Летом этого года мне пришлось ехать в поезде Санкт-Петербург-Кишинёв. Попутчиком оказался старичок, крепкий русский крестьянин лет 70-ти, Афанасий Емельянович Богатский. Дети его занимают какие-то важные посты в Санкт-Петербурге, вот и зовут его поиграться с внуками. Очень ему нравится, заметно, это внимание, сыновья, внуки его любят, и только привычка к родным местам заставляет его ехать обратно в Молдавию, в которой уже не осталось ни одной родной души. Мы долго с ним говорили, - о том, как плохо теперь стало в Молдавии, о том, что в России всё будет хорошо, о том, как чисто в Белоруссии. И, конечно, мой сосед стал вспоминать о войне. Старые люди, пережившие её любят вспоминать о тяжёлых военных годах, - ведь это было их детство, молодость, их первые впечатления о жизни, самые яркие и навсегда определившие их судьбу.
Но начать стоит с того, как же этот русский человек оказался в Молдавии, которая к тому же в те времена была в составе Румынии. Постараюсь воспроизвести речь его дословно, очень уж дороги мне наши старички, с их жизненными рассказами.
- Дед мой был крестьянином в Подольской губернии, жил в селе недалеко от Винницы. Вот, когда паны в Бессарабии объявили, что зовут крестьян к себе, он взял свою семью, лошадей и поехал под Бельцы, которые тогда стали городом. В этом городе царь Александр I узнал о рождении своего наследника, Александра II.
- А что под Винницей - хуже было?
- Да нет, не хуже, но семья была большая, а земли мало. Там родственники и теперь живут, но как советская власть пришла, граница стала, мы друг к другу не ездили. Когда уже Бессарабию захватили советские, границу убрали, и мы, помню, первый раз поехали к родным. Я маленьким был, и был там такой старый дедушка Макар, остальных раскулачили.
- А как наши в Бессарабию пришли, помните?
- Да спокойно как-то пришли. Румын мы особо и не видели, войск не было, боёв вообще никаких не было. Вообще руководители все были русские, спокойно всё было. Это потом, когда румыны обратно пришли, они прижимать русских стали.
- А пришли - тоже спокойно?
- Да, тоже я не помню, чтобы какие-то бои были, советские как тихо пришли, так тихо и ушли. Я как раз в школу при румынах пошёл. Тогда румыны запрещали нам по-русски говорить в школе, а мы все румынского не знали. Заговоришь на перемене по-русски, а учитель тебя - розгами по рукам. Больно было, до сих пор помню, вот так... (Афанасий Емельянович показал мне на ладонь, как его секли). Так у нас на переменах в школе такая тишина стояла, что муху слышно было, ведь никто по-румынски не говорил, все русские были.
- Потом наши пришли?
- Пришли. Сразу всех расстреливать стали. Голодать нам пришлось. При румынах особо не голодали, ну заберут курицу, свинью, а советские сразу всё отбирали, и ещё в подвал залезут, до зёрнышка соберут. Потом был голод, в 46-м году. Всё отобрали, а была засуха, запасов никаких, ну и голодали мы. Говорят, даже людей ели, я, правда не видел. Коллективизация потом была.
- Погодите, как - коллективизация, она, наверное, до войны была?
- Нет, как же, не до войны. До войны ничего не успели, а после войны, в 1949-м году.
- И что же кулаков искали?
- Ну, их не кулаками у нас называли, а куркулями. На Украине тоже ведь называлось "раскуркуливание". Слово такое, "куркуль" было. У нас в 49-м сделали комитеты, как их там...
- Комитеты бедноты, наверное?
- Вот-вот, они самые. Были там оперуполномоченные этих комитетов, списки составляли. Куркулями считались все, кто хоть раз кого-то нанял для работы на своём поле. Соседи у меня были, семья большая, и друг у меня был сын их, а он уже студентом был в Кишинёве, поступить успел. Вот к ним ночью пришли, 6-го июля 49-го года, точно помню, и забрали всех. И его забрали в Кишинёве. Что-то там разрешили взять, а больше ничего. Посадили в теплушки, вагоны такие, для коров, целые эшелоны были, мы в войну их столько не видели, и увезли в Бодайбо. Знаешь, где Бодайбо?
- Где-то в Сибири.
- Вот-вот, а они и не знали, а как увезли, узнали. Кинули их там, землянку они себе вырыли и там и померли. Те, кто остались, злые очень были.
- Куркули остались?
- Нет, родственники их, ну, тёща там или кто ещё. До сих пор злые. У меня один товарищ был, русский, женился на молдаванке, у него и дети уже были, а жил он примаком, у жены. Вот тёща его, - уж сколько лет живут, внуки уже от него, а поругался он с женой по мелкому поводу, а тёща ему - катись, говорит, в свою Сибирь, русский, значит. А он и в Сибири никогда не был. Это она ему припомнила, что у неё всех братьев там заморили.
- Что же из-за этого развелись, что ли?
- Да нет, так, ругнулись, да и всё. Они мирно вообще жили.
Дедушка Афанасий Емельянович развернул свою торбочку со съестными припасами, - рассказы его кончились. А у меня осталось удивление. Как это, - коллективизация после войны? И как же это всё так точно повторилось - голод, потом комитеты бедноты, уполномоченные, раскулачивание, и высылка в Сибирь.
Многажды повторённый тезис о сталинской "контрреволюции", который в ходу в русской публицистике сейчас, так въедается в голову, что иной раз начинаешь ему и верить. Вот и уважаемый историк П. Мультатули в своей недавней статье "Заигрывание с революцией" пишет: "Сталин не "исправлял" неудавшуюся революцию, а выпустил ей кишки, то есть совершил контрреволюцию" [1]. Поневоле тут поверишь в эту русскую контрреволюцию. Но вот этот небольшой, по общероссийским меркам террор в Молдавии, - лучшее доказательство того, что никакой "контрреволюции" не было. Было планомерное уничтожение русского крестьянства в 20-30-х годах, после того, как все лучшие его представители были уничтожены, просто некого стало уничтожать. Методика была отточена, всё по порядку: отобрать весь хлеб и запасы - устроить голод; потом распропагандировать, что виноваты кулаки, потом создать комитеты бедноты, составить списки всех "кулаков". Дальше - всех в Сибирь, в ссылку, в чисто поле, под административный надзор, без права выезда.
Нет, господа, никакой русской контрреволюцией тут и не пахнет. Сталин был вполне верным ленинцем, и ни от одного пунктика его учения не отказывался, последовательно уничтожая весь русский народ, а заодно и своих приспешников. Ведь если коллективизацию 20-30-х иные списывают на всяких мелких деятелей вроде Кагановича, коллективизацию в Прибалтике можно было бы списать на сопротивление "лесных братьев", то уж этой коллективизации нет никаких обоснований, - здесь уничтожали наш народ, лучших его представителей, - русских и молдавских крестьян.
Да и каких крестьян-то! Кто такие были, эти кулаки? Думаете, этакие это были жирные мужики с огромными лапищами, мироеды? А вот и нет. Баб да детей раскулачивали наши герои-большевики. Согласно архивным документам, было "раскуркулено" в Молдавии 11293 семьи, в составе которых было 35050 человек, в том числе 9745 мужчин,13924 женщины и 11381 детей в возрасте до 15 лет [2].
Сноски:
1 - http://ruskline.ru/st.php?idar=325696
2 - http://club.fom.ru/books/tsaranov.pdf
Но начать стоит с того, как же этот русский человек оказался в Молдавии, которая к тому же в те времена была в составе Румынии. Постараюсь воспроизвести речь его дословно, очень уж дороги мне наши старички, с их жизненными рассказами.
- Дед мой был крестьянином в Подольской губернии, жил в селе недалеко от Винницы. Вот, когда паны в Бессарабии объявили, что зовут крестьян к себе, он взял свою семью, лошадей и поехал под Бельцы, которые тогда стали городом. В этом городе царь Александр I узнал о рождении своего наследника, Александра II.
- А что под Винницей - хуже было?
- Да нет, не хуже, но семья была большая, а земли мало. Там родственники и теперь живут, но как советская власть пришла, граница стала, мы друг к другу не ездили. Когда уже Бессарабию захватили советские, границу убрали, и мы, помню, первый раз поехали к родным. Я маленьким был, и был там такой старый дедушка Макар, остальных раскулачили.
- А как наши в Бессарабию пришли, помните?
- Да спокойно как-то пришли. Румын мы особо и не видели, войск не было, боёв вообще никаких не было. Вообще руководители все были русские, спокойно всё было. Это потом, когда румыны обратно пришли, они прижимать русских стали.
- А пришли - тоже спокойно?
- Да, тоже я не помню, чтобы какие-то бои были, советские как тихо пришли, так тихо и ушли. Я как раз в школу при румынах пошёл. Тогда румыны запрещали нам по-русски говорить в школе, а мы все румынского не знали. Заговоришь на перемене по-русски, а учитель тебя - розгами по рукам. Больно было, до сих пор помню, вот так... (Афанасий Емельянович показал мне на ладонь, как его секли). Так у нас на переменах в школе такая тишина стояла, что муху слышно было, ведь никто по-румынски не говорил, все русские были.
- Потом наши пришли?
- Пришли. Сразу всех расстреливать стали. Голодать нам пришлось. При румынах особо не голодали, ну заберут курицу, свинью, а советские сразу всё отбирали, и ещё в подвал залезут, до зёрнышка соберут. Потом был голод, в 46-м году. Всё отобрали, а была засуха, запасов никаких, ну и голодали мы. Говорят, даже людей ели, я, правда не видел. Коллективизация потом была.
- Погодите, как - коллективизация, она, наверное, до войны была?
- Нет, как же, не до войны. До войны ничего не успели, а после войны, в 1949-м году.
- И что же кулаков искали?
- Ну, их не кулаками у нас называли, а куркулями. На Украине тоже ведь называлось "раскуркуливание". Слово такое, "куркуль" было. У нас в 49-м сделали комитеты, как их там...
- Комитеты бедноты, наверное?
- Вот-вот, они самые. Были там оперуполномоченные этих комитетов, списки составляли. Куркулями считались все, кто хоть раз кого-то нанял для работы на своём поле. Соседи у меня были, семья большая, и друг у меня был сын их, а он уже студентом был в Кишинёве, поступить успел. Вот к ним ночью пришли, 6-го июля 49-го года, точно помню, и забрали всех. И его забрали в Кишинёве. Что-то там разрешили взять, а больше ничего. Посадили в теплушки, вагоны такие, для коров, целые эшелоны были, мы в войну их столько не видели, и увезли в Бодайбо. Знаешь, где Бодайбо?
- Где-то в Сибири.
- Вот-вот, а они и не знали, а как увезли, узнали. Кинули их там, землянку они себе вырыли и там и померли. Те, кто остались, злые очень были.
- Куркули остались?
- Нет, родственники их, ну, тёща там или кто ещё. До сих пор злые. У меня один товарищ был, русский, женился на молдаванке, у него и дети уже были, а жил он примаком, у жены. Вот тёща его, - уж сколько лет живут, внуки уже от него, а поругался он с женой по мелкому поводу, а тёща ему - катись, говорит, в свою Сибирь, русский, значит. А он и в Сибири никогда не был. Это она ему припомнила, что у неё всех братьев там заморили.
- Что же из-за этого развелись, что ли?
- Да нет, так, ругнулись, да и всё. Они мирно вообще жили.
Дедушка Афанасий Емельянович развернул свою торбочку со съестными припасами, - рассказы его кончились. А у меня осталось удивление. Как это, - коллективизация после войны? И как же это всё так точно повторилось - голод, потом комитеты бедноты, уполномоченные, раскулачивание, и высылка в Сибирь.
Многажды повторённый тезис о сталинской "контрреволюции", который в ходу в русской публицистике сейчас, так въедается в голову, что иной раз начинаешь ему и верить. Вот и уважаемый историк П. Мультатули в своей недавней статье "Заигрывание с революцией" пишет: "Сталин не "исправлял" неудавшуюся революцию, а выпустил ей кишки, то есть совершил контрреволюцию" [1]. Поневоле тут поверишь в эту русскую контрреволюцию. Но вот этот небольшой, по общероссийским меркам террор в Молдавии, - лучшее доказательство того, что никакой "контрреволюции" не было. Было планомерное уничтожение русского крестьянства в 20-30-х годах, после того, как все лучшие его представители были уничтожены, просто некого стало уничтожать. Методика была отточена, всё по порядку: отобрать весь хлеб и запасы - устроить голод; потом распропагандировать, что виноваты кулаки, потом создать комитеты бедноты, составить списки всех "кулаков". Дальше - всех в Сибирь, в ссылку, в чисто поле, под административный надзор, без права выезда.
Нет, господа, никакой русской контрреволюцией тут и не пахнет. Сталин был вполне верным ленинцем, и ни от одного пунктика его учения не отказывался, последовательно уничтожая весь русский народ, а заодно и своих приспешников. Ведь если коллективизацию 20-30-х иные списывают на всяких мелких деятелей вроде Кагановича, коллективизацию в Прибалтике можно было бы списать на сопротивление "лесных братьев", то уж этой коллективизации нет никаких обоснований, - здесь уничтожали наш народ, лучших его представителей, - русских и молдавских крестьян.
Да и каких крестьян-то! Кто такие были, эти кулаки? Думаете, этакие это были жирные мужики с огромными лапищами, мироеды? А вот и нет. Баб да детей раскулачивали наши герои-большевики. Согласно архивным документам, было "раскуркулено" в Молдавии 11293 семьи, в составе которых было 35050 человек, в том числе 9745 мужчин,13924 женщины и 11381 детей в возрасте до 15 лет [2].
Сноски:
1 - http://ruskline.ru/st.php?idar=325696
2 - http://club.fom.ru/books/tsaranov.pdf
