преподаются ни «Основы православной культуры», ни похожий по направленности курс «Истоки» (обучение и воспитание на социокультурном опыте). Эти предметы, конечно, не обязательны в школах области. Их можно преподавать в рамках регионального либо школьного компонента, а можно и не преподавать, выбрав какие-либо другие. Лицей выбрал другие. Его право. Право держать своих учащихся на некоторой дистанции от Православия. Лицей этим правом пользуется.
И вот, именно в этом лицее творчество Юрия Буйды изучается. Учебное заведение «продвинутое». Поэтому в Интернете можно найти, например, учебные планы занятий преподавателя 49-го лицея Л.Н. Соколовой по рассказам Буйды. Людмила Николаевна Соколова закончила в 1992 году КГУ (ныне - РГУ имени Канта), а на сегодня является учителем высшей категории, победителем конкурса в рамках приоритетного национального проекта «Образование» 2006 года, победителем конкурса «Учитель года Калининградской области - 2007 года».
Один из учебных планов, размещённый на сайте http://lit.1september.ru, создан Соколовой к уроку под названием «Быт и мечта». На этом уроке разбираются параллельно два рассказа двух современных российских авторов: «Фарфоровые ноги» Юрия Буйды и «Факир» Татьяны Толстой. Любопытный педагогический приём: изучать сразу два произведения в сравнении. Изучать очень подробно, сравнивая героев, даже пытаясь менять их местами. На данном уроке школьники работают с заранее заготовленными вопросами, работают по карточкам, работают активно. В результате они должны, они обязаны прийти к выводу, заданному Соколовой так: «...делаем вывод, что Буйда исходит из возрожденческого идеала «положительно прекрасного человека», а Толстой ближе «маленький человек». Но несмотря на то, что у Буйды взгляд романтика, а у Толстой - прагматика, оба автора, несомненно, любят своих героев. Обратите внимание на то, каким разным может быть гуманизм». Далее, в связи с тем, что на уроке рассматривалась только «женская» линия обоих рассказов, школьникам даётся домашнее задание поискать в этих произведениях другие «пересечения». Рассказ Буйды «Фарфоровые ноги» школьник легко находит в сборнике «Прусская невеста» (если не находит в библиотеке, то текст сборника доступен в Интернете). В «Прусской невесте» помещён и рассказ «Рита Шмидт Кто Угодно». Можно, конечно, прочитать только «Фарфоровые ноги», но логично для продвинутого ученика (а в лицее-то все продвинутые) почитать сборник целиком. Или - значительную часть.
Мы можем найти в Интернете ещё один план проведения занятия: на тему «Особенности жанра современного рассказа (на примере рассказа Ю. Буйды «Ева Ева»)». Он разработан всё той же Л.Н. Соколовой и размещён в Интернете в сборнике Маранцмана В.Г. «Русская литература последних десятилетий. 11 класс». Рассказ «Ева Ева» взят из того же сборника «Прусской невесте». На данном занятии школьники под руководством преподавателя должны подробнейшим образом изучать текст рассказа, повествующий о том, как его героиня, некая Евдокия Евгеньевна Небесихина (ну и фамилию же дал Буйда своей героине) выбрала себе в сожители немого немца Ганса. Ну что ж, дети элитных родителей этот текст изучают. Процитируем отрывок и мы:
«..."Их либе дих, - не стесняясь окружающих, говорила она ему. - Я хочу ребенка. Я хочу забрюхатеть. - И, проглатывая первый звук его имени, звала его таким голосом, что в ее сторону поворачивались даже фаллические хоботы танковых орудий: - Аннес... Аннес..."
Шло время, а Ева не беременела.
С разрешения майора Репринцева она усыновила однорукого десятилетнего мальчика, прозванного детьми Сусиком (Иисусиком). Это был молчаливый парнишка, единственным развлечением которого была стрельба из рогатки по немецким жителям, боявшимся его как огня: бил он стальными шариками от подшипников, подаренных танкистами детскому дому на игрушки. К новому своему положению он отнесся совершенно равнодушно. Он не позволял Еве одевать или раздевать себя, ходил в баню с солдатами, с ними и столовался, домой приходил лишь переночевать. Ева Ева покорно сносила его оскорбления ("Немецкая шлюха! Гитлеровская подстилка!" - ледяным тоном выцеживал он из своего косо прорезанного рта), покорно дожидалась его возвращений, чтобы, убедившись, что он заснул, поцеловать его в закрытые глаза.
Детдомовские его недолюбливали и в играх спуску не давали. Когда затевали игру в войну, ему чаще всего выпадала роль пленного на допросе. Его били сложенным вдвое телефонным проводом, прижигали живот папиросой и загоняли под ногти иголки. Стиснув зубы, Сусик молчал, доводя "врагов" до остервенения. "Добром это не кончится", - предупреждал Еву начальник детдома.
И он оказался прав. Играя в войну, ребята повесили Сусика на сосне и устроили состязание в меткости: кто попадет ему камнем в сведенные судорогой губы. А когда попали, изо рта вдруг вывалился непомерно длинный фиолетовый язык...»
Вот здесь придётся отметить, что тексты рассказов Буйды далеко не всегда удобочитаемы. Встречаются и пикантные подробности, и откровенный мат (местами - очень часто), и неожиданные физиологические подробности. При этом герои Буйды пошлы. Пошла их жизнь. Пошла их смерть. Следует сказать ещё и о следующем. Владимир Шульгин, критикуя в своё время спектакль «Рита Шмидт кто угодно», поставленный по одноименному рассказу Буйды, совершенно верно подметил, что автор часто называет своих героев библейскими именами. Тень пошлости своих выдуманных героев Буйда бросает и на сами эти библейские имена. Это неизбежно оседает в подсознании и учителя, и читателя, читателя-школьника.
С текстом рассказа Буйды школьники должны весьма усердно работать согласно методическим указаниям Л.Н. Соколовой, отвечать на приготовленные ею вопросы, заполнять специальную таблицу, делать выводы... Как итог, в качестве домашнего задания школьникам предложено написать произведение в жанре рассказа, используя приёмы, аналогичные увиденным в рассказе Буйды. Так воспитывается будущая культурная элита Калининградской области.
Любопытно, что Соколова фактически обнаружила, но так и не назвала самый главный приём Буйды. Дело в том, что рассказ «Ева Ева» является римейком. Цитирую текст методического пособия, вопросы и подготовленные педагогом ответы:
«Как вы думаете, откуда Ю. Буйда мог взять сюжет для своего рассказа «Ева Ева»?
Воспоминания детства, рассказы очевидцев, журналистская работа. В первое послевоенное время подобных судеб было немало (см. очерк Е. Яковлевой «Это было, было...» («Калининградский комсомолец». - 1990. - № 25)).
Перед вами два событийных плана (рассказа и очерка), которые вы подготовили заранее.
Посмотрите на них внимательно: какую особенность вы видите?
Некоторые события совпадают.
Примерный план очерка:
1. Жизнь героини до войны.
2. Начало войны и эвакуация в Восточную Пруссию.
3. Штурм Кёнигсберга.
4. Открытие медицинского пункта и работа в нем.
5. Появление в медпункте немецкого врача Зигфрида Визера.
6. Сын Эльзы идет в школу.
7. Депортация. Прощание Зигфрида и Эльзы.
8. Жизнь героини в Калининграде после войны.
9. Переписка Зигфрида и Эльзы.
10. Встреча в 1957 году
Примерный план рассказа:
1. Приезд Евы Евы в городок.
2. Начало ее работы в детском доме в качестве медсестры.
3. Двое молодых летчиков «поспорили из-за златоглазой женщины».
4. Ева Ева полюбила немого Ганса и стала жить с ним.
5. Арест и освобождение Ганса.
6. Ева Ева усыновила Сусика.
7. Смерть Сусика.
8. Реакция Евы Евы на сообщение о смерти мальчика.
9. Разговор с доктором Шеберстовым.
10. Сообщение о депортации.
11. Депортация немцев. Попытка попрощаться с Гансом.
12. Известие о самоубийстве полковника Милованова.
13. Отъезд Евы Евы из городка. Смерть героини
Мы видим, что писатель опирается на фактический материал, но как именно он с ним работает?
Какие именно эпизоды совпадают?
Приезд обеих героинь в Восточную Пруссию; любовь Евы и Ганса и любовь Эльзы и Зигфрида; депортация немцев.
Чем рассказ отличается от очерка?
В очерке в хронологической последовательности рассказывается вся жизнь героини, а в рассказе - небольшой по времени отрезок, эпизод; у Эльзы есть сын Витя, а Ева очень хочет, но не может иметь детей; Сусик (приемный сын Евы) умирает, а Витя идет в первый класс; Эльза встречается с Зигфридом после войны, в 1957 году. Кроме того, в рассказе гораздо больше, чем в очерке, действующих лиц.
Что произвело на вас большее впечатление: очерк или рассказ? Почему? Какова цель журналиста? А писателя?
Журналист рассказывает о конкретной судьбе реально существовавшего человека, а цель писателя - донести до нас определенную идею».
У писателя, оказывается, есть определённая идея? Он хочет донести её до нас? Что же это за идея? Какой-то издевкой несёт от рассказа «Ева Ева». Тягостно и противно читать подобное. Взяв фактический материал, писатель создал по его мотивам римейк, римейк-издёвку, фантастический римейк-стеб. Термин «стеб», широко распространившийся в 80-е годы прошлого века в среде студенчества и интеллигенции, чаще всего означает «насмешка», «издевательство», «особый юмор, близкий к абстрактному и игре словами». «Стебаться» - издеваться, шутить не то, чтобы откровенно зло и агрессивно, но с элементами этого. Римейки бывают разные. Принципиально в них ничего плохого нет. Пушкин написал «Каменный гость» про Дон Жуана, на которого до Александра Сергеевича обращали внимание десятки европейских писателей. Леонид Бородин написал «Женщину в море», как римейк «Тамани» Лермонтова. Получилась интересная современная повесть о смысле жизни. Но ни у Пушкина, ни у Бородина нет и не может быть издевки над героями, стеба. А римейк Буйды можно определить именно как римейк-стеб, римейк-издевку. Судьбы реальных героев из реальной жизни в рассказе Буйды фантастически изменены на противоположные и доведены до абсурда. Герои очерка Яковлевой вызывают сочувствие. Вернее, Яковлева сочувствует своим героям и пробуждает сочувствие в читателе. Буйда же стебется над своими героями. Ну и какие чувства возникают после этого у читателя? А подобных рассказов у Буйды - целый сборник. Мир «Прусской невесты» населён какими-то фантастическими, неправдоподобными, уродливыми персонажами. Этих уродов надо беспощадно если не истреблять, то реформировать, реформировать и реформировать... Варварством выбивать из них варварство...
Видимо, критики спектакля D-театра «Рита Шмидт Кто Угодно» этот стёб, эту издевку над жизнью Калининградской области в послевоенные годы, издевку над советскими переселенцами почувствовали. От российского автора, бывшего советского журналиста, кандидата в члены бюро обкома КПСС такого не ожидали. Видимо, поэтому и появилась версия «германизации». Но нет, Буйда просто стебется, стебется над всем и вся. Над немцами, кстати, тоже. Он способен стебаться и над христианской святостью. В сборнике «Прусская невеста» есть рассказ под названием «Войново». Это название меня заинтриговало. Историю села Войново (Эккертсдорф) - центра русской колонии, образовавшейся в XIX веке в Восточной Пруссии, я ранее исследовал. Даже издал брошюрку «Русский уголок Восточной Пруссии». Поэтому рассказ Буйды «Войново» я прочитал и... Прочитал ещё раз. Потом снял с полки сборник повестей Шмелёва и раскрыл «Неупиваемую чашу». Так и есть! Очередной римейк! Буйда взял за основу «Неупиваемую чашу» Шмелёва и создал очередной римейк-стёб по принципу: всё - наоборот до фантастического абсурда!
Православный читатель обычно знает «Неупиваемую чашу», поэтому пересказывать содержание повести смысла нет. Напомню только, что Шмелёв изобразил в ней любовь особого свойства. В прямом смысле - неземную любовь. Крепостной крестьянин Илья Шаронов переполнен любовью не к реальной земной женщине, а к той небесной Красоте, которая в ней воплощена. Созерцая эту Красоту, Илья духовно прикасается к Горнему миру. Любовь его приобретает мистическую окраску, а икона Божией Матери, создаваемая под воздействием этой любви, становится чудотворной.
Свой римейк-стеб «Войново» Буйда начинает со следующего фантастического сюжета: «...Только не рассказывайте, пожалуйста, никому про эту икону: она нечистая. - Богородица? - Эта Богородица побывала замужем. - Богородица?»
Фантастическая идея - «нечистая икона»! Точнее, «нечистая Богородица». Такое ещё надо придумать! Талант у Буйды, таким образом, налицо. Своеобразный только. В его рассказе, как и в «Неупиваемой чаше» Ивана Шмелёва, присутствует иконописец. Некий иконописец Иван, старообрядец, проживающий в Восточной Пруссии. Этот Иван тайно встречается с красавицей полькой по имени Мария. Проще говоря - блудит с ней. (В «Неупиваемой чаше» Илья Шаронов, напротив, всячески бегает блуда). Начинается Первая мировая. Пока Иван служит в германской армии, его любовница родила мёртвого ребёнка. Врачи сказали ей, что детей у неё больше не будет. Вернувшийся Иван навсегда расстаётся с Марией и даёт обет - написать такую икону, чтобы простились ему все грехи (у Ильи из «Нупиваемой чаши» мотив несколько иной). На иконе он изображает покинутую им Марию, прекрасную католичку, так и не ставшую матерью его ребёнка. «Он писал икону двадцать лет, почти не выходя из дома и питаясь хлебом и водой. Мария погибла в начале войны, Иван - в конце. Умер от сердечного приступа». Впечатляет, если не знаешь, что это - выдумка. Любопытно, что повествование в рассказе идёт от имени... внучки Ивана Евфимии. Та рассказывает далее, что икона хранилась у неё, завёрнутая в чёрную ткань. Лет через тридцать после смерти деда она, развернув ткань, обнаружила с ужасом, что на руках у Богородицы - младенец. Она точно знала, что дед не писал его. (В повести «Неупиваемой чаше» икона была написана Ильёй Шароновым без Младенца. Младенец был дописан позже, по архиерейскому благословению после того, как от иконы стали совершаться чудеса). После этого Евфимия снова завернула икону в чёрную ткань и никогда не разворачивает её и не показывает никому. (Икона «Неупиваемая чаша» открыта всем, народ поклоняется ей и получает чудесную помощь).
По словам Евфимии (естественно, вложенным в её уста Буйдой), Иван назвал икону «Ад любви». Очередное противопоставление «Неупиваемой чаше» любви Божией. Наконец, икона «Неупиваемая чаша» излечивает страждущих грехом пьянства. У Буйды конец рассказа противоположный: герой рассказа запил горькую: «У меня перехватило горло. Через полчаса мы уехали. Километров через двадцать остановились, купили водки в деревенском магазине, выпили, я лёг на траву и заплакал: «Боже, Боже мой. Боже милостивый!..» Стоит ли дальше комментировать?
Юрию Буйде не откажешь в знании советской и русской литературы. Это знание он и использует для создания римейков. Ещё недавно вторичность считалась признаком убожества. Однако Юрия Буйду сегодня в убожестве никто не обличает. Напротив, писатель имеет литературные премии, его произведения переводятся на иностранные языки, печатаются за границей. Его произведения изучают в школах. Правда, пока в некоторых. Например, в продвинутом 49-м лицее Калининграда. Юрию Буйде не откажешь в определённом таланте. Но этот талант направлен на издевку, на стёб. В своих римейках Буйда стебется над всем и вся. В сборнике рассказов «Прусская невеста» автор стебется над калининградцами. Для юных и уже не очень юных читателей содержание этих рассказов выглядит «прикольно». Но литература не зря считается мировоззренческим предметом. Изучаемые в школе рассказы Буйды включаются в формирование мировоззрения не просто школьников, а будущей культурной, экономической и политической элиты Калининградской области. Плоды будем пожинать через несколько лет.
P.S. По моим наблюдениям, римейк пышно расцвёл в перестроечные годы в российских литературе, театре, кинематографе. Используя этот метод, можно взять любое произведение, и написать на его базе своё. Труды многочисленных авторов облегчаются отсутствием необходимости придумывать что-либо оригинальное. Довольно значительная часть современных авторов, создавая римейки, не отказывает себе в возможности постебаться. Сами по себе комедианты, сатирики и юмористы стали очень заметным слоем работников культуры ещё в советские годы. Читатель, зритель и слушатель стеба также подготовлен в массовом количестве. Спрос есть - будет и предложение. Не удивительно появление римейк-стеба в российском кинематографе.
Фильм Павла Лунгина «Царь» я определяю именно как римейк-стёб. Почему римейк? До Лунгина фильмов об Иване Грозном снято несколько. И Эйзенштейна можно вспомнить, и перестроечный уже «Гроза над Русью», в котором роль князя Серебряного играл Игорь Тальков. В «Грозе над Русью» Иван Грозный был изображён таким, что Тальков, увидев, куда попал, публично каялся за участие в фильме. Римейк изначально подкупает тем, что разрабатывается тема, уже чем-то близкая зрителю или читателю. Тема русской истории, например. Её ключевых моментов, ярких событий, личностей. Почему стеб, думаю, объяснять не надо.
P.S. Фильм «Остров» я также определяю как римейк-стеб. По крайней мере - по авторскому замыслу. Почему римейк? Некоторые грамотные зрители обратили внимание на то, что многие эпизоды фильма фактически списаны с житий конкретных святых, и попрекали за это Лунгина. Стеб? Всё та же измышленная реальность, фантастическая неправдоподобность. Что показывает православному зрителю фильм? И святой у вас неправильный (дезертир, трусливо скрывающийся в монастыре от трибунала за убийство своего капитана). И в грехе он каялся напрасно, хоть и прозорливый, так как на самом деле он этого капитана не убил. Потому и в монастыре он зря прятался. И монахи в монастыре неправильные. И прихожане у вас, православных, неправильные: на аборт благословения просят! И по пропавшему на войне мужу «вдова» страдает лицемерно - дом с хозяйством ей дороже. А другой верующей дороже здоровья ребёнка - работа на советском предприятии! В общем, вся ваша вера достойна только злой насмешки. Другое дело, что в «Острове» стеб не получился так внятно, как, например, в «Царе». Любой фильм снимается коллективом. Режиссер режиссером, а от актёра тоже ведь многое зависит. «Остров» держался на Мамонове. Мамонов даже не играл юродивого, он играл самого себя. Он и в рок-музыке был каким-то юродивым. Был юродивым рока ради, изобразил в кино довольно похоже юродивого ради Христа. После фильма кое-кто из впечатлительных зрительниц стал обращаться к нему: «Отец Анатолий!» Другие актеры неплохо играли. От оператора также много зависит. В «Острове» работал прекрасный оператор. В общем, сдаётся, что невольно сорвали они Лунгину авторский замысел. Сам Лунгин был просто изумлён обрушившимися на него церковными наградами. Но в «Царе» он своё взял.
