Доброта и мужественность, красота и честность. Тысячелетиями природа и общество гранили в человеке эти качества. Суровые мастера - войны за существование и выживание, борьба с голодом и болезнями - выковывали в народах "опорные конструкции", позволяющие сохранять энергию и жизнестойкость. И - постоянный труд - тяжелый, повседневный - в семье, в государстве - чтобы поддерживать огонь жизни, создавать задел будущим поколениям, оправдывать звание человека.
Настоящие поэты, художники, музыканты - драгоценные кристаллы, выращенные временем, камни, ограненные трудом многих поколений народа. Поэт (и художник вообще) принадлежит народу, и горе "зазнавшимся", оторвавшимся от почвы певцам, беда тем, кто уцелел, а народ его пал на поле истории, а трагическая "невстреча" народа со своим поэтом во времени равнозначна наивности дикарей-аборигенов, променявших на стекляшки колонизаторов родовые драгоценности...
Так думаю я, размышляя о судьбе поэта Валентина Сорокина. Талант его - уральская горная река, стремительно мчащаяся по каменьям жизни, осыпающая холодом прозрачных искр, то шумящая водопадом, то вдруг стихающая на равнине, но всегда наполненная целебной водой живого слова. Талант его - обжигающий, ревущий огонь мартена, и спокойный, прирученный огонь деревенской печи, и - костер в лесу, ласково согревающий влюблённых, искавших уединения и уюта в одинокости жизни. Талант его - ветер странствий, беспокойства, ветер беды и горя, славно погулявший над Русью ХХ века, ветер, летящий от древних славянских курганов до заброшенных русских обелисков в опустелых деревнях "неперспективной России"...
Березы, желтые березы,
Тоска обветренных полей!
Едва я сдерживаю слёзы,
Следя за стаей журавлей.
Вон машут крыльями печально
Сквозь ночи длинные и дни,
О как тревожно,
как прощально
Кричат над сёлами они!
Написал это молодой, двадцатидвухлетний парень, в других стихах чуть бравирующий своей, тяжело добытой самостоятельностью ("мы - простые парни, работяги, дышим вечным пламенем отваги"), конечно же, знающий Маяковского, но влюблённый в полузапрещенного Есенина... "Я последний поэт деревни", - рязанский пророк оказался прав, пусть даже родное его Константиново уцелело. А вот казачий хутор Ивашла (и еще около 70 других из одного только Зилаирского района Башкирии, откуда родом Валентин Сорокин) сгинул, растворился после Великой войны. Журавли потеряли ориентиры - вырублены леса, пропали болота - некуда им возвращаться. Да и не нужны они теперь - на всякую перелетную птаху "цивилизованный человек" смотрит сейчас взглядом даже не охотника - ветеринара... Но кто же угодней Богу - ни в чем не повинные птицы, или так называемый "царь природы", променявший доброту на жадность, мужественность на бесполость, красоту на "стильность", а честность выкорчевавший у себя из души с корнем?!..
* * *
Что есть поэт? Как должен жить писатель? И для чего человеку дано слово? - простые, повседневные вопросы, и, кажется, что ответы на них давно известны, но почему же человечество так заблудилось, сбилось с пути, устраивая жизнь на планете Земля? И почему народы, достигшие высот в искусствах, так быстро покидали "историческую сцену" - словно бы они выговаривали, выбалтывали главную тайну своей жизнестойкости?
Вечер теплый, вечер снежный,
Вечер лунный и большой.
Как мне быть с такою нежной,
Непослушною душой.
То поёт она, то плачет,
То звенит во тьме густой.
По равнине
тройкой скачет,
В небесах горит звездой.
В московском метро взгляд мой упал на иллюстрированный журнал в руках немолодой, скромно одетой женщины. На фотографиях - свадьба в Кремле - дочь олигарха выходит замуж за сына бизнесмена. Четыре фургона подарков, загородный дом, квартира в два уровня в центре Москвы, друзья "скинулись" и купили дорогой автомобиль... Наверное, молодожены, задаренные роскошной недвижимостью, не менее счастливы, чем поэт, который написал такие стихи. Но богатый жених, увидев, что назойливые журналисты пытаются фотографировать свадебный кортеж, остановил машину и слегка "помял" оператора с телекамерой. А поэт богатство своей души нерасчетливо тратит на всех: состоятельных и бедных, святых и грешных, завистливых и щедрых.
Молодые, но уже не юные, жених и невеста вряд ли задумываются - по труду ли им почести. Как же, папы "заработали"... А я вспоминала село Рассказово в Тамбовской области. Сельский клуб. В зале - местные жители, интеллигенция. Был литературный праздник, посвященный юбилею Сергеева-Ценского - писатель родом из этих мест. И как бы ни пытались люди принарядиться к торжеству, придать своим лицам соответствующий "вид", печать тяжелого, неизбывного труда лежала на них. И в этой, сильно прореженной войнами и реформами, местности основная тяжесть удержания государства покоилась на их плечах - надо было растить детей, содержать семьи, ходить на выборы и обеспечивать "явку", и просто составлять часть усталого, но всё ещё большого народа, который называется "русские". Но на этих, с рыночной точки зрения, мало удачливых людей можно было положиться в любой беде, в любом деле. А на тех, кто гуляет свадьбы в Кремле?! Нет, они не на что не годны - люди для сериалов, для глянцевых журналов. Бабочки-однодневки.
Подайте саблю!..
Вот - рука моя:
Да здравствуют мятежные края,
От Красной Пресни до твердынь Китая!
Восстань ты, Русь, единая, святая,
И мы придем голодный люд утешить -
Прорабов перестройки в сейфах вешать
С банкирами, а из политбюро
Ловить просионистских проституток,
Кормить одной идеей десять суток
И кока-колой сполоснуть нутро!
Русские терпеливые люди - не быдло. Быдло - поэтики и писателишки, завернувшиеся в простыни "мифа", спрятавшиеся в нишу "вне политики", пригревшиеся под рясами церковных иерархов (глядишь, и в рай въедешь!), разливающие сладкие моря "патриотического елея" и ядовитые реки "либеральных свобод". Но - кто как живет, тот так и пишет, - говорит нам Валентин Сорокин. И я лично преклоняюсь перед его мужеством и отвагой - в самые суровые и безотрадные годы для России он не дипломатничал перед врагами, не кланялся державному ворью, не прогибался перед "победителями", не искал приюта у сомнительных батюшек, а всегда воевал за истину, за то, что ему дорого в слове. Зачастую оставаясь почти в полном одиночестве. Ну и что же?!
В миг, когда и я теряю силы,
Если рядом нету никого,
Я касаюсь мысленно могилы
Прадеда и деда моего.
Разве я не пил страданий чашу,
Завтра снова ей не пустовать, -
Кто-то должен за Россию нашу
Под прицелом недруга вставать.
Пахнет в мире порохом и кровью,
И не зря твержу я наизусть:
"Я клянусь терпеньем и любовью,
Вечным светом Родины клянусь!"
Травами клянусь и небесами,
Как бы доля не была горька,
И еще - огромными глазами
Той, что ждет меня издалека.
* * *
Есть уникальный талант - слышать даже не слово, а его зов, и идти ему навстречу, может быть, даже пренебрегая гибелью. Как это непохоже на словосочетания "профессиональный литератор", "писательский труд" и т.п.! Зов слова - это такой же голос, который манит альпиниста на вершину, а первопроходца в неоткрытые земли. Он, наверное, обманный, этот зов. Но он добавляет столько красок в самую серую и беспросветную действительность! Этот зов похож на зов правды, совести. Но какое это имеет отношение к "литературоведению", "жанру" и "форме" произведения?!
Язык, слово - своего рода кровеносная система народа. А поэзия - "концентрат", сгусток энергии и смысла, может быть, главная составляющая этой крови.
У Валентина Сорокина есть книга очерков "Крест поэта", посвященная погибшим певцам русского слова. Отнятому на долгие годы у русского народа Есенину. Расстрелянным Павлу Васильеву и Борису Корнилову. Безвременно погибшим Николаю Рубцову и Вячеславу Богданову. Отдавшему лучшие годы жизни колымскому заточению Борису Ручьеву. И - многим, многим другим - Павлу Шубину, Дмитрию Кедрину, Дмитрию Блынскому, Николаю Анциферову... Национальные поэты умирали вместе со своим народом. А по кровеносной системе, внедряясь в сердце и мозг, плескалось чужое слово. Оно перестаивало способ жизни, систему восприятия, целеполагание. Известный специалист в области квантовой генетики П. Гаряев доказал: слово имеет геномодицирующую роль. Чужое слово сродни наркотику. Мертвое, лишенное эмоциональности, оно - яд, разрушающий душу тоской бессмысленности. Расчетливое слово, построенное на продуманных образах, - информационное оружие, с помощью которого берут в плен народы и государства.
Перерождение слова - высшей генетической структуры - ведет к перерождению и вырождению народа. И только возвращение русского слова - в книгу, в газету, на радио, телеэкран может дать нам надежду на возрождение страны.
Изрядная доля марксизма и космополитизма, цинизма и бездумного оптимизма, влитая в жилы русского, да и других народов, безродной, лишенной почвы, еврейской интеллигенцией (самой "интеллектуальной" частью нашего общества), крайне пагубным образом сказалась на самосознании, самоощущении и жизнестойкости русского народа. Лев Гумилев по этому поводу высказался прямо: "Существует принципиальная некомплиментраность отдельных суперэтносов между собой". И впрямь: русские перестают быть русскими, стремительно превращаясь в русскоязычный, рыхлый народ, готовый к любым манипуляциям, неспособный к защите исторических святынь и собственных детей. Русские перестают узнавать русских, радостно "угадывая" в Высоцком нового Есенина и принимая бренчание Окуджавы за голос "совести нации". И напротив, чужеродной и раздражающей кажется ослабленному народу удаль Павла Васильева, основательность и четкость Василия Федорова, романтичность Владимира Луговского. Точно так же больного, угасающего человека раздражают здоровая бодрость и сила, энергия и красота. И, напротив, увечность, ущербность кажутся нормальными, "своими" качествами.
И вот уже русские девочки радостно изображают в обмен на известность "нетрадиционную любовь", а русские мальчики покорно суют голову в пивное ярмо, оплачивая своим здоровьем и временем новые олигархические утехи... Жертвы истории, "отработанный материал". А молоденькая журналистка, вчерашняя медалистка, студентка МГУ, собранная, нацеленная на успех, работу и карьеру, приносит заметку с молодежной художественной выставки: "У входа в один из залов нас встречали двухметрового роста шахидки с хлебом и солью на подносах. Это любопытно...".
Но разве эти дети виноваты?! Их папы и мамы - компьютеры и телевизоры, их дяди и тети - тусовки и дискотеки. Они живут вторичными эмоциями, произведенными гигантскими "фабриками грез". Они, может быть, даже и не подозревают, что совсем недавно у нас были другие девушки и юноши, другие радости и горести:
Ах, любовь, багряная душа,
Солнышко над рощею заречной,
Знаю, оттого ты хороша,
Что всегда, как сонь, недолговечна.
Я печаль-кручину разобью,
В доме окна все поотворяю,
Если спросят, почему пою,
Я отвечу: - Милую теряю!..
Ливневую прозолоть волос,
Родинку под белым вздохом тканей,
Ту, что мне приметить довелось
В вихревом кружении свиданий.
Пусть она встречается с другим,
Я, пожалуй, с горя не повешусь.
Завтра вновь по далям дорогим
Над своим пророчеством потешусь.
Я пока не очень знаменит,
Верю свято в девичьи поруки,
Но не зря село моё звонит
В крутолунный колокол разлуки.
И в слепом сочувствии права,
Под горой, за омутною чашей
Старая и добрая сова
Молодость оплакивает нашу.
Неужели "патлатые твари" победят красоту?!
* * *
"Его характеристики настолько резки и смелы, что порой даже страшно становится за автора. Как же сильно наболело у него на душе, как же обидно ему за свой народ, так безвольно отдавший себя в руки предателей!", - удивлялся Максим Замшев, главный редактор журнала "Российский колокол", рецензируя двухтомник публицистики Валентина Сорокина ("Обида и боль", "Отстаньте от нас!.."), где поэт достаточно много места уделил "патлатым тварям". Да, мужество поэта - поразительно. Мужество - фундамент доброты и честности, красоты и отваги. В слове. В жизни. В судьбе.
"Ну, русские, не стыдно ли нам терпеть грязь, изрыгаемую на нас чахоточными казнителями красоты русской?! Ну, русские, не холуями ли мы прослыть в мире надумали? Не рабами ли выгнули спины мы, потомки Евпатия Коловрата и Дмитрия Донского, мы, современники по веку Зои Космодемьянской и Александра Матросова, мы, чьи бескрайние равнины и холмы освещены серебристыми крестами и обелисками?! Мертвые не выдерживают - восстают!"
Кричи не кричи, зови не зови - в ответ тишина. Ну, разве что баба какая в романе Валентина Распутина пальнёт в кавказца... Но пусть кавказцы торгуют нашей "марковкай", а татары строят мечети хоть на каждом московском углу - они не лезут в наши выставочные залы и в наше слово, они берегут своё, и пренебрежительно относятся к нам (наиболее умные - сочувственно), к русским, растерявшим своих мужчин, не сберегших своих мудрецов, поэтов и воинов:
Я верных жду, за мною нет погони:
Рабы вздохнуть свободно не хотят,
И потому расседланные кони
Без нас в туман погибельный летят!..
На либеральной радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов вместе с коллегой женского пола обсуждает проблему: полмиллиона девушек вывезено за годы реформ из стран СНГ в мировые бордели. Венедиктов не верит в эти ужасы: "Какая-то жуткая цифра! Торговля людьми, дикость, быть этого не может!" Его собеседница пытается спорить: "Девушек обманывают, приглашают за рубеж в качестве горничных, официанток, воспитательниц, а там отбирают паспорта и принуждают к совсем иным занятиям". "Ну, я всё равно не верю. Пусть хоть один радиослушатель позвонит, которому известны такие случаи из своего ближайшего окружения".
Телефонный звонок. Мужской голос с кавказским акцентом рассказывает, что ему во множестве встречались такие девушки в Турции, но они, мол, местной полиции говорят, что жертвы обмана, а двинулись в данный "бизнес" добровольно... "Вот видите!" - ликует Венедиктов. Дело разрешилось просто и в рамках демократического выбора - порочные славянки сами устремились в бордели, ни власть тут ни при чём, ни мужчины, ни уж, тем более, либеральная пресса...
Трудно представить более омерзительный и оскорбительный "диалог", чем этот. О, нет сегодня ни в литературе, ни в политике, ни в науке, ни в культуре больше дефицита, чем русская мужественность, ставящая глумливых подонков на место!.. Нет мужчин - и самые красивые женщины вместе с нефтью, газом, золотом и алмазами отданы для удовлетворения сиюминутных потребностей похотливых тварей. Нет мужчин - и невинных русских детишек продают "на органы". Нет мужчин - и мы терпим наш спидоносный теле- и радиоэфир. Нет мужчин - и новых, увы, родить не от кого. И некому - деградация мужчин приводит к "омужичиванию" женщин - вся страна одета в турецко-китайские штаны, вся держава одинаково курит, матерится, а в дни коротких радостей отчаянно пляшет под залихватские песни Верки Сердючки...
Русский публицист Михаил Меньшиков в 1918-м году, незадолго до своей трагической гибели (расстрелян ЧК на глазах у своих детей), писал в дневниках: "Общая причина слабости и упадка народов - женственность, преобладание женских душ, трусость - социальная и нравственная". Имам Хомейни, лидер Иранской революции, высказывал сходные мысли в "Персидских письмах": "Народ, численность которого падает ниже известного уровня, прозябает потом в том же положении, а если паче чаяния и возродится, то для этого нужны века". Наш современник, ученый Владимир Базарный, предупреждает: "Беда ожидает тот народ, ту цивилизацию, которая перестанет воспитывать мужество у своих мальчиков. В среде этого народа поселяется страх, парализуется воля, растет хаос в духовной сфере. Без мужчин - нет народа..."
Валентин Сорокин - и своим творчеством, и своим поведением, и своей судьбой утверждает не показную, а настоящую мужественность. Кто герои его поэм? Евпатий Коловрат, Дмитрий Донской, Емельян Пугачев, Степан Разин, Георгий Жуков, Игорь Курчатов. Кто герой его стихов? Человек самостоятельный, ищущий, думающий, собранный, целеустремленный, внимательно вглядывающийся в жизнь. Нет, его не надо "подпирать" сравнениями с великими и славословьями именитых критиков, он сам о себе всё скажет:
Я славянин, и стать моя крепка,
И вижу мир я добрыми очами,
За мной летят сказанья сквозь века
И затихают рядом, за плечами.
В 24 года написано! А многие ли из современных литераторов (ах, это информационное общество! ах, приобщенность к мировым колодцам знания!) могут похвастать такой уверенностью самоощущения, такой прочностью мировоззрения, такой убежденностью и мужественностью! А чувство исторического времени?! Будто и не было предыдущих веков! Киев - наш. И Белая Русь - наша. И всё славянство - с нами!
Да, имея рядом такой образец для подражания, как-то по-другому видишь и жизнь, и её ценности, и, так сказать, "конечную остановку". На Минской международной книжной ярмарке один из поэтических вечеров проходил в магазине "Светоч". В толпе зрителей я услышала: "Русский тут один, - пожилой человек показал своему товарищу на Валентина Сорокина. - Его и со спины видно...".
Радоваться ли этому одиночеству?! Нет, грустить! К творчеству Николая Рубцова, чей 70-летний юбилей громко был отмечен, я отношусь уважительно, но спокойно. К трагической гибели его - сочувственно. К хору многочисленных хвалителей поэта - настороженно. Мол, народный поэт, столько музеев ему открыли, и не случайно своей судьбой он как бы предвосхитил судьбу русского народа... Точно - предвосхитил - баба задушила мужика. Все прилавки завалены книгами, написанными "авторами детективного жанра". Преимущественно женщинами, повествующими о маньяках, убийцах, садистах и удачливых, ироничных сыщицах... Допустим, за этих дам пишут "литературные рабы". Но "первые номера" либеральной прозы - Улицкая, Петрушевская, Токарева, Толстая - я уверена, творят сами. И совершенно неженский, непосильный для "слабого пола" роман "5/4 накануне тишины", опубликованный в журнале "Москва", Вера Галактионова, гордость современной русской литературы, тоже написала без мужского участия. И высота этого творения, честно скажу, для меня пугающа - и своей масштабностью, и мощью разрушительной силы. Уверена: не упади в нашей жизни и в литературе мужская отвага ниже критического уровня, женщины создавали бы совсем иные произведения. Колыбельные песни, например...
* * *
Пил или не пил Есенин? Пил или не пил Рубцов? Гражданское поведение поэта - частность... В русской литературной среде пьянство считается за лихость, за невинную шалость. Более того, это наиболее проторенный путь в классики! Безалаберность жизни выдается за свободу, безответственность - за "творческое самовыражение". Норма существования - нищета, "острые ощущения" (иногда наркотические, чаще - алкогольные), желательны любовная беспорядочность и полная неустроенность быта, суицид или хотя бы его попытка... А высший подвиг поэта - смерть в безвестности под забором.
И мы не замечаем, что эту "программу" жизни русского творческого человека давным-давно навязывают и диктуют нам антирусские манипуляторы. Им выгодны "тихие поэты", "нищие поэты", а самое главное, мёртвые поэты! Но они никогда не признают человека не только талантливого, но и устойчивого, самостоятельного, национально грамотного и бесстрашного. В 1963 году Валентин Сорокин писал в стихотворении Льву Троцкому:
Это ты, в революциях скорый,
Потерявший родительский кров,
В золоченые наши соборы
Лошадей загонял и коров.
Никто ведь за язык не тянул! Была же конъюнктура - один-разъединственный несчастный народ, воспетый Евтушенко двумя годами раньше в "Бабьем Яре", причем же тут золоченые соборы и скорые революции?!
Любопытно, что "программу" для "своих" художников и поэтов хозяева современной информационной жизни рисуют совсем другую: блестящее образование и окружение, долгое, благополучное, обеспеченное существование (возможны, правда, гонения от власти или от режима), слава обильная и прижизненная, путешествия по странам и континентам (тот же Евтушенко - типичный образец "либеральной карьеры"). Но дело даже не в этом. Во-первых, русских стало слишком мало, чтобы позволять себе роскошь быть беспечными пьяными дурачками, во-вторых, всегда, во все времена, кроме истины юродивых была истина народных вождей. А в-третьих, трава никогда не заменит дерево, хотя и без травы жить невозможно.
Россия! Голову я поднял!
И слово выгранил, как меч.
Убереги меня сегодня,
Ведь завтра - некого беречь...
Вот и Лев Гумилёв, читая современную ему литературу про "амбивалентных" рефлексирующих героев, холящих своё эго, говорил: люди даже не подозревают, что лет сорок-пятьдесят тому назад в чести были совсем другие качества - отвага, удаль, мужественность... Легко плыть по течению, оправдывая свою слабость обстоятельствами несчастной жизни (а у кого она счастливая?), легко не отвечать даже за себя (не говоря уж о других), легко быть невесомым опавшим листом, летящим по воле ветра. Трудно быть в жизни работником и защитником, опорой и надежей, кремнистым дубом, у корней которого так недальновидно и увлеченно копаются крыловские свиньи: Сорокин де, не наш, отказывается сражаться на баррикадах недвижимости! Но еще 4 года назад, поэт, отвечая на вопрос журналиста: "Недавно был опубликован "Манифест" - призыв к объединению известных литераторов. Ваше отношение к этой идее?", заметил, что "что процесс объединения надо вести державной рукою, негрубо, но властно и красиво".
И далее: "Надо начинать не с этих похлебок недосоленых - какой-то "Манифест", написанный со скрипом, нужный только лицам, его подписавшим. А если бы в этом манифесте было так: столько-то издательств отобрано, столько-то разрушено, столько-то домов творчества разворовано, столько-то продано. В чьих руках эта собственность? Надо сначала опубликовать список, кто где сидит, кто чем распоряжается и кто что ворует. А потом речь вести о манифесте. А то может быть так: воры объединятся, а нам будет еще хуже. Потому что физиономия литолигарха очень часто похожа на физиономию Березовского".
Пророчество? А может быть, просто честность? "И полдень взлетит, голубея, / К зениту на крыльях тугих. /...Нет, я не сильней, не слабее, / Я - только стыдливей других".
* * *
Высоту и величие эпохи мы будем измерять её вершинами. А что скажут о нашем времени?!.. Да и будет ли оно - время - после нас?!
В метро на стене вагона реклама: производители зубной пасты изменили внешний вид тюбика (теперь это не тюбик, а баночка). "Еще более удобно и красиво", - зазывают они покупателя. Вдумаемся: неужели человек должен был много лет учиться (высшее образование обязательно!), расти, думать, страдать, чтобы его профессиональной деятельностью стал дизайн тюбиков (кефирных флаконов, конфетных оберток, рекламных слоганов и т.п.)?! Неужели всё остальное человечество должно было проделать столь тяжелый исторический путь, чтобы оказаться перед тяжелым выбором: зубная паста в тюбике или в баночке? Баночка синего цвета или белого? Маленькая или большая?
Мне кажется, что именно "гуманитарная культура" (культура слова, духа, идеи) завела человечество в тупик, а не производители ядерных бомб, любознательные биологи-клонисты и разработчики генетически-модифицированных кур. Любимая идея либералов превратить землю в большую обжираловку (две трети населения работают в сфере обслуживания) сделала ненужной дальнейшее существование человека мыслящего и любящего. Действительно, зачем мысли охраннику (у нас, наверное, нет ларька, где не было бы охраны), продавцу газет, гамбургеров, зубной пасты (и других модификаций тюбика), да и множества других современных профессий, где нет не только творчества (это еще куда ни шло, у солдата не посту тоже нет "творчества", зато есть сопричастность, долг, честь), но, по большому счету, и смысла?! Ведь не может же быть смыслом обмен времени твоей жизни на некоторое количество денег, которые будут обменены на пустые, на 90 % ненужные вещи и услуги? Трагедия в том, что труд - осмысленный, творческий - больше не нужен ни тем, кто правит Россией, ни тем, кто "рулит" Западной цивилизаций. И люди не нужны - если их будет меньше, другим будет только вольготней (писатель Геннадий Старостенко как-то заметил, что все мы, земляне, богатые и бедные, давно уже бомжи - живем на планете-свалке). И зачем тут какая-то "поэзия"?!.. Кстати говоря, "успешность" литератора (по новобуржуазной мерке) ныне первый признак глубокой бесполезности создаваемой им продукции.
Наша современная культура - это постоянная рассосредоточенность, отсутствие отбора, вседозволенность. Выросла новая генерация людей в условиях массовой культуры, где всё разрешено.
Слово моего поколения - иссякающий родник. При виде свежего ручья все мы приободряемся: радостно, есть таланты, не погибла Россия! Но всё это до времени. Все мы присутствуем при какой-то величайшей трагедии уничтожения человечества, тихой, невидимой, при схватке синтетических и настоящих начал (последние - невинно-бесхитростны), и, кажется, спасения нам не видать.
Перед молохом обесчувствленной цивилизации живое, выстраданное слово кажется голосом кукушки в далеком летнем лесу. Кукушка пока еще щедро отсчитывает года, но в аду мегаполисов слышен только гул и сирены машин. И все мы - чуть-чуть машины, в любую минуту готовые оказаться на свалке истории, мы, утратившие ощущение времени, потерявшие чувство пространства, а зачастую, и родства. Вместо "призвания" мы говорим "карьера", вместо "известности" - "пиар", вместо "любви" - "отношения". Большинство современных произведений демонстрируют разруху души автора, и часто не делается даже попыток для ее собирания. И это не духовная лень, а начало паралича.
Но еще предвоенное поколение - наши сегодняшние старшие современники - отличала величайшая сосредоточенность, собранность и воля. И разве эти качества, помноженные на доброту и совестливость, не придавали слову настоящих писателей истинную религиозность (вне зависимости от официального атеизма)?!
В 1967 году Валентин Сорокин пишет стихотворение "Ты пришел":
Ты пришел из долин
Золотой,
как огонь,
Палестины,
Большелобый и добрый,
Наивный Христос:
"Все мы братья во чреве
И все перед смертью едины!"...
И тебя
с благодарностью мир
Над собой превознес.
В этой балладе оказались удивительно пророческие для нашего времени строки:
Дух нечистый везде
Одинаково ловок,
И тесня бедноту
У крамольной черты,
Он твоим же, Господь,
Врачевательным, искренним словом
Затыкает несчастным
Голодные рты.
О, разве количеством открытых храмов измеряется вера народа?! Разве мученически погибшая за родину комсомолка Зоя Космодемьянская - не святая? И многие ли из ныне усердно молящихся, кладущих поклоны, кающихся и лукаво исповедующихся, готовы повторить её подвиг? И почему же обворованные четырьмя созывами Федерального Собрания (и многими составами послеперестроечных правительств) старушки должны находить себе утешение только в долгих церковных службах?! Разве одним смирением и коленопреклоненной покорностью русский народ завоевал себе родину от моря до моря?! Неужели Союз писателей должен быть благостной богадельней, собранием юродивых, каликов перехожих, занятых ловлей меценатов?! Разве Бог послал нас в этот мир для нравственного и телесного самоуничтожения, а не для поиска истины и справедливости?! Разве, в конце концов, самой нашей Церкви не нужен сильный и крепкий Мир?! И разве Церковь (армия, тюрьма) не равна, как правило, самому Миру?! Писатель может и должен верить в Бога, но в этом жестоком мире не Церковь ему помощница, а он - ей. Никто нашу работу за нас не сделает. И, может быть, одно из самых больших жизненных наказаний - не написать то, что должно, не успеть выразить себя, сдипломатничать, схитрить, разменять свой талант на жизненную мелочь.
В 1977 году Валентин Сорокин, коммунист и номенклатурный работник (главный редактор издательства "Современник"), опубликовал в одном из журналов драматическую поэму "Дмитрий Донской". Это произведение - жемчужина в поэтической короне России, одно из совершенных эпических творений. Во времена обязательного и навязчивого атеизма в поэме перед читателем предстал Сергий Радонежский, благословляющий русского князя на битву:
Благословляю, ты иди,
Вперед, а не назад гляди,
Иди, Мамая победи:
С тобой сам Бог,
С тобой народ
Да не иссякнет русский род!
Не время жить, не время тешить
Себя враждой,
Нас будут вешать,
Нас будут жечь,
Нас будут сечь,
Себя сберечь - нас не сберечь!
И что же? Тогда - грозили служебными и партийными репрессиями, а наиболее рьяные аппаратчики отслеживали походы поэта в Троице-Сергиеву Лавру - чтобы сильно к святым мощам не приближался. А теперь? Церковные иерархи наградили орденом Дмитрия Донского казнителя русского народа Бориса Ельцина.
Как говорится, Бог им судья...
* * *
В инсультном отделении 1-й Градской больницы умирают нищие старики. В палатах и коридорах - на всех не хватает мест. Вновь прибывшие лежат даже на стульях - пока скорбная каталка "ногами вперед" не освободит больничную постель.
С этим можно смириться - смерть есть смерть. Но нужно ли смиряться с теми, кто сумел "устроиться" в нашем подлом времени за счет этих нищих, проработавших всю свою жизнь на иностранные спортклубы и гоночные яхты, на роскошные виллы и прочие атрибуты "красивой жизни" олигархов?!
В России в прошлом году полмиллиона человек умерли от кровоизлияний в мозг (инсульты), еще 600 тысяч - от ишемической болезни сердца. Академик Чазов говорит, что во всём виновата артериальная гипертония - сосуды не выдерживают нагрузки. Даже подростки стали мучиться давлением. Не удивительно: "Дети сидят у телевизоров и компьютеров..."
Прав ли академик? Прав. Но дети и взрослые, сидящие у телевизоров и компьютеров, едущие в метро и поглощающие информацию о "баночках с зубной пастой", читающие книги и газеты, слушающие радио, повествующее о порочных славянках, идущие по улице в окружении рекламных щитов, разве не соединены все они единой кровеносной системой - языком, словом? И разве не перерождение слова, омертвение его, вливание изрядной доли циничного, отравляющего яда в сосуды единого организма - народа - приводит к инсультной и сердечной смерти многих и многих?! Нигде в мире нет подобного! А ведь государству мы платим налоги, в том числе и для того, чтобы оно нас защищало от культурного мусора, от растлительной информации.
В России, как в зоне взрыва ядерного реактора, спасутся те, у кого есть очищающие "фильтры". В мире уцелеют те народы, у которых достает мужества и честности беречь сокровенные слова и смыслы родных языков. Но во имя чего нам дана жизнь? Во имя красоты, помноженной на доброту - то есть любви. Чувства, которому поэт Валентин Сорокин подарил, может быть, самые свои вдохновенные строки.
В творчестве большого поэта есть всё. Духовная жизнь, выраженная в слове, почти совершенна. Большие поэты - это сгусток, "концентрат" национальной энергии "здесь и сегодня". Пушкин пишет "Я помню чудное мгновенье..." и "Полтаву", "Сказку о попе и работнике его Балде" и "Бориса Годунова". Лермонтов: "Выхожу один я на дорогу..." и "Мцыри", "Герой нашего времени" и "Маскарад". Женщинам хватило бы у Есенина для чтения "Руки милой, пара лебедей...", а у него - "Анна Снегина", "Пугачёв", "Черный человек"... Слияние мощных эпических и лирических начал всегда было свойственно большим русским поэтам - эта особенность рождена великими русскими пространствами, которые нужно было охватить, соединить в слове.
Еще молодым Валентин Сорокин писал, что "Поэт без поэмы - царь без короны". И дар его получил прекрасное воплощение в эпических произведениях: "Красный волгарь", "Обелиски", "Бессмертный маршал", "Евпатий Коловрат", "Золотая" и др. Он всегда ощущал себя воином, "правнуком Бояна", всегда знал о своём высоком предназначении:
В звуках вешнего гуда
То ручьем, то птенцом -
Всё пророчит, что буду
Я бесстрашным певцом.
А позднее, уже будучи седым, много пережившим поэтом, он напишет: "Мы воины отрядов неподвластных, / Мы лжецарям обиды не простим: / И отомстим за матерей несчастных, / И за невест пленённых отомстим!"
И словно бы "уравновешивая" эту мужественность, смелость, отвагу, бесстрашие, лирические стихи Валентина Сорокина отличаются удивительной добротой, нежностью, щедростью, доверчивостью. Признания его потрясают своей искренностью:
Я тебя так любил,
Я тебя так берёг,
Свет очей твоих пил,
Целовал твой порог.
Все его книги - в любые времена - начинались лирическими циклами. И что за женщина, чудо-славянка, восходит с этих страниц! "Ты танцуешь - цветастая шаль. / Крылья птицы, движения птицы. / И во взоре горит, и струится, / И звенит украинская даль". И даже в ссоре, когда "не к месту кокетство твоё", поэт красив и благороден:
...Ты перестала быть моей царицей,
Я запретил тебе повелевать.
Валентин Сорокин всегда много работал, и книг, которые он написал (стихотворных, прозаических и публицистических) с лихвой хватило бы на 5-6 хороших поэтов. Щедрость дара!.. "Могучее восхождение Валентина Сорокина" назвал свой очерк Александр Байгушев, задавшись в нем вопросом: "Умеем ли мы по-настоящему оценить свое национальное достояние, своих корифеев?" И, вспоминая о конце 60-х, когда поэт появился на заседаниях "русского клуба", критик пишет: "Видно было, что такой стену прошибет головой, а молчать да на паперти милостыню просить не будет". Так и вышло...
Соединяя в своем творчестве доброту и мужественность, красоту и честность поэт восполняет дефицит этих качеств в современном мире. Повседневный духовный труд результат которого - слово, может быть, самый тяжелый из всех возможных... Книгу "Крест поэта", где собраны очень глубокие, зрелые размышления о настоящем и будущем России, Валентин Сорокин посвятил Сергею Есенину. Удивительны слова посвящения: "Сергей Есенин - воюющий поэт! Он стоит на рубежах великой русской культуры. Через его слово не проползет ни один нарушитель, ни один предатель. Трепетным светом он обнажит и покажет их лживое обличие своему народу".
Эти слова можно отнести и к самому Валентину Сорокину. Он - воюющий поэт, и слово его - светлое. Врачующее, лечащее душу, возвышающее человека. Слово его - одна из тех тайн, которая всегда будет давать нам надежду: ни одна наша "концепция", ни одна интеллектуальная "постройка" никогда не сможет объяснить чудо рождения истинной поэзии. И если русский народ соберется, сосредоточится, вернет былую мужественность новым поколениям своих защитников, то слово Валентина Сорокина будет словом поэта-победителя... Да будет так!
Зелены холмы и перелески,
Только глянешь - и душа поет.
И опять, торжественное, в блеске,
Солнце златокрылое встает.
От жары березы приустали,
Но трава от жажды не сгорит:
Дождь прошел и свежими устами
Родина со мною говорит.
На струне трепещет жаворонок,
Околдован серебристой тьмой,
Ну а я примолкнул, как ребёнок,
Перед Богородицей самой.
За мои страданья и крушенья,
За невзгоды русские дорог
Будет мне забота и прощенье,
Будет мне свобода от тревог.
И не раз под ливневые струи,
Чтобы закружилась голова,
Будет мне любовь и поцелуи
И неповторимые слова.
Все мы, все мы под ладонью Бога
До могилы вечной,
а пока
В новый день звенит моя дорога
И летят над нею облака!..
Настоящие поэты, художники, музыканты - драгоценные кристаллы, выращенные временем, камни, ограненные трудом многих поколений народа. Поэт (и художник вообще) принадлежит народу, и горе "зазнавшимся", оторвавшимся от почвы певцам, беда тем, кто уцелел, а народ его пал на поле истории, а трагическая "невстреча" народа со своим поэтом во времени равнозначна наивности дикарей-аборигенов, променявших на стекляшки колонизаторов родовые драгоценности...
Так думаю я, размышляя о судьбе поэта Валентина Сорокина. Талант его - уральская горная река, стремительно мчащаяся по каменьям жизни, осыпающая холодом прозрачных искр, то шумящая водопадом, то вдруг стихающая на равнине, но всегда наполненная целебной водой живого слова. Талант его - обжигающий, ревущий огонь мартена, и спокойный, прирученный огонь деревенской печи, и - костер в лесу, ласково согревающий влюблённых, искавших уединения и уюта в одинокости жизни. Талант его - ветер странствий, беспокойства, ветер беды и горя, славно погулявший над Русью ХХ века, ветер, летящий от древних славянских курганов до заброшенных русских обелисков в опустелых деревнях "неперспективной России"...
Березы, желтые березы,
Тоска обветренных полей!
Едва я сдерживаю слёзы,
Следя за стаей журавлей.
Вон машут крыльями печально
Сквозь ночи длинные и дни,
О как тревожно,
как прощально
Кричат над сёлами они!
Написал это молодой, двадцатидвухлетний парень, в других стихах чуть бравирующий своей, тяжело добытой самостоятельностью ("мы - простые парни, работяги, дышим вечным пламенем отваги"), конечно же, знающий Маяковского, но влюблённый в полузапрещенного Есенина... "Я последний поэт деревни", - рязанский пророк оказался прав, пусть даже родное его Константиново уцелело. А вот казачий хутор Ивашла (и еще около 70 других из одного только Зилаирского района Башкирии, откуда родом Валентин Сорокин) сгинул, растворился после Великой войны. Журавли потеряли ориентиры - вырублены леса, пропали болота - некуда им возвращаться. Да и не нужны они теперь - на всякую перелетную птаху "цивилизованный человек" смотрит сейчас взглядом даже не охотника - ветеринара... Но кто же угодней Богу - ни в чем не повинные птицы, или так называемый "царь природы", променявший доброту на жадность, мужественность на бесполость, красоту на "стильность", а честность выкорчевавший у себя из души с корнем?!..
* * *
Что есть поэт? Как должен жить писатель? И для чего человеку дано слово? - простые, повседневные вопросы, и, кажется, что ответы на них давно известны, но почему же человечество так заблудилось, сбилось с пути, устраивая жизнь на планете Земля? И почему народы, достигшие высот в искусствах, так быстро покидали "историческую сцену" - словно бы они выговаривали, выбалтывали главную тайну своей жизнестойкости?
Вечер теплый, вечер снежный,
Вечер лунный и большой.
Как мне быть с такою нежной,
Непослушною душой.
То поёт она, то плачет,
То звенит во тьме густой.
По равнине
тройкой скачет,
В небесах горит звездой.
В московском метро взгляд мой упал на иллюстрированный журнал в руках немолодой, скромно одетой женщины. На фотографиях - свадьба в Кремле - дочь олигарха выходит замуж за сына бизнесмена. Четыре фургона подарков, загородный дом, квартира в два уровня в центре Москвы, друзья "скинулись" и купили дорогой автомобиль... Наверное, молодожены, задаренные роскошной недвижимостью, не менее счастливы, чем поэт, который написал такие стихи. Но богатый жених, увидев, что назойливые журналисты пытаются фотографировать свадебный кортеж, остановил машину и слегка "помял" оператора с телекамерой. А поэт богатство своей души нерасчетливо тратит на всех: состоятельных и бедных, святых и грешных, завистливых и щедрых.
Молодые, но уже не юные, жених и невеста вряд ли задумываются - по труду ли им почести. Как же, папы "заработали"... А я вспоминала село Рассказово в Тамбовской области. Сельский клуб. В зале - местные жители, интеллигенция. Был литературный праздник, посвященный юбилею Сергеева-Ценского - писатель родом из этих мест. И как бы ни пытались люди принарядиться к торжеству, придать своим лицам соответствующий "вид", печать тяжелого, неизбывного труда лежала на них. И в этой, сильно прореженной войнами и реформами, местности основная тяжесть удержания государства покоилась на их плечах - надо было растить детей, содержать семьи, ходить на выборы и обеспечивать "явку", и просто составлять часть усталого, но всё ещё большого народа, который называется "русские". Но на этих, с рыночной точки зрения, мало удачливых людей можно было положиться в любой беде, в любом деле. А на тех, кто гуляет свадьбы в Кремле?! Нет, они не на что не годны - люди для сериалов, для глянцевых журналов. Бабочки-однодневки.
Подайте саблю!..
Вот - рука моя:
Да здравствуют мятежные края,
От Красной Пресни до твердынь Китая!
Восстань ты, Русь, единая, святая,
И мы придем голодный люд утешить -
Прорабов перестройки в сейфах вешать
С банкирами, а из политбюро
Ловить просионистских проституток,
Кормить одной идеей десять суток
И кока-колой сполоснуть нутро!
Русские терпеливые люди - не быдло. Быдло - поэтики и писателишки, завернувшиеся в простыни "мифа", спрятавшиеся в нишу "вне политики", пригревшиеся под рясами церковных иерархов (глядишь, и в рай въедешь!), разливающие сладкие моря "патриотического елея" и ядовитые реки "либеральных свобод". Но - кто как живет, тот так и пишет, - говорит нам Валентин Сорокин. И я лично преклоняюсь перед его мужеством и отвагой - в самые суровые и безотрадные годы для России он не дипломатничал перед врагами, не кланялся державному ворью, не прогибался перед "победителями", не искал приюта у сомнительных батюшек, а всегда воевал за истину, за то, что ему дорого в слове. Зачастую оставаясь почти в полном одиночестве. Ну и что же?!
В миг, когда и я теряю силы,
Если рядом нету никого,
Я касаюсь мысленно могилы
Прадеда и деда моего.
Разве я не пил страданий чашу,
Завтра снова ей не пустовать, -
Кто-то должен за Россию нашу
Под прицелом недруга вставать.
Пахнет в мире порохом и кровью,
И не зря твержу я наизусть:
"Я клянусь терпеньем и любовью,
Вечным светом Родины клянусь!"
Травами клянусь и небесами,
Как бы доля не была горька,
И еще - огромными глазами
Той, что ждет меня издалека.
* * *
Есть уникальный талант - слышать даже не слово, а его зов, и идти ему навстречу, может быть, даже пренебрегая гибелью. Как это непохоже на словосочетания "профессиональный литератор", "писательский труд" и т.п.! Зов слова - это такой же голос, который манит альпиниста на вершину, а первопроходца в неоткрытые земли. Он, наверное, обманный, этот зов. Но он добавляет столько красок в самую серую и беспросветную действительность! Этот зов похож на зов правды, совести. Но какое это имеет отношение к "литературоведению", "жанру" и "форме" произведения?!
Язык, слово - своего рода кровеносная система народа. А поэзия - "концентрат", сгусток энергии и смысла, может быть, главная составляющая этой крови.
У Валентина Сорокина есть книга очерков "Крест поэта", посвященная погибшим певцам русского слова. Отнятому на долгие годы у русского народа Есенину. Расстрелянным Павлу Васильеву и Борису Корнилову. Безвременно погибшим Николаю Рубцову и Вячеславу Богданову. Отдавшему лучшие годы жизни колымскому заточению Борису Ручьеву. И - многим, многим другим - Павлу Шубину, Дмитрию Кедрину, Дмитрию Блынскому, Николаю Анциферову... Национальные поэты умирали вместе со своим народом. А по кровеносной системе, внедряясь в сердце и мозг, плескалось чужое слово. Оно перестаивало способ жизни, систему восприятия, целеполагание. Известный специалист в области квантовой генетики П. Гаряев доказал: слово имеет геномодицирующую роль. Чужое слово сродни наркотику. Мертвое, лишенное эмоциональности, оно - яд, разрушающий душу тоской бессмысленности. Расчетливое слово, построенное на продуманных образах, - информационное оружие, с помощью которого берут в плен народы и государства.
Перерождение слова - высшей генетической структуры - ведет к перерождению и вырождению народа. И только возвращение русского слова - в книгу, в газету, на радио, телеэкран может дать нам надежду на возрождение страны.
Изрядная доля марксизма и космополитизма, цинизма и бездумного оптимизма, влитая в жилы русского, да и других народов, безродной, лишенной почвы, еврейской интеллигенцией (самой "интеллектуальной" частью нашего общества), крайне пагубным образом сказалась на самосознании, самоощущении и жизнестойкости русского народа. Лев Гумилев по этому поводу высказался прямо: "Существует принципиальная некомплиментраность отдельных суперэтносов между собой". И впрямь: русские перестают быть русскими, стремительно превращаясь в русскоязычный, рыхлый народ, готовый к любым манипуляциям, неспособный к защите исторических святынь и собственных детей. Русские перестают узнавать русских, радостно "угадывая" в Высоцком нового Есенина и принимая бренчание Окуджавы за голос "совести нации". И напротив, чужеродной и раздражающей кажется ослабленному народу удаль Павла Васильева, основательность и четкость Василия Федорова, романтичность Владимира Луговского. Точно так же больного, угасающего человека раздражают здоровая бодрость и сила, энергия и красота. И, напротив, увечность, ущербность кажутся нормальными, "своими" качествами.
И вот уже русские девочки радостно изображают в обмен на известность "нетрадиционную любовь", а русские мальчики покорно суют голову в пивное ярмо, оплачивая своим здоровьем и временем новые олигархические утехи... Жертвы истории, "отработанный материал". А молоденькая журналистка, вчерашняя медалистка, студентка МГУ, собранная, нацеленная на успех, работу и карьеру, приносит заметку с молодежной художественной выставки: "У входа в один из залов нас встречали двухметрового роста шахидки с хлебом и солью на подносах. Это любопытно...".
Но разве эти дети виноваты?! Их папы и мамы - компьютеры и телевизоры, их дяди и тети - тусовки и дискотеки. Они живут вторичными эмоциями, произведенными гигантскими "фабриками грез". Они, может быть, даже и не подозревают, что совсем недавно у нас были другие девушки и юноши, другие радости и горести:
Ах, любовь, багряная душа,
Солнышко над рощею заречной,
Знаю, оттого ты хороша,
Что всегда, как сонь, недолговечна.
Я печаль-кручину разобью,
В доме окна все поотворяю,
Если спросят, почему пою,
Я отвечу: - Милую теряю!..
Ливневую прозолоть волос,
Родинку под белым вздохом тканей,
Ту, что мне приметить довелось
В вихревом кружении свиданий.
Пусть она встречается с другим,
Я, пожалуй, с горя не повешусь.
Завтра вновь по далям дорогим
Над своим пророчеством потешусь.
Я пока не очень знаменит,
Верю свято в девичьи поруки,
Но не зря село моё звонит
В крутолунный колокол разлуки.
И в слепом сочувствии права,
Под горой, за омутною чашей
Старая и добрая сова
Молодость оплакивает нашу.
Неужели "патлатые твари" победят красоту?!
* * *
"Его характеристики настолько резки и смелы, что порой даже страшно становится за автора. Как же сильно наболело у него на душе, как же обидно ему за свой народ, так безвольно отдавший себя в руки предателей!", - удивлялся Максим Замшев, главный редактор журнала "Российский колокол", рецензируя двухтомник публицистики Валентина Сорокина ("Обида и боль", "Отстаньте от нас!.."), где поэт достаточно много места уделил "патлатым тварям". Да, мужество поэта - поразительно. Мужество - фундамент доброты и честности, красоты и отваги. В слове. В жизни. В судьбе.
"Ну, русские, не стыдно ли нам терпеть грязь, изрыгаемую на нас чахоточными казнителями красоты русской?! Ну, русские, не холуями ли мы прослыть в мире надумали? Не рабами ли выгнули спины мы, потомки Евпатия Коловрата и Дмитрия Донского, мы, современники по веку Зои Космодемьянской и Александра Матросова, мы, чьи бескрайние равнины и холмы освещены серебристыми крестами и обелисками?! Мертвые не выдерживают - восстают!"
Кричи не кричи, зови не зови - в ответ тишина. Ну, разве что баба какая в романе Валентина Распутина пальнёт в кавказца... Но пусть кавказцы торгуют нашей "марковкай", а татары строят мечети хоть на каждом московском углу - они не лезут в наши выставочные залы и в наше слово, они берегут своё, и пренебрежительно относятся к нам (наиболее умные - сочувственно), к русским, растерявшим своих мужчин, не сберегших своих мудрецов, поэтов и воинов:
Я верных жду, за мною нет погони:
Рабы вздохнуть свободно не хотят,
И потому расседланные кони
Без нас в туман погибельный летят!..
На либеральной радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов вместе с коллегой женского пола обсуждает проблему: полмиллиона девушек вывезено за годы реформ из стран СНГ в мировые бордели. Венедиктов не верит в эти ужасы: "Какая-то жуткая цифра! Торговля людьми, дикость, быть этого не может!" Его собеседница пытается спорить: "Девушек обманывают, приглашают за рубеж в качестве горничных, официанток, воспитательниц, а там отбирают паспорта и принуждают к совсем иным занятиям". "Ну, я всё равно не верю. Пусть хоть один радиослушатель позвонит, которому известны такие случаи из своего ближайшего окружения".
Телефонный звонок. Мужской голос с кавказским акцентом рассказывает, что ему во множестве встречались такие девушки в Турции, но они, мол, местной полиции говорят, что жертвы обмана, а двинулись в данный "бизнес" добровольно... "Вот видите!" - ликует Венедиктов. Дело разрешилось просто и в рамках демократического выбора - порочные славянки сами устремились в бордели, ни власть тут ни при чём, ни мужчины, ни уж, тем более, либеральная пресса...
Трудно представить более омерзительный и оскорбительный "диалог", чем этот. О, нет сегодня ни в литературе, ни в политике, ни в науке, ни в культуре больше дефицита, чем русская мужественность, ставящая глумливых подонков на место!.. Нет мужчин - и самые красивые женщины вместе с нефтью, газом, золотом и алмазами отданы для удовлетворения сиюминутных потребностей похотливых тварей. Нет мужчин - и невинных русских детишек продают "на органы". Нет мужчин - и мы терпим наш спидоносный теле- и радиоэфир. Нет мужчин - и новых, увы, родить не от кого. И некому - деградация мужчин приводит к "омужичиванию" женщин - вся страна одета в турецко-китайские штаны, вся держава одинаково курит, матерится, а в дни коротких радостей отчаянно пляшет под залихватские песни Верки Сердючки...
Русский публицист Михаил Меньшиков в 1918-м году, незадолго до своей трагической гибели (расстрелян ЧК на глазах у своих детей), писал в дневниках: "Общая причина слабости и упадка народов - женственность, преобладание женских душ, трусость - социальная и нравственная". Имам Хомейни, лидер Иранской революции, высказывал сходные мысли в "Персидских письмах": "Народ, численность которого падает ниже известного уровня, прозябает потом в том же положении, а если паче чаяния и возродится, то для этого нужны века". Наш современник, ученый Владимир Базарный, предупреждает: "Беда ожидает тот народ, ту цивилизацию, которая перестанет воспитывать мужество у своих мальчиков. В среде этого народа поселяется страх, парализуется воля, растет хаос в духовной сфере. Без мужчин - нет народа..."
Валентин Сорокин - и своим творчеством, и своим поведением, и своей судьбой утверждает не показную, а настоящую мужественность. Кто герои его поэм? Евпатий Коловрат, Дмитрий Донской, Емельян Пугачев, Степан Разин, Георгий Жуков, Игорь Курчатов. Кто герой его стихов? Человек самостоятельный, ищущий, думающий, собранный, целеустремленный, внимательно вглядывающийся в жизнь. Нет, его не надо "подпирать" сравнениями с великими и славословьями именитых критиков, он сам о себе всё скажет:
Я славянин, и стать моя крепка,
И вижу мир я добрыми очами,
За мной летят сказанья сквозь века
И затихают рядом, за плечами.
В 24 года написано! А многие ли из современных литераторов (ах, это информационное общество! ах, приобщенность к мировым колодцам знания!) могут похвастать такой уверенностью самоощущения, такой прочностью мировоззрения, такой убежденностью и мужественностью! А чувство исторического времени?! Будто и не было предыдущих веков! Киев - наш. И Белая Русь - наша. И всё славянство - с нами!
Да, имея рядом такой образец для подражания, как-то по-другому видишь и жизнь, и её ценности, и, так сказать, "конечную остановку". На Минской международной книжной ярмарке один из поэтических вечеров проходил в магазине "Светоч". В толпе зрителей я услышала: "Русский тут один, - пожилой человек показал своему товарищу на Валентина Сорокина. - Его и со спины видно...".
Радоваться ли этому одиночеству?! Нет, грустить! К творчеству Николая Рубцова, чей 70-летний юбилей громко был отмечен, я отношусь уважительно, но спокойно. К трагической гибели его - сочувственно. К хору многочисленных хвалителей поэта - настороженно. Мол, народный поэт, столько музеев ему открыли, и не случайно своей судьбой он как бы предвосхитил судьбу русского народа... Точно - предвосхитил - баба задушила мужика. Все прилавки завалены книгами, написанными "авторами детективного жанра". Преимущественно женщинами, повествующими о маньяках, убийцах, садистах и удачливых, ироничных сыщицах... Допустим, за этих дам пишут "литературные рабы". Но "первые номера" либеральной прозы - Улицкая, Петрушевская, Токарева, Толстая - я уверена, творят сами. И совершенно неженский, непосильный для "слабого пола" роман "5/4 накануне тишины", опубликованный в журнале "Москва", Вера Галактионова, гордость современной русской литературы, тоже написала без мужского участия. И высота этого творения, честно скажу, для меня пугающа - и своей масштабностью, и мощью разрушительной силы. Уверена: не упади в нашей жизни и в литературе мужская отвага ниже критического уровня, женщины создавали бы совсем иные произведения. Колыбельные песни, например...
* * *
Пил или не пил Есенин? Пил или не пил Рубцов? Гражданское поведение поэта - частность... В русской литературной среде пьянство считается за лихость, за невинную шалость. Более того, это наиболее проторенный путь в классики! Безалаберность жизни выдается за свободу, безответственность - за "творческое самовыражение". Норма существования - нищета, "острые ощущения" (иногда наркотические, чаще - алкогольные), желательны любовная беспорядочность и полная неустроенность быта, суицид или хотя бы его попытка... А высший подвиг поэта - смерть в безвестности под забором.
И мы не замечаем, что эту "программу" жизни русского творческого человека давным-давно навязывают и диктуют нам антирусские манипуляторы. Им выгодны "тихие поэты", "нищие поэты", а самое главное, мёртвые поэты! Но они никогда не признают человека не только талантливого, но и устойчивого, самостоятельного, национально грамотного и бесстрашного. В 1963 году Валентин Сорокин писал в стихотворении Льву Троцкому:
Это ты, в революциях скорый,
Потерявший родительский кров,
В золоченые наши соборы
Лошадей загонял и коров.
Никто ведь за язык не тянул! Была же конъюнктура - один-разъединственный несчастный народ, воспетый Евтушенко двумя годами раньше в "Бабьем Яре", причем же тут золоченые соборы и скорые революции?!
Любопытно, что "программу" для "своих" художников и поэтов хозяева современной информационной жизни рисуют совсем другую: блестящее образование и окружение, долгое, благополучное, обеспеченное существование (возможны, правда, гонения от власти или от режима), слава обильная и прижизненная, путешествия по странам и континентам (тот же Евтушенко - типичный образец "либеральной карьеры"). Но дело даже не в этом. Во-первых, русских стало слишком мало, чтобы позволять себе роскошь быть беспечными пьяными дурачками, во-вторых, всегда, во все времена, кроме истины юродивых была истина народных вождей. А в-третьих, трава никогда не заменит дерево, хотя и без травы жить невозможно.
Россия! Голову я поднял!
И слово выгранил, как меч.
Убереги меня сегодня,
Ведь завтра - некого беречь...
Вот и Лев Гумилёв, читая современную ему литературу про "амбивалентных" рефлексирующих героев, холящих своё эго, говорил: люди даже не подозревают, что лет сорок-пятьдесят тому назад в чести были совсем другие качества - отвага, удаль, мужественность... Легко плыть по течению, оправдывая свою слабость обстоятельствами несчастной жизни (а у кого она счастливая?), легко не отвечать даже за себя (не говоря уж о других), легко быть невесомым опавшим листом, летящим по воле ветра. Трудно быть в жизни работником и защитником, опорой и надежей, кремнистым дубом, у корней которого так недальновидно и увлеченно копаются крыловские свиньи: Сорокин де, не наш, отказывается сражаться на баррикадах недвижимости! Но еще 4 года назад, поэт, отвечая на вопрос журналиста: "Недавно был опубликован "Манифест" - призыв к объединению известных литераторов. Ваше отношение к этой идее?", заметил, что "что процесс объединения надо вести державной рукою, негрубо, но властно и красиво".
И далее: "Надо начинать не с этих похлебок недосоленых - какой-то "Манифест", написанный со скрипом, нужный только лицам, его подписавшим. А если бы в этом манифесте было так: столько-то издательств отобрано, столько-то разрушено, столько-то домов творчества разворовано, столько-то продано. В чьих руках эта собственность? Надо сначала опубликовать список, кто где сидит, кто чем распоряжается и кто что ворует. А потом речь вести о манифесте. А то может быть так: воры объединятся, а нам будет еще хуже. Потому что физиономия литолигарха очень часто похожа на физиономию Березовского".
Пророчество? А может быть, просто честность? "И полдень взлетит, голубея, / К зениту на крыльях тугих. /...Нет, я не сильней, не слабее, / Я - только стыдливей других".
* * *
Высоту и величие эпохи мы будем измерять её вершинами. А что скажут о нашем времени?!.. Да и будет ли оно - время - после нас?!
В метро на стене вагона реклама: производители зубной пасты изменили внешний вид тюбика (теперь это не тюбик, а баночка). "Еще более удобно и красиво", - зазывают они покупателя. Вдумаемся: неужели человек должен был много лет учиться (высшее образование обязательно!), расти, думать, страдать, чтобы его профессиональной деятельностью стал дизайн тюбиков (кефирных флаконов, конфетных оберток, рекламных слоганов и т.п.)?! Неужели всё остальное человечество должно было проделать столь тяжелый исторический путь, чтобы оказаться перед тяжелым выбором: зубная паста в тюбике или в баночке? Баночка синего цвета или белого? Маленькая или большая?
Мне кажется, что именно "гуманитарная культура" (культура слова, духа, идеи) завела человечество в тупик, а не производители ядерных бомб, любознательные биологи-клонисты и разработчики генетически-модифицированных кур. Любимая идея либералов превратить землю в большую обжираловку (две трети населения работают в сфере обслуживания) сделала ненужной дальнейшее существование человека мыслящего и любящего. Действительно, зачем мысли охраннику (у нас, наверное, нет ларька, где не было бы охраны), продавцу газет, гамбургеров, зубной пасты (и других модификаций тюбика), да и множества других современных профессий, где нет не только творчества (это еще куда ни шло, у солдата не посту тоже нет "творчества", зато есть сопричастность, долг, честь), но, по большому счету, и смысла?! Ведь не может же быть смыслом обмен времени твоей жизни на некоторое количество денег, которые будут обменены на пустые, на 90 % ненужные вещи и услуги? Трагедия в том, что труд - осмысленный, творческий - больше не нужен ни тем, кто правит Россией, ни тем, кто "рулит" Западной цивилизаций. И люди не нужны - если их будет меньше, другим будет только вольготней (писатель Геннадий Старостенко как-то заметил, что все мы, земляне, богатые и бедные, давно уже бомжи - живем на планете-свалке). И зачем тут какая-то "поэзия"?!.. Кстати говоря, "успешность" литератора (по новобуржуазной мерке) ныне первый признак глубокой бесполезности создаваемой им продукции.
Наша современная культура - это постоянная рассосредоточенность, отсутствие отбора, вседозволенность. Выросла новая генерация людей в условиях массовой культуры, где всё разрешено.
Слово моего поколения - иссякающий родник. При виде свежего ручья все мы приободряемся: радостно, есть таланты, не погибла Россия! Но всё это до времени. Все мы присутствуем при какой-то величайшей трагедии уничтожения человечества, тихой, невидимой, при схватке синтетических и настоящих начал (последние - невинно-бесхитростны), и, кажется, спасения нам не видать.
Перед молохом обесчувствленной цивилизации живое, выстраданное слово кажется голосом кукушки в далеком летнем лесу. Кукушка пока еще щедро отсчитывает года, но в аду мегаполисов слышен только гул и сирены машин. И все мы - чуть-чуть машины, в любую минуту готовые оказаться на свалке истории, мы, утратившие ощущение времени, потерявшие чувство пространства, а зачастую, и родства. Вместо "призвания" мы говорим "карьера", вместо "известности" - "пиар", вместо "любви" - "отношения". Большинство современных произведений демонстрируют разруху души автора, и часто не делается даже попыток для ее собирания. И это не духовная лень, а начало паралича.
Но еще предвоенное поколение - наши сегодняшние старшие современники - отличала величайшая сосредоточенность, собранность и воля. И разве эти качества, помноженные на доброту и совестливость, не придавали слову настоящих писателей истинную религиозность (вне зависимости от официального атеизма)?!
В 1967 году Валентин Сорокин пишет стихотворение "Ты пришел":
Ты пришел из долин
Золотой,
как огонь,
Палестины,
Большелобый и добрый,
Наивный Христос:
"Все мы братья во чреве
И все перед смертью едины!"...
И тебя
с благодарностью мир
Над собой превознес.
В этой балладе оказались удивительно пророческие для нашего времени строки:
Дух нечистый везде
Одинаково ловок,
И тесня бедноту
У крамольной черты,
Он твоим же, Господь,
Врачевательным, искренним словом
Затыкает несчастным
Голодные рты.
О, разве количеством открытых храмов измеряется вера народа?! Разве мученически погибшая за родину комсомолка Зоя Космодемьянская - не святая? И многие ли из ныне усердно молящихся, кладущих поклоны, кающихся и лукаво исповедующихся, готовы повторить её подвиг? И почему же обворованные четырьмя созывами Федерального Собрания (и многими составами послеперестроечных правительств) старушки должны находить себе утешение только в долгих церковных службах?! Разве одним смирением и коленопреклоненной покорностью русский народ завоевал себе родину от моря до моря?! Неужели Союз писателей должен быть благостной богадельней, собранием юродивых, каликов перехожих, занятых ловлей меценатов?! Разве Бог послал нас в этот мир для нравственного и телесного самоуничтожения, а не для поиска истины и справедливости?! Разве, в конце концов, самой нашей Церкви не нужен сильный и крепкий Мир?! И разве Церковь (армия, тюрьма) не равна, как правило, самому Миру?! Писатель может и должен верить в Бога, но в этом жестоком мире не Церковь ему помощница, а он - ей. Никто нашу работу за нас не сделает. И, может быть, одно из самых больших жизненных наказаний - не написать то, что должно, не успеть выразить себя, сдипломатничать, схитрить, разменять свой талант на жизненную мелочь.
В 1977 году Валентин Сорокин, коммунист и номенклатурный работник (главный редактор издательства "Современник"), опубликовал в одном из журналов драматическую поэму "Дмитрий Донской". Это произведение - жемчужина в поэтической короне России, одно из совершенных эпических творений. Во времена обязательного и навязчивого атеизма в поэме перед читателем предстал Сергий Радонежский, благословляющий русского князя на битву:
Благословляю, ты иди,
Вперед, а не назад гляди,
Иди, Мамая победи:
С тобой сам Бог,
С тобой народ
Да не иссякнет русский род!
Не время жить, не время тешить
Себя враждой,
Нас будут вешать,
Нас будут жечь,
Нас будут сечь,
Себя сберечь - нас не сберечь!
И что же? Тогда - грозили служебными и партийными репрессиями, а наиболее рьяные аппаратчики отслеживали походы поэта в Троице-Сергиеву Лавру - чтобы сильно к святым мощам не приближался. А теперь? Церковные иерархи наградили орденом Дмитрия Донского казнителя русского народа Бориса Ельцина.
Как говорится, Бог им судья...
* * *
В инсультном отделении 1-й Градской больницы умирают нищие старики. В палатах и коридорах - на всех не хватает мест. Вновь прибывшие лежат даже на стульях - пока скорбная каталка "ногами вперед" не освободит больничную постель.
С этим можно смириться - смерть есть смерть. Но нужно ли смиряться с теми, кто сумел "устроиться" в нашем подлом времени за счет этих нищих, проработавших всю свою жизнь на иностранные спортклубы и гоночные яхты, на роскошные виллы и прочие атрибуты "красивой жизни" олигархов?!
В России в прошлом году полмиллиона человек умерли от кровоизлияний в мозг (инсульты), еще 600 тысяч - от ишемической болезни сердца. Академик Чазов говорит, что во всём виновата артериальная гипертония - сосуды не выдерживают нагрузки. Даже подростки стали мучиться давлением. Не удивительно: "Дети сидят у телевизоров и компьютеров..."
Прав ли академик? Прав. Но дети и взрослые, сидящие у телевизоров и компьютеров, едущие в метро и поглощающие информацию о "баночках с зубной пастой", читающие книги и газеты, слушающие радио, повествующее о порочных славянках, идущие по улице в окружении рекламных щитов, разве не соединены все они единой кровеносной системой - языком, словом? И разве не перерождение слова, омертвение его, вливание изрядной доли циничного, отравляющего яда в сосуды единого организма - народа - приводит к инсультной и сердечной смерти многих и многих?! Нигде в мире нет подобного! А ведь государству мы платим налоги, в том числе и для того, чтобы оно нас защищало от культурного мусора, от растлительной информации.
В России, как в зоне взрыва ядерного реактора, спасутся те, у кого есть очищающие "фильтры". В мире уцелеют те народы, у которых достает мужества и честности беречь сокровенные слова и смыслы родных языков. Но во имя чего нам дана жизнь? Во имя красоты, помноженной на доброту - то есть любви. Чувства, которому поэт Валентин Сорокин подарил, может быть, самые свои вдохновенные строки.
В творчестве большого поэта есть всё. Духовная жизнь, выраженная в слове, почти совершенна. Большие поэты - это сгусток, "концентрат" национальной энергии "здесь и сегодня". Пушкин пишет "Я помню чудное мгновенье..." и "Полтаву", "Сказку о попе и работнике его Балде" и "Бориса Годунова". Лермонтов: "Выхожу один я на дорогу..." и "Мцыри", "Герой нашего времени" и "Маскарад". Женщинам хватило бы у Есенина для чтения "Руки милой, пара лебедей...", а у него - "Анна Снегина", "Пугачёв", "Черный человек"... Слияние мощных эпических и лирических начал всегда было свойственно большим русским поэтам - эта особенность рождена великими русскими пространствами, которые нужно было охватить, соединить в слове.
Еще молодым Валентин Сорокин писал, что "Поэт без поэмы - царь без короны". И дар его получил прекрасное воплощение в эпических произведениях: "Красный волгарь", "Обелиски", "Бессмертный маршал", "Евпатий Коловрат", "Золотая" и др. Он всегда ощущал себя воином, "правнуком Бояна", всегда знал о своём высоком предназначении:
В звуках вешнего гуда
То ручьем, то птенцом -
Всё пророчит, что буду
Я бесстрашным певцом.
А позднее, уже будучи седым, много пережившим поэтом, он напишет: "Мы воины отрядов неподвластных, / Мы лжецарям обиды не простим: / И отомстим за матерей несчастных, / И за невест пленённых отомстим!"
И словно бы "уравновешивая" эту мужественность, смелость, отвагу, бесстрашие, лирические стихи Валентина Сорокина отличаются удивительной добротой, нежностью, щедростью, доверчивостью. Признания его потрясают своей искренностью:
Я тебя так любил,
Я тебя так берёг,
Свет очей твоих пил,
Целовал твой порог.
Все его книги - в любые времена - начинались лирическими циклами. И что за женщина, чудо-славянка, восходит с этих страниц! "Ты танцуешь - цветастая шаль. / Крылья птицы, движения птицы. / И во взоре горит, и струится, / И звенит украинская даль". И даже в ссоре, когда "не к месту кокетство твоё", поэт красив и благороден:
...Ты перестала быть моей царицей,
Я запретил тебе повелевать.
Валентин Сорокин всегда много работал, и книг, которые он написал (стихотворных, прозаических и публицистических) с лихвой хватило бы на 5-6 хороших поэтов. Щедрость дара!.. "Могучее восхождение Валентина Сорокина" назвал свой очерк Александр Байгушев, задавшись в нем вопросом: "Умеем ли мы по-настоящему оценить свое национальное достояние, своих корифеев?" И, вспоминая о конце 60-х, когда поэт появился на заседаниях "русского клуба", критик пишет: "Видно было, что такой стену прошибет головой, а молчать да на паперти милостыню просить не будет". Так и вышло...
Соединяя в своем творчестве доброту и мужественность, красоту и честность поэт восполняет дефицит этих качеств в современном мире. Повседневный духовный труд результат которого - слово, может быть, самый тяжелый из всех возможных... Книгу "Крест поэта", где собраны очень глубокие, зрелые размышления о настоящем и будущем России, Валентин Сорокин посвятил Сергею Есенину. Удивительны слова посвящения: "Сергей Есенин - воюющий поэт! Он стоит на рубежах великой русской культуры. Через его слово не проползет ни один нарушитель, ни один предатель. Трепетным светом он обнажит и покажет их лживое обличие своему народу".
Эти слова можно отнести и к самому Валентину Сорокину. Он - воюющий поэт, и слово его - светлое. Врачующее, лечащее душу, возвышающее человека. Слово его - одна из тех тайн, которая всегда будет давать нам надежду: ни одна наша "концепция", ни одна интеллектуальная "постройка" никогда не сможет объяснить чудо рождения истинной поэзии. И если русский народ соберется, сосредоточится, вернет былую мужественность новым поколениям своих защитников, то слово Валентина Сорокина будет словом поэта-победителя... Да будет так!
Зелены холмы и перелески,
Только глянешь - и душа поет.
И опять, торжественное, в блеске,
Солнце златокрылое встает.
От жары березы приустали,
Но трава от жажды не сгорит:
Дождь прошел и свежими устами
Родина со мною говорит.
На струне трепещет жаворонок,
Околдован серебристой тьмой,
Ну а я примолкнул, как ребёнок,
Перед Богородицей самой.
За мои страданья и крушенья,
За невзгоды русские дорог
Будет мне забота и прощенье,
Будет мне свобода от тревог.
И не раз под ливневые струи,
Чтобы закружилась голова,
Будет мне любовь и поцелуи
И неповторимые слова.
Все мы, все мы под ладонью Бога
До могилы вечной,
а пока
В новый день звенит моя дорога
И летят над нею облака!..
_1.jpg)
